История

Проявление государственного расизма в международном олимпийском движении первой половины ХХ века

УДК 796.032.2

Сидоренко Александр Сергеевич – Санкт-Петербургский государственный университет аэрокосмического приборостроения, кафедра физической культуры и спорта, доцент, кандидат педагогических наук, доцент, Санкт-Петербург, Россия.

Email: thesis@internet.ru

SPIN: 2897-3075

ORCID: 0000-0002-1563-5047

Scopus ID: 57190945341

Авторское резюме

Состояние вопроса: Возрожденная в конце XIX века бароном Пьером де Кубертеном и его сторонниками традиция проведения Олимпийских игр предполагала равные возможности для атлетов-любителей с разным социальным статусом, цветом кожи, вероисповеданием. На спорт была изначально возложена главная объединяющая и примиряющая функция в мире, декларировался лозунг «Спорт вне политики».

Объект исследования: Проявление расовой дискриминации во время проведения III Летних Олимпийских игр 1904 года в Сент-Луисе и XI Летних Олимпийских игр 1936 года в Берлине.

Результаты: Факты проявления расовой дискриминации при организации и проведении Олимпийских игр 1904 года в США и 1936 года в Германии не были вовремя и в достаточной мере осуждены мировым сообществом. Это привело к ощущению организаторами своей безнаказанности, что сказалось в дальнейшем не только в области спорта. Если в США в начале ХХ века всё ограничилось дальнейшим пренебрежением к людям с отличным от белого цветом кожи и разрезом глаз, то немецкий национал-социализм после успешно проведенных Игр расправил свои крылья и принялся доказывать превосходство арийской расы уже военным путём, принеся горе и страдания народам Европы и погубив миллионы человеческих жизней.

Область применения результатов: Теоретический раздел лекционного курса дисциплины «Физическая культура» в учебных заведениях различного уровня.

Выводы: Несмотря на стремление Пьера де Кубертена сохранить спорт вне сферы влияния политической деятельности, в первой половине ХХ века международное олимпийское движение дважды столкнулось со случаями расовой дискриминации в спорте, возведенными в ранг государственной политики.

Ключевые слова: Олимпийские игры; Международный олимпийский комитет; расизм в спорте; фашизм; дискриминация; антропологические дни.

Manifestation of State Racism in the International Olympic Movement in the First Half of the 20th Century

Sidorenko Alexander Sergeevich – Saint Petersburg State University of Aerospace Instrumentation, Department of Physical Culture and Sports, PhD (Pedagogy), Associate Professor, Saint Petersburg, Russia.

Email: thesis@internet.ru

Abstract

Background: The tradition of holding the Olympic Games, revived at the end of the 19th century by Baron Pierre de Coubertin and his supporters, provided equal opportunities for amateur athletes with different social status, skin color, and religion. The main unifying and reconciling function in the world was initially assigned to sport, the slogan “Sports outside politics” was declared.

Object of study: The manifestation of racial discrimination during the III Summer Olympic Games in St. Louis in 1904 and the XI Summer Olympic Games in Berlin in 1936.

Results: The world community did not condemn sufficiently at that time the facts of manifestation of racial discrimination during the organization and holding of the 1904 Olympic Games in the USA and in Germany in 1936. This led to a feeling of impunity by the organizers, which subsequently affected not only the field of sports. At the beginning of the 20th century in the United States, everything was limited to further disdain for people with different skin color and eye shape. By contrast, German National Socialism, after the successfully held Games, spread its wings and began to prove the superiority of the Aryan race by military means, bringing grief and suffering to the peoples of Europe and destroying millions of human lives.

Implications: Theoretical section of the lecture course of the discipline “Physical culture” in various educational institutions.

Conclusion: Despite the desire of Pierre de Coubertin to keep sport outside the sphere of influence of political activity in the first half of the twentieth century, the international Olympic movement twice faced cases of racial discrimination in sports elevated to the rank of state policy.

Keywords: Olympic Games; International Olympic Committee; racism in sports; fascism; discrimination; anthropological days.

Зарождение Олимпийских игр относится, как известно, ко временам Античной Греции и является в высшей степени проявлением древнегреческой культуры, которая носила агонистический, то есть соревновательный характер. Древние греки желали соревноваться практически во всём: начиная с состязаний поэтов и музыкантов, спортивных соревнований атлетов и заканчивая ораторским искусством политиков и философов [см.: 13]. Поэтому начиная с глубокой древности и по настоящее время политика и спорт так схожи и так дополняют друг друга.

Если соревнуясь на спортивных аренах атлеты должны в максимальной степени проявлять свои физические качества быстроты, силы, выносливости, ловкости, то политикам приходится соревноваться в умении располагать к себе избирателей и завоёвывать их доверие. Как и в спорте, победитель политических баталий за голоса избирателей получает всё, а проигравший остаётся ни с чем.

В обеих видах деятельности ключевыми качествами, определяющими итоговый успех, являются настойчивость, целеустремленность, желание во что бы то ни стало достичь поставленной цели. Но при этом естественное желание быть лучшим как в спорте, так и в политике не должно нарушать общих принципов человеческого сосуществования, ущемлять чьи-либо права и свободы, использовать прерогативу сильного, проявлять любые формы дискриминации.

Хотим мы этого или нет, но тенденции развития спорта высших достижений всегда прямо или косвенно связаны с процессами, происходящими в мире, с отношением руководителей государств к своим гражданам, принятыми в обществе социальными механизмами. Поэтому декларируемый де-юре лозунг «Спорт вне политики» де-факто является эфемерным.

События, происходящие на спортивных аренах, часто находятся в прямой зависимости от политической обстановки и наоборот. В истории известны случаи, когда вследствие спонтанных конфликтов на спортивных соревнованиях начинались серьезные военные конфликты между народами, но намного чаще разногласия между государствами мешали спортсменам в равной честной борьбе выявлять сильнейшего.

Создавая свою систему спортивных соревнований, древние греки декларировали принципы демократии и гуманизма. Так, на три месяца до, во время и после Игр объявлялась экехерия, священное перемирие, когда прекращались все военные действия, и всем прибывающим на игры запрещалось иметь при себе какое-либо оружие. И надо признать, что более чем за 11 веков проведения Античных Олимпиад это перемирие никогда не нарушалось. Кроме этого, все атлеты имели равные возможности при подготовке и во время соревнований, а все спорные вопросы решались большинством голосов элланодиков при обязательном соблюдении закона и правил состязаний [см.: 3]. Уличённых в нарушениях правил атлетов наказывали тем, что на их собственные средства, полученные в виде штрафов, изготавливали и устанавливали перед входом на стадион небольшие медные статуи Зевса, которые подписывали именами нарушителей.

Но, с другой стороны, как законы демократии могли сочетаться с самой философией рабовладельческого общества? К соревнованиям допускались только свободнорожденные мужчины эллинского происхождения, рабам и варварам-иностранцам путь на стадионы был закрыт. Сама суть Игр предполагала, прежде всего, подготовку хорошо обученных воинов для дальнейшего ведения боевых действий и усмирения непокорных, поэтому неэллинам незачем было укреплять своё тело и совершенствовать свою физическую подготовку. Единственными видами соревнований, в которых принимали участие рабы, были конные скачки и гонки на колесницах, самые опасные виды состязаний, участники которых часто погибали. В случае победы раб получал шерстяную повязку на голову, а лавровый венок победителя доставался хозяину лошади [см.: 9].

Также на Игры не допускали женщин, устаивая для них отдельные соревнования в другое время. Вот такая демократия по-древнегречески.

Возродив лучшие традиции древних греков по проведению спортивных соревнований, именуемых Олимпийскими играми, французский барон Пьер де Кубертен и представители созданного для этих целей Международного Олимпийского комитета создали и утвердили свод правил и положений, называемых Олимпийской хартией. В ней указано, что целью олимпийского движения является способствование построению лучшего мира, воспитание молодёжи средствами спорта без дискриминации в атмосфере взаимопонимания, дружбы, солидарности и честной игры [см.: 8].

Однако уже с I Олимпийских игр современности 1896 года декларируемые принципы стали трактоваться как-то особо. Так, на эти Игры не были допущены женщины, что официально объяснялось заботой о женском здоровье [см.: 16].

В начале ХХ века география мирового спорта существенно расширилась, способствуя преодолению культурной разобщённости народов и прозрачности границ. Спорт стал играть всё более важную роль в формировании мнения о государстве, его престиже и весе в мире в глазах международного сообщества.

Однако иногда спортивные соревнования, наоборот, стали вызывать обострение некоторых давно назревших разногласий между отдельными государствами, возникающих вследствие различий в культурных традициях, вероисповедании, законодательстве и политических интересах.

Первым серьезным вызовом олимпийским идеалам стало проведение в период III Летних Олимпийских игр 1904 года в американском Сент-Луисе специальных состязаний для представителей «нетитульных» наций, которых не допустили до основных соревнований. Расизм и дискриминацию по отношению к участникам проявили сами организаторы Олимпиады, очевидно с молчаливого согласия правительства США. Дело в том, что в то время олимпийские соревнования проходили во время Международных ярмарок и являлись их частью. В качестве одного из мероприятий ярмарки организаторы специально отобрали тридцать «расовых типов», в числе которых индейцы, пигмеи, темнокожие, филиппинцы, патагонцы, японские айну, эскимосы и другие, и отвели два «Антропологических дня», чтобы их представители состязались друг с другом в 18 дисциплинах, как в обычных – беге, прыжках, толкании ядра, метании копья, стрельбе из лука, перетягивании каната, так и в псевдо-спортивных, таких как подъем по шесту, смазанному жиром, и в борьбе в грязи, явно подразумевающих культурное превосходство белых [см.: 15].

