«Запрограммируй это». Новое представление о коде всего и повседневное социальное авторство

УДК 004.946

Таратута Екатерина Евгеньевна – Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики», отделение социологии, Санкт-Петербург, доцент, Doctor of Social Sciences, кандидат философских наук, Санкт-Петербург, Россия.

E-mail: etaratuta@hse.ru

ул. Седова, 55 корпус 2, Санкт-Петербург, Россия, 192148,

тел: +7 (812) 560-71-75.

Авторское резюме

Состояние вопроса: За последние двадцать лет философское и гуманитарное сообщество прошло через периоды большого энтузиазма по отношению к исследованиям виртуальной реальности, относительного затишья в этих исследованиях, а затем – нового подъема интереса к изучению различных вопросов и аспектов теперь уже цифровой реальности, когда она перешла на новый уровень своего развития как количественно, так и качественно.

Результаты: Максимально широкое распространение цифровых технологий в последние годы привело к новой волне пользовательской повседневной увлеченности технологиями и вслед за этим инженерным и технологическим образом мысли. Новое технологическое мышление приписывает статус реального по большей части тому, что описывается формулами и/или целерациональными схемами, а также программным кодом, и представлено в Интернете.

Область применения результатов: Распространение цифровых технологий позволяет нам получить представление о том, какой образ мысли является доминирующим в обществе сегодня. Принятие в расчет этого обстоятельства может оказаться важным для урегулирования самых разнообразных спорных и конфликтных ситуаций.

Выводы: Сфера социальных взаимодействий и смыслов, созданная при посредстве компьютеров и цифровых технологий, двадцать лет назад воспринималась и конструировалась как принципиально нереальная или недостаточно реальная, а теперь она эволюционировала к прямо противоположному смыслу: только то, что представлено в Интернете, воспринимается как (единственно) реальное.

Ключевые слова: социальные взаимодействия; технологии; Интернет; социальный код; инженерное мышление; повседневное социальное авторство.

“Program This”. A New Understanding of the Code of Everything and Everyday Social Authorship

Taratuta Ekaterina Evgenevna – National Research University “Higher School of Economics”, Department of Sociology, Saint Petersburg School of Social Sciences and Humanities, Ph. D., Doctor of Social Sciences, Associate Professor, Saint Petersburg, Russia.

E-mail: etaratuta@hse.ru

Sedova st., 55/2, Saint Petersburg, 192148, Russia,

tel: +7 (812) 560-71-75.

Abstract

Background: Over the past twenty years, the philosophical and humanitarian academic community has passed through periods of great enthusiasm for virtual reality research, a relative standstill in these studies, and a new rise in interest in studying various issues and aspects of digital reality as far as the latter has moved to a new level of its development both quantitatively and qualitatively.

Results: The widest dissemination of digital technology in recent years has led to a new wave of user-driven daily engagement in technology and, subsequently, engineering and technological thought. New technological thinking ascribes the status of the real, for the most part, to what is described by formulas and / or goal-oriented schemes, as well as by program code and presented on the Internet.

Research implications: The dissemination of digital technology allows us to get an idea of what kind of thought is dominant in society today. Taking into account this circumstance may prove to be important for settlement of a wide variety of disputed and conflicting moments.

Conclusion: The sphere of social interactions and meanings, created with the help of computers and digital technologies, was perceived or designed twenty years ago as fundamentally unrealistic or not real enough, and now it has evolved to the opposite sense: only what is represented on the Internet is perceived as the (only) real.

Keywords: social interactions; technologies; the Internet; social code; engineering thinking; everyday social authorship.

