УДК 159.91; 159.942.5

 

«Динамогенное действие эмоций» в психофизиологических исследованиях В. С. Дерябина

 

Забродин Олег Николаевич – федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования «Первый Санкт- Петербургский государственный медицинский университет имени академика И. П. Павлова Министерства здравоохранения Российской Федерации», кафедра анестезиологии и реаниматологии, старший научный сотрудник, доктор медицинских наук, Санкт-Петербург, Россия.

E-mail: ozabrodin@yandex.ru

197022, Россия, Санкт-Петербург, ул. Льва Толстого, 6–8,

тел: +7 950 030 48 92.

Авторское резюме

Статья посвящена комментарию к работе Викторина Сергеевича Дерябина (1875–1955) «Динамогенное действие эмоций» – психофизиологическому феномену, который был важным для автора из-за его психофизиологического содержания в рамках изучения им аффективности (чувств, влечений и эмоций). Особое внимание автор уделил физиологической стороне феномена с привлечением результатов исследований Л. А. Орбели и сотрудников об адаптационно-трофической функции симпатической нервной системы (СНС) и работ У. Кеннона и сотрудников о влиянии симпатико-адреналовой системы (САС) на функции организма).

В. С. Дерябин подчеркивал, что динамогенное влияние эмоций и оздоровляющее значение целеустремленности как явление не только психическое, но в то же время и физиологическое, имеет свой предел, который не следует переходить.

 

Ключевые слова: динамогенное действие эмоций; аффективность; адаптационно-трофической функции симпатической нервной системы.

 

“Generating the Force Effect of Emotions” in Psycho Physiological Research of V. S. Deryabin

 

Zabrodin Oleg Nikolaevich – The First Saint Petersburg State Medical University Named after Academician Pavlov, Anesthesiology and Resuscitation Department, Senior Research Worker, Doctor of Medical Sciences, Saint Petersburg, Russia.

E-mail: ozabrodin@yandex.ru

6–8 Lew Tolstoy st., Saint Petersburg, 193232, Russia,

tel: +7 950 030 48 92.

Abstract

The article is devoted to review the work of V. S. Deryabin “Generating the force effect of emotions” – psycho physiological phenomenon. It was important for the author because of its psycho physiological content in the aspect of the examination by him of affectivity (feelings, inclinations, emotions). Special attention is paid to the physiological side of the phenomenon involving the results of studies by L. A. Orbeli and collaborators on the adaptive-trophic function of the sympathetic nervous system (SNS) and works of W. Cannon and collaborators about the influence of the sympathetic-adrenal system in the functions of the body.

V. S. Deryabin emphasized that the dynamogenic influence of emotions and the health value of purposefulness as a phenomenon not only psychic, but at the same time, physiological, has its own limit, which should not be passed.

 

Keywords: generating the force effect of emotions; affectivity; adaptive-trophic function of the sympathetic nervous system.

 

«Динамогенное действие эмоций», или буквально – «генерирующее энергию действие эмоций» – психофизиологический феномен, который являлся предметом многолетних исследований В. С. Дерябина в качестве одного из проявлений аффективности (чувств, влечений-мотиваций и эмоций). Исследования являлись частью работы по изучению психофизиологической проблемы. На эту тему автор (в то время – сотрудник неврологического отделения клиники нервных болезней Свердловского медицинского института), несмотря на развившуюся у него алиментарную дистрофию, нашел силы написать и опубликовать в 1944 г. в журнале «Наука и жизнь» статью «Эмоции как источник силы», особенно актуальную в годы Великой Отечественной войны [см.: 1].

 

Ранее он включил раздел «Динамогенное действие эмоций» в монографию «Чувства, влечения и эмоции», подготовленную к печати в 1936 г., но опубликованную по не зависящим от автора обстоятельствам только в 1974 г. [см.: 2]. Уделил внимание этому вопросу он и в монографии «Психология личности и высшая нервная деятельность» [см.: 3]. К примерам исключительной творческой активности научных работников как проявлению динамогенного действия эмоций, заряженности на поставленной цели он обратился в «Письме внуку» [см.: 4]. В динамогенном действии эмоций В. С. Дерябин видел проявление единства психических и физиологических процессов. Физиологической стороне этого феномена он уделил особое внимание как в монографии, посвященной аффективности, так и в упомянутой выше статье.

