Будущее городов | Электронный журнал

Будущее городов

УДК 325.111

Трубицын Олег Константинович – федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего образования «Новосибирский национальный исследовательский государственный университет», кафедра философии, доцент, кандидат философских наук, доцент, Новосибирск, Россия.

E-mail: trubitsyn.ol@yandex.ru

630090, Россия, Новосибирск, ул. Пирогова, 2,

тел: 8-913-720-85-99.

Авторское резюме

Состояние вопроса: До сих пор процесс социального развития был связан с устойчивым ростом значения городов в общественной жизни и увеличением доли горожан в структуре населения. К настоящему моменту горожане составляют абсолютное большинство в населении развитых стран. Соответственно возникает вопрос: продолжится ли урбанизация далее и будет ли возрастать социальное значение городов?

Результаты: Реальности сегодняшнего времени не подтверждают в ближайшей перспективе прогноз Э. Тоффлера о дезурбанизации («электронные коттеджи», «коттеджная цивилизация» и т. п.). Как в России, так и во многих других странах преобладает противоположная тенденция – повышение притягательной силы мегаполисов и гиперурбанизация, подразумевающая концентрацию более значительной доли населения в немногих крупнейших городах. Люди живут не в виртуальном, а в реальном мире и в очень большой степени нуждаются в услугах, предоставляемых им местными сообществами. В конкуренции за влияние между городом и государством усиление роли городов проявляется в формировании так называемых космополисов – элитарной сети городов, оказавшихся в узловых точках различных транснациональных сетей и теснее связанных между собой, чем с собственными национальными провинциями. Глобализация при этом будет способствовать росту значимости и автономии сети крупнейших космополисов по отношению к национальному государству по мере их интеграции в транснациональные сети.

Выводы: В информационном обществе город остается фундаментальной структурой социальной стратификации и объектом философского исследования – независимо от того, выйдет ли он на первое место по сравнению с государством в качестве основной формы пространственной организации социума или нет.

Ключевые слова: город; мегаполис; космополис; урбанизация; дезурбанизация; поселенческая политика; глобализация.

Cities’ Future

Trubitsyn Oleg Konstantinovich – Novosibirsk National Research University, Department of Philosophy, Associate Professor, Ph. D. (Philosophy), Novosibirsk, Russia.

E-mail: trubitsyn.ol@yandex.ru

2, Pirogova st., Novosibirsk, 630090, Russia.

tel: 8-913-720-85-99.

Abstract

Background: The process of social development has been associated with the steady growth of cities’ importance in public life and the increase in the fraction of townspeople in the population structure. The townspeople have constituted an absolute majority in the population of developed countries by now. Accordingly, the question arises: will urbanization continue further and will the social significance of cities increase?

Results: Today’s reality does not confirm E. Toffler’s forecast of de-urbanization (“electronic cottages”, “cottage civilization”, etc.) in the near future. Both in Russia and in many other countries, the opposite trend prevails: an increase in the attractive force of megacities and hyper-urbanization which implies the concentration of the larger part of the population in a few largest cities. People do not live in the virtual, but in the real world, and to a great extent they need the services provided to them by local communities. In the competition for influence between the city and the state, the strengthening of the city’s role is manifested in the formation of the so-called “cosmopolis” – the elite network of cities that are caught in the hubs of various transnational networks and are more closely connected with one another than with their own national provinces. Simultaneously globalization will promote the growth of the importance and autonomy of the largest cosmopolises network in the ratio of the national state as they integrate into transnational networks.

Conclusion: In information society, the city remains the fundamental structure of social stratification and the object of philosophical research – regardless of whether it will come first in comparison with the state as the main form of spatial organization of the society or not.

Keywords: city; metropolis; cosmopolis; urbanization; de-urbanization; settlement policy; globalization.

Одним из атрибутов цивилизации является наличие у общества такой формы территориальной организации как город. Так было в эпоху древних и средневековых цивилизаций, в индустриальную эпоху и так остается в наши дни. Масштабная урбанизация считается важнейшей составляющей процесса модернизации – перехода от традиционного общества к современному. Полвека тому назад ученые констатировали необходимость изучения урбанистической тематики, связывая ее актуальность с «интенсивным развитием городов и непрерывным увеличением их роли в жизни человечества, что делает города исключительно важным объектом исследования… Наше время – это эпоха бурной урбанизации, которая приобрела глобальный характер» [6, с. 303]. Нужно заметить, что с тех пор указанное основание актуальности темы не исчезло, но стало еще более значимым: именно в наши дни впервые в мировой истории городское население превысило половину от всего населения мира.