В данной статье я рассматриваю новый формат социальных взаимодействий, который уже в достаточной мере сложился и оформился в современном обществе, и который известный британский исследователь в области цифровой антропологии Дэниэл Миллер назвал «регулируемой социальностью» [см.: 14]. Речь идет о том, что, с одной стороны, распространенность технологий и социальных сетей приводит к тому, что ситуация лицом-к-лицу [см.: 1], в которой осуществляется общение, перестает во многих случаях быть неотменимой, и все больше социальных взаимодействий, осуществляемых при посредстве технологий, получают возможность быть отложенными, обдуманными и отредактированными или вовсе отмененными. С другой стороны, социальные взаимодействия все больше технологизируются, алгоритмизируются, организуются и осуществляются с помощью неких социально-инженерных конструкций, вообще инженерного мышления, и в этой связи, опять же, непосредственность момента и ситуации контакта лицом-к-лицу вообще ставится под вопрос как таковая. В итоге этих трансформаций мы получаем новое представление о том, в какой степени отдельный человек может влиять на свои социальные взаимодействия, а также и новые способы это влияние реализовывать.

Исследованиями социальных эффектов виртуальной реальности я начала заниматься в 1997 г. В то время все имевшиеся на тот момент исследования виртуальной реальности, социального пространства Интернета, социальных эффектов новых технологий и т. д. отличало одно общее свойство: общий большой энтузиазм по поводу появившихся новшеств, огромное количество исследовательских публикаций со стороны буквально всех областей гуманитарного знания [см., например: 2–9; 11; 15; 17–19]. Собственно, этот общий энтузиазм и стал одним из отправных пунктов моей диссертации, работу над которой я начала в 1997 г. Тогда я исходила из того, что, прежде всего, необходимо разобраться, что именно вызывает такой энтузиазм у многих исследователей этой проблематики – и, конечно, у пользователей Интернета, какое именно свойство Интернета до такой степени всех увлекает.

Когда я исследовала социальный смысл виртуальной реальности на том этапе ее технического становления, я сделала вывод о том, что самой удивительной характеристикой этого смысла на тот момент было то, что я назвала онтологической безответственностью виртуальной реальности [см.: 10]. Это означает, что многих вдохновило именно одно важное обстоятельство. Некоторый большой фрагмент социальной, интерсубъективной реальности вдруг оказался объявлен нереальным или недо-реальным, обладающим некоторой недостаточной онтологией, и это сделало возможным превратить виртуальное пространство в некую тренировочную площадку для действий и качеств, отрабатывать которые в «реальной реальности» было по той или иной причине невозможно, неприемлемо, нежелательно, неудобно и т. д.

После первых 10–15 лет технического существования компьютерной виртуальной реальности ажиотажный интерес к ней и пользователей, и исследователей несколько угас, поскольку это был некий первоначальный интерес, вызванный именно возникновением и начальной стадией развития самих технологий виртуальной реальности. Когда все эти реалии стали делом привычным, то наступило некоторое затишье и в исследовательском их рассмотрении. Однако в то же время продолжали быстро развиваться сами технологии, подготавливая качественный скачок в их использовании, когда все пользователи найдут, что новые технологии действительно существенным образом изменяют их повседневную жизнь.

И вот теперь, в течение несколько последних лет, мы снова видим состояние нового всеобщего энтузиазма по поводу технологий – как пользовательского по поводу самих этих технологий, сделавших очередной огромный качественный скачок, так и ученых, которые работают с этими технологиями и изучают их смысл и значение, в том числе социальное. За последние годы возникли целые новые дисциплины и области знания – цифровая антропология, экономическая и социальная информатика, большие данные, машинное обучение и т. д. Технологии во всем их развитии на данном этапе, пожалуй, не воспринимаются уже ни как нечто новое, ни как что-то, могущее (хотя бы потенциально) быть отделенным от нашей жизни. Они полностью срослись с нашей жизнью во всех сферах, и наша жизнь тотально срослась с ними. Уже выросло целое поколение тех, кого Миллер называет digital natives, – это те люди, которые не застали жизни без компьютеров и всех современных технологий. То есть ощущения новизны этих достижений уже нет, и все же можно сказать, что общество до сих пор продолжает праздновать эти технологии, общее настроение по их поводу все еще приподнятое, энтузиазм по-прежнему есть, и он демонстрирует, по-видимому, даже некий новый подъем, новую волну.

