Новый номер!

УДК: 130.3

Мефёд Марк Владиславович – федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования «Оренбургский государственный университет», кафедра философии, культурологии и социологии, бакалавр.

Email: fleainmyhead@gmail.com

460018, Россия, Оренбург, просп. Победы, д. 13,

тел.: +7 (3532) 77-67-70.

Авторское резюме

Состояние вопроса: Содержательный разбор понятия сверхчеловека Ф. Ницше проводился и раньше. Ему были посвящены множество статей и в тот период, когда впервые вышли работы автора на западе, и когда российские философы в начале прошлого века открыли для себя этого автора. Понятие богочеловека Ф. М. Достоевского тоже было предметом исследования для многих, преимущественно русских религиозных философов.

Результаты: В процессе работы было выяснено: в концепции богочеловека утверждается, что смысл развития человеческой природы – в Боге, в приобщении к нему, в существовании человека с опорой на Бога и божественные заповеди. Во всем этом выражается, по мысли Ф. М. Достоевского, человеческая свобода. Сверхчеловек же, наоборот, – это человек, который отказался от Бога как гаранта нравственной жизни, но при этом не впал в животную дикость, а преодолел ее и начал самоопределяться, конструктивно преобразовывать себя и окружающую действительность. Основой для концептуального различия этих понятий служила почва, на которой они произрастали. У Достоевского это сам Бог, у Ницше – воля к власти. Можно выделить положительные черты, которые присущи сверхчеловеку: признание посюстороннего мира как единственного реально существующего и важного, свобода от догм христианства, которые сдерживали творческую свободу человека.

Область применения результатов: Актуальность нашего исследования обусловлена однозначно положительной презентацией религии, распространением мнения о ней как о чем-то необходимом и неизбежном. Эта точка зрения, на наш взгляд, во многом навязывается обществу. Представляется, что полученные результаты могут быть использованы в качестве аргументации противоположной позиции по данному вопросу.

Выводы: Главным выводом из проделанной работы можно подытожить в утверждении: «Носителям разных, идейно противоположных взглядов нужно стараться понимать, что их мировоззрение не должно быть доминирующим. Они должны относиться терпимее к другим видениям этого мира». Второй, более частный вывод – своеобразная взаимосвязь, комплементарность концепций человека у Ф. М. Достоевского и Ф. Ницше. Первый разрабатывает подчеркнуто религиозную, второй – подчеркнуто светскую и антирелигиозную концепцию человека, пытаясь противоположными путями найти решения одних и тех же проблем человеческой личности в условиях европейской цивилизации XIX века.

Ключевые слова: богочеловек; человекобог; сверхчеловек; воля к власти; свобода.

Dostoevsky’s Concept of “The God-Man” and Nietzsche’s Concept of “The Overman”

Mefed Mark Vladislavovich – Orenburg State University, Department of Philosophy, Theory of Culture and Sociology, Bachelor of Arts.

Email: fleainmyhead@gmail.com

460018, Russia, Orenburg, prospekt Pobedy, 13,

tel.: +7 (3532) 77-67-70.

Abstract

Background: A substantive analysis of Nietzsche’s concept of “the overman” was carried out before. Many articles were devoted to it when the author’s works first appeared in the west and when Russian philosophers discovered this author for themselves at the beginning of the 20th century. Dostoevsky’s concept of “the god-man” was also the subject of study for many philosophers, mostly Russian religious ones.

Results: In the course of the study, it was found out that Dostoevsky’s concept of “the god-man” ascertains the fact that the meaning of the development of human nature is in God, in communion with God, in man’s existence based on God and the divine commandments. In these ideas, according to F. M. Dostoevsky, human freedom is expressed. By contrast, the overman is a man who renounced God as the guarantor of moral life, but at the same time did not fall into animal wildness, but overcame this condition and began to self-determine, effectively transforming himself and the surrounding reality. The source of the conceptual difference of these ideas was the basis of their development. According to Dostoevsky, it is God, and according to Nietzsche, it is “the will to power”. We have also identified the positive features that characterizes the overman: acceptance of this world as the only real and important one and freedom from the dogmas of Christianity, which restrain the creative freedom of man.

Research implications: The relevance of our research is due to the definitely positive presentation of religion, the spread of opinion about it as something necessary and inevitable. This point of view, in our opinion, is partly imposed on society. It seems that the results obtained can be used as reasoning opposite position on this issue.

Conclusion: The following statement can be considered the main conclusion of the work done: “Bearers of different, ideologically opposing views have to understand that their conception of the world should not be dominant. They need to be more tolerant of other’s visions of this world”. The second, more special conclusion is a peculiar interconnection, the complementarity of F. M. Dostoevsky and F. Nietzsche’s concepts. The first philosopher develops an emphatically religious, the second one – an emphatically secular and anti-religious concept of man. They try in opposite ways to find solutions to the problems of personality in the 19th century European civilization.

Keywords: god-man; man-god; overman; will to power; freedom.

Актуальность настоящей статьи обусловлена нынешней политической риторикой нашего государства. Оно со всех сторон норовит абсолютно всем навязать свою установку, касающейся религии в целом и религиозного сознания в частности, являясь при этом институтом светским. Церковь же тем самым начинает играть заметную роль в политической жизни страны или пытается это сделать. Л. С. Васильев говорит о том, что православная церковь сейчас хочет вернуть себе утраченный политический и экономический вес [см.: 3, с. 102].

Мы же на примере двух противоположных концептов ярких и своеобразных мыслителей XIX века хотим показать то, каким человеческое существо представляется человеку верующему, а также то, что этот человек может существовать и без религии.

Самым ярким произведением Ф. М. Достоевского, вершиной его творчества, как мы считаем, является роман «Братья Карамазовы», написанный им на закате жизни. Здесь в форме развернутой метафоры во время диалога дух братьев Ивана Карамазова и Алёши Карамазова выстраивается соотношение между понятиями богочеловека и человекобога. Иван рассказывает своему брату легенду о Великом Инквизиторе, где и происходит осмысление писателем этих двух концептов [см.: 4].

По поводу данной легенды Н. А. Бердяев говорит: «“Легенда о Великом Инквизиторе” – вершина творчества Достоевского, увенчание его идейной диалектики. В ней нужно искать положительное религиозное миросозерцание Достоевского. В ней сходятся все нити, и разрешается основная тема, тема о свободе человеческого духа» [1]. Кроме того, здесь сталкиваются понятия с противоположными идейными зарядами: «свобода и принуждение, вера в Смысл жизни и неверие в Смысл, божественная любовь и безбожное сострадание к людям, Христос и антихрист» [1].

Человека все время кто-то тянет на свою сторону – это или Великий Инквизитор, или Иисус Христос. Христианство представляется Достоевскому религией, в которой формируется образ богочеловека. Великий же Инквизитор отрицает богочеловека, который является местом соединения божественного и человеческого начала в свободе. Человек не выдерживает тяжелой ноши, великого испытания этой духовной свободы. Он требует удовлетворения желаний мирских, жаждет, чтобы зарезанный встал и обнялся с убившим его здесь и сейчас [см.: 4]. Добрая христианская свобода тяготит его, поэтому он и отрекается от нее.

Отказываясь от христианской свободы, человек открещивается как от трех искушений Христа, так и от тех положений, которые из них логически следуют.