Возникает, однако, вопрос: каковы будут дальнейшие тенденции процесса урбанизации, продолжится ли возрастание масштабности и социальной значимости городов? Существуют разные прогностические модели будущего городов. В частности, споры идут по поводу того, будут ли в дальнейшем продолжаться тенденции урбанизации, и по поводу того, как изменится относительная значимость города по сравнению с другой формой территориальной организации социума – национальным государством. Соответственно необходимо сначала оценить предпосылки продолжения или изменения тенденций урбанизации, а затем предпосылки изменения относительной значимости города по сравнению с государством. Причем сделаем здесь уточнение: нас будет интересовать скорее ситуация в рамках отдельных, причем развитых, т. е. уже высоко урбанизированных стран, а не мира в целом или стран, где процесс урбанизации только начинается.

Что касается урбанизации, то основные варианты здесь следующие:

а) стабилизация – сохранение примерно нынешних пропорций между численностью сельского и городского населения, между долей жителей малых и больших городов;

б) гиперурбанизация – концентрация подавляющей доли населения в немногих крупнейших городах;

в) дезурбанизация – более равномерное рассредоточение населения по территории страны.

Дезурбанизация при этом потенциально может быть следствием общего регресса, социальной катастрофы, ведущей к невозможности обеспечения больших масс городского населения. Такой сценарий возможен, если цивилизация не справится с какими-либо экзистенциальными вызовами, например, экологическим. Подобное уже случалось во всемирной истории: крушение античной цивилизации после распада Западной Римской империи сопровождалось упадком и обезлюдиванием городов. Но нас здесь будет интересовать только другой, прогрессивный вариант дезурбанизации как следствия успешного технологического развития.

Каким образом технологический прогресс может привести к дезурбанизации, если до сих пор он ассоциировался с прогрессирующей урбанизацией? К. Маркс и Ф. Энгельс, признавая важное значение урбанизации для социального развития на всех прошлых этапах истории человечества, утверждали, что целью коммунистической партии должно быть не доведение предшествующих тенденций урбанизации до предела, а «соединение земледелия с промышленностью, содействие постепенному устранению различия между городом и деревней» [4, с. 160]. Видный теоретик постиндустриального подхода Э. Тоффлер [см.: 9] доказывает, что современные развитые капиталистические страны вплотную подошли к реализации этого марксистского прогноза. Он утверждает, что развитие новых технологий коммуникации, а также наличие потребности современного общества в обеспечении экологически чистой среды и условий для успешной социализации людей вызовут переход к такой форме расселения, которая совместит достоинства деревенского и городского образа жизни. Так называемые «электронные коттеджи» восстановят средневековую практику совмещения жилища и места работы и избавят нас от необходимости обитать в перенаселенных городах с их неблагоприятной для человека средой.

На практике мы пока не видим массового расселения людей из крупных городов, но определенные сдвиги в указанном направлении наблюдаются. Имеется в виду процесс субурбанизации – переселения среднего класса в пригороды с частной малоэтажной застройкой, который был зафиксирован американскими урбанистами еще в 60–70-е годы XX века [см.: 6]. Поскольку мы имеем в наличии бурное развитие коммуникационных технологий, а также указанные Э. Тоффлером потребности, то возникает предположение о верности его прогноза.

Чтобы оценить вероятность такого сценария, сначала понадобится ответить на вопрос, зачем нужны города? Говоря более строго, в качестве основного вопроса теории урбанистики можно поставить следующий вопрос: что побуждает людей (а также жилье, различные виды деятельности и т. д.) концентрироваться в определенном месте и каковы последствия такой кластеризации [16, р. 177]?

Многие экономисты и социологи, начиная с А. Смита, связывают развитие городов с тем, что обеспечиваемая ими концентрация населения является предпосылкой развития разделения труда (но также и его следствием, с другой стороны). В соответствии с этой традицией современный урбанист Э. Соджа [см.: 16] связывает появление и развитие городов с тем синергетическим эффектом (synekism, по его терминологии), который обеспечивает скопление большого числа людей на ограниченной площади. Эффективное несельскохозяйственное производство требует наличия высокоразвитой инфраструктуры, которая не может быть равномерно распределена по всей площади страны. Близкое расположение предприятий различного профиля обеспечивает их успешное взаимодействие, углубление их специализации, снижение транзакционных издержек.