Одним из инициаторов данного мероприятия, напоминающим «человеческий зоопарк», стал руководитель по физической культуре, главный организатор Олимпийских игр 1904 года Джеймс Салливан, один из основателей Любительского спортивного союза, который был, возможно, самой влиятельной фигурой в любительском спорте США того времени [см.: 21].

«Антропологические дни» были предназначены для подтверждения предполагаемых теорий различий в спортивных способностях между различными нетитульными расами и в дальнейшем сравнении их спортивных умений с представителями расы европеоидной, доказывая физическое превосходство белых. Победителю данного мероприятия организаторы вручали вместо олимпийской медали американский флажок, приз даже ещё более унизительный и бесполезный, чем шерстяная повязка на голову.

Однако в процессе состязаний что-то пошло не так, и группы национальных меньшинств, привлеченные для «выступления на играх» и набранные, как правило, без учета их профессиональной подготовки, отказывались соревноваться ожидаемым образом, не прикладывая должных усилий. В результате чего в официальных отчётах ярмарки чуть позже «дикие и нецивилизованные племена» были объявлены неполноценными спортсменами, которых «сильно переоценивают» [15].

Предпосылки для проведения подобных состязаний были, учитывая, что в обществе того времени господствовали очевидные империалистические устремления, а европейские колонии по всему миру являлись локомотивом промышленной революции. Во второй половине XIX века по мере развития спорта и повышения его влияния в обществе происходит пересечение спорта и антропологии. Западные ученые пытались сравнивать физические возможности разных рас и народностей. Тема, безусловно, интересная и полезная, однако её интерпретация в то время явно подразумевала приоритет белой расы над «дикарями». Притом многие из этих «специалистов-антропологов» занимали высокие посты в спортивных обществах и союзах своих стран.

С другой стороны, колониальная экспансия подняла у рядовых обывателей интерес к познанию мира, и проводимые на рубеже веков различные этнографические выставки всегда приносили хорошую прибыль. Поэтому «Антропологические дни», проходившие при большом стечении зрителей, также не оставили организаторов в накладе [см.: 22].

Основатель современного олимпийского движения барон Пьер де Кубертен, не присутствовавший в эти дни в Сент-Луисе лично, получил отчет от одного из представителей олимпийского комитета и был крайне потрясен таким осквернением олимпийских идеалов и дискредитацией Олимпийской Хартии. Он, в частности, заявил: «Что касается этой возмутительной шарады, то она, конечно, потеряет свою привлекательность, когда черные, красные и желтые научатся бегать, прыгать и бросать, оставив белых позади» [19].

Выступая с критикой расовой сегрегации, Кубертен добился того, чтобы подобной «Олимпиады для белых» больше не повторилось, однако сделано это было уже после проведения данных соревнований. Мирового осуждения и порицания теории «научного расизма» так и не произошло. МОК был в то время ещё слабой и недостаточно влиятельной структурой в мире, да и финансовая сторона вопроса организации Игр заставляла его представителей на многое закрывать глаза.

Несмотря на то, что на официальном уровне разделения участников Олимпийских игр по расовому и национальному принципу больше не происходило, негласные притеснения «небелых» в западном обществе ещё какое-то время присутствовали. Наиболее яркий пример – история американского индейца Джима Торпа, сенсационного завоевавшего 2 золотые медали на Олимпийских играх 1912 года в труднейших видах лёгкой атлетики – пятиборье и десятиборье, со значительным преимуществом над своими конкурентами. После Игр, несмотря на большое число протестов спортсменов и общественности, он был несправедливо дисквалифицирован за то, что ранее якобы профессионально играл в бейсбол. Реабилитировали Торпа только через 60 лет, уже после его смерти [см.: 17].

Если посмотреть на составы американской команды на Олимпиадах 20-х, начала 30-х годов ХХ века, то можно заметить, что там практически все спортсмены были представителями белой расы.

В 1936 году случились другие Олимпийские игры с ярко выраженным национальным вопросом, представленным для мировой общественности в более завуалированном виде и проявившимся гораздо позже в более ужасной форме.

В 1931 году МОК выбирал хозяина Игр между двумя кандидатами: Берлином и Барселоной. При голосовании победу одержал Берлин, набрав 43 голоса против 16 [см.: 6]. На решение членов МОК повлиял ряд факторов. Во-первых, это была своеобразная компенсация за отмененные в Берлине по причине начала I Мировой войны VI Олимпийские игры 1916 года. Во-вторых, предполагалось, что проведение Олимпиады поможет Германии быстрее выйти из экономического и политического кризиса. Голосование проводилось за два года до прихода к власти в Германии национал-социалистов во времена Веймарской республики, поэтому никаких негативных морально-этических причин голосовать против немецкого города не было [см.: 2].

Барон Пьер де Кубентен не скрывал радости за своих коллег Карла Дима и Теодора Левальда, которые добивались проведения Олимпийских игр в Германии в течение 20 лет.

Всё изменилось, когда к власти в Германии в 1933 году пришли национал-социалисты. Руководители Третьего Рейха сразу поняли выгоду проведения в стране столь важного мероприятия с точки зрения продвижения своих националистических идей и возвышения арийской расы. На подготовку к Олимпиаде были брошены все силы и средства. Это были первые в истории капитальные вложения в олимпийскую идею больших государственных средств. За несколько лет были возведены суперсовременные для того времени стадионы, олимпийская деревня, транспортные коммуникации [см.: 18]. Впервые перед началом Игр прошла эстафета олимпийского огня, также это была первая Олимпиада, с которой велись прямые телетрансляции.

Однако чем меньше времени оставалось до начала Игр, тем режим стал всё больше проявлять свою нацистскую сущность. В стране начались гонения на евреев, цыган и представителей других национальных меньшинств, руководители Рейха все чаще и громче продвигали свои теории об исключительности немецкой нации.

К началу 1936 года представители многих стран уже планировали бойкотировать Олимпиаду, так как в стране-организаторе нарушались права человека, наблюдались явно выраженные проявления расизма и ксенофобии. В 1933 году по инициативе Американского атлетического союза стал всерьёз обсуждаться вопрос о переносе Летней Олимпиады 1936 года из Берлина в Барселону, то есть возникла идея проведения альтернативной Олимпиады [см.: 1]. В Париже в июне 1936 года состоялась Международная конференция в защиту олимпийских идей, громко объявившая о несовместимости олимпийских принципов и факта проведения Игр в тоталитарном расистском государстве. Участники конференции обратились ко всем людям доброй воли, разделяющим идеи олимпизма, с призывом о бойкоте Олимпиады в Берлине [см.: 7].

Однако, несмотря на громкие заявления со стороны всего мирового сообщества, «нацистскую Олимпиаду» не стали бойкотировать. Сразу после того, как в декабре 1935 года Союз любительского спорта США проголосовал за участие в Играх, другие страны слепо последовали этому примеру.

Важную роль в проведении Олимпиады в Берлине сыграл сам барон Пьер де Кубертен, который к тому времени уже не был руководителем МОК, но мнение которого обладало большим авторитетом в околоспортивных кругах. Кубертен недооценил серьезность расового и национального вопроса у руководства национал-социалистической партии Германии и тем самым фактически поддержал новую «Олимпиаду для арийской расы». Рассматривая происходящее со спортивной точки зрения, встречаясь с Адольфом Гитлером, спортивный чиновник был восхищен размахом спортивного движения в стране и уровнем подготовки к Играм. В конструктивном настрое немцев барона убедила готовность Гитлера финансировать многие идеи Кубертена [см.: 4].

В частности, выступая на германском радио 4 августа 1935 года, Кубертен назвал Гитлера «одним из величайших творческих гениев нашей эпохи». В речи на церемонии зажжения олимпийского огня в Греции он отметил заслуги режима с точки зрения развития спорта и олимпийского движения: «Германия первой распространила спорт в толщу народной массы. Подготовка к Олимпиаде ведется в этой стране систематически. В ней рождаются не только новые рекорды и новые виды спорта, но и новые взгляды на спорт, новые методы тренировок. Спартанские идеалы, которыми сейчас движим немецкий народ, способствуют укреплению международного спортивного сообщества. Германия придала спорту новое значение и смысл и тем самым углубляет духовное значение Олимпийских игр, раскрывает мистерию Олимпиад. Заслуги Германии и её вождя перед спортом не нуждаются в доказательствах» [10].

В итоге, отказавшись от идеи бойкотировать Олимпийские игры 1936 года, Соединенные Штаты и другие государства Запада лишились возможности занять позицию, которая могла бы остановить Гитлера и поддержать сопротивление нацизму. Те спортсмены и их представители, которые в тот момент поехали в Берлин, фактически дали молчаливое согласие на нарушение важнейшего олимпийского принципа, дали согласие на возможность существования расизма в спорте. В итоге на Берлинской Олимпиаде соревновались 49 спортивных команд со всего мира – больше, чем на любых предшествующих Играх. Официально бойкотировали Игры только две страны: Испания и Литва [см.: 6].

Правящая верхушка Третьего Рейха, развивая идею превосходства одной расы над другой, содействовала увольнению евреев из германского спорта, продвигала идею о том, что чернокожие и евреи являются «низшими расами». Вся Германия была увешана листовками с антисемитскими лозунгами, табличками с надписью «евреи нежелательны» и заполнена аналогичными статьями в газетах. Но в течение двух недель в августе 1936 года, во время самих Игр, нацистской диктатуре Адольфа Гитлера пришлось скрывать свой расистский, милитаристский характер. Главе МОК Анри де Байе-Латуру удалось договорился с немцами, что на время Олимпиады все антисемитские надписи будут убраны [см.: 12].