Во-первых, Иисус «не захотел лишить человека свободы и отверг предложение» [4, c. 275] об обращении камней в хлеба. Он посчитал, что это уже не свобода, раз подчинение куплено материальной вещью. Да и не одним хлебом жив человек. Великий Инквизитор в ответ на это говорит, что «свобода и хлеб земной вдоволь вместе не мыслимы» [4, c. 275], поэтому рано или поздно человек, устав от тяжелой ноши свободы, попросит Антихриста поработить его, но при этом прокормить.

Во-вторых, искушение гордыней ничему не учит людей. Когда страшный дух сказал: «если Ты Сын Божий, бросься вниз, ибо написано: Ангелам Своим заповедает о Тебе, и на руках понесут Тебя, да не преткнёшься о камень ногою Твоею» (Мф. 4:6), то Христос не стал бросаться вниз, ибо потерял бы всю веру в Господа. А если бы сошел вниз, то поработил человека чудом, а этого он не хотел. Великий Инквизитор переманивает на свою сторону человека, основывая подвиг Иисуса на «чуде, тайне и авторитете», снимая с людей тем самым «страшный дар» [4, c. 279].

Третье же искушение заключается в искушении веры. Великий Инквизитор предлагает взять меч кесаря и, таким образом, «восполнить все, чего ищет человек на земле, то есть: пред кем преклониться, кому вручить совесть и каким образом соединиться наконец всем в бесспорный общий и согласный муравейник» [4, c. 280]. Но и здесь Христос непоколебим, ибо служит одному Ему (Лк. 4:8).

И вот, отойдя от заветов Христа и встав на сторону Великого Инквизитора, человек превращается из богочеловека в человекобога, который желает только хлеба земного, хочет лишь разнообразных чудес и теряет свободу и веру, переставая думать о Боге.

Таким образом, человек, стремящийся к человекобожеству, отражается в глазах Достоевского как падшее животное. Так как, оказавшись во власти Великого Инквизитора, человек начинает на основе своего собственного своеволия противостоять Господу, ибо его душу греет идея о том, что он сам себе бог. Однако эта борьба оборачивается лишь порабощением: человек становится рабом антихриста.

Встав на сторону Антихриста, человек лишается божественной свободы, поэтому начинает руководствоваться своей собственной. Он превращается в самостоятельную тварь, которая живет, удовлетворяя сиюминутные и постоянно меняющиеся потребности. Великий Инквизитор, позволяя людям грешить («мы разрешим им грех, они слабы и бессильны, и они будут любить нас как дети за то, что мы им позволим грешить» [4, c. 281]), делает их независимыми от нравственных норм. Эта независимость оборачивается для человекобога проблемой выбора между добром и злом. Так как человек отрекся от бытия, то есть от Бога, он потерял надежную точку опоры и теперь не знает, где хорошее, а где плохое.

Выходит, что человекобог – это индивидуалист. В. С. Соловьев пишет по этому поводу: «Я для себя – бог; все для меня имеет значение лишь как мое средство; я не признаю в другом лице границы своего эгоизма: единственная граница для меня есть граница моего могущества» [14, с. 97]. Исходя из этого, выбор между нравственным долгом и личным счастьем разрешается в пользу последнего. А раз человекобог нацелен только на себя, стремясь максимально расширить свои права и свободы, то это несет с собой распад общества, по выражению М. Уэльбека [см.: 15], на «элементарные частицы»; на общество, в котором каждый сам за себя. Правда, критика Уэльбека направлена на экономический либерализм, однако в данном случае содержательно происходит примерно то же самое, что и тогда, когда человек у Достоевского отрекается от Бога.

Еще одним примером демонстрации неправильного жизненного направления является роман «Бесы». Здесь Кириллов идет по пути человекобога. Атмосфера Апокалипсиса концентрированно выражена в этом персонаже.

В «Бесах», по мысли Бердяева, «ставится последняя проблема человеческой судьбы» [1]. «Бyдeт нoвый чeлoвeк, cчacтливый и гopдый, –гoвopит Kиpиллoв, кaк бы в бpeдy, – кoмy бyдeт вce paвнo: жить или нe жить, тoт бyдeт нoвый чeлoвeк. Kто пoбeдит бoль и cтpax, тoт caм бoг бyдeт. A тот Бoг нe бyдeт» [5, с. 289]. «Kтo cмeeт yбить ceбя, тoт Бoг. Teпepь вcякий мoжeт cдeлaть, чтo Бoгa нe бyдeт и ничeгo нe бyдeт» [5, с. 290]. Kиpиллoв вepит нe в жизнь на небесах, a в земную вeчнyю жизнь. Для него «мир зaкoнчит» тoт, кoмy имя бyдeт «чeлoвeкoбoг». «Бoгoчeлoвeк?» – пepecпpaшивaeт Cтaвpoгин. «Чeлoвeкoбoг, – oтвeчaeт Kиpиллoв, – в этoм разница» [6, с. 31]. Кириллов реализует этим поступком свою волю, то есть самоубийством он отдается в руки не божественной свободе, а своеволию.

Таким образом, в своем творчестве Достоевский продемонстрировал, что идея человекобога является только бунтом против божественной природы, присущей человеку.

Но у Достоевского есть альтернатива этому пути – путь богочеловечества, который противополагаем человекобожию. Он имеет в себе смысл развития человеческой природы в Боге, в приобщении к нему.

Сопоставляя между собой эти два понятия в своих произведениях, мыслитель пытается определить меру онтологической самостоятельности человека. В конечном итоге он приходит к утверждению, что человек обретает свою реальную, истинную природу или бытие только посредством Божьих благ. Как пишет А. Л. Панищев, «только будучи мыслимым Богом через собственное помышление о Нём, через собственную веру в Него и через самоидентификацию своей самости с ним, человек обретает реальное вневременное онтологическое содержание» [13].

Приобщение человека к Богу возможно с помощью познания Христа. Христос, будучи единосущ вечному Отцу, является неким проводником и тропинкой, соединяющей вещественный мир с потусторонним, так как в нем содержатся обе природы: и человеческая, и божественная.

Богочеловек, таким образом, воссоединяется вне времени с Богом, к образу которого обращается непосредственно через Христа и ниспосланную им свободу.

Эта свобода, по мнению писателя, есть свобода человеческого духа, свобода совести. Христианство обращается к великому и всеобъемлющему понятию богочеловека и ждет от него исполнения заветов Христа. Богочеловек реализовывает все наставления Учителя и принимает всецело даруемую свободу.

А раз богочеловек следует заповедям, то счастье оказывается основанным на вере во всеобщее воскресение и преображение. Поэтому-то для него «личное счастье есть исполнение нравственного долга любви к ближнему, служения духу, а не плоти» [8].

В системе взглядов Достоевского богочеловек – это тот, кто верит в Бога, и тот, кто верит в самого человека, а также принимает полностью ту свободу, которой наделяет его Господь, и несет с огромной радостью и трепетом в сердце эту непосильную ношу.

Идея человекобога широко распространилась в западной философии Нового времени, так как в ней, говоря словами Ф. М. Достоевского, «умертвили бога». Человекобожеская цивилизация, по мнению великого русского писателя, придерживается установки индивидуальной ответственности: «каждый отвечает только за себя и за свою персонифицированную вину», как пишет Задворнов [8]. Идея же богочеловека несет с собой смысл того, что человек действует и живет через святость, принцип которой выражен в словах Дмитрия Карамазова: «Все за всех виноваты» [4, с. 633].