Но в наше время более значимым основанием для концентрации населения в городах является не производственная, а потребительская необходимость. То есть теперь уже не столько люди стекаются в места концентрации производств, сколько производства стремятся в места скопления людей. Игнорировать производственную сторону, конечно, нельзя: по-прежнему для большинства видов трудовой деятельности необходимы личные непосредственные контакты людей, а не только дистанционное взаимодействие по сети. Также продолжает действовать положительная обратная связь: больше населения – следовательно, предприятие сможет легче найти необходимых работников с требуемой квалификацией, поэтому высокотехнологичные предприятия стремятся к размещению в крупных городах; а с другой стороны, чем больше предприятий на территории поселения, тем шире у человека выбор потенциального места работы.

Однако еще раз подчеркнем, что в современном обществе люди чаще оценивают потенциальное место жительства с точки зрения потребителя, а не работника. Соответственно, основным становится вопрос: почему люди выбирают жизнь в больших городах? При всех своих недостатках города обеспечивают некоторые ключевые потребности современного человека. Советские урбанисты утверждали, что городская среда более благоприятна для жизни и развития человека, чем сельская, поскольку здесь иной, более социальный характер труда и имеется развитый сектор услуг, дающий больше свободного времени для саморазвития. «Если в сельской местности преобладает общение по территориальному “соседскому” принципу, то в городе господствует общение по производственному принципу, по общности трудовых и (или) досуговых интересов» [3, с. 81]. Причем в наше время ключевое значение приобретают именно развитость сектора услуг и возможность общения по досуговым интересам.

Указанные факторы продолжают действовать, способствуя перетоку людей уже не только из сельской местности в города, но и из относительно небольших городов в более крупные. При этом субурбанизация выступает не формой дезурбанизации, а формой гиперурбанизации, способствуя агломерированию городов. Развитие этого процесса ведет к тому, что агломерации срастаются в урбанизированные районы, а те – в мегалополисы. По мнению Ю. Л. Пивоварова, «концентрация населения в крупнейших агломерациях и мегалополисах – закономерное следствие развития современной цивилизации, а значит, и эволюции человека. И глубоко заблуждаются те, кто видит в сверхкрупных урбанистических системах несчастье, притом временное, надеясь, что следующие поколения будут жить в основном в коттеджах и экологически чистых деревнях, что прогресс неизбежно приведет к исчезновению крупногородских форм расселения» [7, с. 140]. Дальнейшее укрупнение городских агломераций является, по его мнению, естественным процессом, обусловленным тем, что «в сверхкрупных городских системах эффективнее развивать производство, бизнес, торговлю, имеются лучшие условия для получения информации, образования, здравоохранения, формирования культурной среды. А в целом все это определяет и более высокую по сравнению с небольшими городами общественную производительность труда…» [7, с. 140]. Таким образом, с точки зрения апологетов гиперурбанизации данный процесс выгоден и обществу в целом, за счет роста производительности труда, и отдельным людям. Переселенцы, покинув свои родные малые поселения, приобретают в мегаполисах, «во-первых, большой выбор места работы в соответствии со своими наклонностями и профессией; во-вторых, большой выбор места учебы; в-третьих, большой выбор места развлечений; в-четвертых, лучшие возможности для формирования семьи; в-пятых, … более высокий уровень комфорта» [12, с. 258].

Позиция ученых, выступающих сторонниками гиперурбанистического сценария для России, получает поддержку в высших эшелонах власти. Так, 25 ноября 2017 года на конференции Общероссийского гражданского форума под названием «Будущее экономики страны: роль агломераций» С. Собянин заявил, что производительность труда среднестатистического москвича в 2,5 раза выше среднероссийского показателя и в 5–7 раз выше показателя по сельской местности, в которой проживает 15 миллионов условно «лишних» людей. С ним согласился и устроитель конференции А. Кудрин [см.: 2]. Стоит заметить, что приведенный С. Собяниным факт можно интерпретировать и иным образом: производительность труда в Москве потому намного выше, чем на селе или в промышленных моногородах, что собственники агрохолдингов и промышленных предприятий, как и их менеджерская обслуга, находятся в мегаполисе, извлекающем прибавочный продукт из провинции. Так что если жители этих самых сёл и малых городов массово переселятся в Москву, то в результате скорее производительность труда в Москве резко снизится, чем среднероссийская вырастет.

