Monthly Archives: октября 2018

УДК 001; 930.25

 

Киселев Михаил Юрьевич – федеральное государственное бюджетное учреждение науки Архив Российской академии наук, руководитель Центра учета и обеспечения сохранности документов, кандидат исторических наук, Москва, Россия.

E-mail: kiss_RAN@mail.ru

117218, Россия, г. Москва, ул. Новочеремушкинская, д. 34,

тел.: 7+(499)129-37-66; 89163021452.

Аннотация

Состояние вопроса: Типичная для советского периода оценка научно-технического прогресса и путей развития науки была дана в докладе вице-президента Ю. А. Овчинникова на заседании Общего собрания Академии наук СССР в 1983 г., посвященного жизни и деятельности К. Маркса. Современные проблемы развития науки в России оказались во многом созвучны положениям, высказанными в выступлении ученого. Одной из наиболее важных среди этих проблем остается внедрение информационных технологий в деятельность академических учреждений, в том числе и архивов.

Результаты: Не в полной мере подтвердилась данная Ю. А. Овчинниковым интерпретация идеи партийности в науке и философии. Достижения науки в СССР показали значительные преимущества социализма, однако результаты большинства научных разработок были тесно связаны с развитием оборонной и космической техники и технологий и слабо использовались в других областях. Перспективы развития науки, в частности гуманитарной, непосредственно зависят от применения информационных технологий. Значительный опыт их внедрения накоплен в Архиве Российской академии наук.

Область применения результатов: Историко-философские исследования развития науки. Деятельность академических учреждений с правом постоянного и постоянно-переменного хранения архивных документов и других архивных организаций.

Выводы: В Архиве Российской академии наук создана и продолжает развиваться электронная научно-информационная система, ставшая важнейшим результатом и потребностью для науки постиндустриального (информационного) общества. Эта система позволяет расширить возможности использования источниковедческой базы, извлечения информации из источников по истории науки, обеспечить исследователей различного уровня ретроспективной информацией для проведения фундаментальных исследований.

 

Ключевые слова: история; наука; информационные технологии; научно-технический прогресс; электронная научно-информационная система; архив; Российская академия наук.

 

Karl Marx’s Teachings on Scientific and Technical Progress, Russian Science and the Archives of the Russian Academy of Sciences in the Era of Information Society

 

Kiselev Mikhail Yurievich –Archive of the RussianAcademy of Sciences, Head of the Center for Accounting and Security of Documents, Ph. D. (History), Moscow, Russia.

E-mail: kiss_RAN@mail.ru

34, Novocheremushkinskaya st., Moscow, 117218, Russia,

tel.: 7+ (499) 129-37-66; 89163021452.

Abstract

Background: The typical for the Soviet period evaluation of scientific and technological progress and the development of science was given in the report of the Vice-President Yu. A. Ovchinnikov at a meeting of the General Assembly of the USSR Academy of Sciences in 1983 devoted to the life and work of Karl Marx. Modern issues of science development in Russia can be compared with the points expressed in the report of the scholar. One of the most important among them is the introduction of information technology in the activities of academic institutions, archives being included.

Results: Yu. A. Ovchinnikov’s interpretation of the idea of partisanship in science and philosophy was not fully confirmed. The achievements of science in the USSR showed significant advantages of socialism, but the results of most scientific developments were closely related to the development of defense and space technologies and were not often used in other fields. Prospects for the development of science, the humanities in particular, directly depend on the use of information technology. The Archives of the RussianAcademy of Sciences have gained the experience of their application.

Implications: Historical and philosophical studies of science development. The activities of academic institutions with the right of permanent and permanent-variable storage of archival documents and other archival organizations.

Conclusion: The Archives of the RussianAcademy of Sciences have created and developed the electronic scientific information system. It has become the most important result and need for science in post-industrial (information) society. This system allows researchers to expand the possibilities of using the source study base, extracting information from sources on the history of science, and providing scientists with retrospective information for further studies.

 

Keywords: history; science; information technology; scientific and technical progress; electronic scientific information system; archive; Russian Academy of Sciences.

 

Архив Российской академии наук (РАН) по праву считается одним из крупнейших и старейших ведомственных архивохранилищ России по истории отечественной науки и культуры XVIII–XXI вв. В собраниях Архива РАН сохранились фонды личного происхождения выдающихся ученых, фонды академических учреждений и организаций, периодических изданий и коллекции документов.

 

В СССР 1983 год отмечался как год Карла Маркса: 165 лет со дня рождения и 100 лет со дня смерти выдающегося философа, экономиста и теоретика международного революционного движения рабочего класса. В документальных комплексах Архива РАН сохранилась стенограмма заседания Общего собрания Академии наук СССР, посвященного жизни и деятельности К. Маркса, состоявшегося 2 марта 1983 г. [1, с. 13–82]. На заседании с докладом «Карл Маркс и современность» выступил вице-президент АН СССР академик П. Н. Федосеев. Доклад «Марксизм и научно-технический прогресс» сделал вице-президент АН СССР академик Ю. А. Овчинников.

Остановимся на основных положениях доклада Ю. А. Овчинникова [1, с. 45–78]. Он утверждал, что до К. Маркса не было выработано современного взгляда на науку, на научно-технический прогресс как на общественное явление, непосредственно определяемое социально-экономическими факторами. К. Маркс показал, что познание является «продуктом всеобщего исторического процесса развития, абстрактно выраженной его квинтэссенцией», и в то же время – «могущественным рычагом истории, революционной силой в самом высоком значении этого слова».

 

Согласно К. Марксу, научно-технический прогресс представлял собой процесс качественных изменений в производительных силах, включая средства и предметы труда, а также трудовую деятельность человека. Докладчик приводил цитату К. Маркса: «В качестве машины средство труда приобретает такую материальную форму существования, которая обуславливает замену человеческой силы силами природы и эмпирических рутинных приемов – сознательным применением естествознания». В то же время он отмечал, что К. Маркс отнюдь не отождествлял развитие производительных сил с прогрессом науки и техники. Прогресс познания, указывал он, являлся «лишь одной из сторон, одной из форм, в которых выступает развитие производительных сил человека. Наиболее могучей производительной силой является сам революционный класс».

 

Примечательно замечание К. Маркса, приведенное в докладе: «Только капиталистический способ производства впервые ставит естественные науки на службу непосредственному производству, в то время как, наоборот, развитие производства предоставляет средства для теоретического покорения природы. Наука получает призвание быть средством производства богатства, средством обогащения». Однако при капитализме положение науки характеризовалось глубоким противоречием: «Капитал, с одной стороны, – писал К. Маркс, – предполагает определенное данное историческое развитие производительных сил – среди этих производительных сил также и развитие науки, – а с другой стороны, гонит их и форсирует их развитие». Каковы же последствия того, что при капитализме наука получила «второе дыхание?». К. Маркс подчеркивал, что при капитализме «имеет место эксплуатация науки, технологического прогресса человечества. Капитал не создает науки, но он эксплуатирует ее, присваивает ее для нужд процесса производства».

 

В своем выступлении Ю. А. Овчинников утверждал, что наука, обслуживающая потребности капитала, не может развиваться нормально. Она оказывается одним из факторов, ведущих капитализм к гибели. Дело в том, что наука необходима капиталисту только в качестве орудия производства прибыли. «Наука, – делал вывод К. Маркс, – оказалась при капитализме фактором, обостряющим классовую борьбу. Освобождение рабочего класса есть также и освобождение науки. Лишь рабочий класс может превратить науку из орудия классового господства в народную силу, превратить самих ученых из пособников классовых предрассудков, из честолюбивых государственных паразитов и союзников капитала в свободных тружеников мысли». По мнению ученого, проблема философского обоснования естественнонаучных знаний есть, фактически, проблема партийности в философии, в науке. Партийность философии понималась как принадлежность к двум партиям философии – материализму и идеализму: беспартийность – идея буржуазная, партийность – идея социалистическая.

 

Академик назвал величайшим триумфом научного предвидения и практическим претворением в жизнь марксистского учения социалистическую революцию в России. Победа революции коренным образом изменила положение и социальную функцию науки. Развитие науки и техники получило целеустремленную направленность, развитие научных исследований было признано важнейшим государственным делом, что нашло свое выражение в государственной организации науки. Государство с самого начала стало финансировать научные исследования, создавать новые научные учреждения, приняло меры к подготовке квалифицированных научных кадров, на работы в области науки и техники был распространен принцип социалистического планирования. В дальнейшем докладчик информировал о «претворении в жизнь марксистско-ленинских принципов использования достижений научно-технического прогресса в интересах социалистического строительства».

 

По утверждению докладчика, вступление СССР в период развитого социализма, развертывание коммунистического строительства ознаменовало все возрастающую роль науки, перед которой стояла задача создания материально-технической базы коммунизма. В процессе активного участия науки в решении задач, возникающих в период развитого социализма, менялся и характер самой науки, превращающейся в непосредственную производительную силу, как это предвидел К. Маркс. А. В. Овчинников упоминал решения съездов КПСС, на которых было выдвинуто принципиально важное положение о соединении достижений научно-технического прогресса с преимуществами социалистической системы хозяйства, необходимости опережающего развития фундаментальных исследований, постановки задачи резкого повышения результативности прикладных разработок.

 

Ученый не отрицал факта быстрого развития науки «в главных бастионах империализма – США, Японии, странах Западной Европы». По его мнению, капитализм того времени имел мощную научно-техническую базу, всесторонне развивал ее быстрыми темпами, учитывая возможности и частного сектора, и государства, и использовал науку для еще большей эксплуатации трудящихся и максимального извлечения прибылей. Однако историческая закономерность была такова, что общество при капитализме платило за научно-технический прогресс слишком дорогую цену – росла безработица, инфляция, экономику сотрясали кризисы, самые последние достижения науки направлялись на создание разрушительных видов оружия. И, тем не менее, капиталу удавалось продолжать использовать достижения науки и техники в своих интересах. Опираясь на свой многовековой опыт, он искал и находил новые экономические и организационные рычаги, маневрировал, привлекал для этих целей государство и его институты, апеллировал к чувствам национальной гордости, использовал в своих интересах средства массовой информации, засекречивал наиболее важные разработки, пускал в ход ложь и дезинформацию – но постоянно умножал свой научно-технический потенциал.

 

И, если допускать самоуспокоенность, медлительность, организационную расхлябанность, не использовать в полной мере огромные преимущества советской общественной системы, то в ряде областей научно-технического соревнования с капитализмом можно оказаться позади. Такие примеры, особенно в области практического освоения новейших идей и разработок, к сожалению, хорошо известны. Академик утверждал, что исторически капитализм обречен, он не сумеет преодолеть своих внутренних противоречий, но новое общество свободного труда должно воочию доказать свои преимущества, воплотить в жизнь великие предначертания марксизма.

 

Рост экономического потенциала империализма, научно-технический прогресс в передовых капиталистических странах достигался за счет хищнической эксплуатации развивающихся и слаборазвитых стран, включая их сырьевые и природные ресурсы, а также дешевую рабочую силу. Та часто высказываемая точка зрения, что научно-техническая революция в развивающихся странах быстро изменит эту ситуацию, пока не подтвердилась, а разрыв между развитыми и развивающимися странами не только не уменьшался, а, напротив, возрастал. Путь здесь один – быстрый подъем национальной науки, подготовка собственных квалифицированных кадров и развитие своей материально-технической базы.

