УДК 327

 

Сирота Наум Михайлович – Санкт-Петербургский государственный университет аэрокосмического приборостроения, профессор кафедры истории и философии, доктор политических наук, профессор, Санкт-Петербург, Россия.

Email: sirotanm@mail.ru

SРIN: 7312-5333

Мохоров Геннадий Анатольевич – Военная академия связи имени Маршала Советского Союза С. М. Буденного, профессор кафедры гуманитарных и социально-экономических дисциплин, доктор исторических наук, профессор, Санкт-Петербург, Россия.

Email: g.mohorov@gmail.com

SPIN: 6726-9623

Хомелева Рамона Александровна – Санкт-Петербургский государственный университет аэрокосмического приборостроения, профессор кафедры истории и философии, доктор философских наук, доцент, Санкт- Петербург, Россия.

Email: homeleva@yandex.ru

SPIN: 6693-0424

Авторское резюме

Состояние вопроса. В теории международных отношений объектом интенсивной полемики является вопрос о содержании ключевой категории «мировой порядок». Разнобой в ее понимании служит препятствием для изучения мировой политики, прогнозирования и планирования внешнеполитической стратегии.

Результаты: С учётом накопленного объёма знаний о феномене мирового порядка и исходя главным образом из нормативной и институциональной парадигм международно-политической науки, мировой порядок можно определить как совокупность принципов, норм и институтов, регулирующих поведение акторов мировой политики (прежде всего государств), обеспечивающих их основные потребности в безопасном существовании и реализации своих интересов, позволяющих поддерживать стабильность международной системы.

Современное состояние международной среды, возникшее вследствие тектонических сдвигов в мировой политике, носит переходный характер. Преобладающее в научной литературе применение к нему термина «мировой порядок» достаточно условно ввиду преувеличения степени стабильности глобального социума, обострения конкуренции наиболее значимых мировых игроков и намечающегося цивилизационного разлома мироустройства. В мире формируются коалиции государств, противостоящих друг другу по важнейшим вопросам миропорядка и фундаментальных ценностей. Соперничество США и Китая трансформируется в глобальный геополитический конфликт.

Область применения результатов: В контексте турбулентного состояния международной среды рассмотренные подходы к проблематике мирового порядка имеют теоретическое и практическое значение для разработки различных сценариев геополитического соперничества ведущих мировых держав, нейтрализации вызовов и угроз ближайших десятилетий.

Выводы: 1. Отсутствие единого, общепринятого (хотя бы в главных чертах) определения мирового порядка объясняется тремя причинами. Во-первых, многогранностью самого феномена мирового порядка; во-вторых, спецификой терминологии конкретных авторов, используемой в дискурсе; в-третьих, различием в подходах к мировому порядку представителей разных научных направлений, в рамках которых основной акцент делается не столько на сущность понятия, сколько на выполняемую им роль в международных процессах.

2. Современное состояние международной среды представляет собой неустойчивое мироустройство, способное эволюционировать как в миропорядок, так и в ту или иную форму неуправляемости и хаоса.

3. Эволюция ныне функционирующего мироустройства с большей вероятностью приведет к возникновению быстро меняющегося миропорядка, чем некоей новой биполярности, основывающейся на балансе американской и китайской сфер влияния.

4. Для нейтрализации вызовов и угроз мировой цивилизации понадобятся новые формы глобальной ответственности международных акторов.

 

Ключевые слова: миропорядок; глобальная турбулентность; полицентризм; бесполюсность; плюралистическая однополярность; международная система; баланс сил.

 

The “World Order” Category: the Experience of Theoretical Understanding

 

Sirota Naum Mikhailovich – Saint Petersburg State University of Aerospace Instrumentation, Professor, Department of History and Philosophy, Doctor of Political Sciences, Saint Petersburg, Russia.

Email: sirotanm@mail.ru

Mokhorov Gennady Anatolyevich – Military Academy of Communications named after Marshal of the Soviet Union S. M. Budyonny, Professor of the Department of Humanities and Social and Economic Disciplines, Doctor of Letters, Professor, Saint Petersburg, Russia.

Email: g.mohorov@gmail.com

Khomeleva Ramona Aleksandrovna – Saint Petersburg State University of Aerospace Instrumentation, Professor, Department of History and Philosophy, Doctor of Philosophy, Saint Petersburg, Russia.

Email: homeleva@yandex.ru

Abstract

Background: In the theory of international relations, the content of the key category “world order” is the subject of intensive controversy. The disparity in its understanding serves as an obstacle to studying world politics, forecasting and planning a foreign policy strategy.