Сторонники концентрации населения России в крупнейших мегаполисах критикуют прежнюю, советскую поселенческую политику, которая предполагала максимально равномерное распределение населения по территории страны с приоритетом развития множества малых городов. В частности, Ю. Л. Пивоваров [7, с. 193] критикует как волюнтаристскую, т. е. противоречащую объективным закономерностям, советскую концепцию территориально-экономического развития, исходящую из принципа сдвига производительных сил на восток и освоения огромных территорий с суровым климатом. Эта советская политика строилась отчасти на идеологических требованиях марксизма о необходимости преодоления различия между городом и деревней. Причем, как указывал Ф. Энгельс, «условием его является возможно более равномерное распределение крупной промышленности по всей стране» [5, с. 275]. Но, помимо этих идеологических мотивов, советское руководство было озабочено и прагматическими соображениями – необходимостью освоения ресурсной базы, а также геополитическими и военными требованиями контроля над территорией и уменьшения ущерба от возможного военного конфликта. Можно заметить, что данные цели значимы и сейчас, как и сдвиг производительных сил на восток – поскольку Азиатско-Тихоокеанский регион становится в наши дни экономическим центром мира.

Имеются и другие соображения по поводу негативных моментов от принятия гиперурбанистической стратегии поселенческой политики. Например, можно указать на экологические проблемы, связанные с концентрацией слишком большого числа людей на очень ограниченной территории. Так, проблема загрязнения воздуха характерна сейчас для большинства городов-миллионников. Если, допустим, население Москвы вырастет вдвое из-за массового переселения сюда жителей малых городов, то концентрация вредных веществ в атмосфере станет крайне опасной для здоровья жителей. В большинстве крупнейших городов острой остается транспортная проблема, которая при резком росте числа горожан может привести к транспортному коллапсу. Можно также привести несколько основных аргументов с консервативной позиции. В подавляющем большинстве стран мира рождаемость в городах существенно ниже, чем в сельской местности. С учетом уже и так имеющихся демографических проблем, углубление урбанизации может стать одним из факторов демографического кризиса. Жители крупных городов гораздо активнее участвуют в транснациональных контактах, что нередко приводит к формированию космополитического мировоззрения. Хотя большие проблемы в морально-психологическом плане связаны не столько с фактом проживания в городе, сколько с фактом переезда человека из села или малого города в мегаполис. В первом случае возникает проблема адаптации, усвоения положительных сторон городского образа жизни, не всегда успешно разрешаемая, что приводит к маргинализации части переселенцев и росту девиаций. И в любом случае отрыв от своей малой родины чреват утратой склонности испытывать привязанность к своей земле, т. е. может привести и к утрате чувства патриотизма по отношению к стране в целом.

Итак, по вопросу о наиболее вероятных тенденциях урбанистических процессов мы можем отметить следующее. Последствия дальнейшего революционного развития информационно-коммуникационных технологий еще не вполне ясны. Так что нельзя исключать правоты ряда футурологов, в частности Э. Тоффлера, который предполагает, что следствием этой революции станет дезурбанизация, когда основная часть квалифицированных работников будет работать дистанционно через Интернет, что позволит им переселиться в так называемые «электронные» коттеджи, своего рода постиндустриальные хутора. Однако тенденции текущего времени не подтверждают пока подобных прогнозов. Напротив, мы наблюдаем процесс гиперурбанизации – переселения людей из небольших городов в крупнейшие мегаполисы. Возможно, в дальнейшем эта тенденция будет обращена вспять новыми информационными технологиями или какими-нибудь еще факторами, как этого ожидают Э. Тоффлер и прочие сторонники равномерного и редкого расселения. «Однако пристальный взгляд на развитие глобальных городов, на экономические социальные сети убеждает в обратном: информационные технологии особенно активно используются для усиления центрального положения лидирующих экономических узлов» [10, с. 498], т. е. способствуют дальнейшей концентрации населения. Так что, по всей видимости, «урбанизация будет развиваться и впредь, но ее содержание, формы и пространственные структуры и системы и дальше будут заметно меняться по мере эволюции самого процесса в странах разного типа» [7, с. 54].

Впрочем, процесс расселения жителей по территории страны и его концентрации в отдельных поселениях не является полностью естественным и неуправляемым процессом – многое будет зависеть от политики государства. При составлении государственной стратегии необходимо учитывать аргументы ученых и мнение общественности. В целом указанные сторонниками крупногородской стратегии расселения аргументы представляются значимыми, так что факторы гиперурбанизации, видимо, продолжат действовать и далее, способствуя концентрации основной массы населения России в немногих крупнейших городах. Это соответствует желаниям значительной части населения, особенно молодежи, которая традиционно стремится перебраться в большие города. Однако нельзя также игнорировать и определенную односторонность такой сверхоптимистичной оценки процесса гиперурбанизации, не учитывающей негативных побочных последствий этого развития событий. Поселенческая политика не должна исходить из критериев исключительно экономической эффективности. Поддержка села и малых городов может иметь большое геополитическое, демографическое, культурное и моральное значение.