 

Касаясь развития академической науки в начале 1980-х гг., Ю. А. Овчинников заявлял, что на этом этапе научно-технического прогресса стоит основная задача – обеспечить должный уровень исследований, решение наиболее актуальных проблем в кратчайшие сроки и с максимальной эффективностью. По его мнению, необходимо было найти более действенные рычаги для быстрейшего использования достижений науки в практике социалистического строительства. Внедрение научных результатов в практику пока оставалось непростой задачей: ученый призывал постоянно работать над этой проблемой, изыскивая более действенные экономические стимулы и организационные мероприятия, обеспечивающие беспрепятственный путь научных открытий в жизнь. Академическая наука призвана вести поиск по всему фронту, однако были направления, в большей степени определявшие в тот период социальный и технический прогресс общества, формирующие экономический потенциал государства: энергетика, автоматизация, биология, химия, экология.

 

Кроме того, Ю. А. Овчинников констатировал: «Надо шире использовать электронно-вычислительные машины во всех сферах нашей жизни, создавая самые современные комплексы на базе последних достижений микроэлектроники и качественного математического обеспечения. Задача развития информатики в широком смысле слова – это сейчас особая забота нашей науки и техники. Нужно преодолеть ведомственную разобщенность, консолидировать свои силы и в кратчайшие сроки преодолеть имеющиеся здесь отставания от уровня ведущих зарубежных стран. Необходимо единодушно поддерживать шаги, предпринимаемые в этом направлении нашей Академией».

 

Обратимся к современным проблемам развития науки в стране и сравним их с положениями, высказанными в докладе Ю. А. Овчинникова.

 

В 1991 г. в России коренным образом изменился социально-экономический строй: страна вступила на путь капиталистического развития.

 

Нельзя не согласиться с советским ученым, что наука и научно-технический прогресс – общественное явление, непосредственно определяемое социально-экономическими факторами. Что касается производительных сил, то современное состояние научно-технического прогресса показывает: революционный класс не является наиболее могучей производительной силой. Утверждение Ю. А. Овчинникова, что наука, обслуживающая потребности капитала, не может развиваться нормально, не подтверждается нынешним состоянием науки. Как в 1980-е гг., так и в последующий период наука развивалась быстрыми темпами: ученый сам указывал, что капитал постоянно умножал свой научно-технический потенциал. Наука, как один из факторов, не привела капитализм к гибели. Наоборот, страны социалистического лагеря, Россия и бывшие республики СССР перешли на капиталистический путь развития. Наука не обострила классовую борьбу, не превратила самих ученых в пособников классовых предрассудков, честолюбивых государственных паразитов и союзников капитала.

 

Не подтверждается тезис ученого о партийности в науке, в философии. Ни у кого в настоящее время не вызывает сомнений материалистический подход к науке. Достижения науки в СССР показали значительные преимущества социализма, однако результаты большинства научных разработок были тесно связаны с развитием оборонной и космической техники и технологий, которые в 1980-е гг. являлись главным направлением государственной политики в области науки. Из-за активного вмешательства в сферу научного творчества органов партийно-государственного контроля и управления, применения жестких административных мер наблюдались значительные перекосы в планировании исследовательских программ. Например, ошибочная концепция развития отечественной вычислительной техники, принятая за основу в начале 1970-х гг., привела к серьезному отставанию СССР в этой наиболее динамично развивающейся отрасли знаний и технологий от большинства развитых индустриальных держав мира.

 

В начале 1980-х гг. советская наука в силу структурного кризиса социально-экономической системы «государственного социализма» стала неуклонно терять свои лидирующие позиции даже в тех отраслях, где ее приоритет ранее был неоспорим. Проявлением этого явилась регулярная корректировка сроков реализации научных программ, торможение выполнения даже наиболее важных для государства космических исследований, как это произошло с запуском космического «челнока» «Буран» – советского аналога американского «Шаттла».

 

Наблюдался кризис советской науки в сфере гуманитарного знания. С одной стороны, в СССР в 1980-е гг. значительное развитие получили перспективные исследования в области экономики, социологии, социального прогнозирования, были разработаны крупномасштабные программы по развитию и размещению отраслей народного хозяйства страны, учитывавшие гармоничное использование природных ресурсов и производственного потенциала различных регионов, по совершенствованию народнохозяйственного комплекса в целом. Историческая наука достигла значительных успехов в исследовании конкретных фактов и событий прошлого. Но, с другой стороны, большинство теоретических разработок в области экономики и социологии оставалось лишь на бумаге, а развитие гуманитарных исследований сдерживалось жесткими идеологическими рамками, что особенно пагубно влияло на изучение проблем советского периода отечественной истории.

 

Таким образом, к началу 1980-х гг. потенциал экстенсивного роста советской научной сферы, преобладавший в ней в предшествующие десятилетия, по многим параметрам был исчерпан. Для изменения ситуации требовались кардинальные перемены, связанные с интенсификацией научной деятельности, развитием новых отраслей научного знания, изменением порядка взаимодействия науки с производством. В данной ситуации проведение назревших преобразований в решающей степени сдерживалось кризисными явлениями в сфере государственного управления, деградацией политической, хозяйственной и научной бюрократии, снижением ее качества, формализмом, парадной отчетностью. Несмотря на предпринимаемые усилия и достижение определенных успехов, научная политика в СССР в течение этого периода так и не приобрела должной системности. В еще большей степени ее эффективность была ограничена несовершенством текущей организационно-управленческой работы. По этим причинам появление ряда весьма интересных и эффективных форм взаимодействия науки и производства (НПО, МНТК и др.), реализация комплекса союзных, республиканских, отраслевых, региональных научно-технических программ позволили достичь лишь частных успехов.

 

Наличие в СССР большого количества ученых недостаточно коррелировало с ростом финансирования научной сферы. Здесь наблюдался высокий удельный вес ученого балласта, объективно мешавшего проявиться творческому потенциалу науки. Серьезные трудности создавала слабая техническая и информационная обеспеченность работы научных подразделений. По этой причине в СССР не получил развития ряд перспективных направлений научно-технической революции. На данном фоне ситуация была максимально осложнена слабой связью науки с производственной сферой, ее оторванностью от решения реальных задач экономического развития, трудностями внедрения открытий и изобретений в производство. В целом, советская наука все больше отставала от мировой и, в частности, американской, погружаясь в глубокий всеобъемлющий кризис. Выход из него большинство ученых видели в дальнейшей демократизации общества и отказе от партийного руководства научной сферой.

 

Многочисленные новые кризисные явления, наметившиеся в советском обществе в конце 1980 – начале 1990-х гг. со всей остротой обозначили проблему кардинального реформирования научной сферы. В особенности это относилось к Академии наук СССР, которая не спешила вступить на путь перемен. Ее члены всячески отстаивали прежний порядок ее функционирования и распределения финансовых средств, не желая ничего менять в нем. Подобная практика отмечалась и при выборе руководства ряда научных организаций и учреждений. Несмотря на произошедшие в стране перемены, ни о каком демократизме в сфере управления наукой и ее организации в данный период не могло идти и речи. Все это вело к дальнейшей деградации советской научной сферы. Похоронив старую систему организации и управления наукой, ее руководители не создали нового механизма ее функционирования, а произошедшие деструктивные изменения в данной сфере обусловили невозможность сохранения единой и целостной государственной научно-технической политики, способной решать общегосударственные задачи [2, с. 128].

 

В России период экономических реформ сопровождался кризисом в сфере науки. Возможности финансирования науки по сравнению с поздним советским временем уменьшились многократно, и в то же время бюджет был единственным источником средств. Резкое сокращение финансирования науки означало и падение престижа этой сферы деятельности, что делало происходящие в науке процессы еще более болезненными. Все это привело к оттоку кадров из науки. Снижение спроса на результаты науки со стороны государства не было компенсировано частным сектором. Поэтому появилась задача стимулирования спроса через развитие связей между наукой и реальным сектором экономики, реструктуризацию собственно государственного сектора науки, размеры и состав которого уже не соответствовали новым экономическим реалиям. Кроме того, у государства появилась заинтересованность в собственной эффективности, и потому возникла потребность в пересмотре методов и механизмов государственного управления наукой. Таким образом, государство, наряду с формированием рыночных механизмов регулирования и созданием новых институциональных структур, вынуждено было решать еще две задачи: сохранение жизнеспособных и стратегически важных элементов научного комплекса; реструктуризация (модификации) сложившихся элементов национальной инновационной системы для их адаптации к изменившимся условиям [3, с. 37–38].

 

В большинстве стран мира идет интенсивное развитие информационных технологий, создание так называемого «информационного общества». Как сама Российская академия наук, так и академические научные учреждения и организации располагают мощными информационными ресурсами. Все больше отмечается действительная роль науки, в том числе и научных архивов в жизни общества и граждан, новыми методами обеспечивается широкий доступ к архивной информации. Быстрыми темпами происходит информатизация всех направлений архивной деятельности.

 

Обратимся к опыту академического научно-исследовательского учреждения – Архива Российской академии наук (РАН), одного из крупнейших и старейших архивохранилищ Российской Федерации.

 

Негативные последствия экономических преобразований и изменения социально-политического строя в 1991–1992 гг. отразились на деятельности Архива РАН: вдвое были сокращены штатные сотрудники, ликвидированы отдельные направления деятельности, уменьшено финансирование. Но и в этих условиях усилиями академических архивистов при содействии руководства РАН были сохранены уникальные документальные комплексы.

 

Несмотря на трудности, Архив РАН продолжал выполнять все свои функции в области архивного дела: комплектование, научное описание, учет, обеспечение информацией пользователей всех категорий через читальный зал, исполнение тематических и социально-правовых запросов граждан и учреждений, разработка вопросов истории Академии наук. Предоставление ретроспективной информации исследователям, учреждениям и организациям для проведения фундаментальных исследований остается одним из основных направлений деятельности архива. Для эффективного развития этого направления в результате изучения отечественного и зарубежного опыта было принято решение о разработке информационной системы, в которой должна была быть реализована традиционная система научно-справочного аппарата. В то же время информационная система должна была предоставлять более широкие возможности оперативного и многоаспектного поиска архивных документов и представления его результатов [4, с. 43].

 

Сложившаяся в Архиве РАН система научно-справочного аппарата, которая наряду с традиционными элементами (путеводитель, справочники, описи, каталоги и картотеки) включала базы данных к отдельным документальным комплексам, не удовлетворяла потребности пользователей в предоставлении информации. Оперативный поиск информации был трудоемким из-за необходимости обращения к различным элементам системы научно-справочного аппарата, несколько пользователей не могли работать с одним и тем же документом. В процессе описания документов, ведения каталогов и картотек использовался рукописный способ (реже на пишущей машинке), что приводило к значительным потерям времени. Учет, научное описание и сохранность документов отражались традиционным способом на бумажных носителях, что не позволяло получать текущую оперативную информацию об их состоянии.