Results: Taking into account the accumulated amount of knowledge of the world order phenomenon, its definition can be as follows: a set of principles, norms and institutions that regulate the behavior of actors in world politics (primarily states). These principles, norms and institutions ensure the basic needs for a secure existence and the realization of their interests, allowing them to maintain the stability of the international system.

The current state of the international environment, which has arisen because of tectonic shifts in world politics, is of a transitional nature. The prevailing use of the term “world order” in scientific literature is rather vague, due to the exaggeration of the degree of the global society stability, the increased competition among the most significant world players and the emerging of civilizational break in the world order. Coalitions of states are formed; they are opposed to one another on the most important issues of the world order and fundamental values. The US-China rivalry is transformed into a global geopolitical conflict.

Implications: In the context of the turbulent state of the international environment, the considered approaches to the problems of the world order are of theoretical and practical importance for developing various scenarios of geopolitical rivalry among the leading world powers, neutralizing the challenges and threats of the coming decades.

Conclusion: 1. The absence of a single, generally accepted (at least in its main features) definition of the world order is due to the three reasons. First, the versatility of the very phenomenon of the world order; second, the specifics of the terminology of particular authors used in the discourse; third, the difference in approaches to the world order formulated by representatives of different scientific fields, where the main emphasis is put not so much on the essence of the concept, but on the role it plays in international processes.

2. The current state of the international environment is an unstable world order that can evolve both into the world order and into uncontrollability and chaos in one or another form.

3. The evolution of the currently functioning world order is more likely to lead to the emergence of a rapidly changing world order than to some new bipolarity based on the balance of American and Chinese spheres of influence.

4. To neutralize the challenges and threats to world civilization, new forms of global responsibility of international actors are needed.

 

Keywords: world order; global turbulence; polycentrism; non-polarity; pluralistic unipolarity; international system; balance of power.

 

Словосочетание «мировой порядок» появилось в Древнем Риме. В поэме Вергилия (70–19 гг. до н. э.) «Энеида», созданной в период наивысшего расцвета Римской империи, оно выражало идею распространения цивилизации на варварскую периферию путём создания гарнизонов на завоёванной территории. Однако этот проект остался нереализованным в связи с истощением сил, а затем и крахом Римской империи.

 

На разных этапах мировой истории проблемы мирового порядка привлекали внимание представителей различных мировоззрений и научных направлений. Они затрагивались в трудах Фукидида, Т. Гоббса, Дж. Локка, И. Канта, основоположников марксизма, занимают одно из главных мест в международно-политической теории и практике международных отношений.

 

Сам термин был введен в научный оборот известным английским политологом Х. Буллом лишь в 1977 г. в первом издании его ставшей классической работы «Анархическое общество: исследование порядка в мировой политике». Х. Булл ввёл также понятие «мировой беспорядок», означающее состояние войны, влекущей за собой распад мировой социально-политической и экономической архитектоники. В СССР понятие «мировой порядок» ввел в научный оборот основатель Советской ассоциации политической науки (САПН) Г. Х. Шахназаров в работе «Грядущий миропорядок» (1988 г.).

 

В настоящее время проблематика мирового порядка занимает одно из важных мест в теории международных отношений. Между тем до сих пор нет ясности в содержании ключевой дефиниции актуальной проблематики «мировой порядок». Нередко она употребляется аксиоматически, без разъяснения вкладываемого смысла.

 

Более двух последних десятилетий категория «мировой порядок» является объектом интенсивной полемики в экспертном сообществе. Сформировались различные интерпретации этого понятия, нередко явившиеся результатом дискурса разных подходов к нему.

 

Разнобой в понимании сущности мирового порядка может стать серьёзным препятствием для изучения мировой политики. По справедливому утверждению Э. Я. Баталова, если не произвести необходимого понятийного упорядочения, «…мы можем прийти, в конечном счёте, к концептуальному коллапсу, когда люди, пользующиеся одними и теми же понятиями, будут на самом деле говорить о разных вещах, а одни и те же вещи обозначать с помощью разных понятий» [1, с. 44].

 

Понятие «мировой порядок» стоит в одном смысловом ряду с понятиями «порядок», «порядок социальный», «порядок политический» и является видовым по отношению к последнему. В существующих словарях в качестве базовых характеристик этого состояния отмечают отлаженность, организованность и соответствие определённым правилам. Проблематика порядка как такового и его основных разновидностей сравнительно мало исследована, и уровень её разработанности не отвечает потребностям глобализирующегося мира.

 

Согласно условно расширительной интерпретации феномена «мировой порядок» – это принципы, нормы и институты, регулирующие поведение международных акторов (государств, межгосударственных объединений, международных организаций, транснациональных корпораций и т. д.). Устройство международных отношений определяет форму организации, протекания и воспроизводства политического процесса.