Гитлеровский режим использовал Олимпийские игры для того, чтобы ослепить многочисленных иностранных гостей и журналистов блеском миролюбивой и терпимой Германии. Выбор мирового сообщества на участие в Играх как бы выводил Германию из изоляции, которая последовала за ее поражением в I мировой войне.

Надо признать, что Олимпийские игры в Берлине в итоге прошли на самом высоком уровне и стали лучшими по организации в первой половине ХХ века. Благодаря руководство Германии сразу после Игр, многие в мире хотели, чтобы и далее Олимпиады всегда были так хорошо организованы, и каждая нация так серьезно принимала участие в их подготовке.

При этом у подавляющего числа обычных жителей Германии в 1936 году не было какой-либо неприязни к спортсменам, имеющих «иной внешний вид». Переполненные трибуны стадионов тепло встречали делегации Афганистана, Индии, Египта, Колумбии и других стран на церемонии открытия игр и стоя аплодировали выдающимся победам американского темнокожего легкоатлета Джесси Оуэнса [см.: 14]. По словам очевидцев, Германия влюбилась в Оуэнса – в Берлине он ощущал себя даже гораздо комфортнее, чем на родине.

Кадры кинохроники улавливают только кислое и недовольное лицо фюрера, когда победителями оказывались представители не тех рас и народов. С начала Олимпиады он демонстративно посещал только те церемонии награждения, где можно было поздравлять «правильных» спортсменов. Ну а темнокожий американский легкоатлет в пух и прах разбил расовую теорию нацистов, завоевав 4 золотые медали.

Однако спортивные функционеры МОК были настолько восхищены успешным проведением Олимпиады, что закрывали глаза на такое «избирательное» поведение руководителей Рейха, делая им замечания лишь в приватных беседах и не афишируя эти проблемы публично.

Самое удивительное, что нотки расизма всплыли в и «демократической» Америке уже после завершения Берлинской Олимпиады, не давая забыть наследие «Антропологических дней» Сент-Луиса. Так, президент США Франклин Рузвельт никак не поощрил 4-х кратного олимпийского чемпиона темнокожего Оуэнса ни приглашением в Белый Дом, ни даже телеграммой, так как боялся потерять перед выборами голоса расистски настроенных избирателей южных штатов. Не удосужился отметить великого спортсмена своим вниманием и его преемник Гарри Трумэн [см.: 23].

Многие прогрессивные спортсмены мира всё же чётко высказали свою позицию и не поехали в Берлин. На 19–26 июля 1936 года в Барселоне были запланированы альтернативные Народные Олимпийские игры, на которые зарегистрировалось около 6000 спортсменов из 22 стран. Однако в это время в Испании началась гражданская война, и соревнования были отменены, а часть приехавших на Игры спортсменов из других стран даже приняли в ней участие в качестве добровольцев [см.: 20].

После II Мировой войны МОК пришлось признать, что его действия перед и во время Олимпийских в Берлине были ошибочными. Организация принесла извинения всему миру за то, что вообще позволила Играм пройти в нацистской стране. Но уже было поздно.

Сравнивая события, произошедшие на Летних Олимпиадах 1904 и 1936 годов, становится очевидно, что, несмотря на изначально сформулированные принципы равноправия и независимости спорта от политики, международное сообщество лицемерно не замечало вопиющих нарушений организаторов, заигрывая с ними и проводя политику «двойных стандартов». Без своевременной должной оценки фактов проявления расовой дискриминации при организации и проведении Олимпийских игр 1904 года в США на заре зарождения Олимпизма, в середине ХХ века стало возможно проведение Игр в откровенно расистском государстве. Руководители Третьего Рейха, используя нерешительность и разобщенность мирового сообщества, сумели использовать Олимпийские игры в своих целях – для пропаганды нацистской идеологии на весь мир. Попустительство Гитлеру в спорте привело в дальнейшем к тем печальным событиям, которые унесли миллионы человеческих жизней и разрушили многие европейские государства.

Противоречива роль в данных событиях и основателя олимпийского движения барона Пьера де Кубертена, который до конца своих дней следовал одному из основных принципов своей же Олимпийской хартии – «Спорт вне политики», и, будучи зациклен исключительно на спортивную составляющую вопроса, мало вникал в суть происходящих в мире процессов. Совершенно очевидно, что, отвлекаясь от этической стороны взаимоотношений в спорте, велик риск создать ещё больше политических, культурных и социальных проблем. Пьер де Кубертен скончался в 1937 году, за несколько лет до начала II Мировой войны. Если бы он знал о том, что последующая череда событий приведёт к столь катастрофическим последствиям для всего мира, следовал бы он до конца лозунгу «Спорт вне политики»? Вопрос, который навсегда останется без ответа.

К сожалению, и после войны уроки истории оказались не до конца изученными. Так, один из главных идеологов Олимпиады 1936 года, поборник нацизма Карл Дим в 1947 году стал ректором основанной им Высшей спортивной школы в Кёльне, которую он возглавлял до конца своей жизни. В 1949 году Дим стал секретарём НОК ФРГ, а с 1950 до 1953 год был спортивным референтом в Федеральном министерстве внутренних дел [см.: 5]. Остались работать в области спорта и другие лица, причастные к идеологической составляющей Берлинской Олимпиады.

Парадоксально, но факт. Прошли годы, и самая ужасная трагедия за всю историю спорта произошла 5 сентября 1972 году в Мюнхене, когда Игры снова проводились на территории уже новой демократической Германии. Боевики террористической палестинской организации «Чёрный сентябрь» захватили в заложники членов израильской олимпийской сборной, в результате чего 11 израильтян погибло. И вновь камнем преткновения стал национальный вопрос. При этом члены МОК снова постарались максимально сгладить происходящее, акцентируя внимание общественности на спорте, не перенося и не отменяя Олимпиаду, а только приостановив её на 34 часа. Перспектива получить нокаутирующий имиджевый удар и потерять колоссальные деньги, похоже, напугала спортивных функционеров куда сильнее, чем здравый смысл и безопасность спортсменов [см.: 11].

Стоит констатировать, что, возродив лучшие традиции древних греков по проведению Олимпийский игр, современное общество, к сожалению, переняло и их отрицательные проявления, такие как привилегированное положение одного класса над другим. Рассматривая историю современного Олимпийского движения, можно констатировать, что постоянно наблюдаются попытки отдельных государств продвинуть свои собственные национальные интересы в ущерб интересам других, нарушая принципы равноправия и используя при этом все возможные средства и инструменты, часто право сильного и своё влияние.

Список литературы

1. Берлин 1936 // История Олимпийских игр: медали, результаты, виды спорта. – URL: http://olimp-history.ru/node/339 (дата обращения: 19.09.2022).

2. Ватлин А. Ю. Германский МИД и подготовка Берлинской Олимпиады 1936 года // Новая и новейшая история. – 2016. – № 4. – С. 28–44.

3. Голощапов Б. Р. История физической культуры и спорта: Учеб. пособие для студентов высших педагогических учебных заведений. – М.: Издательский центр “Академия”, 2001. – 312 с.

4. Ищенко В. В., Альтман И. А., Белоусов Л. С., Винклер К., Пешин Н. Л. Олимпиада 1936 года в Берлине: борьба за проведение и поиск альтернатив // Электронный научно-образовательный журнал «История». – 2018. – № 7 (71). – С. 18–42.

5. Карл Дим // Википедия. – URL: https://ru.wikipedia.org/wiki/Дим,_Карл (дата обращения: 19.09.2022).

6. Летние Олимпийские игры 1936 // Википедия. – URL: https://ru.wikipedia.org/wiki/Летние_Олимпийские_игры_1936 (дата обращения: 19.09.2022).

7. Летние Олимпийские игры 1936 // Энциклопедия холокоста. – URL: https://encyclopedia.ushmm.org/content/ru/article/the-nazi-olympics-berlin-1936 (дата обращения: 19.09.2022).

8. Олимпийская хартия. – Лозанна: DidWeDo S.a.r.l., 2019. – 55 с.

9. Павсаний. Описание Эллады / Под ред. Е. В. Никитюк. – СПб.: Аллетейя, 1996. – 563 с.

10. Симонович Л. Олимпизм и «новый мировой порядок». – Белград: Лорка, 2000. – 246 с.

11. Теракт на Олимпийских играх в Мюнхене // Википедия. – URL: https://ru.wikipedia.org/wiki/Теракт_на_Олимпийских_играх_в_Мюнхене (дата обращения: 19.09.2022).

12. Шамонаев О. МОК девять лет сотрудничал с нацистами. История, о которой стараются не вспоминать // Спорт-экспресс. – URL: https://www.sport-express.ru/olympics/reviews/olimpiyskaya-istoriya-mok-i-nemeckie-nacisty-na-olimpiadah-1936-poslednie-gody-zhizni-pera-de-kubertena-1899513 (дата обращения: 19.09.2022).

13. Шанин Ю. В. Олимпия. История античного атлетизма. – СПб.: Аллетейя, 2001. – 185 с.

14. 1936 Berlin Olympiad (Olympics) // YouTube. – URL: https://www.youtube.com/watch?v=bV81Py5fAQY&t=8488s (дата обращения: 19.09.2022).

15. Brownell S. The 1904 Anthropology Days and Olympic Games: Sport Race, and American Imperialism (Critical Studies in the History of Anthropology). – Lincoln & London: University of Nebraska Press, 2008. – 420 p.

16. Coubertin P., Philemon T., Politis N. G., Anninos C. Olympic Games, B. C. 776 – A. D. 1896. Second Part: The Olympic Games in 1896. – Athens: Printing Office of the Hestia, 1896. – 120 p.

17. Jim Thorpe // Wikipedia. – URL: https://en.wikipedia.org/wiki/Jim_Thorpe (дата обращения: 19.09.2022).

18. Krueger A. Die Olympischen Spiele 1936 und die Weltmeinung: Ihre außenpolitische Bedeutung unter besonderer Berücksichtigung der USA. – Berlin: Bartels & Wernitz, 1972. – 135 s.