И снова возникает вопрос: что же вызывает этот энтузиазм теперь уже на данном этапе? Сами возможности, которые дают нам технологии? Или к возможностям как таковым как раз все уже привыкли?.. Может быть, дело в тех переменах, которые новые технологии привнесли в социальные механизмы, и теперь мы празднуем уже, скорее, социальные изменения, последовавшие за внедрением и распространением технологий, чем непосредственно само внедрение и распространение технологий (как это было 15–20 лет назад)?

Видимо, мы испытываем теперь новую волну именно пользовательского, повседневного восторга технологизации – как это было на рубеже XIX–XX веков, когда технологии уже внедрены и используются настолько широко, что успели основательно изменить повседневную жизнь всех людей, в том числе и далеких от научных и технических разработок.

Всякий раз такое состояние празднования очередного большого скачка в развитии и внедрении технологий становится удивительным этапом в развитии человечества, который нельзя недооценивать. Каждый раз на протяжении исторического времени радость по поводу очередного этапа развития технологий помогает людям увеличивать контроль над своей жизнью и в других областях… Развитие технологий дает веру в то, что и в других областях подобное ощущение влияния человека на то, что происходит с ним в жизни, эффективное и надежное, – возможно.

Эта вера в возможность увеличения своего влияния на мир имеет некую промежуточную или сопутствующую стадию – ощущение, что в виде этих технологий мы получили, наконец, средство описать точными формулировками, неким программным кодом, всю сложность мира. Так проявляется человеческое стремление к гармонии. Или к предсказуемости? Значит, так проявляется человеческое свойство принимать иногда гармонию за предсказуемость. Или так проявляется стремление к гармонии в те эпохи, когда мы в очередной раз поддались желанию принять ее за предсказуемость.

Однако если мы снова настроены видеть только то «всё», которое может быть так или иначе посчитано или описано кодом, программой, то вот сейчас, именно на теперешнем этапе жизни человечества, возможно, впервые повседневному наблюдателю оказывается более-менее понятным, каким именно образом оно посчитано. Код оказался, наконец, открытым. Это может звучать парадоксально, но «код всего» усложнился до такой степени, что стал выглядеть несложным для повседневного пользователя, то есть, на самом деле, с этим кодом произошло то же самое, что ранее – с настоящим программным кодом: он обрел понятный и удобный пользовательский интерфейс, открывший доступ к пользованию им тем, кто не может его написать. Код перестает быть не только старинной алхимической рукописью, понятной лишь немногим избранным и посвященным, он перестает даже, в некотором роде, обладать эзотеричностью нормальной науки нового времени, становясь чем-то вроде элементарной арифметики и азбуки. Его изучают дети. В этой связи уместно вспомнить исключительную популярность книг о Гарри Поттере, которая сама по себе стала не так давно предметом научных исследований [13]. Можно видеть, как когда-то давно «кодом всего» действительно была алхимия, затем – строго научная химия, и вот теперь – уже некий просто школьных курс химии, более-менее доступный всем (хотя, в случае саги о Гарри Поттере, доступный всем все же не в обычной, а в магической школе, – однако книгам о Гарри Поттере уже много лет, а теперь доступность новых технологий вполне распространяется на обыкновенных учеников обыкновенных школ).

Парадокс в том, что современному пользователю технологий кажется, что он лично причастен к этому новому владению миром, которое обеспечивает новая технологизация. В чем состоит это новое владение реальностью, к которому, как нам, пользователям, видится, все мы теперь причастны? В этом нет ничего нового: власть техники, технической разметки, наброшенной на мир, всегда была очень притягательной для людей, и, прежде всего, потому, что она дает чувство контроля над миром, над его хаосом и его порядками, она дает возможность выстроить, собственно, виртуальную реальность – реальность, созданную человеком, которую при известной степени веры в человеческий технический проект можно на постоянной основе считать единственной существующей реальностью, и эта реальность настолько обширна и подробна, что в ней можно жить и работать, никогда не выходя за ее пределы.