Мировоззренческие основания человекобога закладывались в европейском философском сознании, богочеловека – в русском. Если говорить о сверхчеловеке Ф. Ницше, то, как нам представляется, этот концепт является тем самым человекобогом, правда, моментами содержательно измененным.

Главной отличительной чертой концептов богочеловека и сверхчеловека является почва, на которой они произрастают. Разберемся же в том, что собой представляет эта почва.

Достоевский – это человек, строго придерживающийся христианских взглядов. Его мировоззрение религиозно по своей сути. Следовательно, и онтология его будет исходить из положений религии, являться религиозной.

В онтологии писателя подлинным бытием является Бог, как и в религиозных взглядах любого другого верующего. Категория бытия имеет психологическое значение, под которым подразумевается нравственный порядок. А это значит, что раз бытие есть Бог, то он и олицетворяет собой нравственный порядок, идеал. И раз так, то богочеловек Достоевского опирается на этот идеал, на божественное бытие. Богочеловек живет в нем, самоопределяется через него, действует в соответствии с его законами и вообще все свое существование строит, опираясь и отталкиваясь от Бога.

У Ницше же сверхчеловек опирается на другую категорию, которая лежит в основе взглядов мыслителя; он воплощает в жизнь самого себя, отталкиваясь от воли к власти как от жизненного принципа, как от иррационального, имманентного и естественного начала всего того, что есть в мире.

Воля к власти для него равна воле к жизни или, если быть еще точнее, утверждению своей жизни. По этому поводу философ говорит: «Когда власть над природой добыта, то этой властью можно воспользоваться, чтобы трудиться над дальнейшим развитием самого себя: воля к власти как самоповышение и усиление» [12, с. 185].

Жизнь для мыслителя есть становление, которое присуще всему сущему. И познать ее можно только как становление. Становление жизни для него – это постоянная напряженная борьба, в которой нужно каждый раз выстаивать. Чтобы существовать, необходимо каждый раз прилагать к этому усилия. Ибо все, что стремится к жизни, хочет жить, должно обладать стремлением и усилием для того, чтобы каждый раз совершать этот акт борьбы. Вот эту жажду человеческого становления, самосовершенствования, самореализации и самоактуализации человеческого существования мыслитель и схватывает в понятии воля к власти; жажду, когда человек призван сам управлять своими желаниями, тогда он должен хотеть властвовать над этой жизнью, принимать решения, исходя из собственных побуждений.

Таким образом, отличие содержания рассматриваемых понятий состоит в разных онтологических основаниях, задаваемых в соответствии со взглядами их создателей. У Достоевского основа и начало всего – это Бог; у Ницше же – воля к власти.

С точки зрения Достоевского, сверхчеловек Ницше, являющийся, как мы выше упомянули, усовершенствованным образом человекобога, предстает ничтожной тварью. Это имеет место потому, что сверхчеловек отказывается от Бога, то есть в системе русского писателя он тем самым отвергает свою подлинную природу. Однако для сверхчеловека это не проблема, ибо одной из его задач является переоценка всех ценностей, которая невозможна при наличии Бога, являющегося их гарантом, ведь «Бог – наименование сферы идеи, идеалов» [18]. «Бог умер! Бог не воскреснет!» – говорит Ницше, добавляя, что «вера в христианского бога стала чем-то не заслуживающим доверия» [10].

Ницше атакует христианскую мораль и хочет представить человеческой подлинности новые требования. Тем, чем раньше являлась свобода, становится в его понимании «творчеством». На место долга он ставит животную «природу», место христианской милости божьей и избавления от греха занимает «невинность становления» человека. И напоследок, как пишет К. Ясперс, на место того, что общезначимо для людей, он ставит историческую индивидуальность [см.: 19].

С. П. Знаменский считает, что по своей сути учение Ницше о сверхчеловеке представляет собой критику «ненормальностей современного уклада нравственной жизни» [9, с. 929], а также попытку указать «нормальный строй практической жизни и свойства истинной нравственности» [9, с. 929]. Ненормальный уклад нравственной жизни и основывался на христианской морали, от которой Ницше решает избавиться, о чем мы написали выше.

Однако эта революция, переоценка старых ценностей открывает новую опасность. Смерть Бога, победа над ним приносит еще более сильного врага – Ничто. Тотальный европейский нигилизм – «мировой яд» [7], по меткому замечанию Дугина, от которого тоже нужно избавиться и который нужно преодолеть. Собственно, сверхчеловек и делает это – или, по крайней мере, пытается сделать. На пустом месте после избавления от всех врагов он стремится установить новые ценности и законы, открывая тем самым новый путь, новую истину.

Казалось бы, что теперь, без Бога, человек станет полностью невоздержанным и распущенным, будто животное. Но в противовес этому мнению М. Хайдеггер пишет, что «сущность сверхчеловека – это не охранная грамота для буйствующего произвола. Это основанный в самом же бытии закон длинной цепи величайших самопреодолений, в течение которых человек постепенно созревает для такого сущего, которое как сущее всецело принадлежит бытию – бытию, что выявляет свою сущность воления как воля к власти» [18]. Продолжая мысль Хайдеггера, Знаменский указывает, что «идеалом практической деятельности, опирающейся на неиспорченные, природные инстинкты человека, является осуществление этого основного стремления человеческой природы», то есть воли к власти, которая проявляется во все своей полноте и совершенстве [9, с. 941].

Ницше пишет, что для улучшения природы человека нужно следовать «голосу здорового тела» [11, с. 22], то есть воли к власти – и это не означает возврат человека к животному состоянию. Это, наоборот, преодоление человеком животного в себе. Вместо того, чтобы утратить инстинкты и желания, сверхчеловек контролирует их, творя посредством этого сам себя. Он борется за человеческое в себе, в отличие от человека старого типа. Именно поэтому сверхчеловек есть нигилистично-историческая «сущность человечества, которое по-новому мыслит себя самого, то есть в данном случае как человечество, желающее именно себя», подчеркивает Хайдеггер [18, с. 257].

Таким образом, сверхчеловек предстает перед нами как «формальный нравственный образ» [16, с. 640], как нравственный идеал, по мнению С. Л. Франка. Он призывает людей к тому, чтобы преодолеть хотя бы частично самих себя. У Ницше он служит «тем безумием, которое должно быть привито людям», чтобы внушить всему обществу и каждому в отдельности жажду морального и интеллектуального самосовершенствования, приближающего человечество к этому образу.

Таким образом, по Ницше, человек ничего не сможет создать великого без сильных, подобных животным, страстей, без воли к власти. Только когда действия индивида основаны на нравственных импульсах, тогда они могут стать движущими моральными элементами.

Альтернативный подход Ницше заключается как раз в том, что если в системе Достоевского человек может потерять и в конечном итоге теряет все, отказавшись от Бога, то сверхчеловек только-только начинает с этой ступени свой путь наверх, к совершенству.

Сверхчеловек не впадает в отчаяние после смерти создателя. Он, говоря всему «да», теперь сам хочет действовать в своей жизни без опоры на постулаты религии.

Положительными аспектами этого преодоления являются следующие положения.

Во-первых, отказ от религии направляет взгляд сверхчеловека с потустороннего мира на посюсторонний. Он начинает заботиться не о своем неизвестном будущем, а о том, что происходит здесь и сейчас. Вместо отрицания этого мира он, наоборот, пытается им завладеть. Вместо презрения к своему телу и восхваления духа он превозносит тело, о чем мы говорили выше во втором разделе, и утверждает свои духовные потенции с помощью воли к власти.