19. Laird S. America’s First Olympics Were a Total Mess and Also Quite Racist // Mashable. – URL: https://mashable.com/article/olympics-1904-st-louis (дата обращения: 19.09.2022).

20. People’s Olympiad // Wikipedia. – URL: https://en.wikipedia.org/wiki/People’s_Olympiad (дата обращения: 19.09.2022).

21. Schaffer K., Smith S. The Olympics at the Millennium: Power, Politics, and the Games. – New Brunswick, New Jersey & London: Rutgers University Press, 2000. – 308 p.

22. Sullivan J. E. Spalding’s Official Athletic Almanac for 1905 Special Olympic Number Containing. The Official Report of the Olympic Games of 1904. – New York: The American Publishing Company, 1905. – 280 p.

23. Schaap J. Triumph: The Untold Story of Jesse Owens and Hitler’s Olympics. – New York: Houghton Mifflin Company, 2007. – 288 p.

References

1. Berlin 1936 [Berlin 1936]. Available at: http://olimp-history.ru/node/339 (accessed: 19 September 2022).

2. Vatlin A. Yu. German Foreign Ministry and Preparation of the Berlin Olympics in 1936 [Germanskiy MID i podgotovka Berlinskoy Olimpiady 1936 goda]. Novaya i noveyshaya istoriya (Modern and Contemporary History), 2016, no. 4, pp. 28–44.

3. Goloschapov B. R. History of Physical Culture and Sports [Istoriya fizicheskoy kultury i sporta]. Moscow: Academiya, 2001, 312 p.

4. Ischenko V. V., Altman I. A., Belousov L. S., Winkler C., Peshin N. L. The 1936 Berlin Olympics: the Struggle to Host and the Search for Alternatives [Olimpiada 1936 goda v Berline: borba za provedenie i poisk alternativ]. Elektronnyy nauchno-obrazovatelnyy zhurnal “Istoriya” (The Journal of Education and Science “History”), 2018, no. 7 (71), pp. 18–42.

5. Carl Diem [Karl Dim]. Available at: https://ru.wikipedia.org/wiki/Дим,_Карл (accessed: 19 September 2022).

6. Summer Olympic Games 1936 [Letnie Olimpiyskie igry 1936]. – Available at: https://ru.wikipedia.org/wiki/Летние_Олимпийские_игры_1936 (accessed: 19 September 2022).

7. Summer Olympic Games 1936 [Letnie olimpiyskie igry 1936]. Available at: https://encyclopedia.ushmm.org/content/ru/article/the-nazi-olympics-berlin-1936 (accessed: 19 September 2022).

8. Olympic Charter [Olimpiyskaya khartiya]. Lausanne: DidWeDo S.a.r.l., 2019. 55 p.

9. Pausanias. Description of Hellas [Opisanie Ellady]. St. Petersburg: Alleteya, 1996, 563 p.

10. Simonovich L. Olympism and the “New World Order” [Olimpizm i “novyy mirovoy poryadok”]. Belgrade: Lorka, 2000, 246 p.

11. Munich Massacre [Terakt na Olimpiyskikh igrakh v Myunkhene]. – Available at: https://ru.wikipedia.org/wiki/Теракт_на_Олимпийских_играх_в_Мюнхене (accessed: 19 September 2022).

12. Shamonaev O. IOC Collaborated with the Nazis for Nine Years. A Story That They Try Not to Remember [MOK devyat let sotrudnichal s natsistami. Istoriya, o kotoroy starayutsya ne vspominat]. Sport-ekspress (Sport-Express). Available at: https://www.sport-express.ru/olympics/reviews/olimpiyskaya-istoriya-mok-i-nemeckie-nacisty-na-olimpiadah-1936-poslednie-gody-zhizni-pera-de-kubertena-1899513 (accessed: 19 September 2022).

13. Shanin Yu. V. Olympia. The History of Ancient Athleticism [Olimpiya. Istoriya antichnogo atletizma]. St. Petersburg: Alleteya, 2001, 185 p.

14. 1936 Berlin Olympiad (Olympics). Available at: https://www.youtube.com/watch?v=bV81Py5fAQY&t=8488s (accessed: 19 September 2022).

15. Brownell S. The 1904 Anthropology Days and Olympic Games: Sport Race, and American Imperialism (Critical Studies in the History of Anthropology). Lincoln & London: University of Nebraska Press, 2008, 420 p.

16. Coubertin P., Philemon T., Politis N. G., Anninos C. Olympic Games, B. C. 776 – A. D. 1896. Second Part: The Olympic Games in 1896. Athens: Printing Office of the Hestia, 1896, 120 p.

17. Jim Thorpe. Available at: https://en.wikipedia.org/wiki/Jim_Thorpe (accessed: 19 September 2022).

18. Krueger A. Die Olympischen Spiele 1936 und die Weltmeinung: Ihre außenpolitische Bedeutung unter besonderer Berücksichtigung der USA. Berlin: Bartels & Wernitz, 1972, 135 s.

19. Laird S. America’s First Olympics Were a Total Mess and Also Quite Racist. Available at: https://mashable.com/article/olympics-1904-st-louis (accessed: 19 September 2022).

20. People’s Olympiad. Available at: https://en.wikipedia.org/wiki/People’s_Olympiad (accessed: 19 September 2022).

21. Schaffer K., Smith S. The Olympics at the Millennium: Power, Politics, and the Games. New Brunswick, New Jersey & London: Rutgers University Press, 2000, 308 p.

22. Sullivan J. E. Spalding’s Official Athletic Almanac for 1905 Special Olympic Number Containing. The Official Report of the Olympic Games of 1904. New York: The American Publishing Company, 1905, 280 p.

23. Schaap J. Triumph: The Untold Story of Jesse Owens and Hitler’s Olympics. New York: Houghton Mifflin Company, 2007, 288 p.

Ссылка на статью:
Сидоренко А. С. Проявление государственного расизма в международном олимпийском движении первой половины ХХ века // Философия и гуманитарные науки в информационном обществе. – 2022. – № 3. – С. 76–88. URL: http://fikio.ru/?p=5119.

История

Субъективное отношение к отечественным спортсменам. Исторические параллели

УДК 296.091

Email: thesis@internet.ru

SPIN: 2897-3075

ORCID: 0000-0002-1563-5047

Scopus ID: 57190945341

Авторское резюме

Состояние вопроса: Случаи предвзятого отношения к спортсменам нашей страны на международной арене имели место в разные исторические периоды. Вне зависимости от текущей геополитической ситуации в Европе и в мире, от существующего строя внутри страны отечественные спортсмены, участвующие в соревнованиях за рубежом по различным видам спорта, систематически сталкивались со спорным судейством, искусственно созданными ограничениями и отстранениями, а часто и откровенным давлением.

Объект исследования: В данной работе рассмотрены наиболее резонансные факты предвзятого отношения к спортсменам нашей страны на международной арене в течение трёх исторических периодов: российско-имперского, советского и новороссийского.

Результаты: Рассмотрение наиболее громких и широко освещаемых случаев субъективного судейства и ограничений отечественных спортсменов на международной арене в разные исторические периоды до 2014 года не даёт возможности говорить о какой-либо спланированной компании, направленной на дискредитацию нашей страны в области спорта. В подавляющем большинстве случаев данные события происходили спонтанно, и «обидчики» наших атлетов, таким образом, решали свои собственные локальные задачи.

Выводы: Очевидна взаимосвязь между количеством враждебных действий по отношению к нашим спортсменам на международной арене и авторитетом российских спортивных чиновников, их влиянием в ключевых федерациях по видам спорта и судейских комитетах, уровнем спортивных результатов наших спортсменов, а главное силой и международным престижем страны в данный период.

Ключевые слова: давление в спорте; необъективное судейство; российские спортсмены; Олимпийские игры; международные соревнования.

Subjective Attitude towards Domestic Athletes. Historical Parallels

Email: thesis@internet.ru

Abstract

Background: Cases of bias against athletes of our country in the international competitions took place in different historical periods. Regardless of the current geopolitical situation in Europe and in the world, and the existing system within the country, domestic athletes participating in competitions abroad in various sports systematically faced controversial refereeing, artificially created restrictions and suspensions, and often-outright pressure.

Object of study: The most resonant facts of biased attitude towards athletes of our country in the international arena during three historical periods: Russian-imperial, Soviet and New-Russian are considered.

Results: Consideration of the most notorious and wide media coverage cases of subjective refereeing and restrictions of domestic athletes in the international competitions in different historical periods before 2014 does not make it possible to talk about any planned campaign aimed at discrediting our country in the field of sports. In the vast majority of cases, these events occurred spontaneously and the “offenders” of our athletes, thus, solved their own local problems.

Conclusion: There is an obvious relationship between the number of hostile actions against our athletes in the international arena and the authority of Russian sports officials, their influence in key sports federations and referee committees, and the level of sports results of our athletes, and above all, the strength and international prestige of the country during those periods.

Keywords: pressure in sports; biased refereeing; Russian athletes; Olympic Games; international competitions.

Происходящая в последние годы тотальная дискредитация российского спорта международными спортивными федерациями с многочисленными допинговыми скандалами, необоснованными отстранениями и ограничениями российских спортсменов напоминает не что иное как часть глобальной войны, объявленной России странами коллективного Запада. Начиная с 2014 года после присоединения Крыма градус политического противостояния между Россией и её западными «партнерами» резко возрос, что безусловно сказалось на многих областях жизни, в том числе и спорте. Политическая подоплека некоторых странных и противоречивых решений в отношении российского спорта сегодня очевидна.