«В эпоху своего возникновения техника соотносилась с природой человека, взятой как целое, а эта природа играла определенную роль в каждом аспекте индустрии: таким образом, техника у своих истоков была широко ориентирована на жизнь, а не на труд и не на власть. Как и в любом другом экологическом комплексе, разнообразие человеческих интересов и целей, как и различные органические потребности, сдерживали чрезмерный рост какого-либо отдельно взятого компонента. И хотя язык стал наиболее могущественным средством символического самовыражения человека, он, как я попытаюсь показать, имеет началом тот же общий источник, из какого, в конечном счете, возникла машина, – это все тот же первобытный повторяющийся порядок ритуала, тип порядка, который человек вынужден был разработать для самозащиты и управления колоссальным избытком психической энергии, предоставляемым в его распоряжение его громадным мозгом» [5].

Можно сказать, что мы живем в эпоху нового массового техно-элитизма, когда доступ к технике имеют все, и все чувствуют себя по этому поводу некоторым образом привилегированными. Каждому подростку смутно кажется в глубине души, что войти в социальную сеть означает практически не только получить доступ к некоему большому универсальному коду, описывающему все в мире, но и стать причастным к авторству этого кода, к созданию этого кода. «Если тебя нет в Интернете, ты не существуешь», – сказал однажды Билл Гейтс. Восторг от пользования технологиями, от собственного присутствия в Интернете позволяет любому пользователю будто бы отказать в существовании тому, чего или кого в Интернете нет, т. е. отказать в существовании тому, что не описано кодом, а тем более тому, что, как может оказаться, кодом вообще не описываемо. Больше того – возможность такого отказа в реальности тому, чего нет в Интернете, получит любой из тех, кто «есть в Интернете», даже если «есть в Интернете» в его конкретном случае – это только «зависание» в соцсетях. Если же человек, например, работает или учится онлайн, или имеет свой онлайн-бизнес, то в таком случае для этого человека кодом описывается нечто вообще самое важное в жизни, то есть цифровое пространство начинает превосходить оффлайн и по экзистенциальной значимости и тогда, как следствие, – по онтологическому статусу.

Раньше было так: «Несчастий, последовавших за тем, как человек покинул животное царство, оказалось много, но и награды стали бесценными. Склонность человека сочетать свои фантазии и проекты, желания и намерения, абстракции и идеологии, с общими местами повседневного опыта сделалась, как мы теперь видим, важным источником его неизмеримых творческих способностей. Между иррациональным и сверхрациональным нет четкого водораздела, и трактовка этих амбивалентных сфер всегда была важнейшей проблемой для человека. И одной из причин отсутствия глубины в расхожих утилитаристских интерпретациях техники и науки является то, что они игнорируют факт, согласно которому этот аспект человеческой культуры – подобно любой другой грани человеческого существования – всегда был открыт как трансцендентальным чаяниям, так и демонической принудительности, – и никогда не выглядел столь открытым и уязвимым, как в наши дни» [5]. Можно сказать, что вопрос о технике – это всегда вопрос о границе между иррациональным и сверхрациональным, однако алхимик, физик, открыватель закона, действительный разработчик программного кода знает об этом, что главный вопрос – именно в этой границе, и что ему принимать под свою ответственность решение о том, где она будет проведена в случае с его разработкой. А вот пользователь, который видит перед собой только пользовательский интерфейс, ни о чем таком, вероятно, не догадывается, несмотря на то, что пребывает в иллюзии авторской причастности к разработке. Что происходит тогда? Вероятно, пользователь просто считает безусловно рациональным именно этот пользовательский интерфейс и то, что этот интерфейс описывает, то есть его контент, а остальное пользователь просто отбрасывает за ненужностью, непонятностью его статуса и неясностью того, как именно с ним обращаться. В данном случае рациональное, как его видит пользователь в этой связи, сливается с онтологически валидным, с существующим. Таким образом, действительно получается, что то, чего нет в Интернете – не существует, по крайней мере, для массового пользователя Интернета. И в любом случае в результате этого пользовательского чувства причастности к разработке осуществляется принятие пользователями технического, инженерного мышления как основного взгляда на мир и трансфер этого мышления на разные сферы жизни, не связанные вроде бы с программированием и кодированием.