 

Пониманию физиологической стороны эмоций способствовали работы У. Кеннона о роли симпатической нервной системы (СНС) и гормона мозгового слоя надпочечников адреналина (А) в образовании и выражении эмоций [см.: 7] и школы академика Л. А. Орбели, многолетним сотрудником которого был В. С. Дерябин, посвященные изучению адаптационно-трофического влияния СНС на поперечнополосатую мускулатуру, органы чувств, периферическую и центральную нервную систему – ЦНС [см.: 8]. С учетом специфики физиологического материала изложение его самим В. С. Дерябиным и публикатором предлагаемой статьи было приближено к пониманию широкого круга читателей. При издании монографии «Чувства, влечения и эмоции» в 1974 г. раздел «Динамогенное действие эмоций» был существенно сокращен. В данной публикации авторский текст представлен в полном виде, дополнен фрагментами: из другого раздела этой монографии, посвященного описанию влияния СНС и А на функции ЦНС и поперечнополосатой мускулатуры, а также из статьи В. С. Дерябина «Эмоции как источник силы».

 

Представляемая работа была написана в средине 30-х гг. прошлого века, и автор, описывая участие СНС и А в динамогенном действии эмоций, опирался в основном на экспериментальные и клинические данные того времени (Л. А. Орбели, У. Кеннон). Механизмы нейрохимической передачи в синапсе[1] были исследованы позднее: был идентифицирован медиатор СНС норадреналин – НА [см.: 10] и установлена классификация чувствительных к НА и А биохимических рецепторов – адренорецепторов [см.: 9]. Несмотря на отсутствие этих данных, В. С. Дерябин справедливо объяснял воспроизводящие возбуждение СНС (симпатомиметические) эффекты А его действием вблизи симпатических нервных окончаний, в контакте с которыми позднее были обнаружены адренорецепторы.

 

Адреналин, по представлениям многих, – вещество, выделяющееся в экстремальных ситуациях как некая приправа к острым ощущениям – в настоящее время часто упоминается в словесном обиходе. Однако далеко не все, используя это слово, понимают значение данного вещества как гормона мозгового слоя надпочечников, являющегося компонентом единой симпатико-адреналиновой системы (САС) и оказывающего симпатомиметическое действие на органы и ткани. В связи с этим данные о физиологических эффектах А, приводимые В. С. Дерябиным в представляемой здесь статье, могут быть интересны широкому кругу читателей. Неожиданную актуальность физиологические механизмы динамогенного действия эмоций приобрели в связи с т. н. «допинговым скандалом», обвинением российских спортсменов в применении допингов – веществ, повышающих психическую и физическую работоспособность, предупреждающих или отсрочивающих развитие утомления. К ним следует отнести, в частности, фармакологические средства, усиливающие образование веществ, обладающих высоким энергетическим потенциалом – в первую очередь аденозинтрифосфорной кислоты (АТФ) – универсального источника энергии для всех биохимических процессов, протекающих в живых системах.

 

В этом отношении спортивные соревнования напоминают ситуации боевых действий, когда за короткий отрезок времени, а иногда и за длительный его период требуется проявить максимум психической и физической энергии. Тогда, наряду с высоким эмоциональным напряжением, возникает необходимость в наибольшей степени мобилизовать резервные возможности организма. Как отмечалось выше, этому способствуют активность САС, а также «симпатомиметики» – фармакологические средства, которые «подхлестывают» эту систему путем высвобождения из симпатических окончаний НА, а из мозгового слоя надпочечников – А (амфетамин-фенамин, эфедрин, метамфетамин-первитин и др.). Указанные симпатомиметики вызывают привыкание и в настоящее время относятся к наркотическим средствам. Начиная с 1938 г. первитин систематически применяли в Германии в больших дозах как в армии, так и в оборонной промышленности (таблетки первитина официально входили в «боевой рацион» лётчиков и танкистов). В. С. Дерябин подчеркивал, что динамогенное влияние эмоций и оздоровляющее значение целеустремленности как явление не только психическое, но в то же время и физиологическое, имеет свой предел, который не следует переходить.

 

Согласно диалектическому закону «перехода количественных изменений в качественные», физиологические, адаптационно-трофические, гомеостатические (поддерживающие гомеостаз – постоянство внутренней среды организма) влияния СНС при чрезвычайном напряжении САС или при длительном действии симпатомиметиков благодаря избыточному высвобождению НА и А превращаются в патологические и вызывают дистрофические и деструктивные изменения в органах и тканях [см.: 5; 6]. Что касается перечисленных симпатомиметиков, то их применение приводит к истощению организма и, в первую очередь, нервной системы – депрессии, апатии, мышечной слабости и другим патологическим симптомам.