 

В 1998–1999 гг. в преддверии 275-летия Академии наук в архиве был проведен комплекс работ по подготовке к созданию двух первых баз данных, содержащих информацию о персональном составе Академии наук и коллекции медалей и знаков. В базе данных «Российская академия наук: персональный состав» содержатся: краткие биографические сведения и портреты почти пяти тысяч членов Академии наук за период 1724–1999 гг.; информация об академических наградах и об ученых, их удостоенных, и другие. На основании описи коллекции медалей и знаков (разряд XIII) объемом 335 единиц хранения была подготовлена база данных, в которую были включены цифровые изображения цветных объемных снимков предметов.

 

Документы Коммунистической академии Центрального исполнительного комитета СССР и шести ее научно-исследовательских институтов за 1924–1936 гг. составили основу базы данных к этому документальному массиву, созданному в 1999–2000 гг. При полистном просмотре протоколов заседаний, постановлений, стенограмм научных докладов и прений по ним были подготовлены аннотации к документам, в которые была включена информация о выступавших на заседаниях ученых. Аннотации более десяти тысяч документов были включены в базу данных, в которой они систематизированы в соответствии с подготовленным рубрикатором. В результате была предоставлена возможность на основании вторичной информации изучать документы Коммунистической академии [5, с. 78]. В то же время необходимо отметить, что использование рубрикатора осложняло работу по поиску информации в базе данных, а недостаточное количество компьютерной техники и технических возможностей не позволяло предоставить ее для использования внешними пользователями. По аналогии с вышеуказанным комплексом работ на базе программного обеспечения «Евфрат» в 2001–2003 гг. в архиве были созданы базы данных к документам гуманитарных структурных подразделений Академии наук СССР (отделений и секции истории и общественных наук) общим объемом более четырех тысяч описательных статей.

 

Для обеспечения сохранности документов и создания страхового документального фонда структурным подразделением Архива РАН в поселке Борок (Ярославская область) были подготовлены полнотекстовые электронные копии документов фондов известных российских ученых (академиков В. И. Вернадского, С. И. Вавилова, В. Л. Комарова, почетного академика Н. А. Морозова, ученого-изобретателя К. Э. Циолковского), которые в 2003–2008 гг. были размещены на интернет-портале Российской академии наук.

 

Вышеуказанные базы данных к отдельным документальным комплексам были созданы с использованием неодинакового программного обеспечения, что не позволяло проводить одновременный поиск информации по различным вопросам истории российской науки. В 2004 г. Архив РАН предпринял попытку создания многофункциональной базы данных на базе программного обеспечения «Евфрат», однако по субъективным причинам эта работа не была завершена.

 

Внедрение информационных технологий, расширение работ по созданию информационно-поисковых средств, включение архива в единую информационную систему Академии и ее президиума, использование документов через Интернет были включены в 2005 г. в «Концепцию и перспективную программу развития Архива РАН на период до 2015 г.» и поддержаны целевыми программами Президиума РАН и Отделения историко-филологических наук РАН по информатизации. Работа по созданию многофункциональной базы данных «Архив РАН» проводилась на базе своего программного обеспечения, разработанного методами экстремального программирования в программной среде «Delphy 7.0». Многофункциональная база данных должна была включать как учетно-статистические возможности, так и возможности по ведению электронного каталога, постоянно пополняемого новым контентом [6, с. 258].

 

В процессе подготовки технического задания для создания многофункциональной базы были учтены недостатки тиражируемых в архивной отрасли и близких к ней (например, музейной) программ, предназначенных, в первую очередь, для учета и обеспечения сохранности при достаточно ограниченных возможностях поиска и использования информации. Поэтому была поставлена задача создания многофункциональной базы данных, в которой наряду с основными направлениями архивной работы были предоставлены возможности для удовлетворения информационных потребностей исследователей различного уровня.

 

Программный комплекс базы данных «Архив РАН» состоял из трех блоков: «Учет», «Комплектование», «Каталог», которые имеют функции поиска и фильтра, статистику и формы отчетов, которые в готовом виде можно выводить на принтер. В блоке «Учет» расположены: полный список фондов Архива РАН; раздельные списки фондов, хранящихся в Москве и Санкт-Петербурге; список фондов по категориям; список фондов, имеющих страховые копии; полный реестр описей архива. В блоке «Комплектование»: списки учреждений – источников комплектования целиком и по группам комплектования; список лиц – потенциальных источников комплектования. В блоке «Каталог»: опись любого из фондов, прошедших информационную обработку; перечень отобранных в электронном каталоге записей, редуцированных по условиям запроса и т. д.

 

Наибольший интерес представляют поисковые возможности программного обеспечения, положенного в основу работы с базой данных. В блоке «Каталог» базы данных, предназначенном для осуществления поиска информации по условиям запроса, осуществляется работа с двумя уровнями архивного описания документов (дело и документ). Одна описательная статья, попадающая в электронный каталог, может описывать группу дел, дело, группу документов, документ или его фрагмент. Блок «Каталог» позволяет осуществлять поиск по заголовкам дел из архивных описей, введенных в базу данных, и по всему массиву каталога, куда попадают отдельные записи архивных дел и документов. Наполнение контента происходит последовательно от фонда, описи и дела до документа, что позволяет одномоментно проводить описание, включая автоматическую простановку архивного шифра. Возможен ввод информации посредством «каталожной карточки», позволяющей вручную заполнять поле «архивный шифр», причем такие данные тоже будут участвовать в поиске по запросу. Запись цифрового изображения, начиная с описи и заканчивая документом или его фрагментом – одно из важных преимуществ базы данных.

 

В формировании каталога программным обеспечением базы данных «Архив РАН» заключена очень важная для архива возможность: все описи, которые составляются в архиве в результате научного описания фондов личного происхождения, а также описи на управленческую и научную документацию, поступающие в архив из академических учреждений, сразу же после подключения данных к основному массиву базы данных могут участвовать в поиске по электронному каталогу. Для этой цели разработан отдельный от программы, но совместимый с нею программный модуль «Наборщик» («Typer»), в который вводятся заголовки дел описей.

 

Создание электронного каталога базы данных «Архив РАН» не требует специального администрирования; поисковые образы не привязаны к классификаторам, словарям или рубрикаторам; запрос осуществляется по ключевым словам, привычен и удобен любому человеку, знакомому с поиском в глобальной сети Интернет. В процессе усовершенствования, расширения информационных и технических возможностей база данных преобразована в информационную систему «Архив РАН», которая включает следующие разделы: база данных «Учет и каталог»; учреждения-фондообразователи; лица-фондообразователи; архивы и сотрудники; база данных «Персональный состав»; наборщик («Тyper»).

 

По состоянию на 1 января 2018 г. в информационную систему «Архив РАН» включены: краткие сведения о фондообразователях, исторические справки и обозрения на фонды архива, прошедшие научное описание; реестр 2703 описей. Общий объем раздела «Учет и каталог» составляет 201 132 записей дел и документов, что составляет около 31 % от общего количества заголовков дел.

 

Архив РАН рассматривает информационную систему «Архив РАН» как составную часть Единой научной информационной системы РАН. Кроме того, в 2008–2015 гг. Архив РАН являлся участником общеакадемической программы по созданию информационной системы «Электронная библиотека “Научное наследие России”». В рамках программы Архив РАН выступил с инициативой создания подсистемы «Электронный архив научного наследия России». С целью предоставления более широкого доступа членов академического сообщества и зарубежных ученых к Архивному фонду Российской академии наук, Архив РАН проводил как создание полнотекстовых электронных фондов, так и интеграцию существующих и создаваемых в архиве электронных информационных ресурсов в Единое научное информационное пространство РАН.

 

В 2008 г. Архив РАН совместно с Историко-архивным институтом Российского государственного гуманитарного университета осуществил ряд образовательных проектов по созданию электронных источниковедческих комплексов. С использованием программного модуля «Наборщик» («Typer»), разработанного в архиве, студентами института созданы базы данных научного наследия фондов академика М. Н. Тихомирова, В. В. Максакова, А. Г. Николаевой с записями цифрового изображения отдельных документов.

 

Высокоэффективная информационная система поиска документной информации в архиве реализована в 2009 г. в «Информационной системе Архива РАН». Ядром и наиболее полной реализацией всех информационных ресурсов и функций системы НСА Архива РАН является электронная система (раздел «Учет и каталог»). Для реализации возможности изучения пользователями архивных описей архива через Информационную систему Архива РАН была поставлена задача создания базы данных «Электронные описи Архива РАН». В течение 2011–2015 гг. были оцифрованы 2685 описей фондов Архива РАН. Создание базы данных «Электронные описи Архива РАН» позволяет исследователям читального зала Архива РАН и пользователям сети Интернет просматривать и изучать описи в режиме реального времени. Одновременно расширилась источниковедческая база для поиска информации в разделе «Учет и каталог» информационной системы Архива РАН [7, с. 275].

 

В век использования информационных технологий Архив РАН создал электронный научно-справочный аппарат, который позволяет решать ряд задач: поиск ретроспективной информации в автоматизированном режиме по ключевым словам; просматривать архивные описи в режиме реального времени; создавать тематические базы данных; организовать единую информационно-поисковую систему академических архивов; подготовку архивных справочников о составе и содержании документов и других. База данных «Учет и каталог» внедрена в научно-отраслевом архиве Института археологии РАН, архиве Коми научного Центра Уральского отделения РАН, отделе рукописей и архиве А. М. Горького Института мировой литературы и искусства РАН, Дагестанском научном центре.

 

В сети Интернет с 2009 г. функционирует сайт Архива РАН (www.isaran.ru). Электронный научно-справочный аппарат к документальным комплексам Архива РАН размещен в подразделе сайта «Центральный фондовый каталог», в который включены следующие блоки: список фондов, реестр описей, каталог, электронные путеводители по личным фондам и фондам учреждений.

 

Очевиден путь дальнейшего развития автоматизированной системы НСА. Нет никаких технических или технологических препятствий к объединению информационных систем архивов учреждений и организаций РАН в единую информационную систему. Необходимо, конечно, при этом соблюдение единой методики построения и заполнения объединяемых систем, единых электронных форматов описаний архивных документов. Таким образом, после объединения мы получим систему электронного НСА Архивного фонда Российской академии наук как составной части Архивного фонда Российской Федерации.

 

В соответствии с этими тенденциями Архив РАН развивается как общеакадемический научный информационный центр, осуществляющий следующие задачи: обеспечение сохранности документов путем создания фонда пользования на электронных носителях; электронный централизованный государственный учет документальных комплексов Архива РАН; электронный учет документов, требующих реставрации; ведение электронного научно-справочного аппарата; создание системы электронного научно-справочного аппарата; обеспечение ретроспективной информацией исследователей различного уровня, учреждений и организаций РАН как путем подготовки различного типа электронных справочников по составу и содержанию фондов Архива РАН, так и путем создания, совершенствования и использования многофункциональной системы электронного научно-справочного аппарата; научно-исследовательская работа по истории РАН с использованием современных информационных технологий [8, с. 134].