Теперь перейдем к выявлению предпосылок изменения относительной значимости города по сравнению с государством. Традиционно основные обществоведческие дисциплины отдают приоритет временному, а не пространственному аспекту социальности. А из всех форм территориальной организации социума их почти исключительно интересует государство. При этом получается, что в пренебрежении остается другая важнейшая форма территориальной организации социума – город. Тем не менее, это оправдано, если принять во внимание значение института государства, а также учесть то, что именно государства являются субъектами геополитических отношений. Однако государство не всегда доминировало над городом, и возникает предположение, что их относительная значимость опять может измениться. Основания для такого предположения и будут рассмотрены далее.

Итак, наша эпоха видится как период, когда из всех форм территориальной организации социума абсолютно доминирует национальное государство, вытеснив все прочие типы государственности и негосударственные формы политической организации. «Даже если некоторые государства и напоминают сегодня древние империи (Китай), города-государства (Сингапур), теократии (Иран) или племенные организации (Кения)… то члены Организации Объединенных Наций все равно образуют объединение национальных государств. Этот тип государства, возникший в результате Французской и Американской революций, распространился по всему миру» [13, с. 274]. Национальное государство выступает по отношению к городу как система, определяющая свойства ее элемента. Отдельные города, соответственно, выступают лишь как относительно автономные элементы этой системы, чьё функционирование подчинено ее логике и целям, а свойства определяются особенностями политического устройства и экономического развития государства.

Тем не менее, исторически соотношение государства и города не всегда было таким, к какому мы привыкли. Э. Соджа [16] выделяет во всемирной истории четыре городских революции. Первая из них связана с появлением городов как таковых, т. е. формированием ранних цивилизаций, еще до появления государственности. Вторую городскую революцию связывают с развитием ирригационного хозяйства и формированием городов-государств, на основе которых впоследствии возникают обширные империи. Это был качественный скачок в росте масштабности, сложности и иерархичности организации общества. Третья революция связана с развитием индустриального капитализма и вызванным им процессом ускоренной урбанизации. Продуктом урбанизации становится институт национального государства, когда вся страна оказалась под централизованным контролем столицы, а культура унифицировалась по столичному образцу. Последняя из городских революций разворачивается на наших глазах, и ее последствия еще не вполне ясны. И поскольку, как можно заметить, вторая революция означает не только трансформацию городской организации, но и формирование государственности, а третья – переход к национальной форме государства, то можно предположить, что и четвертая городская революция окажется связанной с изменением формы политической организации общества.

Обращает на себя внимание противоречивость взаимодействия города и государства: государство порождается городом и усиливается за счет него, в свою очередь, способствуя урбанизации и, парадоксальным образом, снижению статуса города. В частности, то, что современный город утратил некоторые из специфических черт средневекового города, обеспечивавших ему и его жителям некоторые юридические привилегии и широкую политическую автономию, побуждает некоторых исследователей утверждать, что процесс капиталистической урбанизации способствовал не развитию городов, а их относительному упадку. Так, М. Кастельс заявляет, что «развитие индустриального капитализма вопреки всем распространенным наивным взглядам, принесло не усиление города, но его реальное исчезновение как институциализированной и относительно автономной социальной системы, организованной вокруг специфических целей» [16, р. 101]. Возможно, это слишком сильное утверждение, но все же оно отражает факт относительной утраты значимости города по сравнению с национальным государством.

Можно, однако, предположить, что те обстоятельства, которые привели к снижению «веса» города в эпоху индустриализации, сменились другими, характерными для нынешней позднеиндустриальной (или, может быть, постиндустриальной) эпохи. Специфику современной ситуации определяет целый ряд факторов, среди которых можно назвать переход от фордистско-кейнсианской модели капитализма к новой, основанной на принципах постфордизма и неолиберального «вашингтонского консенсуса», информационно-коммуникационную революцию, развитие сетевых организационных форм и глобализацию как совокупное выражение действия всех этих факторов. Все они оказывают влияние на состояние общества и его ключевых институтов и, в частности, на формы пространственной организации – государство и город.