И, во-вторых, свобода от оков христианства, которые сдерживали человека несколько тысячелетий, дарует свободу для раскрытия всех творческих потенций человека без рамок и ограничений.

* * *

На примере концептов Ф. М. Достоевского и Ф. Ницше было показано, что люди с соответствующими типами мировоззрения могут не понимать друг друга. Однако им следует быть более терпимыми по отношению друг к другу, принимая тот факт, что мы живем в мире, где господствует плюрализм. Государству тоже следует это понять и принять во внимание тот факт, что в нем живут люди с разными мировоззренческими установками.

Список литературы

1. Бердяев Н. А. Миросозерцание Достоевского // Библиотека Русской религиозно-философской и художественной литературы «Вехи». – [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.vehi.net/berdyaev/dostoevsky/08.html (дата обращения: 20.03.2019).

2. Библия: книги Священного Писания Ветхого и Нового завета. – М.: Российское Библейское общество, 1994. – 1378 с.

3. Васильев Л. С. История религий: в 2 т. // Т. 2: История религий. – М.: КДУ, 2016. – 432 с.

4. Достоевский Ф. М. Братья Карамазовы. – СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2016. – 832 с.

5. Достоевский Ф. М. Собрание сочинений: в 12 т. // Т. 7: Село Степанчиково и его обитатели; Бесы; часть I. – М.: Мир книги, Литература, 2008. – 384 с.

6. Достоевский Ф. М. Собрание сочинений: в 12 т. // Т. 8: Бесы; части II и III.– М.: Мир книги, Литература, 2008. – 416 с.

7. Дугин А. Г. Фридрих Ницше – путь к Сверхчеловеку // Фридрих Ницше – 6000 футов над уровнем человека. – [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.nietzsche.ru/biograf/analiz/dugin/ (дата обращения: 20.03.2019).

8. Задворнов А. Н. Человекобог и богочеловек: союз или противостояние // Вестник ЛГУ им. А. С. Пушкина. – 2014. – Т. 2. – № 4. – С. 110–117.

9. Знаменский С. П. «Сверхчеловек» Ницше // Ницше: Pro et contra: Антология; под ред. Ю. В. Синеокой. – СПб.: Издательство Русского Христианского гуманитарного института, 2001. – С. 924–965.

10. Ницше Ф. Веселая наука // Фридрих Ницше – 6000 футов над уровнем человека. – [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.nietzsche.ru/works/main-works/svasian/ (дата обращения: 20.03.2019).

11. Ницше Ф. Собрание сочинений: в 5 т. // Т. 3: Так говорил Заратустра; По ту сторону добра и зла. – СПб.: ООО «Издательство «Пальмира»; М.: ООО «Книга по Требованию», 2017. – 480 с.

12. Ницше Ф. Собрание сочинений: в 5 т. // Т. 4: Воля к власти. – СПб.: ООО «Издательство «Пальмира»; М.: ООО «Книга по Требованию», 2018. – 382 с.

13. Панищев А. Л. Русский Ренессанс: человек между Богом и бесом. – М.: Академия естествознания, 2007. – 232 с.

14. Соловьев В. С. Сочинения: в 2 т. // Т. 2. – М.: Мысль, 1990. – 762 с.

15. Уэльбек М. Элементарные частицы. – СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2014. – 384 с.

16. Франк С. Л. Фр. Ницше и этика «любви к дальнему» // Ницше: Pro et contra: Антология; под ред. Ю.В. Синеокой. – СПб.: Издательство Русского Христианского гуманитарного института, 2001. – С. 598–648.

17. Хайдеггер М. Ницше: в 2 т. // Т. 2. – СПб.: Издательство «Владимир Даль», 2007. – 455 с.

18. Хайдеггер М. Слова Ницше «Бог мёртв» // Фридрих Ницше – 6000 футов над уровнем человека. – [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.nietzsche.ru/look/xxa/heider/ (дата обращения: 20.03.2019).

19. Ясперс К. Ницше. Введение в понимание его философствования. – СПб.: Издательство «Владимир Даль», 2003. – 629 с.

References

1. Berdyaev N. A. World View of Dostoevsky [Mirosozertsanie Dostoevskogo]. Available at: http://www.vehi.net/berdyaev/dostoevsky/08.html (accessed 20 March 2019).

2. The Bible. Books of the Scripture of the Old and New Testaments [Bibliya. Knigi svyaschennogo pisaniya Vetkhogo i Novogo zaveta]. Moscow, Rossiyskoe Bibleyskoe Obschestvo, 1994, 1378 p.

3. Vasilyev L. S. History of Religions [Istoriya religiy]. Istoriya religiy, Tom 2 (History of Religions. Vol. 2). Moscow, KDU, 2016, 432 p.

4. Dostoevsky F. M. The Brothers Karamazov [Bratya Karamazovy]. Saint Petersburg, Azbuka, Azbuka-Attikus, 2016, 832 p.

5. Dostoevsky F. M. Demons [Besy]. Sochineniya. Tom 7 (Works. Vol. 7). Moscow, Mir knigi, Literatura, 2008, 384 p.

6. Dostoevsky F. M. Demons [Besy]. Sochineniya. Tom 8 (Works. Vol. 8). Moscow, Mir knigi, Literatura, 2008, 416 p.

7. Dugin A. G. Friedrich Nietzsche – The Way to Overman [Fridrikh Nitsshe – put k Sverkhcheloveku]. Available at: http://www.nietzsche.ru/biograf/analiz/dugin/ (accessed 20 March 2019).

8. Zadvornov A. N. Man-God and God-Man: Union or Standoff [Chelovekobog i bogochelovek: soyuz ili protivostoyanie]. Vestnik LGU imeni A. S. Pushkina (Bulletin of PushkinLeningradStateUniversity), 2014, Vol. 2, № 4, pp. 110–117.

9. Znamenskiy S. P. Nietzsche’s Idea of “The Overman” [“Sverkhchelovek” Nitsshe]. Nitsshe: Pro et contra: Antologiya (Nietzsche: Pro et Contra: Anthology). Saint Petersburg, Izdatelstvo Russkogo Khristianskogo gumanitarnogo instituta, 2001, pp. 924–965.

10. Nietzsche F. The Gay Science [Veselaya nauka]. Available at: http://www.nietzsche.ru/works/main-works/svasian/ (accessed 20 March 2019).

11. Nietzsche F. Thus Spoke Zarathustra; Beyond Good and Evil [Tak govoril Zaratustra; Po tu storonu dobra i zla]. Sochineniya. Tom 3 (Works. Vol. 3). Saint Petersburg, Izdatelstvo Palmira; Moscow, Kniga po Trebovaniyu, 2017, 480 p.

12. Nietzsche F. The Will to Power [Volya k vlasti]. Sochineniya. Tom 4 (Works. Vol. 4). Saint Petersburg, Izdatelstvo Palmira; Moscow, Kniga po Trebovaniyu, 2018, 382 p.

13. Panischev A. L. Russian Renaissance: A Man between God and a Demon [Russkiy Renessans: chelovek mezhdu Bogom i besom]. Moscow, Akademiya estestvoznaniya, 2007, 232 p.

14. Solovyov V. S. Works [Sochineniya]. Sochineniya. Tom 2 (Works. Vol. 2). Moscow, Mysl, 1990, 762 p.

15. Houellebecq M. The Elementary Particles [Elementarnye chastitsy]. Saint Petersburg, Azbuka, Azbuka-Attikus, 2014, 384 p.