 

В 2013–2015 гг. в Архиве РАН создавался электронный Центральный фондовый каталог (ЦФК) РАН – информационная система о составе фондов академических архивов. Проводился комплекс работ по переводу традиционного (на бумажной основе) ЦФК в электронный формат, приведению данных в актуальное состояние, подключению к каталогу новых участников из тех академических архивов, которые не имеют статуса научно-отраслевых архивов, но фактически хранят архивные собрания и коллекции. В дальнейшем представлена возможность конвертации ЦФК РАН в программный комплекс «Автоматизированный ЦФК» Федерального архивного агентства как составной части Архивного фонда Российской Федерации.

 

Таким образом, в Архиве РАН сложились три электронных научно-информационных блока, которые в 2015 г. размещены в глобальной сети Интернет на созданном Архивом РАН портале «Mnemosyne».

1) «Информационная система Архива РАН», состоящая из основных подразделов: база данных «Учет и каталог», «История учреждений РАН», «Персональный состав РАН».

2) «Информационная система Архивы РАН», содержащая Центральный фондовый каталог РАН и информацию о системе научных архивов, библиотек и музеев Российской академии наук и Федерального агентства научных организаций.

3) «Виртуальный музей истории РАН», в котором демонстрируются основные научные открытия, изобретения и достижения выдающихся ученых, научных коллективов, учреждений и руководящих органов Академии наук, их действительная роль в истории страны и мирового сообщества в прошлом, преимущества академической формы организации научных исследований в формировании научного, технического, экономического и социокультурного потенциала России, которые должны способствовать созданию научно-обоснованного и целостного образа истории Российской академии наук.

 

Впервые предпринята попытка объединить информационные ресурсы академических институтов памяти, позволяющие осуществлять информационное обеспечение исторических исследований.

 

Таким образом, в Архиве Российской академии наук создана электронная научно-информационная система, которая позволяет расширить возможности использования источниковедческой базы, извлечения информации из источников по истории науки, обеспечить исследователей различного уровня ретроспективной информацией для проведения фундаментальных исследований.

 

Список литературы

1. Архив Российской академии наук (АРАН). Ф. 2. Оп. 1. Д. 825.

2. Кулик В. А. Государственная научно-техническая политика СССР в 1980–1991 гг. Диссертация на соискание учёной степени кандидата исторических наук. – М.: МПГУ, 2010. – 198 с.

3. Дежина И. Г. Государственное регулирование науки в России. – М: ИМЭМО РАН, 2007. – 410 с.

4. Киселев М. Ю. Электронный научно-справочный аппарат к документам Архива Российской академии наук: этапы создания // Отечественные архивы. – 2008. – № 4. – С. 42–45.

5. Савина Г. А. Создание электронной базы данных «Коммунистическая Академия ЦИК СССР (1924–1936)» в Архиве Российской академии наук: новые исследовательские возможности // Вестник Российского гуманитарного научного фонда. – 2001. – № 1. – С. 76–82.

6. Савина Г. А. Информационные технологии в Архиве РАН: итоги и перспективы // Вестник архивиста. – 2006. – № 6. – С. 255–261.

7. Киселев М. Ю. База данных «Электронные описи Архива РАН»: этапы создания и перспективы развития // Вестник архивиста. – 2013. – № 3. – С. 271– 276.

8. Киселев М. Ю. Научно-справочный аппарат Архива РАН: новые возможности в информационном обществе // Документ. Архив. История. Современность. Материалы V Международной научно-практической конференции. – Екатеринбург, 2014. – С. 132–135.

 

References

1. Archive of the RussianAcademy of Sciences (ARAN) [Arkhiv Rossiyskoy akademii nauk]. F. 2. Op. 1. D. 825.

2. Kulik V. A. State Scientific and Technical Policy of the USSR in 1980–1991 years [Gosudarstvennaya nauchno-tekhnicheskaya politika SSSR v 1980–1991 gg.]. Dissertatsiya na soiskanie uchenoy stepeni kandidata istoricheskikh nauk (Thesis for the Ph. D. Degree in History). Moscow, MPGU, 2010, 198 p.

3. Dezhina I. G. State Regulation of Science in Russia [Gosudarstvennoye regulirovaniye nauki v Rossii]. Moscow, IMEMO RAN, 2007, 410 p.

4. Kiselev M. Yu. Electronic Scientific Reference System to the Documents of the Archive of the RussianAcademy of Sciences: The Stages of Creation [Elektronnyy nauchno-spravochnyy apparat k dokumentam Arkhiva Rossiyskoy akademii nauk: etapy sozdaniya]. Otechestvennyye arkhivy (Domestic archives), 2008, № 4, pp. 42–45.

5. Savina G. A. Creation of an Electronic Database “The Communist Academy of the Central Executive Committee of the USSR (1924–1936)” in the Archives of the Russian Academy of Sciences: New Research Opportunities [Sozdaniye elektronnoy bazy dannykh “Kommunisticheskaya Akademiya TSIK SSSR (1924–1936)” v Arkhive Rossiyskoy akademii nauk: novyye issledovatelskiye vozmozhnosti]. Vestnik Rossiyskogo gumanitarnogo nauchnogo fonda (Bulletin of the Russian Humanitarian Scientific Foundation), 2001, № 1, pp.76–82.

6. Savina G. A. Information Technologies in the Archive of the RussianAcademy of Sciences: Results and Prospects [Informatsionnyye tekhnologii v Arkhive RAN: itogi i perspektivy]. Vestnik arkhivista (Herald of the Archivist), 2006, № 6, pp. 255–261.

7. Kiselev M. Yu. Database “Electronic Inventories of the Archive of the RussianAcademy of Sciences”: Stages of Creation and Development Prospects [Baza dannykh “Elektronnyye opisi Arkhiva RAN”: etapy sozdaniya i perspektivy razvitiya]. Vestnik arkhivista (Herald of the Archivist), 2013, № 3, pp. 271–276.

8. Kiselev M. Yu. The Scientific and Reference Archive of the RAS Archive: New Opportunities in the Information Society [Nauchno-spravochnyy apparat Arkhiva RAN: novyye vozmozhnosti v informatsionnom obshchestve]. Dokument. Arkhiv. Istoriya. Sovremennost. Materialy V Mezhdunarodnoy nauchno-prakticheskoy konferentsii (Document. Archive. History. Modernity. Materials of the V International Scientific and Practical Conference). Ekaterinburg, 2014, pp. 132–135.

 
Ссылка на статью:
Киселев М. Ю. Учение Карла Маркса о научно-техническом прогрессе, российская наука и архив РАН в эпоху формирования информационного общества // Философия и гуманитарные науки в информационном обществе. – 2018. – № 3. – С. 12–27. URL: http://fikio.ru/?p=3265.

 
© М. Ю. Киселев, 2018

УДК 008: 18

 

Яковлева Елена Людвиговна – частное образовательное учреждение высшего образования «Казанский инновационный университет имени В. Г. Тимирясова», кафедра философии, профессор, доктор философских наук, доцент, Казань, Россия.

E-mail: mifoigra@mail.ru

420110, Россия, Казань, ул. Московская, д. 42,

тел: +7 (843) 231-92-90.

Авторское резюме

Состояние вопроса: В медийной среде современного общества значительный сегмент составляют информационные блоки, посвященные гламурной тематике. Они, привлекая к себе внимание, манипулируют массовым сознанием и формируют особый стиль жизни. Данное обстоятельство заставляет искать причины популярности информации о гламуре, подвергая ее анализу.

Результаты: В массовом сознании гламур ассоциируется с красивым, роскошным, праздн(ичн)ым образом жизни. Именно данные характеристики присутствуют в информационных текстах о гламуре, распространяемых медиасредой. Центральное место в них занимают образы, рождающие желание подражать им. Каждый гламурный образ содержит в себе рекламу, стимулирующую потребности личности. Реклама сопровождается мифизированными нарративами, привлекающими внимание массовой аудитории своей чудесностью. В целом гламурный образ представляет собой намеренно созданную конструкцию – симулякр, демонстрирующий трансцендентальную красоту. Но массовое сознание не замечает ее симулятивности и мифизированности, воспринимая как реальный образец для подражания.

Область применения результатов: Предложенный подход к пониманию информации о гламуре расширяет знания о современном обществе и гламурном человеке, позволяя искать пути преодоления кризисных состояний и дальнейшего развития.

Выводы: Информация о гламуре, тиражируемая медиасредой, обладает собственным логосом и эстезисом. Ее логос, связанный с потерей гносеологического звена в коннотации, обладает упрощенным содержанием, акцентируя внимание на внешнем и симулятивном. Эстезис информации о гламуре связан с продуцированием трансцендентальной красоты, которую начинают копировать, тем самым облекая ее в плоть. Перенасыщенность социокультурного пространства гламурными образами приводит к тому, что мир начинает восприниматься только через их магическо-симулятивную призму.

 

Ключевые слова: гламур; медиасреда; информация; гносеологический разрыв; гламурный образ; красота; симулякр; реклама; миф; онтологический разрыв; аксиологический разрыв.

 

Information about Glamour: Its Aesthesis and Logos

 

Iakovleva Elena Ludvigovna – Kazan Innovative University named after V. G. Timiryasov, Department of Philosophy, professor, doctor of philosophy, Kazan, Russia.

E-mail: mifoigra@mail.ru.

42, Moskovskaya st., Kazan, 420110, Russia,

tel: +7 (843) 231-92-90.

Abstract

Background: In the media environment of modern society, a significant segment consists of information blocks dedicated to the glamorous topics. They draw attention to themselves, manipulate the mass consciousness and form a special lifestyle. This circumstance makes us to specify the reasons for the popularity of information regarding glamour, subjecting it to analysis.

Results: In the mass consciousness, glamour is associated with a luxurious, festive, idle lifestyle. It is these characteristics that are present in the information texts about glamour distributed by the media environment. The central place in them is occupied by images that give birth to the desire to imitate them. Each glamorous image contains an advertisement that stimulates the needs of the individual. Advertising is accompanied by mythical narratives that attract the attention of the mass audience with their wonderfulness. In general, the glamorous image is a deliberately created construction-simulacrum that demonstrates transcendental beauty. Nevertheless, the mass consciousness does not notice its simulativeness and mythization, perceiving it as a real role model.

Research implications: The proposed approach to understanding information about glamour expands the knowledge of modern society and glamorous person, making it possible to overcome crisis conditions and to search for their further development.

Conclusion: Information about glamour, replicated by the media environment, has its own logos and aesthesis. Its logos, associated with the loss of epistemological link in connotation, has a simplified content, focusing on the external and simulative. The aesthesis of information about glamour is associated with the production of transcendent beauty, which is replicated, thereby converting it into reality. The over-saturation of the sociocultural space with glamorous images leads to the fact that the world begins to be perceived only through their magical-simulative prism.

 

Keywords: glamour; media environment; information; epistemological gap; glamorous image; beauty; simulacrum; advertising; myth; ontological gap; axiological gap.