В применении к более гуманитарным областям жизни техническое мышление принимает вид проектного мышления в широком смысле, желание и возможность выстраивать всю жизнь и отдельные ее сферы как проекты осознанно и целерационально. Презентация в Интернете – от личной, на страничке в соцсетях, до коммерческого проекта – развивается чаще всего в рамках той же целерациональной стратегии, будучи ориентированной на целевую аудиторию и опосредованной идеями о том, что именно должно быть этой аудитории сообщено (исходя из ее характеристик и преференций), а что – ни в коем случае. Этот образ действий и мысли несет в себе огромную долю социального проектирования, авторства контекстов, ролей и взаимодействий. Если личные профили в соцсетях следуют этой модели чаще всего неосознанно, то коммерческие Интернет-проекты развиваются по правилам маркетинга как, опять же, технологии, целенаправленно, то есть Интернет-проект формирует и задает то, что существует, в том числе и в смысле социальных отношений. Оффлайн-торговля предлагает людям какие-то товары, которые кому-то из этих людей нужны, а кому-то – нет, при том, что маркетинг уже много десятков лет уговаривает оффлайн предпринимателей и продавцов, что нужно продавать не столько, собственно, товар, сколько некую философию, образ жизни и т. д., к которой привязывается этот товар. Однако реализовать эту концепцию в случае Интернет-торговли оказывается гораздо проще, чем в оффлайне. Когда вы продаете свой товар по всему миру, вам становится критически важна эта ваша некая особенная философия и стилистика, способная привлечь клиентов со всего мира именно к вам. Без этого в Интернете вообще не получится никакой торговли.

Если же вы не продаете, а покупаете, то и в этом случае вы не можете уже ничего «просто купить», не становясь при этом адептом бренда и философии купленного товара, – хотя бы потому, что выбор так огромен, что для того, чтобы его сделать, приходится обзаводиться какими-то очень вескими основаниями для покупки. Это происходит даже тогда, когда покупаете вы какую-то сущую мелочь, потому что онлайн-брендофилософии вокруг всего, что продается, в том числе вокруг любых малосущественных мелочей, получили такой неоспоримый онтологический статус. Коммерческая «легенда» вещи или услуги оказывается более реальной, в большей степени существующей, чем собственно та вещь, которую вам пришлют в результате этой онлайн-покупки.

Возможно, эти маркетинговые легенды воплощают некую фундаментальную тоску по временам гораздо менее многочисленных, зато действительно символически и сакрально нагруженных предметов и смыслов, свойственных старинным и традиционным культурам. Чем более дешевыми и многочисленными становятся вещи, тем в большей степени, возможно, им стараются придать символический и сакральный статус «тех». Кстати, при посредстве Интернета эта невыполнимая задача становится, наконец, более выполнима. По крайне мере, до тех пор, пока все остается на чисто символическом уровне покупки онлайн, пока вещь не доставлена, некое утраченное уже в современной культуре волнение о приобретении действительно (экзистенциально) значимого пребывает на время с нами.

Особенно интересно здесь также и то, что, по большому счету, секрета коммерческого успеха вещи или услуги в случае с онлайн-торговлей не знает никто, поскольку дело совсем не только в самой вещи или ее характеристиках, а в том, сколько человек будут готовы «подхватывать» ее маркетинговую легенду, то есть, фактически, признать ее претензии на то, что она и есть реальность, причем экзистенциально значимая реальность. То есть, в конечном итоге, вопрос состоит в том, сколько человек окажутся готовы синхронизовать свою собственную, личную реальность с реальностью этой конкретной маркетинговой легенды, – дело именно в установлении этого контакта, соответствия. Если же реальность, как мы помним, описывается при этом кодом, что не может не предполагать определенную унификацию и условность, то важно заметить, что это самое совместное взаимное признание и опознавание смыслов в их конкретном выражении должно происходить именно на основании общего кода, его совместного опознавания как достаточно достоверного описания жизни и верификации в этом качестве. Формируется новая система условности – каким образом мы будем верифицировать смыслы друг друга через их специфическое и определенным образом условное, опять же выражение в онлайн-репрезентации. Таким образом, возникает новая социальная квалификация – узнавать свою реальность в этой, новым образом унифицированной и кодированной; так мы осваиваем и взаимно верифицируем новый код реалистичности. Видимо, это огромный сдвиг и скачок в культуре и истории человечества.