 

Такой позиции по вопросу о содержании понятия «мировой порядок» придерживается отечественный ученый Э. Я. Баталов. Это понятие он относит к числу интегральных концептов, отражающих обширный комплекс измерений системы отношений, складывающихся между субъектами мировой политики на том или ином этапе развития общества. Справедлива следующая констатация: анализ мирового политического порядка открывает путь к пониманию структуры более или менее устойчивых и значимых связей между элементами системы международных отношений, определяющих характер ее функционирования и развития в определенных временных пределах [см.: 2, с. 8].

 

Аналогичным образом определяет понятие «мировой порядок» Ю. П. Давыдов – как «состояние системы международных отношений, соответствующим образом запрограммированное на ее безопасность, стабильность и развитие, и регулируемое на основе критериев, отвечающих нынешним потребностям прежде всего самых влиятельных субъектов данного мирового сообщества» [3].

 

Авторы учебного пособия «Военная сила в международных отношениях» расширяют перечень основных параметров мирового порядка, включая в него следующие:

– иерархию субъектов международных отношений, включая государства и других акторов;

– совокупность принципов и правил внешнеполитического поведения;

– систему принятия решений по ключевым международным вопросам, включающую механизм представительства интересов низших участников иерархии при принятии решений на её высших уровнях;

– набор морально допустимых санкций за нарушение принципов и правил внешнеполитического поведения и механизмов применения этих санкций;

– формы, методы и приёмы реализации принимаемых решений (режим реализации мирового порядка) [см.: 4, с. 18].

 

Существует и иной подход к феномену мирового порядка, ограничивающий его межгосударственными отношениями. По мнению сторонников такого подхода, субъектами мирового порядка выступают только и исключительно государства.

 

Автор приобретшей широкую известность монографии «Новый глобальный порядок» Л. Миллер главным признаком порядка в международных отношениях считает наличие основополагающего принципа, которым сознательно или бессознательно руководствовались бы все государства. Утверждая, что с середины ХVII в. до Первой мировой войны в мире существовал только один мировой порядок – Вестфальский (по Вестфальскому миру 1648 г.), таким принципом считает весьма спорный принцип «разрешительности» или «невмешательства», предполагающий отказ государства от постоянных внешнеполитических обязательств по отношению к другому государству и попыток препятствовать ему в достижении поставленных целей во всех случаях кроме тех, когда это не затрагивает собственные жизненные интересы [см.: 5, р. 29–32]. Очевидно, что такой подход к выбору основополагающего начала мировой системы не способен обеспечить её стабильность.

 

Как устройство межгосударственных отношений мировой порядок трактуется известным исследователем проблемы английским ученым Х. Буллом в классической работе «Анархическое общество: исследование порядка в мировой политике»: «Под международным (мировым) порядком понимается характер (состояние) или направление внешней активности, обеспечивающей незыблемость тех целей сообщества государств, которые являются для него, с одной стороны, элементарно необходимыми, с другой – жизненно важными, с третьей – общими для всех» [6, р. 16].

 

По мнению Х. Булла, иерархия этих целей такова.

1. Сохранение самой системы и сообщества государств, нейтрализация существующих и потенциальных угроз. В прошлом такие угрозы возникали со стороны государств, стремящихся к доминированию.

2. Обеспечение независимости и суверенитета каждого государства.

3. Сохранение мира, понимаемого как возможность войн лишь при особых обстоятельствах и в соответствии с принципами, разделяемыми мировым сообществом.

4. Наличие и функционирование общих установок для всей социально- политической сферы независимо от того, затрагивают ли они взаимоотношения между индивидуумами, обществом и государством или взаимоотношения между государствами (ограничение насилия, верность соглашениям и договорам, политическая и социально-экономическая стабильность, легитимность действий на международной арене) [см.: 6, р. 16–19].

 

Х. Буллом обозначены и три типа восприятия миропорядка, которые определяют поведение и стратегию субъектов мировой политики, – гоббсовская или реалистическая традиция (международные отношения рассматриваются как состояние войны); кантианская или универсалистская традиция (в международной политике видится потенциал для построения общечеловеческого социума); гроцианская или универсалистская традиция (международная политика рассматривается как сфера жизни особого сообщества наций – international society).

 

Согласно Х. Буллу, гоббсовская традиция исходит из того, что государства свободны в выборе средств достижения цели, действуя в правовом или этическом вакууме (как у Н. Макиавелли), либо самостоятельно давая этическую оценку своим действиям (по Г. Гегелю и его последователям). Договорённости соблюдаются исходя из прагматических соображений удобства и выгоды. Кантианская традиция предполагает подчинение государств интересам и потребностям формирования общечеловеческого пространства взаимодействия и регулирования, в конечном счёте лишающего государства самого смысла их существования. Гроцианская традиция выступает в качестве компромисса между гоббсовской и кантианской традициями, проявляющегося в том, что государства при сохранении субъектности в мировой политике формируют некое самостоятельное сообщество, не подчинённое всецело логике общечеловеческих интересов, прав и свобод, но и не действующее исключительно по законам войны между суверенами.