 

Одной из универсалий современности является гламур, довольно быстро и активно захвативший социальное пространство и массовое сознании, начиная с 90-х гг. ХХ века. Данному обстоятельству способствовал медиальный поворот информационного общества, кардинально изменивший потоки информации и расширивший сферу их обмена. Сегодня именно медиасреда оказывается главенствующей в селекции тематики, конструировании информации и манипуляции ею массовым сознанием. К числу ключевых блоков информации, лучше всего воспринимаемых в социальной сфере, можно отнести идеи и образы гламура. Благодаря медиасреде гламур оказывается вездесущим, проникая в различные сферы культуры и повседневные практики личности. Как правило, массовая аудитория некритично воспринимает информацию о гламуре и его эталонные образ(ц)ы, начиная внедрять их в свою жизнь. Перечисленные обстоятельства актуализируют проблему анализа информации о гламуре.

 

Начнем с того, что в массовом сознании не существует четкого понимания гламура. Благодаря информации, тиражируемой в медиасреде, его связывают с модой, различными видами развлекательного досуга и культурой потребления. Гламур олицетворяет праздник и демонстрацию счастливого времяпровождения, лишенного проблем и невзгод. Даже если последние появляются или они были в прошлом, то информация о них приобретает флер мифического, чудесного, очаровывая своим мрачным колоритом. Гламур сосредотачивает внимание массового сознания на приукрашивании внешнего вида, имидже, роскошном образе жизни. Неслучайно сам гламур трактуется как мир богатых, красивых и известных людей. При этом в массовом сознании закрепляется мысль о том, что войти в такой мир имеет возможность каждый. Для этого необходимо стать богатым, преобразить свою внешность согласно глянцевым образцам, вести праздный образ жизни и демонстрировать себя в медиасреде. Таковы трактовки гламура в массовом сознании, почерпнутые из информации в медиасреде и отличающиеся довольно поверхностным видением феномена.

 

Однако история формирования слова показывает, что его коннотации имели гносеологический характер. Корни слова гламур уходят в средневековье, где оно первоначально обозначало обучение и искусство правописания, а также тарабарщину или неразборчивую рукопись. Впоследствии под этим словом стали понимать колдовство и магию [см.: 6]. Именно его мистическая составляющая осталась и легла в основу современного значения, связанного с привлекательной и очаровывающей энергийностью красоты. В. Скотт, внедривший слово в английскую культуру, с его помощью характеризовал колдовскую кажимость людей/вещей. Но об этом еще в 1721 г. писал шотландский парикмахер и поэт Аллан Рамзай: «cast glamour oer the eyes of the spectator»/«когда дьяволы, колдуны и фокусники обманывают зрение, они, как говорят, набрасывают пелену на глаза зрителя» [3, с. 12]. В приведенной цитате акцентируется внимание на магической силе, способной ввести в заблуждение и обмануть зрение посредством создания привлекательного внешнего вида. Данные коннотации включаются в слова glamour girl, glamour boy и glammy, появившиеся в 30-е годах XX века.

 

Современные переводы слова гламур сохраняют в себе эмоционально-фантазийную окрашенность, указывая на волшебство, шарм и привлекательность, создающиеся посредством приукрашивания, восхваления и рекламирования [см.: 4; 6]. Приведенный ряд значений свидетельствует об исчезновении из слова коннотаций, связанных с обучением и грамматикой. И если подобная потеря первоначально была случайной, то сегодня в медиасреде мы сталкиваемся с намеренным стиранием познавательно-образовательного аспекта, заключенного в корне слова. Как мы считаем, данное игнорирование делает смысловую содержательность слова легкой и доступной массовому сознанию, упрощая его трактовки. Гносеологический разрыв, связанный с потерей интеллектуального звена в слове гламур, определил его бытие в социальном. Именно акцент на магии красоты и богатства, праздного и роскошного образа жизни мы встречаем в современных медиа, тиражирующих информацию о гламуре. Данный тип информационных блоков находит эмоциональный отклик в массовом сознании, начинающем испытывать потребность в них.

 

Сама специфика гламурной информации заключается в конструировании и рекламировании глянцевых образов, интригующих воображение [см.: 5, с. 230]. Они должны соответствовать канонам гламура, то есть быть красивыми и молодыми, демонстрировать все роскошное и богатое, имеющее выражение в денежном эквиваленте. Необходимо обратить внимание на такое качество современной информации о гламуре как моделирование красоты. В гламурной медиасреде, где красота провозглашается ради красоты, образы представляют собой хорошо сконструированную форму, нередко не имеющую ничего общего с реальностью. Информация о гламуре в медиасреде буквально перенасыщена фигурами без плоти, позирующими в нереально красивых интерьерах. Моделирование красоты гламурных образов свидетельствует о ее трансцендентности. Искусственно создаваясь на основе реальной внешности человека или фантазии, красота демонстрирует собственную возможность. В ней обнаруживается сплетение естественного и искусственного, выдаваемое за реальное. Техничность трансцендентальной красоты, подвергшейся гламурной ретуши, абсолютно прозрачна. Гламурные образы, созданные посредством компьютерных программ и алгоритмов, демонстрируют идеальность (с точки зрения их творцов) и показывают, каким образом можно изменить внешние данные, чтобы соответствовать гламурным, довольно изменчивым стандартам. Вследствие этого личность, увидев образ или собственную приукрашенную внешность, желает реального преображения Я. Достижение искусственно созданного гламурного образа осуществляется личностью посредством многочисленных (физических, косметологических и хирургических) процедур. Благодаря им индивид буквально конструируется по заданным гламурным образцам.

 

Тиражирование в медиасреде гламурных образов приводит к парадоксальной ситуации. Ткань реальности рвется, уступая место трансцендентальности, обретающей плоть. Трансцендентальная красота воспринимается массовым сознанием в качестве образца для подражания, что становится поворотным моментом ее бытия. Красота обретает жизнь, а ее форма без плоти находит воплощение во внешности реальных людей. Сегодня именно тиражируемые образы, пленяя своей трансцендентностью, заставляют массовое сознание воображать посредством их, думать о них и подстраиваться под них, конструируя себя, собственное лицо и тело, а также имидж. Пускаемый в тираж гламурный образ оказывается мощной силой воздействия, буквально заставляя человека быть его копией. Плавность перехода из мира фантазии в мир глянца и затем в реальную жизнь гламурных образов приводит к тому, что благодаря визуальной информации в массовое сознание внедряется идея необходимости быть гламурным.

 

Трансцендентальная красота гламура олицетворяет собой движение из Ничто в Нечто, благодаря чему осуществляется чудесная встреча с тем, кого давно ждала современная личность, уставшая от перманентных кризисов социального. Следуя терминологии М. Хайдеггера, трансцендентную красоту, первоначально представляющую собой проекцию Я в будущем, можно определить как экзистенциальное бытие-впереди-самого-себя. В итоге конструирование гламурной красоты, являющее собой смерть (естественной) Красоты, оказывается не финальной точкой, а импульсом к дальнейшему ее моделированию, тиражированию и воплощению в жизнь. В сконструированной красоте и ее трансцендентальности обнаруживается исток магии и чародейства преобразований личности, что поддерживает соответствующую им коннотацию слова гламур.

 

Сама трансцендентальная красота есть не что иное, как симулякр, воздействующий на чувства и эмоции людей. Современный симулякр красоты характеризуется правдоподобностью, создавая впечатление более привлекательного. Симулякры образов красоты, лежащие в основе информации о гламуре, поддерживают иллюзию бытийности, выполняя роль (индивидуальных/экономических) инвестиций в Я. Симулякры гламура, заполняя собой медиасреду, привели к «агонии реального и рационального», в результате чего «история отошла от дел, оставив после себя индифферентную туманность, пронизанную потоками, но лишенную своих референций» [1, с. 63]. Сегодня к числу ключевых доминант в медиасреде можно отнести информацию, насыщенную «манипулятивной, алеаторной практикой лабиринта знаков, которые более не имеют смысла» [1, с. 91]. Как справедливо замечает Ж. Бодрийяр, «отныне карта предшествует территории – прецессия симулякров, именно она порождает территорию» [1, с. 6]. Обратим внимание на интерпретацию философом термина прецессия: это – «предшествование подобий-объектов, симулирующих, передающих, изображающих или представляющих реальность» [1, с. 215]. В данной трактовке обнаруживается не только искусственный характер симулякров, но и такое их удивительное качество, связанное не с копированием или подражанием природе, а с предвосхищением реальности. Симулякры трасцендентальны. Как заключил Ж. Бодрийяр, симуляции есть «порождение моделей реального без оригинала и реальности: гиперреального» [1, с. 5]. Более того, предвосхитив действительность, симулякры «стараются совместить реальное – все реальное – со своими моделями симуляции», в результате чего стирается различие между ними: реальность заменяется знаками реального [1, с. 6–7]. Рождается вселенная симулякров, которые «уже никогда не обмениваются на реальное, а обмениваются на самое себя в непрерывном круговороте без референта и предела» [1, с. 12]. Как видно из бодрийяровских трактовок симулякров, технологичности их создания и внедрения в массовое сознание, они совпадают с современной красотой, являющейся трансцендентной и симулятивной по своей природе. Конструирование симулякров красоты и их тиражирование в медиасреде с последующим копированием реальными людьми позволяет говорить об их вирулентности. Схема рождения гламурных симулякров, визуализируемых в медиасреде, выглядит следующим образом: отражение реальности – маскировка и искажение реальности – маскировка отсутствия реальности – отсутствие связи с реальностью в виде симулякра в чистом виде [1, с. 12]. При этом каждый этап в развитии симулякра содержит в себе элемент деградации реального, что приводит к постепенному его исчезновению. Симулятивный гламурный образ развивается в направлении от доброкачественного проявления к вредоносному и злокачественному, демонстрирующему отсутствие действительного. Возможно, именно исчезающая за симулятивностью реальность придает образу магию и чародейство, что созвучно гламуру.

 

Вирулентность симулятивных образов красоты, проявляемая в их реальном воплощении, свидетельствует о наличии манипулятивных элементов в информации о гламуре. Процесс манипулирования информацией о гламуре подчиняется логике симулякров, где отсутствуют фактическая реальность и рациональность, а циркулируют модели, предшествующие действительности, экзистенциальное бытие-впереди-самого-себя. Как замечает Ж. Бодрийяр, современная «манипуляция является шаткой каузальностью, в которой положительная и отрицательная позиции порождают и перекрывают друг друга каузальностью, в которой больше нет ни актива, ни пассива» [1, с. 26]. Исчезнувшая в современности линейная последовательность и диалектическая полярность в результате повреждения симуляцией реальности приводит к тому, что «исчезает всякая детерминированность», а «каждое действие здесь отменяется с окончанием цикла, рассеиваясь во всех направлениях и становясь выгодным для всех» [1, с. 26]. Сегодня наблюдается произвольность в бытии симулякров и их трансцендентальной красоты: они постоянно конструируются и исчезают, нередко не закрепляясь в социокультурном пространстве. В веренице симулятивных образов не существует последовательности и иерархий. Как правило, они создаются импульсивно, под воздействием эмоций, впечатлений, фантазии. При этом образ должен соответствовать современным параметрам модной индустрии: высокий рост, худощавая конституция тела, симметричное лицо, большие глаза, высокие скулы, аккуратный нос, полные губы. Созданная на основе данной абстрактной схемы симулятивная красота, наглядно выражаемая в образах и тиражируемая в медиасреде, становится стимулом для множества воплощений-интерпретаций, при этом каждая из них, несмотря на искажения, оказывается верной. Ввиду того, что мода и ее образы, служащие поддержкой гламуру, обновляются каждый сезон, изменяется и гламурный человек, четко следуя тенденциям времени. Он живет в состоянии переходности-к-неизвестному, что оказывается интригой жизни и поддерживает интерес к новинкам гламура. Гламурная личность всегда преображается, что делает ее модной и привлекает внимание к ней. Но постоянная изменчивость может привести к ее метафизическим деформациям, уничтожая самость, свое «самое само» (А. Ф. Лосев).