16. Frank S. L. Nietzsche and the Ethics of “Love for the Person Who Are Far Away” [Nitsshe i etika “lyubvi k dalnemu”]. Nitsshe: Pro et contra: Antologiya (Nietzsche: Pro et Contra: Anthology). Saint Petersburg, Izdatelstvo Russkogo Khristianskogo gumanitarnogo instituta, 2001, pp. 598–648.

17. Heidegger M. Nietzsche [Nitsshe]. Sochineniya. Tom 2 (Works. Vol. 2). Saint Petersburg, Izdatelstvo “Vladimir Dal”, 2007, 455 p.

18. Heidegger M. Nietzsche’s Words “God Is Dead” [Slova Nitsshe “Bog mertv”]. Available at: http://www.nietzsche.ru/look/xxa/heider/ (accessed 20 March 2019).

19. Jaspers K. Nietzsche: An Introduction to the Understanding of His Philosophical Activity [Nitsshe. Vvedenie v ponimanie ego filosofstvovaniya]. Saint Petersburg, Vladimir Dal, 2003, 629 p.

© М. В. Мефёд, 2019

Новый номер!

УДК 001.9

Левин Виталий Ильич – федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования «Пензенский государственный технологический университет», доктор технических наук, профессор, ведущий научный сотрудник, заслуженный деятель науки РФ, Пенза, Россия.

Email: vilevin@mail.ru

440039, Пенза, пр. Байдукова, 1-а,

тел.: +7 (8412) 495535.

Авторское резюме

Состояние вопроса: В сентябре 2018 г. в Москве прошла I Российская конференция по качеству научной работы и академической этике. На ней была рассмотрена ситуация с соблюдением академической этики в стране и предложены меры по ее улучшению. Часть высказанных оценок и предложенных мер вызывают сомнение.

Результаты: По результатам конференции принят «Итоговый документ». Большинство его положений разумны и пригодны в качестве основы для дальнейшего обсуждения. Однако часть положений сомнительны или явно неприемлемы. Так, утверждается, что плагиат в науке отличен от плагиата в литературе и искусстве, что требует ввести новое понятие академического плагиата, наличие которого определяется без суда, исходя из логической аргументации и здравого смысла. Далее, утверждается, что из плагиата текста якобы следует плагиат содержащихся в нем идей и результатов, что неверно. Вводятся термины «тиражирование статей», «самоплагиат», «автоплагиат», которые неверно отражают суть явления «повторная публикация статьи». Также предложен ряд практически неосуществимых рекомендаций по этической политике научных журналов (например, недопустимость публикации статей с плагиатом без указания, кто и как должен определять наличие плагиата). Заключительные предложения «Итогового документа» либо неверны в своей основе, либо практически неосуществимы.

Выводы: Борьба с нарушением академической этики – важная актуальная задача российской науки. Для успеха в этой борьбе научное сообщество должно консолидироваться. Это станет возможным, когда удастся создать нормативный документ об академической этике, приемлемый для большинства научных работников.

Ключевые слова: качество научной работы; академическая этика; нарушения этики.

Problems of Academic Ethics and Russian Science

Levin Vitaly Ilich – Penza State Technological University, Doctor of Technology, Professor, Leading Researcher, Honored Scientist of Russian Federation, Penza, Russia.

Email: vilevin@mail.ru

1-а, pr. Baidukova, Penza, 440039, Russia,

Phone: +7 (8412) 495535.

Abstract

Background: In September 2018, the First Russian Conference on the quality of research and academic ethics was held in Moscow. It reviewed the situation with the observance of academic ethics in the country and proposed measures for its improvement. Some of the assessments and proposed measures are questionable.

Results: According to the results of the conference, the “Final Document” was adopted. Most of its provisions are reasonable and suitable as a basis for further discussion. However, some of them are doubtful or fully unacceptable. It is asserted that plagiarism in science differs from plagiarism in literature and art. It requires the introduction of a new concept of academic plagiarism, the existence of which is determined without trial and is based only on logical reasoning and common sense. Furthermore, it is claimed that plagiarism of the ideas and results contained in it allegedly follows the plagiarism of the text, which is incorrect. The terms “replication of articles”, “self-plagiarism”, “auto-plagiarism” are introduced, which incorrectly reflect the essence of the phenomenon “re-publication of an article”. In addition, a number of unfeasible recommendations for academic journals on the ethical policy were made. For example, the inadmissibility of publishing articles with plagiarism without specifying who and how should determine the presence of it. The conclusive proposals of the “Final Document” are either entirely incorrect or impracticable.

Conclusion: The fight against the violation of academic ethics is an important urgent task of Russian science. To succeed in this, the academic community must consolidate. This will become a reality when a normative document on academic ethics, which most researchers approve, is drawn up.

Keywords: quality of research; academic ethics; violations of ethics.

Введение

26 сентября 2018 г. в РГГУ (Москва) состоялась I конференция «Проблемы качества научной работы и академический плагиат». Участники конференции обсуждали важные проблемы, обозначенные в ее названии [см.: 1–3] и приняли «Итоговый документ» [см.: 4], который был предложен научному сообществу для обсуждения. Этот документ воспроизведен с комментариями и историей борьбы с плагиатом в России в статье [см.: 5]. Разумеется, учитывая огромный размах академического плагиата в современной России и связанные с ним риски для российской науки, данный вопрос заслуживает глубокого и всестороннего обсуждения. Однако при обсуждении необходимо иметь в виду, что в отношении к данному вопросу сегодня в России сложилось, по крайней мере, три различных подхода. Первый подход сформулирован общественной организацией «Диссернет» и наиболее полно изложен в «Итоговом документе» [см.: 4]. Этот подход весьма радикален, он трактует плагиат широко и требует безусловного наказания плагиатора, вне зависимости от научного статуса, должности, прошлых заслуг и т. д. Его поддерживают многие ученые РАН. Второй подход сформулирован некоторыми руководителями диссертационных советов, он сводится к тому, что не всякое заимствование – плагиат, и не всякий плагиат, иное нарушение закона или академической этики заслуживает наказания. Этот подход поддерживает большинство руководителей и членов диссертационных советов, а также, по-видимому, руководители российских вузов. Третий подход характерен для административных руководителей высшего звена: руководства ВАК, Минобрнауки и т. д. Их позиция проста: плагиат, конечно, зло, и с ним надо бороться, но за исключением случаев, когда плагиатор (нарушитель) – важное для государства лицо, которое должно быть защищено любыми способами.

В данной статье обсуждается первый подход к академическому плагиату и другим нарушениям академической этики, который, по нашему мнению, в большей степени соответствует принципам правового государства. За основу обсуждения взяты материалы публикаций [см.: 4; 5], наиболее полно отражающие этот подход. Основное внимание уделено анализу недостатков излагающего этот подход «Итогового документа» [см.: 4], которые не позволяют использовать его на практике.

1. Общие положения

Большинство положений, высказанных в «Итоговом документе» в рамках первого подхода к академическому плагиату и другим нарушениям академической этики, представляются разумными, могущими составить основу окончательного документа типа декларации об академической этике. Однако есть положения, с содержанием или формой которых трудно согласиться. Эти положения должны быть предварительно обсуждены и, если потребуется, исправлены. Начнем обсуждение с некоторых общих положений, содержащихся в разделе «Преамбула» «Итогового документа» [см.: 4; 5].