 

Формирующееся в логике гроцианской традиции международное сообщество, (в терминологии Х. Булла, «анархическое») не имеет единой системы регулирования и управления, но при этом подчиняется определённым нормам, правилам и институтам, поскольку между государствами сохраняются «чувство общего интереса» и разделяемые ценности. За пределами же этой модели суверены ничем не ограничены в выборе средств.

 

В трактовке Дж. Айкенберри, «политический порядок – это базовое согласие (arrangement) между группой государств относительно их руководящих правил, принципов и институтов». При этом порядок понимается в основном как порядок принятия решений («образ действия»), а не как порядок положения дел («состояние») [см.: 7, с. 22].

 

Близкая к вышеизложенной интерпретация понятия «мировой порядок» представлена в работах отечественных исследователей А. Д. Богатурова и А. А. Галкина. А. Д. Богатуров видит в нем систему отношений, складывающихся между всеми странами мира, совокупность которых составляет мировое сообщество [см.: 8, с. 66]. Согласно А. А. Галкину, «миропорядок это, прежде всего, совокупность взаимоотношений суверенных государств» [9, с. 238].

 

Ряд авторов определяет мировой порядок как деятельность международных институтов, оказывающих влияние на его функционирование. Этот порядок, по мнению А. Ворда, соотносим с механизмами, созданными для обеспечения совместных усилий в решении геополитических, экономических и других глобальных проблем, а также для арбитражного разрешения споров и «воплощается в разносторонних институтах, начиная с Организации Объединенных наций» [10, c. 27]. Авторы публикации «Понимание нынешнего международного порядка» считают, что он «вырастает из широкого характера международной системы» и представляет собой «сложившиеся и в определенной степени институционализированные в качестве институтов и практик модели отношений» [10, c. 27].

 

К. С. Гаджиев трактует понятие «мировой порядок» в двух форматах. В широком формате оно рассматривается как «мировое сообщество в его тотальности, включая всех без исключения акторов» [11, с. 12]. В узком смысле – это «система взаимоотношений наиболее активных акторов мирового сообщества, основанная на определенном комплексе неофициальных и официальных правил и норм поведения, закрепленных в международном праве, а также созданных на их базе институтов, организаций, союзов и т. д.» [11, с. 12].

 

Исследуя проблематику формирующегося миропорядка и геополитических перспектив России, К. С. Гаджиев исходит из суженой трактовки понятия «миропорядок», что оставляет за рамками анализа множество «пассивных» субъектов международных отношений и вызывает вопрос о критериях «активности» в мировой политике.

 

Таким образом, на функционирование мирового порядка воздействует множество разнообразных факторов, к числу которых следует отнести прежде всего иерархию государств в зависимости от их места и роли в международной системе, деятельность многосторонних институтов, принципы межгосударственных отношений, механизмы права и т. п. Эти факторы, действуя во взаимосвязи, могут способствовать укреплению мирового порядка или, наоборот, негативно влиять на его состояние.

 

Объектом научной полемики является вопрос о соотношении понятий «международный порядок» и «мировой порядок». Существуют две исследовательские позиции. Часто оба понятия рассматриваются как тождественные, синонимичные, характеризующие состояние стабильности международной системы. Сторонники другой позиции разграничивают их, исходя из разных оснований.

 

Так, некоторые исследователи полагают, что понятие «международный порядок» связано с межгосударственными отношениями, а понятие «мировой порядок» шире и обладает «моральным приоритетом» по отношению к первому, поскольку регулирует отношения на всех уровнях общества в целом, предполагает их упорядоченность. Такой точки зрения придерживаются, в частности, известные американские аналитики С. Хоффман, [см.: 12, с. 12] и Дж. Айкенберри [см.: 7, с. 12].

 

П. А. Цыганков считает, что мировой порядок предполагает уважение к правам человека внутри государств, а международный порядок может существовать и без мирового порядка [см.: 13, с. 473]. Сходных взглядов придерживался Г. Х. Шахназаров [см.: 14, с. 7].

 

Однако эта логически корректная позиция часто не выдерживается даже ее сторонниками, что объяснимо возрастающей степенью взаимосвязи и взаимозависимости государств и регионов мира, всех акторов мировой политики, реально существующими между ними противоречиями идейно-культурного, конфессионального, геополитического и геоэкономического характера.