 

Гламурный образ не скрывает себя, демонстративно и нагло обнажая даже интимное. Тиражирование образа в медиасреде поддерживает особый тип современного потребления, свойственный гламуру, – потребления напоказ [2]. Любое действие и (даже малозначительное) событие гламурной персоны фиксируется, тиражируясь в медиасреде и собирая множество взглядов. Технология потребления напоказ восхваляет не только саму личность, поддерживая ее рейтинги популярности, но и раскручивает бренды, их атрибуты и вещи. Таким образом, можно утверждать, что любая информация о гламуре содержит в себе рекламу (персоны/события/бренда/вещи и пр.). Сегодня рекламные тексты гламура обладают колоссальной властью: они, информируя о товарах и брендах (прозрачно и навязчиво), внушают мысль о необходимости их приобретения. Именно гламурная реклама оказывается мощным средством формирования внутреннего мира личности, ее потребностей и желаний. Вуалируемая экономическая подоплека гламура, гарантирующая создателям и моделям прибыль, приводит к опустошению кошельков его адептов. Необходимо заметить, реклама, вплетаемая в информацию о гламуре, создает иллюзию «приятного» диктата, в основе которого лежит принцип удовольствия. Приятность диктата связана с тем, что гламур создает видимость доступного и красивого.

 

Еще одной специфичной чертой информации о гламуре является ее мифическая составляющая, сохранившаяся в коннотации самого слова. Людям изначально присуща тяга ко всему магическому и чудесному, получающая яркое выражение в мифе. Популярности гламурного образа способствуют многочисленные мифические истории, продуцируемые как самой личностью, так и ее имиджмейкерами. Гламурный миф одновременно приукрашивает бытие, замещает его, стирая реальность, и даже оказывается попыткой побега от него в небытийное. Современные мифизации личности содержат в себе элементы чудесного преображения, преподносимые ярко и эмоционально, что привлекает к ним внимание массового сознания. Гламурные мифы восхищают своей магичностью, завораживая воображение. Создаваемый миф о гламурном счастье и превосходстве личности нередко играет роль современного утешения о несбыточном, непостижимом, потаенном, ускользающем, духовном. Другое дело, что вера в миф приводит к искаженной интерпретации бытия, напоминая о гносеологическом разрыве, заложенном в слове «гламур». Но массовое сознание не замечает этого разрыва, а гламурный миф приводит к еще одной трещине – онтологической, между действительностью и мифическим. Реальность с ее проблемами, конфликтами, кризисами значительно проигрывает перед фантазийно-праздничным миром гламура. Неслучайно массовое сознание предпочитает сосредотачивать свое внимание на информации о гламуре, воспринимая ее в качестве достоверной реальности. В результате происходит постепенное замещение реальности мифически-фантазийным. Тем не менее, данный разрыв не замечается массовым сознанием, переводящим модус своей жизни в иллюзорное.

 

Именно миф помогает создавать и поддерживать магию информации о гламуре, а также дарит возможность приобщения к его миру каждого. Этому способствует еще одна черта гламурной информации: она эксплуатирует эгоизм личности, формируя гипертрофированный модус нарциссизма. В его основе лежат метафизические установки «Я – Бог/Богиня!», «Я себя люблю/обожаю», «Мне позволено все». Данные девизы поддерживают потребительское отношение к жизни, интерес к шопингу и досугу, демонстративные выходки Я в социокультурном пространстве, создавая иллюзию неповторимости и уникальности личности.

 

В мифической информации о гламуре акценты смещаются в сторону таких ценностей, как красота, молодость, новизна, мода, стиль, телесность, потребление, социальный статус, богатство. Идея духовного становления личности уступает место ее эстетическому пози(циони)рованию в медиасреде. Интеллектуальные, нравственные, профессиональные ценности оказываются неактуальными. Более того, ими пренебрегают, что свидетельствует об очередном незаметном аксиологическом разрыве. Постоянно тиражируемые в медиасреде ценности гламура, нередко вульгарные и банальные, выступают в качестве нормы и образ(ц)а для подражания, принимаясь массовым сознанием в качестве руководства к действию.

 

Более того, ценности в информации о гламуре оказываются пластичными и изменчивыми, создавая иллюзию демократичности и доступности гламурного формата жизни. Например, среди последних рекламных трендов гламура, воплощаемых образами, выделим следующие. Долгое время в пространстве гламура табуированию подвергались пожилые, инвалиды и люди с лишним весом. Сегодня перечисленная категория людей попадает в оптику гламура: пожилые, инвалиды и люди с лишним весом выходят на подиум, становятся лицом того или иного бренда, рекламируют товары, снимаются в шоу и пр. Подчеркнем: прежде чем старость, лишний вес и инвалидность начинают тиражироваться, они проходят цифровую обработку, благодаря чему приобретают приукрашенные черты. Реальный человек и его гламурный образ являют собой вуалированный онтологический разрыв, не замечаемый массовым сознанием.

 

В заключении выделим следующие ключевые моменты проведенного анализа. В современном социокультурном пространстве мы обнаруживаем в медиасреде огромное количество информационных блоков, посвященных гламурной тематике. Именно они оказываются проводниками идей и образов гламура, моментально воспринимаемых массовым сознанием. Сегодня информация о гламуре оказывается довольно мощным средством, помогающим ориентироваться в социальном и конструировать современную личность. В результате быстрого распространения посредством медиасреды информации гламур оказывается мощным орудием манипуляции, привнося в жизнь людей положительные и отрицательные черты. Перечисленное возводит гламур в разряд дискурсивных практик личности, а если рассматривать шире – социального.

 

Информация о гламуре обладает собственным логосом и эстезисом, наделенными специфическими чертами. Логос информации, обусловленный гносеологическим разрывом в трактовке слова гламур, в котором потерялась коннотация об образовании и знаниях, приводит к упрощенному его пониманию. Гламур начинает трактоваться как нечто магически-привлекательное, красивое, роскошное, праздное и без(д)умное, связанное с демонстрацией Я. Понимание информации о гламуре обладает собственной логикой, связанной с распространением симулякров красоты. В этой логике отсутствующие рациональные, последовательные, устойчиво-иерархичные звенья заменяются эмоциональными, калейдоскопичными, кратковременно-хаотичными. В итоге в логосе информации о гламуре акценты смещаются в сторону фантазийного, о чем свидетельствует конструирование (трансцендентальной) красоты и ее доминирование в тиражируемых в медиасреде образах.

 

Эстезис информации о гламуре включает в себя тотальное приукрашивание бытия, распространяющееся и на повседневные практики личности. Данная эстетизация осуществляется посредством привнесения красоты и ее элементов в пространства жизни и собственную внешность. При этом обновления носят перманентный характер, заставляя постоянно переконструироваться, чтобы соответствовать гламурным стандартам. Эстетические метаморфозы связаны не только с модными тенденциями, но и заряженностью информации о гламуре, обращенной к каждому, чувственно-эмоциональными импульсами. Эстетическая аура завораживает массовое сознание, увлекая людей в свой, большей частью фантазийный, мир. В информации о гламуре люди, события и вещи приобретают магический флер благодаря внешнему приукрашиванию и мифическим нарративам, прозрачно рекламируя их. Можно утверждать, что эстезис информации о гламуре, утратившей гносеологический аспект, представляет собой своеобразную тарабарщину о красоте, обладающую магическим флером.

 

Ключевой фигурой эстезиса информации о гламуре оказывается образ, наделенный рядом черт. Он воплощает новый тип эстетизма, в котором внимание сфокусировано на зеркально-глянцевых поверхностях. Корни эстезиса гламурного образа технологичны и симулятивны. Дело в том, что первоначально гламурный образ является плодом фантазии, но, получая цифровую обработку и тиражируясь в медиасреде, образ приобретает бытийность, начиная копироваться конкретными людьми.

 

Современные люди оказываются пленниками гламурного рая, черпая в медиасреде информацию о стиле жизни, текущих модных тенденциях и рекомендациях по созданию собственного образа. В этом обнаруживается инфантилизм личности, манипулируемой информацией о гламуре и живущей по задаваемым стандартам. Гламур диктует безоговорочное подчинение своим стандартам, акцентируя внимание на внешних поверхностностях, исключающих внутреннюю глубину. Массовое сознание зеркально отражает гламурные образы, нередко деформируя их при интерпретации. Дело в том, что процесс интерпретации связан с культурным горизонтом личности и ее жизненным опытом. Ввиду гносеологического, онтологического и аксиологического разрывов, присутствующих в гламурном социальном, данные деформации неизбежны. Благодаря гламуру личность приобретает эстетично-привлекательные черты (внешнее преображение), но при этом начинает духовно деградировать (внутренняя трансформация). Акценты на симулятивной красоте приводят к игнорированию интеллектуальной составляющей. Пространства бытия социального приобретают черты гламурной полированности и зеркальности, но в них люди начинают теряться, постоянно путая реальное и фантазийное, смутно ощущая отсутствие Нечто в виде рационального, интеллектуального, нравственного, духовного. Более того, копирование симулятивного образа с привнесением трансцендентальной красоты в реальную жизнь оказывается не всегда эстетичным и созвучным личности, что нередко приводит как ее саму, так и окружающих людей к (интуитивному) пониманию индивида-не-в-себе или одержимости-Другим-телом.

 

Список литературы

1. Бодрийяр Ж. Симулякры и симуляции. – М.: Постум, 2016. – 240 с.

2. Веблен Т. Теория праздного класса. – М.: Прогресс, 1984. – 367 с.

3. Гандл С. Гламур. – М.: НЛО, 2011. – 337 с.

4. Михайлова Е. В. О слове гламур и его производных // Русский язык в школе. – 2005. – № 4. – С. 83–84.

5. Рудова Л. История гламура // Теория моды. Тело. Одежда. Культура. – 2009. – № 11. – С. 230–236.

6. Руссо М. От «грамматики» до «гламура» // Форум портала «Миф» – [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://mith.ru/cgi-bin/yabb2/YaBB.pl?board=human;action=display;num=1139235260 (дата обращения 03.09.2018).

7. Яковлева Е. Л. Осмысление слова гламур и его рецепций в массовом сознании // Философия и культура. – 2017. – № 9 (117). – С. 67–75.