Однако проблема субъективного отношения к спортсменам нашей страны периодически поднималась на всех этапах советского, а затем российского периода спортивной истории. А в исторических архивах можно найти информацию о том, что те же самые проблемы имели место и на заре зарождения спорта в период существования Российской Империи.

В данной работе автор делает попытку разобраться в причинах случаев субъективного отношения к отечественным спортсменам в течение ХХ – начала ХXI вв. и понять, являются ли они частью конспирологической теории заговора или цепью случайных, не связанных друг с другом событий, в которых российские атлеты предстали в роли случайной жертвы.

На заре своего зарождения мировой спорт развивался по совершенно иным, отличным от сегодняшних принципам. Возрожденные по инициативе французского барона Пьера де Кубертена Олимпийские игры декларировали любительский статус участников, отсутствие какой-либо материальной заинтересованности, принципы честной игры, равенство всех атлетов. Обеспеченные спортсмены или их спонсоры тратили огромные деньги на проездные билеты к месту проведения соревнований, сами снимали себе жилье и приобретали необходимый инвентарь только для того, чтобы получить в итоге лишь олимпийскую медаль и удовлетворить свои амбиции. Спорт в то время был преимущественно уделом энтузиастов [см.: 5].

Однако первое же выступление команды Российской Империи на Олимпийских играх в 1908 году запомнилось серьезными проблемами с громкими скандалами и предвзятым отношением к русским спортсменам. Так, ещё до начала Игр МОК проигнорировал предложение представителя России включить в программу Олимпиады соревнования по рапире и поднятию тяжестей, традиционно сильные отечественные дисциплины [см.: 8]. В то же время из-за «подыгрывания» олимпийских чиновников организаторам игр англичанам среди олимпийских дисциплин оказались крикет, байкполо, Жё-де-Пом и другие слабо известные за пределами туманного Альбиона виды спорта [см.: 12].

МОК разрешил выступать на играх отдельной командой Финляндии – территории, входившей тогда в состав Российской Империи, что также ударило по репутации нашей страны [см.: 11]. При этом россияне запретили финнам участвовать в церемонии открытия Олимпийских игр под своим национальным флагом, а финская делегация при этом наотрез отказалась идти под российским, предпочитая участвовать в параде вообще без флага [см.: 3].

Первый отечественный олимпийский чемпион фигурист Николай Панин-Коломенкин за день до своей триумфальной победы в исполнении специальных фигур был вынужден сняться с соревнований в произвольной программе в знак протеста против предвзятого судейства, когда 3 из 5 арбитров серьёзно занижали ему оценки, выводя на 1 место его главного конкурента Ульриха Сальхова [см.: 10].

Но больше всего досталось от арбитров российским борцам, главной надежде страны в медальном зачёте. Руководитель российской делегации на играх граф Рибопьер был настолько возмущён судейским произволом, что написал открытое письмо Пьеру де Кубертену:

«Перед поездкой своих борцов я был уверен, что они хорошо себя проявят. Теперь, когда все позади, можно сказать со всей серьезностью: каждый из них мог бы занять первое место в своей категории! Но что произошло?

1) Замотин упал в результате удара по ноге, который остался незамеченным судьей.

2) Демин победил своего противника. Был поднят флаг в знак его победы. Однако его противник пожаловался, будто бы Демин его укусил. Демина дисквалифицировали.

3) Орлов поборол нескольких противников, однако ему выставляли неверные оценки и он не стал победителем.

4) Петров не только поборол нескольких противников, но и продемонстрировал свое превосходство в физической силе и ловкости. После чего ему не дали победы и заявили: “Ваш противник получил 1-й приз потому, что у него больше мускулатура и рост!”

Как спортсмен имею полное право заявить, что жюри, обслуживавшее соревнования по борьбе в Лондоне, было плохо составлено. Все четверо русских, каждый в своей категории, были лучшими. Но так как Россия не была представлена в жюри, они потерпели поражение, несмотря на явное превосходство во всем!» [см.: 6].

Несмотря на протесты и возмущения, поезд ушёл, и олимпийских медалей было уже не вернуть. В то время Российская Империя представляла собой одну из ведущих и уважаемых монархий Европы, да и никакого влияния только зарождающегося спорта на политику не было. В чём же тогда заключалась причина такого отношения к представителям нашей страны? Дело в том, что в Российской Империи спортивное движение развивалось намного медленнее, чем в странах Западной Европы, не получая при этом никакой поддержки на государственном уровне. Отдельные спортсмены и спортивные общества при финансовой помощи меценатов принимали участие в престижных международных соревнованиях и одерживали в них победы. Однако в большинстве своём россияне были редкими гостями на международной спортивной «тусовке». Представителей нашей страны практически не было в судейском корпусе, а спортивных чиновников – в международных спортивных федерациях. Российский спорт не был «раскручен» в Европе, не пользовался авторитетом и соответственно не мог достойно себя защищать.

Причинами предвзятого отношения к россиянам в начале ХХ века явились попытки отдельных представителей помочь своим спортсменам. Явление, кстати, довольно распространённое в тот период и затрагивавшее почти все нации. Наиболее часто подобные скандалы возникали, кстати, между представителями Великобритании и США, ведущими спортивными державами в тот период.

Что касается вышеупомянутого судейства фигурного катания Панина-Коломенкина, то судья из Великобритании был по национальности шведом, а арбитр из Швейцарии другом Сальхова [см.: 4].

Советский Союз стал членом МОК в 1946 году, после почти 30-летней изоляции отечественного спорта. А с начала 50-х годов ХХ века советские спортсмены стали участвовать в официальных соревнованиях практически по всем видам спорта.

При этом в период блокового противостояния, в эпоху холодной войны, в советской печати и на телевидении периодически всплывали вопросы необъективного отношения к советским спортсменам на разных соревнованиях. В спорных решениях арбитров и нелогичных действиях официальных лиц видели продуманную политику стран Западного блока по дискредитации советского спорта на международной арене как элемента превосходства советской системы физического воспитания.

Однако после крушения коммунистической системы, распада СССР и падения «железного занавеса» данная проблема не перестала существовать. Несмотря на «дружбу» с Западом и приверженность демократии, открытость границ выступления ведущих российских спортсменов в спортивных клубах по всему миру и возможность проведения на территории страны спортивных соревнований самого высокого уровня по различным видам спорта, количество случаев дискриминации отечественных спортсменов в мире не только не уменьшилось, а, наоборот, они стали более очевидным и резонансными [см.: 7]. А такие решения, как переигровка футбольного матча Тироль – Локомотив в 2001 году, когда нашу команду лишили заслуженной победы после неочевидной ошибки арбитра [см.: 9], или скандал с российскими фигуристами на Олимпийских играх 2002 года с вручением дополнительного комплекта золотых медалей проигравший канадской паре [см.: 1], не поддавались здравому смыслу и явно нарушали спортивные принципы, негативно влияя на имидж страны в целом.

Однако если внимательно проанализировать причины данных событий в разные исторические периоды, то становится очевидно, что каждое из них имеет свою историю, и здесь сложно искать теории заговора. Скорее речь идёт о разных трактовках спортивного права, различиях в менталитете, привычках представителей западных стран строго следовать букве закона вопреки логике и спортивным принципам, о преследовании своих локальных интересов конкретными спортивными федерациями.

Однако противостояние социалистического и капиталистического блоков в свое время, безусловно, оказывало влияние на те или иные спортивные решения, но оно было двунаправленным и определялось авторитетом членов тех или иных федерацией, успехами страны в конкретном виде спорта и её вкладом в его развитие. Так, например, исход знаменитого баскетбольного матча СССР – США 1972 года решала Коллегия ФИБА, среди членов которой 3 представителя стран социализма Венгрии, Румынии и Кубы поддерживали СССР и только 2 голоса Италии и Пуэрто-Рико были на стороне США [см.: 7]. Находясь на лидирующих ролях и имея сильные позиции в федерациях таких субъективных с точки зрения судейства видов спорта, как спортивная гимнастика и фигурное катание, наша страна не сталкивалась в советское время с какими-либо серьезными недоразумениями в этих дисциплинах. А что касается всеми любимого футбола, в котором у наших представителей было наибольшее количество претензий по вопросам предвзятого судейства, то здесь одной из важных причин неофициально считается экономическая. Советские команды были невыгодны на крупных турнирах из-за отсутствия болельщиков вследствие закрытости границ и при возможности их старались немного притормозить [см.: 2]. Так, например, финальный матч Кубка обладателей кубков 1981 года между командами восточного блока Динамо Тбилиси – Карл Цейс Йена в Дюссельдорфе состоялся при практически пустых трибунах (4750 зрителей на стадионе, вмещающем 68 000) и не принёс организаторам никакого дохода [см.: 13].

После распада СССР влияние и авторитет независимой России в спортивных организациях заметно снизились, и спортивным функционерам стало значительно тяжелее отстаивать права наших атлетов.

К тому же за это время поменялись приоритеты и экономические отношения в спорте. Если ранее основной интерес и, соответственно, большие прибыли приносили трансляции соревнований, в которых ведущие советские спортсмены противостоянии своим западным коллегам, то в настоящее время в мире появилось достаточно спортивных центров силы, и стала более актуальна система индивидуальных контрактов и коммерческих стартов. Современный спорт стал максимально комерциализирован, а желание быть лучшим любой ценой, включая нечестные методы борьбы, соответствует принципам капиталистической морали, согласно которым выживает сильнейший. Советским спортивным функционерам со старыми стереотипами мышления на первом этапе было сложно перестроиться и принять правила игры.

Если в целом рассматривать проблему необъективности в спорте с момента его зарождения как социального явления, то можно сделать следующие выводы.