 

А. Д. Богатуров, используя понятия «международный порядок» и «мировой порядок» для анализа современного состояния международной среды, полагает, что смысловые различия между ними становятся более существенными. Первое из этих понятий, по его мнению, подразумевает «порядок, складывающийся между всеми странами мира, совокупность которых условно именуется международным сообществом», второе – упорядоченные отношения внутри группы стран либеральной демократии, во многом формирующиеся под воздействием соотношения потенциалов («кто сильнее»), но также основывающиеся на общности этических и моральных ценностей и соответствующих им устойчивых моделях поведения. В рамках этой части международного сообщества «взаимодействие и взаимовлияние государств происходит не только на уровне их внешних политик, но и «по всей глубине» социальной ткани разнонациональных обществ» [8, с. 6].

 

В понимании А. Д. Богатурова, «мировой порядок» в современном мире не имеет всеобщего характера и по охвату уже, чем порядок международный. Вместе с тем согласно его точке зрения именно мировой порядок выражает перспективную тенденцию мирового развития, выражающуюся в возможности его разрастания до масштабов международного. Практически, в реальном измерении, утверждает он, современные международные отношения существуют в рамках порядка, который воплощает все многообразие взаимодействий разных стран мира, в том числе существующие между ними противоречия как идейно-культурной и конфессиональной природы, так и военного, геополитического, экономического и геоэкономического характера [см.: 8, с. 6].

 

Разграничение понятий «мировой порядок» и «международный порядок», на наш взгляд, нецелесообразно ввиду усложнения международно-политического ландшафта, появления новых государств с несформировавшейся внешнеполитической идентификацией, роста числа влиятельных негосударственных акторов, обострения межцивилизационных коллизий. Оба понятия близки в содержательном плане и несут одну и ту же смысловую нагрузку, выражая потребность мирового сообщества в обеспечении глобальной и региональной стабильности.

 

Мировой порядок нередко идентифицируется с коррелирующим феноменом – мировой политической системой. Между тем понятие «мировая политическая система» характеризует международные отношения как целостное образование, функционирующее благодаря устойчивости взаимосвязей и взаимозависимостей субъектов политики, а «мировой порядок» – как структуру этой системы, материализующуюся в различного рода институтах, принципах и правилах поведения, которые обеспечивают сохранение ее целостности.

 

В связке мировой системы и мирового порядка, обоснованно констатирует отечественный ученый Н. А. Косолапов, «ведущей является система международных отношений, а порядок оказывается производным элементом». Согласно его оценке, система более лабильна и поэтому «способна пережить смену порядка; но порядок вряд ли может менять системы – тогда это были бы уже другие, как системы, так и сам её порядок» [15, с. 308].

 

Аналитики, прокламируя аксиологическую нейтральность понятия «миропорядок», нередко наделяют его позитивными характеристиками с гуманистическим смыслом. «Международный порядок, – утверждает Дж. Най, – в значительной степени есть общественное благо – нечто такое, что может использовать каждый, не лишая такой возможности других» [16, р. 81].

 

С учётом накопленного объёма знаний о феномене мирового порядка и исходя главным образом из нормативной и институциональной парадигм международно-политической науки, мировой порядок можно определить как совокупность принципов, норм и институтов, регулирующих поведение акторов мировой политики (прежде всего государств), обеспечивающих их основные потребности в безопасном существовании и реализации своих интересов, позволяющих поддерживать стабильность международной системы.

 

Близкая к вышеприведенной интерпретация мирового порядка с акцентом на нормативность предлагается И. А. Истоминым, определяющим его «как согласованный набор правил, обеспечивающих сравнительно мирное общежитие государств». Сравнительно редкие моменты нигилизма в отношении сформулированных ранее правил игры, констатирует он, вели к слому миропорядка, сопровождались нестабильностью, масштабными войнами и катастрофическими жертвами [см.: 17].

 

Мировой порядок поддерживается с помощью утвердившихся правовых норм, юридически оформленных договоров и текущих соглашений. Одним из наиболее важных условий его нормального функционирования является соблюдение субъектами мировой политики определенных «правил игры», позволяющих обеспечить устойчивость и стабильность ситуации в международных отношениях. Отсутствие достаточного уровня доверия и терпимости между членами мирового сообщества способно привести к кризису и даже распаду миропорядка.

 

К числу относительно устойчивых миропорядков обычно относят постнаполеоновский «концерт великих держав» (1815–1871 гг.), представлявший собой систему правил взаимодействия империй, версальско-вашингтонскую систему экономических и политических взаимоотношений держав (1918–1938 гг.), ялтинско-потсдамский механизм взаимодействия противостоящих блоков государств периода холодной войны.