Таким образом, современный этап развития цифровых технологий и их социальная конструкция показывают нам, что наличие у новых технологий развитого пользовательского интерфейса, с одной стороны, и ширина охвата реальности ее цифровым описанием, с другой, приводят к тому, что «то, что есть в Интернете», начинает восприниматься как (единственно) реальное, и при этом на данной основе начинает создаваться новый социальный интерсубъективный код «того, что есть реальное». Перемены такой глубины и масштаба, конечно же, не могут не представлять собой масштабную и фундаментальную смену эпох в культуре человечества, хотя все очертания этого нового смыслового порядка нам сейчас, конечно, пока что не видны.

Список литературы

1. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. – М.: Медиум, 1995. – 323 с.

2. Воронов А. И. Философский анализ понятия «Виртуальная реальность». Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук. – СПб.: СПбГУ, 1999. – 22 с.

3. Иванов Д. В. Императив виртуализации. Современные теории общественных изменений. – СПб.: СПбГУ, 2002. – 212 с.

4. Ковалевская Е. В. Виртуальная реальность: философско-методологический анализ. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук. – М.: РАНХиГС, 1998. – 21 с.

5. Мамфорд Л. Миф машины. Техника и развитие человечества. – М.: Логос, 2001. – 408 с.

6. Носов Н. А. Виртуальная психология. – М.: Аграф, 2000. – 432 с.

7. Носов Н. А. Виртуальная реальность // Вопросы философии. – 1999. – № 10. – С. 152–164.

8. Опенков М. Ю. Виртуальная реальность: онто-диалогический подход. Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук. – М.: МПГУ, 1997. – 38 с.

9. Прилукова Е. Г. Теле-виртуальная реальность: гносеологический аспект. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук. – Магнитогорск: МГУК, 1999. – 17 с.

10. Таратута Е. Е. Социальный смысл виртуальной реальности. – СПб.: СПбГУ, 2007. – 147 с.

11. Хоружий С. С. Род или недород? Заметки к онтологии виртуальности // Вопросы философии. – 1997. – № 6. – С. 53–68.

12. Эко У. От Интернета к Гуттенбергу: текст и гипертекст // Новое литературное обозрение. – 1998. – № 32. – С. 5–14.

13. Blake A. The Irresistible Rise of Harry Potter. – London, New York: Verso, 2002. – 120 с.

14. Miller D., Horst H. A. The Digital and the Human: A Prospectus for Digital Anthropology // Digital Anthropology. – London, New York: Bloomsbury, 2012. – С. 3–38.

15. Turkle S. Life on the Screen: Identity in the Age of Internet. – New York: Simon and Shuster, 1997. – 352 с.

16. Buehl A. Cyber Society. Mythos und Realität der Informationsgesellschaft. – Koeln: PapyRossa-Verlag, 1996. – 276 с.

17. Shields R. (Ed.) Cultures of Internet (Virtual Spaces, Real Histories, Living Bodies). – London: Sage Publications, 1996. – 208 с.

18. Jones S. G. (Ed.) Virtual Culture. Identity and Communication in Cybersociety. – California: Sage Publications, 1997. – 272 с.

19. Wooley B. Virtual Worlds. A Journey in Hype and Hyperreality. – Oxford: Blackwell, 1992. – 274 с.

References

1. Berger P. L., Luckmann T. The Social Construction of Reality: A Treatise in the Sociology of Knowledge (Sotsialnoe konstruirovanie realnosti. Traktat po sotsiologii znaniya). Moscow, Medium. 1995, 323 p.