Наиболее интересная гипотеза об изменении роли и статуса городов в наступающую эпоху связывает его с глобализацией и развитием постиндустриальной экономики. В индустриальную эпоху города «оказались подчиненными одной функции – способствовать централизации капитала… промышленные города воплощали прежде всего место для воспроизводства рабочего класса» [10, с. 271]. При этом задачи социального воспроизводства рабочей силы выполняло главным образом государство. Теперь же государство снимает с себя ответственность за социальные функции, а города превращаются скорее в центры извлечения прибыли и потребления. В связи с этим, по мнению Дж. Фридмана, города и их сети заменяют государства в качестве основной территориальной инфраструктуры капиталистического развития [10, с. 277]. С. Сассен, еще одна сторонница гиперглобалистского взгляда на современный мир, сформулировала гипотезу о формировании транснациональной сети глобальных городов, связанных сетями экономических, культурных и даже политических связей (чего-то наподобие средневекового Ганзейского союза). По ее мнению, в результате глобализации «происходит частичное ослабление национальных территориальных единиц и возникают условия для роста значимости пространственных единиц других масштабов. Среди них – субнациональные единицы (преимущественно города и регионы), приграничные территории, включающие две и более субнациональные единицы, и наднациональные единицы (глобальные рынки и зоны свободной торговли)» [8, с. 9]. Таким образом, она связывает с глобализацией обращение вспять предшествующей исторической тенденции, когда усиление государства оборачивалось ослаблением города.

Но действительно ли глобализация способствует ослаблению национального государства и (или) усилению города? Об ослаблении государства, вызванном глобализацией и прочими факторами, характерными для нашей эпохи, говорят многие исследователи. Так, А. Негри и М. Хард решительно заявляют об ослаблении национального суверенитета, причем, по их мнению, это относится даже к США. Они констатируют возникновение тотальной наднациональной конструкции – Империи, которая поглощает государства-нации и отменяет традиционную форму империализма. Государство-нация «теряет три существеннейших характерных признака суверенитета: полномочия в области обороны, политики и культуры, которые поглощаются и заменяются центральной властью “Империи”» [14, с. 61]. Причем это не американская империя, а сетевая капиталистическая, мировой порядок «коллективного капитала». Будучи марксистами, А. Негри и М. Хард ищут причины происходящих перемен в динамике капитализма, в противоречиях экономической сферы. Первоначальный импульс глобализации исходит именно отсюда и проявляется в глобализации рынка. В свою очередь, «не может быть глобального рынка… без соответствующей формы юридического правопорядка… [который] не может существовать без власти, которая гарантировала бы его дееспособность, действенность, эффективность» [14, с. 60].

Для либералов ослабление национального государства выступает, по сути, планом-прогнозом, когда утверждения об объективном характере этого процесса сочетаются с требованиями обеспечить ему политическую поддержку. Так, К. Омаэ [15] утверждает, что национальных экономик больше не существует, поскольку глобализация рынков означает их растворение в единой мировой экономике. Следовательно, государство не может выполнять регулятивные и какие-либо еще полезные функции. Превратившись в рудиментарный институт, оно будет постепенно отмирать по мере того, как корпорации будут брать на себя все новые функции. И чем меньше государство будет сопротивляться этому процессу, тем лучше для общества.

Указанные выше прогнозы об ослаблении института национального государства, как и большинство им подобных, акцентируют возрастание роли транснациональных корпораций, не затрагивая вопроса о статусе городов. Глобализация и развитие транснациональных сетей означает для них, в конечном счете, детерриториализацию – утрату значения географии, пространственного фактора. Снижение значимости пространственного аспекта социальных отношений означает соответствующее снижение значимости любой формы пространственной организации социума – не только государства, но и города. Такое предположение не учитывает, однако, то, что люди все еще живут в физическом, а не виртуальном мире и все еще нуждаются в социальных услугах, предоставляемых местными сообществами. Действительно, либеральная глобализация означает деполитизацию – высвобождение рыночного хозяйства из-под контроля государства. Как указывает У. Бек, «приведение в действие механизма глобализации позволяет предпринимателям и их объединениям отвоевать у демократически организованного капитализма свободу действий, сдерживаемую политикой социального государства» [1, с. 10]. Таким образом, ТНК получают преимущества в политическом торге с государствами о своих правах и обязанностях, подрывая ресурсную базу и полномочия государственной власти.