1. «Фальсификация научных исследований, производство фальшивых диссертаций и публикация научных статей, содержащих плагиат, в России приняли угрожающие размеры, разрушая национальную систему академической аттестации и дискредитируя российскую научную периодику. С 2013 года выявлено около 8000 диссертаций и 5000 научных статей с плагиатом, вскрыты «диссеродельные фабрики» – диссертационные советы, на счету которых по несколько сотен фальшивых диссертаций, найдены «мусорные журналы», опубликовавшие десятки статей с плагиатом».

Сказанное, конечно, правда, но лишь небольшая часть всей правды, отражающая только результаты работы организации «Диссернет» за 2013–2018 годы. А вся правда заключается в том, что в настоящее время в России имеются, согласно оценкам [см.: 6], не 8000, а десятки тысяч защищенных диссертаций с плагиатом и другими нарушениями академической этики. При этом ежегодно к этой цифре добавляется несколько тысяч новых некондиционных диссертаций. Сходное положение существует со статьями, содержащими плагиат и другие нарушения академической этики. В таких условиях даже при наличии уникальной организации по выявлению нарушений «Диссернет» положение в российской науке будет катастрофически быстро ухудшаться. И если мы хотим сохранить эту науку, нужно выбрать принципиально другой, чем сегодня, более эффективный способ управления ею, с широким участием научного сообщества.

2. «Плагиат в науке отличается от плагиата в литературе и искусстве, и для его осмысления требуется ввести новое понятие академического плагиата. Его совершают не для коммерческой эксплуатации чужого произведения, а для повышения статуса в научном сообществе путем фальсификации учебных, исследовательских и квалификационных работ. Его аналогом является не кража, а подлог. Его общественный вред заключается не только в нарушении авторских прав, но и – в большей степени – в подрыве института научной репутации, компрометации ученых степеней и званий. Поскольку часто плагиат сопровождается образованием сетей коллективной фальсификации, объединенных корыстными интересами, его следует считать специфической формой академической коррупции».

С утверждениями, содержащимися в приведенном выше п. 2, трудно согласиться. Прежде всего, универсальное понятие плагиата введено уже давно как выдача чужого произведения, идей, слов и т. д. за свои собственные (иначе говоря, кража чужого произведения, идеи, слов и т. д.) [см.: 6–8]. Далее, говоря о плагиате в литературе, искусстве и науке (академическом плагиате), авторы «Итогового документа» [см.: 4; 5] описывают хорошо известную классификацию давно введенного универсального понятия плагиата по областям его применения, но не вводят никакого нового понятия академического плагиата. Последнее хорошо известно как частный случай универсального понятия плагиата, относящийся к конкретной области его применения – науке. И звучит оно так: академический плагиат – это выдача чужого научного произведения, идеи, слов, и т. д. за свои собственные (т. е. кража чужого научного произведения, идеи, слов и т. д.). Если авторы «Итогового документа» [см.: 4; 5] действительно хотели ввести новое понятие академического плагиата, они, во-первых, должны были найти новый термин для этого понятия, а не использовать уже занятый термин «плагиат», и, во-вторых, дать определение введенного нового понятия. Однако ни того, ни другого в «Итоговом документе» нет. А приводимые в нем характеристики нового понятия по его цели (повышение статуса в научном сообществе) и последствиям (подрыв института научной репутации, компрометация ученых степеней и званий), не заменяют его определения. Далее, утверждение, что «плагиат в науке отличается от плагиата в литературе и искусстве» тем, что «его совершают не для коммерческой эксплуатации чужого произведения, а для повышения статуса в научном сообществе», ошибочно. На самом деле плагиаторы в науке, как и их собратья в литературе и искусстве, повышая с помощью плагиата свой статус в своем профессиональном сообществе, одновременно с удовольствием обогащаются. Например, научные руководители, срабатывая плагиат-публикации для своих аспирантов, охотно взимают с них плату. Также ошибочно утверждение, что «аналогом плагиата является не кража, а подлог». Оно противоречит общепринятому определению плагиата как выдачи чужого произведения за свое собственное, т. е. краже [см.: 6–8]. Совершивший подлог совершает другое преступление – выдает подделанные результаты исследований за подлинные. Едва ли верно и утверждение, что «плагиат следует считать специфической формой академической коррупции». Ибо далеко не всегда плагиат производится организованными преступными академическими группировками – в значительно больших объемах его производят тысячи одиночных «академумельцев».

2. Положения, связанные с академическим плагиатом и научным подлогом

Обсудим теперь некоторые положения, содержащиеся в разделе «Академический плагиат, использование неавторских текстов как авторских и научный подлог» «Итогового документа» [см.: 4; 5].

1. «Академический (научный) плагиат по своей сути не тождественен плагиату как уголовно наказуемому деянию, ответственность за которое установлена ст. 146 УК РФ, или плагиату как нарушению авторских прав, ответственность за которое установлена положениями гражданского законодательства, и совпадает с этими понятиями лишь отчасти. Так, установление факта плагиата в первых двух случаях относится к исключительной компетенции суда, а наличие академического плагиата определяется исходя из логически непротиворечивой аргументации и здравого смысла в рамках открытой публичной дискуссии, как это принято в академическом сообществе».

Приведенная характеристика академического плагиата столь же неудачна, как и данная в разделе «Общие положения» «Итогового документа». Только теперь академический плагиат пытаются охарактеризовать не сутью определяющего его действия (кража интеллектуальной собственности), а инстанцией, устанавливающей его наличие и наказывающей за это (суд). Хотя инстанция вытекает из сути действия, а не наоборот. Кроме того, наличие академического плагиата может быть установлено и в суде – по заявлению потерпевшего автора с использованием тех же «логически непротиворечивой аргументации и здравого смысла, в рамках открытой дискуссии». При этом именно решение суда, а не мнение академического сообщества, будет иметь законную силу.

2. «Из плагиата текста следует плагиат содержащихся в этом тексте идей и научных результатов».

Приведенное утверждение ошибочно. Оно не выполняется в тех случаях, когда автор, совершивший заимствование чужого текста, делает это не для использования содержащихся в нем идей и научных результатов, а для продвижения своих собственных идей и результатов. Например, пусть некий автор в своей статье привел текст из работы профессора А и полностью совпадающий с ним текст из более поздней работы профессора Б и на основании этого установил факт плагиата, совершенного Б. Можем ли мы обвинить автора статьи в плагиате идей и научных результатов профессоров А и Б только потому, что он «сплагиатил» (заимствовал без должного оформления) их тексты? Конечно, нет – ведь эти идеи и результаты ему абсолютно не нужны, т. к. у него собственная идея и результат: он поймал за руку профессора Б, совершившего плагиат.

3. «Под статьей с сомнительным авторством понимается: а) полная или частичная републикация текста соавторов, часть из которых не указана в качестве авторов нового текста; б) републикация статьи нескольких соавторов, к которым присоединились иные лица, не внесшие своего вклада (в виде нового текста) в статью».

Приведенное положение в некоторых случаях действительно может свидетельствовать о покупном или подаренном соавторстве, т. е. действиях, нарушающих академическую этику. Однако это далеко не всегда так. Например, кто-то из соавторов может по личным причинам сам отказаться от авторства (случай а) или соавторы при републикации своей статьи могут включить в качестве соавтора новое лицо, оказавшее им на этом этапе творческую помощь (случай б). Научные журналы не в состоянии разбираться в деталях межавторских взаимоотношений. Поэтому в большинстве случаев они публикуют хорошие статьи, не обращая внимания на списки авторов, т. е. действуют по принципу успешной конкуренции с другими журналами. Поэтому данное положение «Итогового документа» не имеет практического смысла.