 

В качестве антипода мировому порядку рассматриваются хаос и беспорядок в международных отношениях. Ввиду самоочевидности этих состояний учеными не предпринимаются попытки их теоретического осмысления, формулирования дефиниций. Обычно описываются их конкретные проявления, как это делает Зб. Бжезинский, посвятивший в книге «Выбор: мировое господство или глобальное лидерство» (2004) специальную главу «новому глобальному беспорядку». Между тем исследование этого аспекта международно-политической проблематики, разработка сценариев возможной хаотизации в мировой политике имели бы несомненное теоретическое и практическое значение.

 

При множественности нюансов в интерпретации нынешнего состояния международной среды и перспектив её эволюции в ТМО преобладает следующий подход, разделяемый большинством ученых. Существующий полицентрический и бесполюсный миропорядок переживает кризис и находится в процессе реорганизации, который может развиваться по трем вероятным сценариям:

1) возникновение сложной многослойной миросистемы с конкурирующими и часто пересекающимися интересами, по выражению сотрудника исследовательской корпорации РЭНД М. Мазара, «смешанного» миропорядка [см.: 18];

2) становление «новой биполярности» (США-Китай) с соответствующей перегруппировкой государств;

3) сползание в хаос и воцарение неупорядоченного, неструктурированного «международного беспорядка», ситуации «игры без правил».

 

Важную роль в глобальных трансформационных процессах играют традиционные и восходящие великие державы – государства, обладающие необходимым потенциалом для реализации национальных интересов (прежде всего экономическим, военным и территориальным), наличием воли, традиций, опыта и культуры участия в мировой политике в качестве активного актора мирорегулирования.

 

За последние десятилетия количество великих держав неуклонно росло. С 2000 г. к их числу кроме постоянных членов Совета Безопасности ООН относят Германию, Индию и Японию. Влиятельными центрами силы преимущественно регионального масштаба являются Бразилия, Турция, Иран, Египет. Каждая из великих держав обладает разным потенциалом по отдельным параметрам. Неясно, станет ли реальным центром силы группа стран БРИКС (Бразилия, Россия, Индия, Китай, Южная Африка), учитывая внутренние проблемы членов организации и разнонаправленность их интересов.

 

В процессе становления нового миропорядка ведущие мировые акторы будут сталкиваться с новыми проблемами и вызовами их безопасности, существенно отличающимися от современных. Это потребует постоянной корректировки политики с учетом размаха и скорости перемен, особенностей возникающих ситуаций.

 

Утрата действенности «равновесия страха» как дисциплинирующего фактора поддержания мира не привела к созданию эффективных международных механизмов согласования интересов государств, возникновению гармоничного миропорядка. Существующие же механизмы, сформировавшиеся после Второй мировой войны, плохо приспособлены для выявления, институционализации и реализации общего интереса в обеспечении глобальной стабильности и решении главных мировых проблем – нераспространения ОМУ, подавления международного терроризма и транснациональной организованной преступности, пресечения наркопроизводства и наркотрафика, предотвращения гуманитарных и экологических катастроф, борьбы с голодом и нищетой. Вызовы формирующемуся миропорядку носят для человечества экзистенциональный характер и требуют консолидированной реакции разнообразных акторов – от местного самоуправления до глобальных ТНК и руководства великих держав.

 

Объективные процессы размывают некоторые устоявшиеся принципы, на которых столетиями зиждился миропорядок. В их числе представление о национально-государственном суверенитете как конституирующем элементе международного права, восходящем к Вестфальскому миру. В условиях растущей взаимозависимости мира просматривается перспектива дальнейшей эрозии этого общепризнанного принципа вплоть до его отмирания.

 

Нынешнее гибридное состояние международной среды, сочетающее элементы порядка, хаотизации и турбулентности, на наш взгляд, следует оценивать как неустойчивое мироустройство, результат тектонических сдвигов в мировой политике. Это состояние может эволюционировать в направлении как миропорядка, так и нарастания неуправляемости. Применение к нему термина «мировой порядок» представляется не вполне корректным, основывающимся на преувеличении степени стабильности международной среды.

 

В 2020-х все более отчетливо проступают признаки цивилизационного разлома мироустройства. Усиливается тенденция к изменению глобального баланса сил в пользу азиатского ареала. Приближается к биполярному противостоянию глобальное соперничество США-КНР, которое становится драйвером и ключевой осью динамики мировой политики, экономики, безопасности.

 

Для формирования мирового порядка первостепенно значим характер взаимодействия между Россией, США и Китаем. Наиболее вероятный сценарий развития российско-американских отношений в обозримом будущем – поддержание точечного сотрудничества, особенно по вопросам стратегической стабильности, при сохранении общей конфликтности отношений. Главным геополитическим партнером России является КНР, которую связывают с ней сходство взглядов на мировые процессы, значительное совпадение приоритетов и задач. Вместе с тем это партнёрство создает для России опасность оказаться в неприемлемой роли сырьевого придатка Китая.