 

References

1. Baudrillard J. Simulacra and Simulation [Simulyakry i simulyacii]. Moscow, Postum, 2016, 240 p.

2. Veblen T. The Theory of the Idle Class [Teoriya prazdnogo klassa]. Moscow, Progress, 1984, 367 p.

3. Gundle S. Glamour [Glamur]. Moscow, NLO, 2011, 337 р.

4. Mikhaylova E. V. On the Word Glamor and Its Derivatives [O slove glamur i ego proizvodnykh]. Russkiy yazyk v shkole (Russian Language at School), 2005, № 4, рр. 83–84.

5. Rudova L. The History of Glamour [Istoriya glamura]. Teoriya mody. Telo. Odezhda. Kultura (Theory of Fashion. Body. Clothing. Culture), 2009, № 11, рр. 230–236.

6. Rousseau M. From “Grammar” to “Glamor” [Ot “grammatiki” do “glamura”]. Available at: http://mith.ru/cgi-bin/yabb2/YaBB.pl?board=human;action=display;num=1139235260 (accessed 03 September 2018).

7. Yakovleva E. L. Comprehension of the Word “Glamor” and Its Receptions in the Mass Consciousness [Osmyslenie slova glamur i ego recepciy v massovom soznanii]. Filosofiya i kultura (Philosophy and Culture), 2017, № 9 (117), рр. 67–75.

 
Ссылка на статью:
Яковлева Е. Л. Эстезис и логос информации о гламуре // Философия и гуманитарные науки в информационном обществе. – 2018. – № 3. – С. 64–74. URL: http://fikio.ru/?p=3260.

 
© Е. Л. Яковлева, 2018

УДК 004.946

 

Маслиева Ольга Васильевна – федеральное государственное бюджетное учреждение науки Институт лингвистических исследований Российской академии наук, кафедра подготовки аспирантов Центра образовательных программ, кандидат философских наук, профессор, Санкт-Петербург, Россия.

E-mail: info@iling.spb.ru

199053 Россия, Санкт-Петербург, Тучков пер., д. 9,

тел.: +7(812)328-16-12.

Назиров Анатолий Эзелевич – федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования «Санкт-Петербургский государственный морской технический университет», Межвузовский центр по образованию в области истории и философии науки и техники, доктор философских наук, профессор, Санкт-Петербург, Россия.

E-mail: Tola 50tola-50@mail.ru

190121 Россия, Санкт-Петербург, ул. Лоцманская, 3,

тел.: (812)757-17-00.

Авторское резюме

Состояние вопроса: В искусственно созданной человеком реальности в эпоху информатизации формируется интеллектуальная информационная среда, природа которой остается не до конца ясной.

Результаты: Виртуальная реальность является результатом развития человеко-машинного континуума. Она представляет собой своеобразный, являющийся плодом взаимодействия человека и высокоразвитой электронной техники мир, в котором стирается грань между физической и психической реальностью. В ней исчезают границы между искусственным и естественным, возможным и действительным, воображаемым и реальным. Это такой информационный континуум, в котором не только техника наделяется функциями сознания, но и человеческое сознание пронизывается особенностями электронной техники и экранного видеоряда. Виртуальный мир существует до тех пор и постольку, пока и поскольку он порождается константной реальностью. В настоящее время термин «виртуальная реальность» приобрел наибольшую популярность по отношению к компьютерному моделированию человеком возможности взаимодействовать с трехмерной визуальной (и другой сенсорной) средой.

Выводы: В самом общем виде виртуальную реальность можно понимать как такое единство сознания человека и существующего вне его мира, в котором снимается противоположность субъекта и объекта. В виртуальной реальности снятие противоположности субъектно-объектного отношения достигается за счет мысленной вынесенности образов сознания вовне средствами современной компьютерной техники.

 

Ключевые слова: реальность; возможность; виртуальная реальность; константная реальность; человеко-машинный континуум; виртуальное образование

 

The Phenomenon of Virtual Reality

 

Maslieva Olga Vasilievna – Linguistic Research Institute of the Russian Academy of Sciences, Department of Postgraduate Education of the Center for Educational Programs, Ph. D., Professor, Saint Petersburg, Russia.

E-mail: info@iling.spb.ru

9, Tuchkov per., Saint Petersburg, 199053, Russia,

tel .: +7 (812) 328-16-12.

Nazirov Anatoly Ezelevich – State Marine Technical University, the Interuniversity Center for Education in History and Philosophy of Science and Technology, Doctor of Philosophy, Professor, Saint Petersburg, Russia.

E-mail: Tola 50tola-50@mail.ru

3, ul. Lotsmanskaya, Saint Petersburg, 190121, Russia,

tel.: (812) 757-17-00.

Abstract

Background: In the artificially created reality of the information age, an informational environment is being formed, the nature of which remains unclear.

Results: Virtual reality is the result of the human-machine continuum development. It is a world, which is the result of human interaction and highly developed electronic engineering, where the dividing line between physical and psychic reality is blurred. The boundaries between artificial and natural, possible and real, imaginary and real disappear. This is an information continuum in which not only technology performs some functions of consciousness but also human consciousness acquires a few peculiarities of electronic technology and video sequence. The virtual world exists as long as constant reality generates it. At the present time, the term “virtual reality” has gained the greatest popularity with respect to human computer modeling of the ability to interact with a three-dimensional visual (and other sensory) environment.

Conclusion: In the most general form, virtual reality can be understood as such a unity of human consciousness and the existing outer world, in which the opposition of the subject and object is dialectically negated. In virtual reality, the dialectical negation of the opposition of the subject-object relationship is achieved due to the mental transfer of consciousness images to the environment by means of modern computer technology.

 

Keywords: reality; opportunity; virtual reality; constant reality; human-machine continuum; virtual education.

 

Интенсивная информатизация различных сторон жизни общества расширяет представление об искусственно созданной человеком сфере реальности включением в нее новой, основанной на информатизации и компьютеризации техногенной сферы – «интеллектуальной информационной среды». Неоднозначность влияния искусственных средств обеспечения мыслительных процессов, выступающих основой интеллектуальной информационной среды, на мышление человека была отмечена еще Дж. фон Нейманом, теоретически доказавшим, что количественное наращивание мощности и быстродействия компьютера рано или поздно приведет к непредсказуемым качественным результатам.

 

Оценка воздействия процесса компьютеризации на человеческую природу колеблется от постулирования положения об отчужденном «кибернетическом человеке» (Э. Фромм) до футурологического прогноза возникновения нового биологического вида человека – «гомо интеллигенс» (И. Масуда). Некоторые современные исследователи выдвигают положение о появлении нового типа личности, связанного с условиями, необходимыми для того, чтобы приспособиться к радикальным переменам в обществе на современном этапе развития информационных технологий, которые ведут не только к ускорению потока информации, но и к изменению ее глубинной структуры на основе демассификации средств информации. В этих условиях человек вместо восприятия готовой модели реальности, предлагаемой средствами массовой информации, вынужден сам ее конструировать.

 

Разработка современных алгоритмических языков, языков обработки знаний, программных средств диалога человека с компьютером и т. п. развивает такие особенности человеческого мышления, как системный анализ, интерпретацию языка как системы знаков с позиций семиотики и лингвистического структурализма. Различные формы программного обеспечения предполагают также использование элементов содержательной логики и когнитивной лингвистики [см.: 7, с. 117].

 

Широкая экспансия электронных видео-визуальных средств во все сферы жизни человека, начавшаяся в 80-е годы XX века, открыла собой «эпоху информационного индивида» (Е. К. Шаповалов), появившегося на рубеже XX–XXI веков, первым фактором которой стала «виртуальная реальность», связанная с развитием человеко-машинного континуума. Она представляет собой своеобразный, являющийся результатом взаимодействия человека и высокоразвитой электронной техники мир, в котором стирается грань между физической и психической реальностью. В ней исчезают границы между искусственным и естественным, возможным и действительным, воображаемым и реальным.

 

Виртуальная реальность не только вписывается в постмодернистское мироощущение с его установкой на принципиальное равноправие вербальной и визуальной, книжной и экранной, элитарной и массовой культур, но и сама выступает одним из источников его формирования. Постмодернистская культура, утверждающая многослойность структур произведений искусства, впервые манифестировала себя в архитектуре введением термина «постмодернизм» в 1977 году. Однако задолго до этого постмодернистское мироощущение с его равноправием всех эстетик было воплощено в кинематографе, особенно – в массовом, возникшим на основе телевидения и в конце 70-х годов ХХ века приспособившимся к запросам детско-подростковой аудитории с ее стремлением к смешению воображаемого и реального миров, технически воплощенному в произвольном монтаже самых различных рядов [см.: 4]. Таким образом, формирование и развитие постмодернистской культуры оказывается тесно связанным с развитием экранно-электронных информационных средств, моделирующих различные уровни сознания и создающих такой информационный континуум, в котором не только техника наделяется функциями сознания, но и человеческое сознание пронизывается особенностями электронной техники и экранного видеоряда.

 

Возникшая в период информационной революции новая искусственная среда обитания человека создает не только внешние, но и внутренние условия его существования, оказывая амбивалентное влияние на процессы межличностного общения и адаптации к природной среде. Экспансия экранной культуры, порождающая последовательно сменяющие друг друга доминирующие культурные пространства – от телевидения до персонального компьютера [см.: 11, с. 4; 14] – ведет к тому, что восприятие мира человеком опосредуется экранной реальностью как своеобразным виртуальным миром, задающим ориентации сознания и межличностных отношений.

 

В современной культуре визуальная реальность, опосредующая отношения человека с миром, представлена совокупностью технических средств, включающих в себя кино, телевидение, видео- и видеокомпьютерные системы. Восприятие явления культуры как данного, а не возникшего в процессе развития, может формировать взгляд на виртуальный мир как на реальный, при котором возможное смешивается с действительным. Такое понимание мира влечет за собой определенные трудности социальной и психологической адаптации человека к окружающей среде в условиях информационного общества.

 

Термин «виртуальный» происходит от латинского «virtualis», означающего «возможный; такой, который может или должен появиться при определенных условиях» [12]. Значение среднелатинского «Virtualis» – «способное к действию, но реально еще не действующее» в определенной степени раскрывает категориальную природу понятия «виртуальность» как «синтез категорий возможности и действительности, выражающий процесс их взаимной трансформации», что позволяет определить его также «при помощи категории “становление”» [6, с. 171–172]. Понятие виртуального не совпадает с понятием возможного, хотя «виртуальное» включает в себя элементы потенциального. «Потенциальные и виртуальные объекты различаются своим статусом существования» [1, с. 4].

 

Слово «виртуальный» встречается уже в средневековой схоластике у Фомы Аквинского, который при помощи понятия виртуального решил проблему онтологического сосуществования реальностей, находящихся на различных иерархических уровнях, и проблему порождения более низких уровней реальности более высокими [см.: 13, с. 850–851]. В сходном значении этот термин использует в эпоху Возрождения Николай Кузанский, апеллируя к «абсолютной и всепревосходящей силе» как причине различных процессов более низких уровней реальности [9, с. 46–47].