4. «Под множественной публикацией статьи (тиражированием, самоплагиатом, автоплагиатом) понимается перепечатка автором (авторами) собственных работ, не оправданная какими-либо объективными причинами (внесение изменений в текст статьи, перевод на другой язык, обращение к иной читательской аудитории, включение текста статьи в тематическую подборку или антологию) и без указания источника первоначальной публикации».

Данное положение вызывает множество возражений. Во-первых, согласно нормам авторского права РФ, автор имеет право на обнародование своего произведения, при этом число публикаций, обеспечивающих это обнародование, никак не обговаривается. Таким образом, автор имеет право на опубликование своего произведения любое число раз. Всякие попытки ограничить его в этом нарушают его права и могут быть обжалованы в суде. Во-вторых, предлагаемые термины – тиражирование, самоплагиат, автоплагиат – искажают суть явления и потому неприемлемы. Так, термин «тиражирование» относится лишь к изготовлению не различимых между собой копий одной и той же статьи. В то время как при перепечатке статьи в другом журнале получается новая статья, отличающаяся от исходной, по крайней мере, новым редактированием и оформлением по правилам другого журнала. Что касается терминов «самоплагиат» и «автоплагиат», то они и вовсе абсурдны: в переводе на русский язык они означают кражу у самого себя, что представляется невозможным. Правда, ходят слухи, что одному крупному российскому бизнесмену однажды это удалось. Однако источники этих слухов не заслуживают доверия. В-третьих, поскольку авторы обладают безусловным правом на повторную публикацию своих научных работ (см. выше), они не обязаны «оправдываться какими-либо объективными причинами», подобно тому, как не оправдываются писатели при многократных переизданиях своих книг. В-четвертых, существуют объективные причины, заставляющие научных работников и преподавателей вузов совершать кратные публикации. Для тех из них, кто всерьез занимается наукой (таких явное меньшинство), этой причиной является невозможность довести свои научные результаты до читателей с помощью однократной публикации из-за крайне низких тиражей наших научных журналов. Для тех же, кто занимается наукой по необходимости – защита диссертаций, участие в конкурсе на замещение должности и т. д. (таких абсолютное большинство) – эта причина заключается в низкой квалификации и отсутствии новых научных идей у авторов, позволяющих делать каждую статью полностью оригинальной, не повторяющей предыдущие статьи авторов. В-пятых, существуют «хищные журналы», которые перепечатывают лучшие статьи из других журналов без согласия их авторов и даже без их уведомления о состоявшейся публикации. Борьба против таких повторных публикаций приведет к наказанию ни в чем не виновных авторов.

3. Положения, связанные с этической политикой научных журналов

Рассмотрим некоторые положения из раздела «Этическая политика научных журналов» «Итогового документа» [см.: 4; 5].

1. «Для журналов, претендующих на статус научных, мы считаем неприемлемой следующую практику: наличие членов редколлегии / редсовета, имеющих отношение к необоснованному присуждению ученых степеней или к созданию некорректных публикаций».

Данное положение сформулировано некорректно и не пригодно для использования на практике. Во-первых, не определено точно понятие «имеющий отношение». Во-вторых, не раскрыт смысл термина «некорректная публикация». В-третьих, не указано, кто и как должен определять необоснованность присуждения ученой степени и некорректность публикации.

2. «Неприемлема практика публикация статей с плагиатом».

В этом положении не указано, кто и как должен определять наличие в статьях плагиата. Поэтому его практическое использование невозможно.

3. «Неприемлема практика тиражирования множественных публикаций».

В этом положении плохо продумала содержательная сторона дела. Когда научный журнал отказывается от повторной публикации слабой статьи, он и его читатели ничего не теряют. Когда же журнал отказывается от повторной публикации сильной статьи с новыми научными результатами, он теряет импакт-фактор, а его читатели – возможность ознакомиться с этими результатами и продвинуться в своих исследованиях. Ну, а если журнал не хочет публиковать статью, содержащую возможное открытие, только потому, что это повторная публикация, он наносит большой вред науке. Продвинутые редакторы журналов знают все это и принимают решение о публикации той или иной части статьи, исходя из прагматических соображений.

4. «Неприемлема практика публикации статей с сомнительным авторством».

Как уже говорилось выше (§ 3, п. 3), научные журналы не в состоянии отслеживать ситуацию с подлинностью авторского коллектива. Их задача – выявление и публикация сильных статей с новыми научными результатами. Слежка за возможными нарушениями авторства – это задача самих авторов, правоохранительных органов и отдельных бдительных, помогающих им академических работников.

5. «Редакции не должны ограничиваться автоматизированной проверкой на плагиат как для принятия статьи к публикации, так и для отказа в нем. Практика чисто автоматической проверки без участия экспертов вынуждает авторов, которые добросовестно оформляют все заимствования, вносить изменения в свои работы, отказываясь от правомерных заимствований».

Это положение справедливо. Однако оно упускает из виду важнейшее обстоятельство: именно автоматическая проверка на плагиат с помощью компьютеров позволяет авторам-плагиатчикам, хорошо владеющим информационными технологиями, практически полностью маскировать свои тексты, содержащие плагиат.

4. Положения, связанные с оценкой заимствований в диссертациях в рамках действующего законодательства

Проанализируем несколько положений из раздела «Оценка заимствований в диссертациях в рамках действующего законодательства» «Итогового документа» [см.: 4; 5].

1. «Оценка заимствований в диссертации не может зависеть от того, в какой части диссертации (введение, обзор, основная часть, заключение) обнаружен плагиат (неавторский текст, выдаваемый за авторский)».

С этим утверждением трудно согласиться. Академический плагиат – это, в первую очередь, присвоение чужих научных результатов, идей и т. д., а не чужих текстов. Но эти результаты и идеи содержатся обычно в основной части диссертации, а не в ее введении, обзоре или заключении. Поэтому на практике оценка заимствований в диссертации неизбежно зависит от того, в какой части диссертации обнаружено заимствование текста.

2. «Оценка заимствований в диссертации не может зависеть от того, установлен ли автор заимствованного фрагмента или речь идет о фрагменте, который, в свою очередь, мог быть заимствован у третьего лица».

Данное утверждение ошибочно. Действительно, если предполагаемый «подлинный» автор некоторого фрагмента в диссертации не установлен, его автором, в соответствии с принципом презумпции невиновности, должен быть признан сам автор диссертации. И на этом проблема возможного плагиата окончена.

3. «Наличие у диссертации каких-либо иных достоинств не может устранить дефект, связанный с нарушением любого из установленных в соответствии с законом требований».

Здесь составителей «Итогового документа» [см.: 4; 5] явно подвело отсутствие чувства меры. Действительно, представим себе диссертацию, содержащую признанное открытие, в которой в то же время обнаружены неточности в библиографических данных (неверно указан год издания, или издательство, или страница и т. д.). Стоит ли в этом случае придираться к автору диссертации в связи с обнаруженными в ней дефектами или просто попросить его исправить дефекты и выразить благодарность за открытие? Ответ очевиден.

5. Предложения авторов «Итогового документа»

Некоторые из этих предложений вызывают возражения. Вот они.

1. «Лица, имеющие (имевшие) отношение к академическому плагиату, не должны допускаться к преподаванию, присуждению и лишению ученых степеней».