 

Прямое военное столкновение ведущими мировыми акторами рассматривается как неприемлемый вариант соперничества. Конкуренция, в том числе и жесткая, протекает в двух основных формах – попытках ослабить соперника путем непрямого воздействия и управляемого (во избежание эскалации) давления на конкурента в значимых регионах, нередко осуществляемого через недружественные страны, находящиеся в географической близости к объекту воздействия.

 

Ведущие глобальные и значимые региональные акторы вовлечены в так называемые гибридные войны, к которым неприменимы нормы международного права, определяющие понятие «агрессия». Этот вид конкуренции вызывает рост напряженности по многим направлениям, но не принимает форму открытой войны.

 

По мере завершения острой фазы соперничества между Россией и Западом актуализируется проблема восстановления доверия и создания условий для конструктивного сотрудничества. Для обеспечения России достойного места и роли на новом этапе мирового развития предстоит в максимальной степени задействовать фактор умной силы не только для продвижения собственной повестки дня, но и для превращения в активного участника выработки правил будущего миропорядка.

 

С учетом складывающейся международно-политической ситуации представляется актуальным мнение бывшего госсекретаря США Г. Киссинджера о том, что любые попытки преодоления нынешней беспрецедентной турбулентности в мире должны сопровождаться диалогом о зарождающемся миропорядке по следующим вопросам: какие тенденции разрушают старый миропорядок и формируют новый; какие вызовы эти изменения бросают национальным интересам государств; какую роль каждая из стран хочет играть в формировании нового миропорядка и на какое положение в нём может рассчитывать; как состыковать разные идеи о мировом порядке, которые проявляются в крупных странах на основе их исторического опыта [см.: 19].

 

Пандемия коронавируса актуализирует вопрос о формировании мировым сообществом новой парадигмы общественной динамики – ответственного социального развития. Её инструментарий на национальном и глобальном уровне предстоит выработать.

 

Список литературы

1. Баталов Э. Я. О философии международных отношений. – М.: Научно-образовательный форум по международным отношениям, 2005. – 132 с.

2. Баталов Э. Я. Мировое развитие и мировой порядок (анализ современных американских концепций). – М.: РОССПЭН, 2005. – 376 с.

3. Давыдов Ю. П. Норма против силы. Проблема мирорегулирования. М.: – Наука, 2002. – 287 с.

4. Военная сила в международных отношениях: учебное пособие. Под общ. ред. В. И. Анненкова. – М.: КНОРУС, 2011. – 496 с.

5. Miller L. H. Global Order. Values and Power in International Politics. – Boulder; San Francisco; Oxford:Westview, 1994. – 269 p.

6. Bull H. The Anarchical Society. A Study of Order in World Politics. – New York: Columbia University Press, 2002. – 368 p.

7. Ikenberry J. After Victory. Institutions, Strategic Restraint, and the Rebuilding of Order after Major Wars. – Princeton: Princeton University Press, 2001. – 293 p.

8. Богатуров А. Д. Современный международный порядок // Международные процессы. – 2003. – Т. 1. – № 1. – С. 6–23.

9. Галкин А. А. Размышления о политике и политической науке. – М.: Издательство «Оверлей», 2004. – 278 с.

10. Нефедов Б. И. Понятие «мирового порядка»: теории и реальность // Сравнительная политика. – 2021. – Т. 12. – № 3. – С. 22–31.

11. Гаджиев К. С. Геополитические горизонты России: контуры нового миропорядка. 2-е изд. испр. и доп. – М.: Экономика, 2011. – 479 с.

12. Hoffmann S. Primacy or World Order: American Foreign Policy since the Cold War. – New York: McGraw-Hill Companies, 1980. – 331 р.

13. Цыганков П. А. Теория международных отношений: учеб. пособие. – М.: Гардарики, 2005. – 590 с.

14. Международный порядок: политико-правовые аспекты / Под ред. Г. Х. Шахназарова. – М.: Наука, 1986. – 232 с.

15. Богатуров А. Д., Косолапов Н. А., Хрусталев М. А. Очерки теории и методологии политического анализа международных отношений. – М.: НОФМО, 2002. – 390 c.

16. Nye J. Jr. Soft Power: The Means to Success in World Politics. – New York: Public Affairs, 2004. – 191 p.

17. Истомин И. А. Россия как держава статус-кво. Защита институционального наследия в эпоху транзита // Россия в глобальной политике. – 2020. – № 1. URL: https://globalaffairs.ru/number/Rossiya-kak-derzhava-status-kvo-20328 (дата обращения: 20.03.2022).