 

К концу XX века понятие виртуальной реальности вошло составной частью в категориальный аппарат различных научных дисциплин, в каждой из которых оно имеет свою специфику. Так, например, в физике широко используется понятие «виртуальные частицы», статус которых возможно выразить посредством категории «виртуальная реальность».

 

В психологии «виртуальная реальность» понимается как психологический феномен, связанный с формированием в сознании человека определенных пространственно-временных образов, возникающих при его взаимодействии с электронной техникой. Основными характерными свойствами виртуального мира в психологии выступают: порожденность «константной реальностью», актуальность, автономность, интерактивность. Последнее свойство указывает на взаимодействие между порождающей («константной») и порожденной («виртуальной») реальностью. Виртуальный мир существует до тех пор и постольку, пока и поскольку он порождается константной реальностью. «Виртуальные объекты существуют только актуально, только “здесь и теперь” пока в порождающей реальности происходят процессы порождения виртуальных объектов, с окончанием процесса порождения соответствующие виртуальные объекты исчезают» [10, с. 157].

 

Техническое толкование виртуальной реальности представляет ее как некий условный мир, образованный множеством представлений данных и процессов в технических, главным образом – компьютерных системах типа компьютерной графики или виртуальной памяти ЭВМ. В настоящее время термин «виртуальная реальность» приобрел наибольшую популярность по отношению к компьютерному моделированию человеком возможности взаимодействовать с трехмерной визуальной (и другой сенсорной) средой.

 

Единство психологических и технических аспектов виртуальной реальности хорошо выражено в определении B. C. Бабенко: «Виртуальная реальность – это некий искусственный мир, в который погружается и с которой взаимодействует человек, причем создается этот мир технической (преимущественно электронной) системой, способной формировать соответственные совокупности стимулов в сенсорном поле человека и воспринимать его ответные реакции в моторном поле» [2, с. 25]. Из этого достаточно универсального определения виртуальной реальности выводятся ее фундаментальные особенности:

«1) ВР – это психологический феномен, связанный с сознательной деятельностью человека;

2) создается этот феномен путем подведения к сенсорному полю человека некоторой совокупности стимулов и съемок с его моторного поля ответных реакций;

3) имеет место глубокое погружение человека в искусственно создаваемый в сознании мир;

4) имеет место возможность взаимодействия человека с объектами этого искусственного мира;

5) существует техническая система, которая формирует совокупность стимулов, необходимых для образования восприятий и способна соответствующим образом реагировать на ответные реакции человека» [3, с. 25].

 

Например, в педагогике А. В. Хуторским предложена схема «виртуального образования», задачей которого выступает развитие творческих способностей учащихся. Автор определяет виртуальное образование как процесс и результат взаимодействия субъектов и объектов образования, сопровождающийся созданием ими виртуальной образовательной среды («пространства»), существование которой невозможно вне коммуникации учителей, учеников и образовательных объектов. Ключевыми признаками виртуального процесса являются:

1) его предварительная неопределенность для субъектов взаимодействия;

2) уникальность для каждого своей роли во взаимодействии;

3) его существование только на протяжении самого взаимодействия.

 

У участников этого процесса возникает особое «виртуальное состояние», способствующее изменению и приращению их внутренних качеств, характеризующих процесс образования. Подобное состояние, совершающее прорыв сквозь субъектно-объектную ограниченность мышления, оказывается сходным с творческим процессом, в котором человек порождает новое знание не вследствие поглощенности собой, а в результате «выхода из себя» (Н. А. Бердяев).

 

Виртуальное образование, в отличие от традиционного образования, понимаемого как усвоение материала, который дается ученику и устанавливается «достаточно объектно», предлагается выстраивать на основе тесного взаимодействия личностей учителя и ученика на основе диалога. Это взаимодействие может быть как непосредственным, так и опосредованным дистанционными технологиями (Интернет), позволяющими расширить возможности очного образования, увеличивая число участников образовательного процесса (учеников и педагогов), а также информационных массивов.

 

В современной культуре становящегося информационного общества быстро формирующийся совокупный опыт молодежи существенно отличается от опыта старших поколений. Преодоление разрыва субкультур молодого и старшего поколений возможно на пути взаимодействия этих культур. В процессе образования, основанного на диалоговых формах обучения, это выражается в сочетании традиционных и инновационных форм: от живого непосредственного общения преподавателя с учащимися до экспертных обучающих систем [см.: 5, с. 24–29] как определенного вида виртуальной реальности в образовании.

 

В самом общем виде виртуальную реальность можно понимать как такое единство сознания человека и существующего вне его мира, в котором снимается противоположность субъекта и объекта. В Новое и Новейшее время противоположность природы и духа, субъекта и объекта по-разному преодолевалась антропологическим материализмом Л. Фейербаха (отношение «Я и Ты»), марксистской философией («практика»), русским космизмом («человек и мир»), экзистенциализмом («экзистенция»). В виртуальной реальности снятие противоположности субъектно-объектного отношения достигается за счет мысленной вынесенности образов сознания вовне средствами современной компьютерной техники, что представляет собой новый способ анимизирования, отличающийся от мифологического антропоморфизма математическим концептуализированием [см.: 8, с. 75]. Такое понимание виртуальной реальности позволяет углубить и расширить представления о природе мышления и когнитивных способностях человека.

 

Список литературы

1. Акчурин И. А., Коняев С. Н. Концепция виртуальных миров и научное познание. – СПб.: РХГИ, 2000. – 320 с.

2. Бабенко В. С. Виртуальная реальность: проблема интерпретации // Виртуальная реальность как феномен науки, техники и культуры. – СПб.: СПбГАК, 1996. – С. 10–13.

3. Бобко И. М. Автоматизированные системы управления и их адаптация. – Новосибирск: Наука, 1978. – 112 с.

4. Кинематограф и культура (Материалы «круглого стола») // Вопросы философии. – 1990. – № 3. – С. 3–31.

5. Коуров В. Г., Маслиева О. В., Назиров А. Э. Интеллектуальные среды обучения на основе адаптивных структур. – СПб.: СПбГУСЭ, 2007. – 139 с.

6. Макаров М. Г. Сложность и вариативность категорий диалектики. – Л.: Наука, 1988. – 180 с.

7. Маслиева О. В. Виртуальная реальность как научно-технический и социокультурный феномен // Междисциплинарность в современной научной реальности: Сборник докладов и тезисов. – СПб.: СПбГЭТУ, 2004.

8. Назиров А. Э. Философия науки. – СПб.: СПбГУСЭ, 2009. – 227 с.

9. Николай Кузанский. О видении Бога // Сочинения. В 2 т. Т. 2. – М.: Мысль, 1980. – С. 33–94.

10. Носов Н. А. Виртуальная реальность // Вопросы философии. – 1999. – № 10. – С. 152–164.

11. Пигров К. С. Телевидение как этап в развитии виртуального пространства // Виртуальное пространство культуры. Выпуск 3. Материалы научной конференции 11–13 апреля 2000 г. – СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2000. – C. 31–36.

12. Словарь иностранных слов / ред. Комарова Л. Н. – М.: Русский язык, 1990. – 624 с.

13. Фома Аквинский. Сумма теологии // Антология мировой философии. Т. 1. Ч. 2. – М. Мысль, 1969. – С. 823–861.

14. McLuhan M. The Violence of the Media // Canada Forum. – 1976. – Vol. 56. – № 664. – pp. 9–12.

 

References

1. Akchurin I. A., Konyaev S. N. The Concept of Virtual Worlds and Scientific Knowledge [Kontseptsiya virtualnykh mirov i nauchnoe poznanie]. Saint Petersburg, RKhGI, 2000, 320 p.

2. Babenko V. S. Virtual Reality: The Problem of Interpretation [Virtualnaya realnost: problema interpretatsii]. Virtualnaya realnost kak fenomen nauki, tekhniki i kultury (Virtual Reality as Phenomenon of Science, Technique and Culture). Saint Petersburg, SPbGAK, 1996, pp. 10–13.

3. Bobko I. M. Automated Control Systems and Their Adaptation [Avtomatizirovannye sistemy upravleniya i ikh adaptatsiya]. Novosibirsk, Nauka, 1978, 112 p.

4. Cinema and Culture (“Round-Table” Materials) [Kinematograf i kultura (Materialy “kruglogo stola”)]. Voprosy filosofii (Problems of Philosophy), 1990, № 3, pp. 3–31.

5. Kourov V. G., Maslieva O. V., Nazirov A. E. Intellectual Learning Environment Based on Adaptive Structure [Intellektualnye sredy obucheniya na osnove adaptivnykh struktur]. Saint Petersburg, SPbGUSE, 2007, 139 p.

6. Makarov M. G. Complexity and Variability of Dialectical Categories [Slozhnost i variativnost kategoriy dialektiki]. Leningrad, Nauka, 1988, 180 p.

7. Maslieva O. V. Virtual Reality as Scientific, Technical, Social, and Cultural Phenomenon [Virtualnaya realnost kak nauchno-tekhnicheskiy i sotsiokulturnyy fenomen]. Mezhdistsiplinarnost v sovremennoy nauchnoy realnosti: Sbornik dokladov i tezisov (Interdisciplinary in Modern Scientific Reality: Collected Reports and Theses). Saint Petersburg, SPbGETU, 2004.

8. Nazirov A. E. Philosophy of Culture [Filosofiya nauki]. Saint Petersburg, SPbGUSE, 2009, 227 p.

9. Nicholas of Cusa. On the Vision of God [O videnii Boga]. Sochineniya. V 2 t. T. 2 (Works. In 2 vol. Vol. 2). Moscow, Mysl, 1980, pp. 33–94.

10. Nosov N. A. Virtual Reality [Virtualnaya realnost]. Voprosy filosofii (Problems of Philosophy), 1999, № 10, pp. 152–164.

11. Pigrov K. S. Television as a Stage in Virtual Space Development [Televidenie kak etap v razvitii virtualnogo prostranstva]. Virtualnoe prostranstvo kultury. Vypusk 3. Materialy nauchnoy konferentsii 11–13 aprelya 2000 g. (Virtual Space of Culture. Issue 3. Materials of Scientific Conference, 11–13 April 2000). Saint Petersburg, Sankt-Peterburgskoe filosofskoe obschestvo, 2000, pp. 31–36.

12. Komarova L. N. (Ed.) Dictionary of Foreign Words [Slovar inostrannykh slov]. Moscow, Russkiy yazyk, 1990, 624 p.

13. Thomas Aquinas. Summa Theologiae [Summa teologii]. Antologiya mirovoy filosofii. T. 1. Ch. 2 (Anthology of World Philosophy. Vol. 1. Part 2). Moscow, Mysl, 1969, pp. 823–861.

14. McLuhan M. The Violence of the Media. Canada Forum, 1976, Vol. 56, № 664, pp. 9–12.

 
Ссылка на статью:
Маслиева О. В., Назиров А. Э. Феномен виртуальной реальности // Философия и гуманитарные науки в информационном обществе. – 2018. – № 3. – С. 28–35. URL: http://fikio.ru/?p=3256.

 
© О. В. Маслиева, А. Э. Назиров, 2018