 

Список литературы

1. Дерябин В. С. Эмоции как источник силы // Наука и жизнь. – 1944. – № 10. – С. 21–25.

2. Дерябин В. С. Чувства, влечения, эмоции. – М.: ЛКИ, 2013. – 224 с.

3. Дерябин В. С. Психология личности и высшая нервная деятельность: Психофизиологические очерки / Отв. ред. О. Н. Забродин. Изд. 2-е, доп. – М.: ЛКИ, 2010. – 202 с.

4. Дерябин В. С. Письмо внуку // Нева. – 1994. – № 7. – С. 146–156.

5. Забродин О. Н. Фармакологические, иммунологические и медицинские аспекты симпатической стимуляции репаративной регенерации // Психофармакология и биологическая наркология. – 2006. – Т. 6, В. 4. – С. 1341–1346.

6. Заводская И. С., Морева Е. В. Фармакологический анализ механизма стресса и его последствий. – Л.: Медицина, 1981. – 214 с.

7. Кеннон В. Физиология эмоций. Телесные изменения при боли, голоде, страхе и ярости. – М.–Л.: Прибой, 1927. – 173 с.

8. Орбели Л. А. Лекции по физиологии нервной системы // Избранные труды. Т. 2. – М.–Л.: Издательство Академии наук СССР, 1962. – С. 237–483.

9. Ahlquist R. P. A Study of the Adrenotropic Receptors // American Journal of Physiology. – 1948. – Vol. 153. – № 3. – pp. 586–600.

10. Euler U. S. von, Hillarp N.-A. Evidence for the Presence of Noradrenaline in Submicroscopic Structures of Adrenergic Axons // Nature (London). – 1956. – Vol. 177. – № 4497. – pp. 44–45.

 

References

1. Deryabin V. S. Emotions as Power Source [Emotsii kak istochnik sily]. Nauka i zhisn (Science and Life), 1944, № 10, pp. 21–25.

2. Deryabin V. S. Feelings, Inclinations and Emotions: About Psychology, and Physiology of Emotions [Chuvstva, vlecheniya, emotsii. O psichologii, psichopatologii i fiziologii emotsiy]. Moscow, LKI, 2013, 224 p.

3. Deryabin V. S., Zabrodin O. N. (Ed.) Psychology of the Personality and Higher Nervous Activity (Psycho Physiological Essays) [Psichologiya lichnosti i vysshaya nervnaya deyatelnost (psichofisiologicheskie ocherki)]. Moscow, LKI, 2010, 202 p.

4. Deryabin V. S. Letter to the Grandson [Pismo vnuku]. Neva (Neva), 1994, № 7, pp.146–156.

5. Zabrodin O. N. Pharmacological, Immunological and Medical Aspects of Sympathetic Stimulation of Reparative Regeneration [Farmakologicheskie, immunologicheskie i meditsinskie aspekty simpaticheskoy stimulyatsii reparativnoy regeneratsii]. Psikhofarmakologiya i biologicheskaya narkologiya (Psychopharmacology and Biological Narcology), 2006, Vol. 6, № 4, pp. 1341–1346.

6. Zavodskaya I. S., Moreva E. V. Pharmacological Analysis of the Mechanism of Stress and Its Consequences [Farmakologicheskiy analiz mekhanizma stressa i ego posledstviy]. Leningrad, Meditsina, 1981, 214 p.

7. Cannon W. B. Bodily Changes in Pain, Hunger, Fear and Rage [Fiziologiya emociy. Telesnye izmeneniya pri boli, golode, strakhe i yarosti]. Moscow–Leningrad, Priboy, 1927, 173 p.

8. Orbeli L. A. Lectures on the Physiology of the Nervous System [Lektsii po fiziologii nervnoy sistemy]. Izbrannye trudy. Tom 2 (Selected works. Vol. 2). Moscow–Leningrad, Izdatelstvo AN SSSR, 1962, pp. 237–483.

9. Ahlquist R. P. A Study of Areceptors. American Journal of Physiology, 1948, Vol. 153, № 3, pp. 586–600.

10. Euler U. S. von, Hillarp N.-A. Evidence for the Presence of Noradrenaline in Submicroscopic Structures of Adrenergic Axons. Nature (London), 1956, Vol. 177, № 4497, pp. 44–45.

Профессор В. С. Дерябин

Динамогенное действие эмоций

(Публикация О. Н. Забродина)

 

Каждый наблюдал и на себе испытывал, что психика оказывает влияние на состояние сил и работоспособность, что под влиянием стенических аффектов (гнев, радость) силы растут, а при астенических аффектах и настроениях (угнетенное настроение, сильный страх) силы уменьшаются. Если человек потерял веру в себя, угнетен, делает «немилую работу», то все «не клеится», все «валится из рук».