1. Споры, скандалы, протесты, случаи расовой дискриминации с определённой частотой сопровождали и сопровождают международные спортивные соревнования с самого начала их возникновения. При этом по мере развития средств массовой коммуникации и повышения роли спорта в мире данные случаи становятся всё более публичными и обсуждаемыми.

2. При этом в спорте всегда прямо или косвенно преобладало право сильного, когда представители больших, влиятельных и экономически развитых государств определяли тенденции развития спортивных дисциплин, правила и места проведения соревнований, возглавляли спортивные объединения, федерации, союзы, имели главенствующую роль в МОК. Поэтому при принятии важных решений менее влиятельные участники спортивного движения априори находились в проигрышной позиции, несмотря на декларируемые де-юре принципы равенства и учёта интересов всех сторон.

3. Начиная с Олимпийских игр 1936 года в фашистской Германии, спорт, очевидно, становится одним из инструментов политической борьбы за превосходство одного строя или системы над другими. Поэтому в противостоянии великих держав некоторые судейские и организационные решения имели политический подтекст, обижая ни в чем не повинных спортсменов.

4. Что касается нашей страны, то приходиться констатировать, что частота случаев несправедливого отношения к отечественным спортсменам на крупных мировых спортивных форумах всегда находилась в тесной зависимости от силы государства в данный исторический момент, его экономического благополучия, положения и авторитета в мире. Наиболее резонансные случаи притеснения наших атлетов наблюдались в начале ХХ века, когда спорт Российской Империи на международной арене выглядел слабо и не убедительно, а также в период позднего СССР и в 90-е годы, когда престиж нашей страны в мире сильно упал.

5. События последних лет, связанные с беспрецедентным давлением на российский спорт вследствие имевших место допинговых нарушений, а затем и полное отстранение наших атлетов по политическим мотивам, не воспринимаются сегодня в отрыве от стремительно ухудшающейся ситуации в мире, и объективную оценку происходящего сегодня можно будет дать только по прошедствии определённого времени.

Список литературы

1. Дело закрыто. Истерика продолжается // Спорт-экспресс. – 2002. – № 35. – С. 1.

2. Единодушие в оценках // Советский спорт. – 1986. – № 141. – С. 3.

3. Лелтияйнен Л. Е. Участие автономной Финляндии в Олимпийском движении начала XX в. // XVI конференция по изучению Скандинавских стран и Финляндии: тезисы докладов. Ч. 1. – Архангельск, 2008. – С. 89–90.

4. Николай Панин-Коломенкин. Первый // Спорт-экспресс. – 2008. – № 148. – С. 14.

5. Родиченко В. С. Твой олимпийский учебник. – Москва: Спорт-Человек, 2019. – 216 с.

6. Серебряный доктор // Родина. – 2021. – № 12. – С. 52–55.

7. Судейский фактор // Большой спорт. – 2010. – № 4. – С. 18.

8. Суник А. Б. Российский спорт и олимпийское движение на рубеже XIX–XX веков. – М.: Советский спорт, 2004. – 763 с.

9. УЕФА и «Тироль» против «Локомотива» // Спорт-экспресс. – 2001. – № 194. – С. 1.

10. Чайковский А. М. Волшебная восьмерка. Документальная повесть о Н. А. Панине-Коломенкине. – М.: Физкультура и спорт, 1978. – 215 с.

11. Tervo M. Geographies in the Making: Reflections on Sports, the Media, and National Identity in Finland // Nordia Geographical Publications. – 2003. – Vol. 32:1. – 131 p.

12. The Fourth Olympiad. Official Report. – London: British Olympic Association, 1908. – 864 p.

13. 1981 European Cup Winners’ Cup Final // Wikipedia. – URL: https://en.wikipedia.org/wiki/1981_European_Cup_Winners%27_Cup_final (дата обращения: 17.06.2022).

References

1. The Case Is Closed. The Hysteria Continues [Delo zakryto. Isterika prodolzhaetsya]. Sport-ekspress (Sport-Express), 2002, no. 35, p. 1.

2. Unanimity in Assessments [Edinodushie v otsenkakh]. Sovetskiy sport (Soviet Sport), 1986, no. 141, p. 3.

3. Leltiainen L. E. Participation of Autonomous Finland in the Olympic Movement of the Beginning of the XX century [Uchastie avtonomnoy Finlyandii v Olimpiyskom dvizhenii nachala XX v.]. XVI konferentsiya po izucheniyu Skandinavskikh stran i Finlyandii: tezisy dokladov. Ch.1 (XVI Conference on the Study of Scandinavian Countries and Finland: Abstracts of Reports. Part 1). Arkhangelsk, 2008, pp. 89–90.

4. Nikolay Panin-Kolomenkin. The First [Nikolay Panin-Kolomenkin. Pervyy]. Sport-ekspress (Sport-Express), 2008, no. 148, p. 14.

5. Rodichenko V. S. Your Olympic Textbook [Tvoy olimpijskiy uchebnik]. Moscow: Sport-Chelovek, 2019, 216 p.

6. Silver Doctor [Serebryanyy doctor]. Rodina (Motherland), 2021, no. 12, pp. 52–55.

7. The Judicial Factor [Sudeyskiy factor]. Bolshoy Sport (Big Sport), 2010, no. 4, p. 18.

8. Sunik A. B. Russian Sport and the Olympic Movement at the Turn of the XIX–XX Centuries [Rossiyskiy sport i olimpiyskoe dvizhenie na rubezhe XIX-XX vekov]. Moscow: Sovetskiy sport, 2004, 763 p.

9. UEFA and Tyrol vs Lokomotiv [UEFA i “Tirol” protiv “Lokomotiva”]. Sport-ekspress (Sport-Express), 2001, no. 194, p. 1.

10. Tchaikovsky A. M. The Magic Eight. A Documentary Story about N. A. Panin-Kolomenkin [Volshebnaya vosmerka. Dokumentalnaya povest o N. A. Panine-Kolomenkine]. Moscow: Fizkultura i sport, 1978, 215 p.

11. Tervo M. Geographies in the Making: Reflections on Sports, the Media, and National Identity in Finland. Nordia Geographical Publications, 2003, vol. 32:1, 131 p.

12. The Fourth Olympiad. Official report. London: British Olympic Association, 1908, 864 p.

13. 1981 European Champions Cup Winners’ Cup Final. Available at: https://en.wikipedia.org/wiki/1981_European_Cup_Winners%27_Cup_final (accessed: 17 June 2022).

Ссылка на статью:
Сидоренко А. С. Субъективное отношение к отечественным спортсменам. Исторические параллели // Философия и гуманитарные науки в информационном обществе. – 2022. – № 3. – С. 68–75. URL: http://fikio.ru/?p=5115.

История

Современная оценка феномена массовых политических репрессий 1937–1938 годов на Черноморском флоте

УДК 94

Горохов Вячеслав Витальевич – федеральное государственное казенное военное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Михайловская военная артиллерийская академия», кафедра физической подготовки, начальник кафедры, Санкт-Петербург, Россия.

E-mail: gorohov_babr@mail.ru

195009, Россия, г. Санкт-Петербург, ул. Комсомола, 22,

тел: 8(911)2203297.

Авторское резюме

Состояние вопроса: Существуют разные исторические оценки эпохи массовых политических репрессий в СССР. Установление истины требует продолжения конкретных исторических исследований – в том числе по вопросу о влиянии этих репрессий на состояние и боеготовность Рабоче-крестьянской Красной армии.

Результаты: Исследования показывают, что в 1937–1938 годах из состава Черноморского флота были уволены 1040 человек командно-начальствующего состава, из них 81 человек приговорены к расстрелу. Репрессии среди личного состава ЧФ и возникшие негативные настроения среди моряков имели своим следствием общее падение дисциплины и ослабление требовательности со стороны командиров и начальников. В итоге, в конце 1930-х годов было зафиксировано неуклонное увеличение количества дисциплинарных проступков в Морских Силах РККА, и не только среди краснофлотцев и старшин, но и среди командиров и политработников. Среди наиболее распространенных проступков были: пререкания и грубость, самовольные отлучки, нарушение правил несения службы в карауле.

Выводы: Массовые политические репрессии исключительно отрицательно повлияли на состояние таких основных компонентов боевой способности сил флота, как организованность и воинская дисциплина, морально-боевые качества личного состава. Стереотипы поведения в период политической чистки командно-начальствующего состава аккумулировались в устойчивые тенденции, способствующие дезорганизации службы войск, росту происшествий, снижению морально-боевых качеств, падению уровня организованности и воинской дисциплины.

Ключевые слова: Черноморский флот; политические репрессии; командный состав; оперативная подготовка штабов; НКВД.

Modern Assessment of Mass Political Repressions within the Black Sea Fleet in 1937–1938

Vyacheslav Vitalievich Gorokhov – Mikhailov Military Artillery Academy, Department of Physical Training, Head of the Department, Saint Petersburg, Russia.

E-mail: gorohov_babr@mail.ru

22, Komsomol St., St. Petersburg, Russia, 195009,

tel: 8 (911) 2203297.

Abstract

Background: There are various historical assessments of the period of mass political repressions in the USSR. The truth requires the continuation of specific historical research, including the impact of those repressions on the conditions and preparedness of the Workers’ and Peasants’ Red Army.

Results: The studies have shown that 1040 commanders and senior officers were dismissed from the Black Sea Fleet during 1937–1938, with 81 people being sentenced to death. Repressions among military personnel of the BSF resulted in negative sentiments among the marines and, as a consequence, in general violation of discipline and weakening of commanders’ exactingness. As a result, in the late 1930s disciplinary offenses increased in the Navy of the Workers’ and Peasants’ Red Army, and not only among marines and petty officers, but also among the commanders and political workers. Bickering and rudeness, unwarranted absence, violation of duties being on guard were among the most common offenses.