Тем не менее, ТНК по-прежнему располагаются не в безвоздушном пространстве, а в конкретных поселениях. В важнейших мировых центрах экономики находятся их штаб-квартиры, а в городах второго ранга – региональные отделения. ТНК заинтересованы в сохранении дееспособности муниципальных властей, без чего возникнут проблемы с поддержанием порядка в местах их расположения и обеспечением социальных услуг для корпоративных менеджеров среднего звена. На этом, собственно, строится предположение о том, что глобализация, ослабляя национальное государство, будет способствовать усилению позиций городов – может быть не всех, а тех, что найдут свое место на глобальном рынке. В связи с этим выглядит достаточно обоснованным утверждение Е. Трубиной, что «представление о глобализации как о процессе детерриториализации, который конкретные места делает все менее значимыми, не выдерживает критики. Происходит, наоборот, ретерриториализация, т. е. усиление роли территориальных предпосылок для циркуляции глобального капитала… Как показывают американский географ Нил Гроннер и британский политический теоретик Боб Джессоп, в мировой экономике города и государства диалектически объединены: это государства продвигают свои города как привлекательные узлы транснациональных инвестиций, и это города остаются точками координат территориальной организации государства и местным уровнем управления» [10, с. 292]. Тем не менее, при сохранении тенденций либеральной глобализации именно города – по крайней мере, важнейшие из них – будут становиться более сильной, доминирующей стороной этого диалектического единства.

Если данный план-прогноз реализуется, то следует ожидать развития транснациональной сети мегаполисов. Такие, как правило, крупные города, оказавшиеся в узловых точках различных транснациональных сетей, с определенным основанием можно назвать космополисами. Космополисы образуют элитарную сеть городов, теснее связанных между собой, чем с собственными национальными провинциями. Ввиду особенностей развития транспортной и коммуникационной инфраструктуры, уже сейчас нередко бывает, что из космополиса одной страны быстрее и дешевле попасть в космополис другой, чем в глубинку своей собственной страны. В космополисах локализована глобальная сеть постиндустриальных производств и сервисов, основная часть экономики и культуры. Производимая здесь культура, как и образ жизни местных обитателей во все увеличивающейся степени становятся космополитическими. Тесная связь космополисов друг с другом контрастирует с увеличивающимся их разрывом – экономическим, культурным и моральным – с собственной периферией. Обитатели космополисов – новые кочевники, освобождаются от национальной привязанности, постепенно заменяя ее новой формой идентичности «передовых современных людей» [см.: 11]. В итоге социальная карта мира будет выглядеть не как современная политическая карта, где поверхность планеты разделена между разными странами, а как архипелаг мировых городов, поскольку это будет отражать более существенные социальные отношения.

Впрочем, существуют и противодействующие реализации данного сценария факторы. Подобное развитие событий угрожает не только интересам национальной бюрократии, но и интересам значительных слоев населения, в частности жителей провинции, а также традиционным ценностям, защищаемым консерваторами. Уже сейчас можно видеть усиление противодействия либеральной глобализации, причем даже и со стороны администрации Д. Трампа, в то время как прежнее правительство США выступало одним из наиболее активных агентов глобализации.

Так что, возможно, прогнозная модель Фридмана–Сассен – это слишком смелое предположение, поспешная интерпретация или несбыточный план-прогноз сторонников либерального глобализма, но, тем не менее, стоит согласиться, что значение городов как формы территориальной организации социума возрастает на практике, и это должно быть отражено в теории. Впрочем, по мнению М. Сторпера, город на протяжении всей человеческой истории является «фундаментальной единицей социальной жизни», сравнимой с рынком, государством и семьей, а также «фундаментальным мотором процессов социальной жизни» [16, р. 179], сходным по значимости с такими факторами, как технологии и социальная стратификация. Это говорит нам о значимости города в качестве объекта философского исследования, независимо от того, выйдет ли он на первое место по сравнению с государством в качестве основной формы пространственной организации социума или нет.

Список литературы

1. Бек У. Что такое глобализация? – М.: Прогресс-Традиция, 2001. – 304 с.

2. Володин А. Сергей Собянин и «15 млн. условно лишних людей». Что это было? // Новости сегодня – [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://news24today.info/sergey-sobyanin-i-15-mln-uslovno-lishnikh-lyudey-chto-eto-bylo.html (дата обращения 18.01.2018)

3. Город: проблемы социального развития / Под ред. А. В. Дмитриева и М. Н. Межевича. – Ленинград: Наука, 1982. – 174 с.

4. Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения. В 9-ти т. Т. 3. – М.: Политиздат, 1985. – 637 с.

5. Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения. В 9-ти т. Т. 5. – М.: Политиздат, 1986. – 779 с.

6. Мерфи Р. Американский город. – М.: Прогресс, 1972. – 316 с.