18. Mazarr M. The Once and Future Order. What Comes After Hegemony? // Foreign Affairs. – 2017. – Vol. 96. – № 1. – Pp. 34–40.

19. Kissinger H. A. Kissinger’s Vision for U. S. – Russia Relations // The National Interest. URL: http://nationalinterest.org/feature/kissingers-vision-us-russia-relations-15111 (дата обращения: 20.03.2022).

 

References

1. Batalov E. Ya. On Philisophy of International Relations [O filosofii mezhdunarodnykh otnosheniy]. Moscow: Nauchno-obrazovatelnyy forum po mezhdunarodnym otnosheniyam, 2005, 132 p.

2. Batalov E. Ya. World Progress and World Order (Analysis of the Current American Concepts). [Mirovoe razvitie i mirovoy poryadok (analiz sovremennykh amerikanskikh kontseptsiy)]. Moscow: ROSSPEN, 2005, 376 p.

3. Davydov Yu. P. Norm versus Force: the Problem of World Regulation [Norma protiv sily. Problema miroregulirovaniya]. Moscow: Nauka, 2002, 287 p.

4. Annenkov V. I. (Ed.) Military Force in International Relations. [Voennaya sila v mezhdunarodnykh otnosheniyakh]. Moscow: KNORUS, 2011, 496 p.

5. Miller L. H. Global Order. Values and Power in International Politics. Boulder; San Francisco; Oxford: Westview, 1994, 269 p.

6. Bull H. The Anarchical Society. A Study of Order in World Politics. New York: Columbia University Press, 2002, 368 p.

7. Ikenberry J. After Victory. Institutions, Strategic Restraint, and the Rebuilding of Order after Major Wars. Princeton: Princeton University Press, 2001, 293 p.

8. Bogaturov A. D. The Modern International Order [Sovremennyy mezhdunarodnyy poryadok]. Mezhdunarodnye protsessy (International Processes), 2003, vol. 1, no. 1, pp. 6–23.

9. Galkin A. A. Reflections on Politics and Political Science [Razmyshleniya o politike i politicheskoy nauke]. Moscow: Overley, 2004, 278 p.

10. Nefedov B. I. The Concept of the “World Order”: Theories and Reality [Ponyatie “mirovogo poryadka”: teorii i realnost]. Sravnitelnaya politika (Comparative Politics), 2021, vol. 12, no. 3, pp. 22–31.

11. Gadzhiev K. S. Russia’s Geopolitical Horizons: Contours of the New World Order [Geopoliticheskie gorizonty Rossii: kontury novogo miroporyadka]. Moscow: Ekonomika, 2011, 479 p.

12. Hoffmann S. Primacy or World Order: American Foreign Policy since the Cold War. New York: McGraw-Hill Companies, 1980, 331 р.

13. Tsygankov P. A. Theory of International Relations [Teoriya mezhdunarodnykh otnosheniy]. Moscow: Gardariki, 2005, 590 p.

14. Shakhnazarov G. Kh. (Ed.) International Order: Political and Legal Aspects [Mezhdunarodnyy poryadok: politiko-pravovye aspekty]. Moscow: Nauka, 1986, 232 p.

15. Bogaturov A. D., Kosolapov N. A., Khrustalev M. A. Essays on the Theory and Methodology of Political Analysis of International Relations [Ocherki teorii i metodologii politicheskogo analiza mezhdunarodnykh otnosheniy]. Moscow: NOFMO, 2002, 390 p.

16. Nye J. Jr. Soft Power: The Means to Success in World Politics. New York: Public Affairs, 2004, 191 p.

17. Istomin I. A. Russia as a Status Quo Power. Protecting Institutional Heritage in the Transit Era [Rossiya kak derzhava status kvo. Zaschita institutsionalnogo naslediya v epokhu tranzita]. Rossiya v globalnoy politike (Russia in Global Affairs), 2020, no. 1. Available at: https://globalaffairs.ru/number/Rossiya-kak-derzhava-status-kvo-20328 (accessed 20.03.2022).

18. Mazarr M. The Once and Future Order. What Comes After Hegemony? Foreign Affairs, 2017, vol. 96, no. 1, pp. 34–40.

19. Kissinger H. A. Kissinger`s Vision for U.S. – Russia Relations. Available at: http://nationalinterest.org/feature/kissingers-vision-us-russia-relations-15111 (accessed 20.03.2022).

 
Ссылка на статью:
Сирота Н. М., Мохоров Г. А., Хомелева Р. А. Категория «мировой порядок»: опыт теоретического осмысления // Философия и гуманитарные науки в информационном обществе. – 2022. – № 1. – С. 60–74. URL: http://fikio.ru/?p=4996.
 

© Сирота Н. М., Мохоров Г. А., Хомелева Р. А., 2022