Conclusion: Mass political repressions had a negative impact on the main components of the Navy combatant value, such as the organization and military discipline, morale and combat effectiveness of personnel. Behavior patterns in the period of political repressions of commanders and senior officers accumulated in sustainable trends, which contributed to the disruption of the military service, increased incidents, lower morale and combat qualities, the decline in the level of organization and military discipline.

Key words: Black Sea Fleet; political repressions; commanders; operational training of staffs; the NKVD.

Тема массовых политических репрессий в Советском Союзе накануне Второй мировой войны привлекает внимание не только историков, но и политологов, социологов и философов. В широком смысле репрессии трактуются как наказание, карательная мера, применяемая государственными органами с целью защиты и сохранения существующего строя. Любые политические репрессии являются проявлением политического насилия [см.: 1, с. 31, 54–55]. Как указывает российский исследователь М. Г. Степанов, политические репрессии по своей природе «являются порождением неправового государства, служат неправовым целям и являются составляющим компонентом “закрытого общества” любого тоталитарного политического режима. Выступая в качестве инструмента текущей политики, они регулируются исключительно интересами правящего режима и могут быть внезапно востребованы и так же внезапно отменены» [2, с. 205].

В современном российском законодательстве политическими репрессиями, согласно Закону России № 1761-1 «О реабилитации жертв политических репрессий» от 18.10.1991 признаются различные меры принуждения, применяемые государством по политическим мотивам, в виде лишения жизни или свободы, помещения на принудительное лечение в психиатрические лечебные учреждения, выдворения из страны и лишения гражданства, выселения групп населения из мест проживания, направления в ссылку, высылку и на спецпоселение, привлечения к принудительному труду в условиях ограничения свободы, а также иное лишение или ограничение прав и свобод лиц, признававшихся социально опасными для государства или политического строя по классовым, социальным, национальным, религиозным или иным признакам, осуществлявшееся по решениям судов и других органов, наделявшихся судебными функциями, либо в административном порядке органами исполнительной власти и должностными лицами и общественными организациями или их органами, наделявшимися административными полномочиями [3].

Взятый сталинским руководством во второй половине 1920-годов внутриполитический курс на форсированные темпы создания крупного индустриального государства требовал жесткой централизации управления. Трудности и просчеты в экономическом строительстве привели к абсолютизации насильственных методов в управлении государством. Значительную роль в этом сыграли субъективные факторы. Господство одной политической партии, которая боролась с оппозиционными силами, привело в конечном счете к подавлению любого инакомыслия в государстве и в обществе.

После окончания гражданской войны идеология гражданского мира так и не утвердилась в сознании людей, искусственное разжигание классовой борьбы в обществе стало в СССР частью внутренней политики. Ставка на насильственные методы в процессе коренных преобразований в стране, широкое использование карательных органов подкреплялось ужесточением уголовного законодательства, отступлением от цивилизованных норм судопроизводства, применением внесудебных органов для осуществления репрессий.

В постсоветской отечественной историографии политические репрессии в СССР рассматриваются как феномен противоправного характера, включенный в систему политического режима периода диктатуры И. В. Сталина. При этом выделяется целый спектр причин перехода к активному использованию репрессивного механизма во внутренней политике государства. К этим причинам можно отнести, прежде всего, следующие: политические (внутрипартийная борьба в связи с отсутствием единства по вопросам строительства нового общества; наличие капиталистического окружения и необходимость ликвидировать так называемую «пятую колонну»; укрепление дисциплины в партийном, государственном и хозяйственном управленческом аппарате; подавление местнических настроений и обеспечение абсолютной власти центра над периферией); экономические (создание стимулов к общественно полезному труду через систему прямого принуждения; отсутствие поддержки большинства населения в методах проведения преобразований в промышленности и сельском хозяйстве; экономические трудности, проблемы развития государства и необходимость, наряду с принятием экстренных мер по борьбе с экономическими преступлениями, продемонстрировать народу «виновных» в провалах и сбоях экономической политики); социальные (перестройка общества, направленная на разрыв межличностных связей; непонимание большей частью населения проводимых социальных преобразований); идеологические (направленность марксистской идеологии на беспощадное подавление эксплуататорских классов).

Феномен советских государственных репрессий являлся постоянно действующим фактором внутренней и внешней политики тех лет.

Министерством внутренних дел СССР в конце 1953 г. была подготовлена справка, в которой на основе статистической отчетности 1-го спецотдела МВД СССР называлось число осуждённых за контрреволюционные и другие особо опасные государственные преступления за период с 1 января 1921 г. по 1 июля 1953 г. – 4 060 306 человек [см.: 4, с. 92]. Общая цифра слагалась из 3 777 380 осужденных за контрреволюционные преступления и 282 926 – за другие особо опасные государственные преступления. Последние были осуждены не по 58-й, а по другим приравненным к ней статьям; прежде всего по пп. 2 и 3 ст. 59 (особо опасный бандитизм) и ст. 193-24 (военный шпионаж).

Согласно статистическим сведениям данной справки, за 4,5 предвоенных года (с 1937 г. по середину 1941 г.) за контрреволюционные и другие особо опасные государственные преступления были осуждены 1 516 521 человек, при этом 689 898 человек, или 45,5 % осужденных, были приговорены к расстрелу; в военные годы (с середины 1941 г. по 1945 г.) за контрреволюционные и другие особо опасные государственные преступления были осуждены 438 909 человек, при этом 38 144 человек, или 8,7 % осужденных, были приговорены к расстрелу.

Таким образом, количество осужденных за политические преступления в предвоенный период превышало количество осужденных за эти же преступления в годы войны в 4 раза, при этом в предвоенный период расстреливали в 18 раз больше, чем в годы войны. Характерной особенностью предвоенного периода является то, что к высшей мере наказания был приговорен практически каждый второй осужденный, тогда как в годы войны – 1 из 18 осужденных. В годы «большого террора» (1937–1938 гг.) общее число осужденных за политические преступления превышало 790 тысяч в год, а количество расстрелянных составляло до 60 % осужденных; в 1937 г. было приговорено к расстрелу в 9 раз больше, чем за все военные годы. Это является свидетельством политики геноцида, проводимого тоталитарным политическим режимом против собственного народа в предвоенный период.

Российский историк А. Н. Медушевский называет «Большой террор» «ключевым инструментом сталинской социальной инженерии». По его словам, существует несколько различных подходов к интерпретации сущности «Большого террора», истоков замысла массовых репрессий, влияния различных факторов и институциональной основы террора. «Единственное, – пишет он, – что, по-видимому, не вызывает сомнений, – это определяющая роль самого Сталина и главного карательного ведомства страны – ГУГБ НКВД в организации массовых репрессий» [5].

В ходе массовых политических репрессий 1937–1938 гг. значительные потери понес командно-начальствующий состав армии и флота: до 33 458 командиров были изгнаны из Красной армии по политическому недоверию, значительная часть из них – 11 022 человека подверглась арестам органами НКВД [6, л. 4]. Причинами увольнения по политическим мотивам в предвоенный период являлись: наличие в прошлом связей с политической оппозицией или с теми, кто был объявлен «врагами народа», служба в белых армиях, наличие несоветской национальности или родственников за границей. Из общего числа уволенных подверглись арестам по обвинению в политических преступлениях – до 16 тысяч человек, более половины из них были потеряны для вооруженных сил на длительный срок.

По данным Архива Военной коллегии Верховного суда СССР за контрреволюционные преступления были осуждены лица высшего, старшего, среднего и младшего командного и начальствующего составов, а также рядового состава по годам: 1936 г. – 925 человек, 1937 г. – 4079, 1938 г. – 3132, 1939 г. – 1099 и 1940 г. – 1603 человека.

В ходе массовых политических репрессий Красная армия потеряла около 65 % высшего командного состава: из числа «красного генералитета» были уволены 715 человек, из них арестованы 499 человек [6, л. 12]. Из 85 высших руководителей армии и флота, входивших в Военный Совет при наркоме обороны, были подвергнуты в 1937–1938 гг. репрессиям 76 человек, при этом 71 был потерян безвозвратно (расстреляны и погибли в местах лишения свободы). Всего же количество уничтоженных представителей высшего командно-начальствующего состава РККА в 1936–1941 гг. 802 человека. Цифра значительная по сравнению с боевыми потерями советского генералитета за годы Великой Отечественной войны – 293 человека.

Неслучайно проблема «большого террора» в вооруженных силах СССР в 1937–1938 гг. представляет интерес для более глубокого понимания эволюции военного дела в России. Отдельной темой отечественной историографии является изучение как явления процесса политических репрессий в РККА во второй половине 1930-х годов, так и влияния их последствий на все отрасли военного строительства. Особую значимость приобретает изучение влияния внутриполитических событий на состояние обороноспособности государства в военных округах и на флотах накануне Второй мировой войны. Одним из таких флотов являлся Черноморский флот.

Исследование массовых политических репрессий 1937–1938 гг. на ЧФ в рамках отдельно взятого стратегического формирования ВМС позволяет более детально изучить ход процесса политической чистки в армии и на флоте накануне Второй мировой войны, объективно оценить масштабы потерь в ходе репрессий и доказать пагубность их влияния на боеспособность сил флота.

Проведенное исследование показывает, что в 1937–1938 гг. на ЧФ были уволены по политическим мотивам 1040 командиров (начальников), которые по категориям воинских званий распределяются следующим образом: высший командно-начальствующий состав – 29 чел.; старший командно-начальствующий состав – 443 чел.; средний командно-начальствующий состав – 536 чел.; без воинского звания – 32 чел.