Данное предложение неработоспособно. Во-первых, не определено понятие «лица, имеющие отношение к академическому плагиату». Во-вторых, непонятно, кто именно наделен правом идентифицировать таких лиц. В-третьих, для недопущения к преподаванию лицо должно быть уволено с преподавательской должности, а для этого сначала надо доказать низкое качество его работы. В-четвертых, для недопущения к присуждению и лишению ученых степеней лицо должно быть выведено из состава диссовета, а для этого председатель совета должен обратиться в ВАК с предложениями об изменении состава совета и т. д.

2. «Множественная публикация статей должна влечь за собой публичное порицание, а созданные таким образом публикации – исключаться из всех учетных баз данных».

Это предложение неприемлемо. Согласно российскому законодательству об авторском праве, автор имеет право на обнародование своего произведения путем его опубликования никак не оговариваемое число раз (см. § 3). Таким образом, данное предложение фактически нарушает законные права авторов, более того, предлагает публично наказывать их, не имея на то достаточных оснований. Что касается предложения «исключать множественные публикации из всех учетных баз данных», то оно вызывает целый ряд неординарных мыслей. Например, исключить из всех учетных баз данных «Евгения Онегина» – ведь Александр Сергеевич Пушкин неоднократно его переиздавал, получая каждый раз немалые денежки фактически за одну и ту же работу.

3. «Максимальная объективность, беспристрастность и соответствие научной этике при рассмотрении заявлений о лишении ученых степеней в Президиуме ВАК может быть обеспечена путем участия в нем членов Президиума ВАК как можно более широкого круга научных специальностей».

Данное предложение сформулировано неточно. Дело не в широте круга специальностей членов Президиума ВАК, а в их порядочности. Широкий круг специальностей членов Президиума ВАК не поможет, если эти члены не принципиальны и подвержены внешнему влиянию.

Заключение

Борьба с плагиатом и другими нарушениями академической этики (фальсификация, подлог, фиктивное авторство и т. д.) является важной и актуальной задачей российской науки. Для того чтобы добиться успеха в этой борьбе, российское научное сообщество должно консолидироваться и выступать как единое целое. Консолидация станет возможной, когда удастся создать некоторый нормативный документ об академической этике, приемлемый для подавляющего большинства научных работников. В ожидании этого момента необходимо постоянное обсуждение всех имеющихся в этой области предложений и учет всех имеющихся точек зрения.

Список литературы

1. Материалы международной научно-практической конференции «Проблемы качества научной работы и академический плагиат». Часть I. Пленарное заседание // Вольное сетевое сообщество «Диссернет». – [Электронный ресурс]. – Режим доступа: https://www.dissernet.org/publications/ivgi_rggu_26.09.2018_itxt.htm (дата обращения 06.11.2018).

2. Материалы международной научно-практической конференции «Проблемы качества научной работы и академический плагиат». Часть II. Секция «Тексты» // Вольное сетевое сообщество «Диссернет». – [Электронный ресурс]. – Режим доступа: https://www.dissernet.org/publications/ivgi_rggu_26.09.2018_ii.htm (дата обращения 06.11.2018).

3. Материалы международной научно-практической конференции «Проблемы качества научной работы и академический плагиат». Часть III. Секция «Журналы» // Вольное сетевое сообщество «Диссернет». – [Электронный ресурс]. – Режим доступа: https://www.dissernet.org/publications/ivgi_rggu_26.09.2018_iii.htm (дата обращения 06.11.2018).

4. Материалы международной научно-практической конференции «Проблемы качества научной работы и академический плагиат». Итоговый документ // Вольное сетевое сообщество «Диссернет». – [Электронный ресурс]. – Режим доступа: https://www.dissernet.org/publications/ivgi_rggu_26.09.2018_itog.htm (дата обращения 06.11.2018).

5. Заякин А. К итоговому документу Международной научно-практической конференции «Проблемы качества научной работы и академический плагиат» // Троицкий вариант. – № 22 (266). – [Электронный ресурс]. – Режим доступа: https://trv-science.ru/2018/11/06/k-itogovomu-dokumentu-conferencii-26-sep-v-rsuh/ (дата обращения 06.11.2018).

6. Ожегов С. И. Словарь русского языка: Около 57000 слов / Под ред. Н. Ю. Шведовой. – 16-е изд., испр. – М.: Русский язык, 1984. – 798 с.

7. Словарь иностранных слов. – 18-е изд., стер. – М.: Русский язык, 1989. – 620 с.

8. Hornby A. S. Oxford Advanced Learner’s Dictionary of Current English. – Oxford: OxfordUniversity Press, 1988. – 1041 p.

References

1. Materials of the International Scientific and Practical Conference “Problems of the Quality of Scientific Work and Academic Plagiarism”. Part I. Plenary Session [Materialy mezhdunarodnoy nauchno-prakticheskoy konferentsii “Problemy kachestva nauchnoy raboty i akademicheskiy plagiat”. Chast I. Plenarnoe zasedanie]. Available at: https://www.dissernet.org/publications/ivgi_rggu_26.09.2018_itxt.htm (accessed 06 November 2018).

2. Materials of the International Scientific and Practical Conference “Problems of the Quality of Scientific Work and Academic Plagiarism”. Part II. “Texts” [Materialy mezhdunarodnoy nauchno-prakticheskoy konferentsii “Problemy kachestva nauchnoy raboty i akademicheskiy plagiat”. Chast II. “Teksty”]. Available at: https://www.dissernet.org/publications/ivgi_rggu_26.09.2018_ii.htm (accessed 06 November 2018).

3. Materials of the International Scientific and Practical Conference “Problems of the Quality of Scientific Work and Academic Plagiarism”. Part III. “Journals” [Materialy mezhdunarodnoy nauchno-prakticheskoy konferentsii “Problemy kachestva nauchnoy raboty i akademicheskiy plagiat”. Chast III. “Zhurnalyy”]. Available at: https://www.dissernet.org/publications/ivgi_rggu_26.09.2018_iii.htm (accessed 06 November 2018).

4. Materials of the International Scientific and Practical Conference “Problems of the Quality of Scientific Work and Academic Plagiarism”. Final Document. [Materialy mezhdunarodnoy nauchno-prakticheskoy konferentsii “Problemy kachestva nauchnoy raboty i akademicheskiy plagiat”. Itogovyy document]. Available at: https://www.dissernet.org/publications/ivgi_rggu_26.09.2018_itog.htm (accessed 06 November 2018).

5. Zayakin A. To the Final Document of the International Scientific and Practical Conference “Problems of the Quality of Scientific Work and Academic Plagiarism” [K itogovomu dokumentu Mezhdunarodnoy nauchno-prakticheskoy konferentsii “Problemy kachestva nauchnoy raboty i akademicheskiy plagiat”]. Troitskiy variant (Troitsky Option), № 22 (266). Available at: https://trv-science.ru/2018/11/06/k-itogovomu-dokumentu-conferencii-26-sep-v-rsuh/ (accessed 06 November 2018).

6. Ozhegov S. I. Dictionary of the Russian Language: About 57 000 Words [Slovar russkogo yazyka: Okolo 57000 slov]. Moscow, Russkiy yazyk, 1984, 798 p.

7. Dictionary of Foreign Words [Slovar inostrannykh slov]. Moscow, Russkiy yazyk, 1989, 620 p.

8. Hornby A. S. Oxford Advanced Learner’s Dictionary of Current English. Oxford, Oxford University Press, 1988, 1041 p.

© В. И. Левин, 2019