2. Voronov A. I. Philosophical Analysis of the Concept of “Virtual Reality”. Abstract of the Ph. D. Degree Thesis in Philosophy [Filosofskiy analiz ponyatiya “Virtualnaya realnost”. Avtoreferat dissertatsii na soiskanie uchenoy stepeni kandidata filosofskikh nauk]. St. Petersburg, SPbGU, 1999, 22 p.

3. Ivanov D. V. The Virtualization Imperative. Modern Theories of Social Change [Imperativ virtualizatsii. Sovremennye teorii obschestvennykh izmeneniy]. St. Petersburg, SPbGU, 2002, 212 p.

4. Kovalevskaya E. V. Virtual Reality: Philosophical and Methodological Analysis. Abstract of the Ph. D. Degree Thesis in Philosophy [Virtualnaya realnost: filosofsko-metodologicheskiy analiz. Avtoreferat dissertatsii na soiskanie uchenoy stepeni kandidata filosofskikh nauk]. Moscow, RANKhiGS, 1998, 21 p.

5. Mumford L. The Myth of the Machine [Mif mashiny. Tekhnika i razvitie chelovechestva]. Moscow, Logos, 2001, 408 p.

6. Nosov N. A. Virtual Psychology [Virtualnaya psikhologiya]. Moscow, Agraf, 2000, 432 p.

7. Nosov N. A. Virtual Reality [Virtualnaya realnost]. Voprosy filosofii (Questions of Philosophy), 1999, № 10, pp. 152–164.

8. Openkov M. M. Virtual Reality: Ontological-Dialogue Approach. Abstract of the Ph. D. Degree Thesis in Philosophy [Virtualnaya realnost: onto-dialogicheskiy podkhod. Avtoreferat dissertatsii na soiskanie uchenoy stepeni doktora filosofskikh nauk]. Moscow, MPGU, 1997, 38 p.

9. Prilukova E. G. Tele-Virtual Reality: The Epistemological Aspect. Abstract of the Thesis for the Doctor of Philosophy Degree [Tele-virtualnaya realnost: gnoseologicheskiy aspekt. Avtoreferat dissertatsii na soiskanie uchenoy stepeni kandidata filosofskikh nauk]. Magnitogorsk, MGUK, 1999, 17 p.

10. Taratuta E. Social Meaning of Virtual Reality [Sotsialnyy smysl virtualnoy realnosti]. St. Petersburg, SPbGU, 2007, 147 p.

11. Horuzhy S. S. The Being or Not-Enough-Being? Notes on the Ontology of Virtuality [Rod ili nedorod? Zametki k ontologii virtualnosti]. Voprosy filosofii (Questions of Philosophy), 1997, № 6, pp. 53–68.

12. Eco U. From the Internet to Gutenberg [Ot Interneta k Guttenbergu: tekst i gipertekst]. Novoe literaturnoe obozrenie (New Literary Review), 1998, № 32, pp. 5–14.

13. Blake A. The Irresistible Rise of Harry Potter. London, New York, Verso, 2002, 120 p.

14. Miller D., Horst H. A. The Digital and the Human: A Prospectus for Digital Anthropology. Digital Anthropology. London, New York, Bloomsbury, 2012, pp. 3–38.

15. Turkle S. Life on the Screen: Identity in the Age of Internet. New York, Simon and Shuster, 1997, 352 p.

16. Buehl A. Cyber Society. Mythos und Realität der Informationsgesellschaft. Koeln, PapyRossa-Verlag, 1996, 276 p.

17. Shields R. (Ed.) Cultures of Internet (Virtual Spaces, Real Histories, Living Bodies). London, Sage Publications, 1996, 208 p.

18. Jones S. G. (Ed.) Virtual Culture. Identity and Communication in Cybersociety. California, Sage Publications, 1997, 272 p.

19. Wooley B. Virtual Worlds. A Journey in Hype and Hyperreality. Oxford, Blackwell, 1992, 274 p.

Ссылка на статью:
Таратута Е. Е. «Запрограммируй это». Новое представление о коде всего и повседневное социальное авторство // Философия и гуманитарные науки в информационном обществе. – 2017. – № 4. – С. 38–48. URL: http://fikio.ru/?p=3009.