Таким образом, почти весь высший состав флота и значительная часть старшего командно-начальствующего были в 1937–1938 гг. по политическому недоверию уволены в запас. Судьба изгнанных с флота командиров и начальников сложилась по-разному. Около трети из них (287 человек) были арестованы органами НКВД, причем 141 человек был осужден за контрреволюционные преступления (приговорен к расстрелу 81 человек, к различным срокам пребывания в исправительно-трудовых лагерях и тюрьмах – 60 человек). В результате арестов и увольнений по политическим причинам многие структурные единицы ЧФ оказались фактически обезглавленными [7, с. 215].

Среди репрессированного высшего командно-начальствующего состава ЧФ оказались: командующий флотом флагман флота 2 ранга И. К. Кожанов, член Военного совета ЧФ армейский комиссар 2 ранга Г. И. Гугин, сменивший его дивизионный комиссар С. И. Земсков, а затем и дивизионный комиссар Ф. С. Мезенцев, начальник политуправления ЧФ дивизионный комиссар П. М. Фельдман и его заместитель дивизионный комиссар И. А. Мустафин, командир Севастопольского главного военного порта дивизионный интендант К. И. Гурьев, помощник командующего ЧФ дивизионный интендант П. И. Курков, командир укрепрайона комбриг М. Ф. Киселев, начальник политотдела бригады крейсеров бригадный комиссар М. М. Субоцкий, военный прокурор ЧФ бригвоенюрист П. С. Войтеко, начальник гидрографической службы ЧФ капитан 1 ранга М. А. Доминиковский, командир линкора «Парижская Коммуна» капитан 1 ранга А. Я. Пуга, начальник курсов комсостава ЧФ капитан 1 ранга С. И. Тиличеев. Все они были расстреляны [8, с. 375; 376; 396]. Некоторые представители высшего командно-начальствующего состава ЧФ были осуждены к длительным срокам лишения свободы, например, командир 1-й бригады подводных лодок флагман 2 ранга Г. В. Васильев.

Репрессии среди личного состава ЧФ и возникшие негативные настроения среди моряков имели своим следствием общее падение дисциплины и ослабление требовательности со стороны командиров и начальников. В итоге, в конце 1930-х годов было зафиксировано неуклонное увеличение количества дисциплинарных проступков в Морских Силах РККА, и не только среди краснофлотцев и старшин, но и среди командиров и политработников. Среди наиболее распространенных проступков были: пререкания и грубость, самовольные отлучки, нарушение правил несения службы в карауле. Особенностью последствий массовых политических репрессий командно-начальствующего состава ЧФ являлись распространение пьянства и венерических заболеваний.

Следовательно, период политических репрессий 1937–1938 гг. характеризуется значительным падением уровня организованности и воинской дисциплины на Черноморском флоте, их последствия оказали исключительно отрицательное влияние на морально-боевые качества личного состава, как и на состояние основных компонентов боевой способности сил флота, который в сложный исторический период являлся форпостом на юге страны.

Репрессии 1937–1938 годов обострили проблему нехватки командно-начальствующего состава. Первопричиной кадрового дефицита они не были, но оказали своё существенное влияние на полноту и качество укомплектованности сил флота. В это время шло формирование большого числа новых соединений флота, требовавших новых командиров. Возможности военно-морских учебных заведений, а также краткосрочных курсов младших лейтенантов были использованы командованием флота полностью, но они не могли обеспечить увеличивавшиеся потребности ЧФ в командно-начальствующем составе. Кадровый состав флота после волны политических репрессий претерпел качественные изменения. Многие молодые командиры заняли должности на 1–2 ступени выше своего должностного предназначения, но при этом не проявляли достаточного усердия и примерности в службе.

Текущий некомплект командных кадров регулярно не покрывался и переносился на будущее. Большие потребности ВМФ в командирах также объяснялись слабо подготовленным младшим командным составом, который не мог полноценно выполнять свои обязанности. Оставляло желать лучшего и качество подготовки части командно-начальствующего состава флота, не обладавшего для этого необходимыми данными. В силу сложившихся обстоятельств многие вновь назначенные командиры соединений и начальники штабов не имели необходимого опыта службы и образования, не вполне соответствовали своим должностям. Ситуация усугублялась непродуманными и частыми перемещениями лиц командного состава на вышестоящие должности.

Несмотря на постепенно увеличивающееся количество кораблей, вооружения и техники, уровень боеспособности сил ЧФ снижался весь период репрессий. Однако в ходе развернутой кампании по очистке флотских рядов от «врагов народа», «вредителей» и «шпионов» боевая подготовка морских соединений и частей постепенно сместилась на второй план. Командный состав не спешил проявлять инициативу, проявлять профессиональное мастерство, поскольку любое происшествие в ходе боевой учебы (авария самолета, посадка корабля на мель или травма у личного состава) воспринималось как умышленное действие. Значительное число опытных моряков, призванных руководить боевой подготовкой и лично обучать подчиненных, оказались вне флота (были уволены или арестованы органами НКВД по подозрению в совершении политических преступлений). Командно-начальствующий состав флота не представлял собой монолитную массу товарищей по службе, во флотских коллективах распространились подозрительность, страх и неуверенность за свою судьбу и судьбу своих близких, увеличилось доносительство.

Политические репрессии застигли ЧФ как и все другие флоты ВМС в период их интенсивного развертывания. Увеличивалось число управлений, штабов, учреждений, частей, но количества подготовленного командного и начальствующего состава, особенно старшего и высшего звена, явно не хватало. При сохранении кадров, подвергшихся репрессиям в те годы, командного состава было бы достаточно для укомплектования вновь создаваемых воинских частей на флоте – даже с учетом напряженной международной обстановки и возможных угроз со стороны военно-морских сил Германии, Италии и других капиталистических государств.

Следует признать, что массовые политические репрессии исключительно отрицательно повлияли на состояние таких основных компонентов боевой способности сил флота, как организованность и воинская дисциплина, морально-боевые качества личного состава. Стереотипы поведения в период политической чистки командно-начальствующего состава аккумулировались в устойчивые тенденции, способствующие дезорганизации службы войск, росту происшествий, снижению морально-боевых качеств, падению уровня организованности и воинской дисциплины [9].

Список литературы

1. Дмитриев А. В., Залысин И. Ю. Насилие: социополитический анализ. – М.: РОССПЭН, 2000. – 328 с.

2. Степанов М. Г. Политические репрессии в СССР периода сталинской диктатуры (1928–1953 гг.): взгляд советской и постсоветской историографии. – Абакан: ХРИПК И ПРО, 2009. – 238 с.238 с.

3. Закон Российской Федерации № 1761-1 «О реабилитации жертв политических репрессий» от 18 октября 1991 года (с изменениями и дополнениями на 10.09.2004).

4. Земсков В. Н. О масштабах политических репрессий в СССР // Мир и Политика. – № 6 (33). – 2009. – С. 89–105.

5. Медушевский А. Н. Сталинизм как модель // Вестник Европы. – 2011. – Т. XXX. – С. 147–168.

6. Российский государственный военный архив (РГВА). Ф. 37837, Оп. 18, Д. 749.

7. Черушев Н. С. Удар по своим. Красная армия 1938–1941. – М.: Вече, 2003. – 480 с.

8. Сувениров О. Ф. Трагедия РККА 1937–1938. – М.: Терра, 1998. – 528 с.

9. Российский государственный архив Военно-Морского Флота (РГАВМФ). Ф. Р-886, Оп. 1, Д. 738.

References

1. Dmitriev A. V., Zalysin I. Yu. Violence: Social and Political Analysis [Nasilie: sotsiopoliticheskiy analiz]. Moscow, ROSSPEN, 2000, 328 p.

2. Stepanov M. G. Political Repressions in the USSR in the Period of Stalin’s Dictatorship (1928–1953 years): The View of Soviet and Post-Soviet Historiography [Politicheskie repressii v SSSR perioda stalinskoy diktatury (1928–1953 gg.): vzglyad sovetskoy i postsovetskoy istoriografii]. Abakan, KhRIPK I PRO, 2009, 238 p.

3. The Law of the Russian Federation “On Rehabilitation of Victims of Political Repression” № 1761-1, October 18, 1991 (With the Changes and Additions on September 10, 2004) [Zakon Rossiyskoy Federatsii № 1761-1 “O reabilitatsii zhertv politicheskikh repressiy” ot 18 oktyabrya 1991 goda (s izmeneniyami i dopolneniyami na 10.09.2004)].

4. Zemskov V. N. On the Scales of Political Repressions in the USSR [O masshtabakh politicheskikh repressiy v SSSR]. Mir i Politika (World and Politics), № 6 (33), 2009, pp. 89–105.

5. Medushevskiy A. N. Stalinism as a Model [Stalinizm kak model]. Vestnik Evropy (Herald of Europe), 2011, Vol. XXX, pp. 147–168.

6. Russian State Military Archive [Rossiyskiy gosudarstvennyy voennyy arkhiv]. F. 37837, Op. 18, D. 749.

7. Cherushev N. S. Blow on Their Own. The Red Army 1938–1941 [Udar po svoim. Krasnaya armiya 1938–1941]. Moscow, Veche, 2003, 480 p.

8. Suvenirov O. F. The Tragedy of the Workers’ and Peasants’ Red Army 1937–1938 [Tragediya RKKA 1937–1938]. Moscow, Terra, 1998, 528 p.

9. Russian State Naval Archive [Rossiyskiy gosudarstvennyy arkhiv Voenno-Morskogo Flota]. F. R-886, Op. 1, D. 738.

Ссылка на статью:
Горохов В. В. Современная оценка феномена массовых политических репрессий 1937–1938 годов на Черноморском флоте // Философия и гуманитарные науки в информационном обществе. – 2016. – № 4. – С. 80–88. URL: http://fikio.ru/?p=2274.