7. Пивоваров Ю. Л. Основы геоурбанистики: Урбанизация и городские системы. – М.: ВЛАДОС, 1999. – 232 с.

8. Сассен С. Глобальный город: введение понятия // Глобальный город: теория и реальность. – М.: Аванглион, 2007. – С. 9–27.

9. Тоффлер Э. Третья волна. – М.: АСТ, 2004. – 261 с.

10. Трубина Е. Г. Город в теории: опыты осмысления пространства. – М.: Новое литературное обозрение, 2013. – 520 с.

11. Трубицын О. К. Общество и государство в сетевую эпоху. – Новосибирск: Издательский дом «Манускрипт», 2013. – 304 с.

12. Урланис Б. Ц. Проблемы динамики населения СССР. – М.: Наука, 1974. – 336 с.

13. Хабермас Ю. Политические работы. – М.: Праксис, 2005. – 369 с.

14. Хардт М., Негри А. Империя. – М.: Праксис, 2004. – 440 с.

15. Ohmae K. The Borderless World: Power and Strategy in the Interlinked Economy. – London: HarperCollins, 1990. – 223 p.

16. Soja E. W. Postmetropolis: Critical Studies of Cities and Regions. – Bodmin (Cornwall, GB): Wiley-Blackwell, 2000. – 462 p.

References

1. Bek U. What Is Globalization? [Chto takoe globalizatsiya?]. Moscow, Progress-Traditsiya, 2001, 304 p.

2. Volodin A. Sergey Sobyanin and “15 million of Relatively Unnecessary People”. What It Was? [Sergey Sobyanin i “15 mln uslovno lishnikh lyudey”. Chto eto bylo?]. Available at: http://news24today.info/sergey-sobyanin-i-15-mln-uslovno-lishnikh-lyudey-chto-eto-bylo.html (accessed 18 January 2018).

3. Dmitriev A. V., Mezhevich M. N. (Eds.) City: Problems of Social Development [Gorod: problemy sotsialnogo razvitiya]. Leningrad, Nauka, 1982, 174 p.

4. Marx K., Engels F. Selected Works. In 9 Vol. Vol. 3 [Izbrannye sochineniya. V 9 tomakh. Tom 3]. Moscow, Politizdat, 1985, 637 p.

5. Marx K., Engels F. Selected Works. In 9 Vol. Vol. 5 [Izbrannye sochineniya. V 9 tomakh. Tom 5]. Moscow, Politizdat, 1986, 779 p.

6. Murphy R. The AmericanCity [Amerikanskiy gorod]. Moscow, Progress, 1972, 316 p.

7. Pivovarov Yu. L. The Foundations of Geourbanistics. Urbanization and City Systems [Osnovy geourbanistiki: Urbanizatsiya i gorodskie sistemy]. Moscow, VLADOS, 1999, 232 p.

8. Sassen S. The GlobalCity: Introducing a Concept [Globalnyy gorod: vvedenie ponyatiya]. Globalnyy gorod: teoriya i realnost (The Global City: Theory and Reality). Moscow, Avanglion, 2007, 243 p.

9. Toffler A. The Third Wave [Tretya volna]. Moscow, AST, 2004, 261 p.

10. Trubina E. G. City in Theory: The Comprehension of Space [Gorod v teorii: opyty osmysleniya prostranstva]. Moscow, Novoe literaturnoe obozrenie, 2013, 520 p.

11. Trubitsyn O. K. Society and State in the Network Epoch [Obschestvo i gosudarstvo v setevuyu epokhu]. Novosibirsk, Izdatelskiy dom “Manuskript”, 2013, 304 p.

12. Urlanis B. Ts. Problems of the Dynamics of Population of the USSR [Problemy dinamiki naseleniya SSSR]. Moscow, Nauka, 1974, 336 p.

13. Habermas J. Political Works [Politicheskie raboty]. Moscow, Praksis, 2005, 369 p.

14. Hardt M., Negri A. Empire [Imperiya]. Moscow, Praksis, 2004, 440 p.

15. Ohmae K. The Borderless World: Power and Strategy in the Interlinked Economy. London, HarperCollins, 1990, 223 p.

16. Soja E. W. Postmetropolis: Critical Studies of Cities and Regions. Bodmin (Cornwall, GB), Wiley-Blackwell, 2000, 462 p.

Ссылка на статью:
Трубицын О. К. Будущее городов // Философия и гуманитарные науки в информационном обществе. – 2018. – № 1. – С. 74–87. URL: http://fikio.ru/?p=3118.