 

Почти каждому приходилось слышать рассказы о проявлении необычайной силы под влиянием гнева и страха. Есть немало рассказов о проявлении необычайной силы животными и людьми под влиянием гнева, ярости в момент смертельной опасности для жизни. Зайчиха, не обороняющаяся, когда на нее бросается собака, курица, позволяющая бить себя ястребу, обращают противников в бегство, когда они должны защищать своих детенышей.

 

Мне, например, рассказывал один врач, старик, страдающий обезображивающим артритом, что он во время пожара вытащил сундук, который потом с трудом занесли три крепких крестьянина.

 

В корреспонденциях с театра военных действий и в книгах о Великой Отечественной войне мы часто читали о сверхчеловеческом напряжении бойцов, о проявлении ими невиданной силы и выносливости. Так, военный корреспондент, в дальнейшем – известный писатель Вадим Кожевников, писал: «Мы пушки с собой тянули на руках в гору. Не знаю, может, четверку коней впрячь, и они бы через минуту выбились, а мы от пушек рук не отрывали, откуда сила бралась. Если бы попросили просто так, для интереса в другое время по такой крутизне орудие дотащить, прямо доложу, нет. А тут ведь подняли до самой высоты…» [цит. по: 2].

 

О том же писал и Василий Гроссман, писатель, в военную пору – военный корреспондент газеты «Красная звезда»: «Пехотинцы шли, неся на себе полтора боекомплекта, шли в мокрых свинцово-тяжелых шинелях. Налетал жестокий северный ветер. И шинели замерзали, колом стояли на теле, словно жестяные, не защищали от ветра. На сапогах налипали пудовые подушки грязи. Иногда люди делали не больше километра в час, так тяжела была дорога…. Но страстное чувство безостановочного движения вперед жгло кровь и сердце всей наступающей армии. Здесь действовала великая сила страсти победы и мести» [цит. по: 2]. Таких выдержек можно привести сколько угодно.

 

Известно, что длительное двигательное возбуждение у душевнобольных, в частности, при маниакальном состоянии маниакально-депрессивного психоза, сопровождающегося к тому же бессонницей, не вызывает утомления и истощает менее, чем следовало бы ожидать. У эпилептиков в сумеречном состоянии иногда наблюдалось проявление необычайной силы.

 

Известный немецкий хирург А. Бир[2] приводит случай, описанный Вестфалем. 23-летний работник, страдающий комбинацией истерии и навязчивого невроза, и, кроме того, имевший эпилепсию, впадал в припадки, во время которых он, неловкий и неуклюжий, выполнял сложнейшие гимнастические упражнения с удивительной ловкостью и выносливостью. С обезьяньим проворством он прыгал от одной кровати к другой, не задевая больных, выполнял род индийского танца и т. д. Сознание при этом, по-видимому, не было помрачено – на вопросы он давал осмысленные ответы. При представлении студентам в клинике больной, не подгибая ног, прыгнул из положения стоя на столик, находившийся от пола на высоте 79 см., и далее вверх с одной скамейки амфитеатра на другую до самой верхней и обратно. Он слегка сгибал ноги, сильно отталкивался вверх с почти выпрямленными ногами, сопровождая прыжок движениями рук. При этом он имел грубую и неприспособленную обувь.

 

А. Бир приводит описание влияния инстинкта у птиц на моторику: «Осенним ясным утром в сосновом бору он услышал высоко в воздухе крик перелетного дикого гуся и увидел треугольник тянущейся на юг семьи красивых птиц. Ликующе, возбуждающе, вызывающе звучит крик, и со всех дворов громким криком отвечают домашние гуси. От крика дикого гуся оживает вялая стая домашних гусей. С криками, вспархивая, они сделали длинный разбег, поднялись против легкого ветра на воздух и кружились в ловком полете минут десять, временами располагались вроде треугольника, а, в общем, летали беспорядочно, и, наконец, неуклюже попадали на то же место, с которого взлетели. Эти гуси принадлежали к тяжелой померанской породе, и к этому времени были жирны, так как питались зерном на полях. Они совершили полет, к которому были не способны в более тощем виде. За четыре недели до этого он видел, как молодая, озорная собака гнала стаю таких же гусей. Они спасались неуклюже: то бегом, то летя на короткое расстояние, и все-таки один из них был схвачен собакой. Собака задавила бы его, если бы не подошел человек. Унаследованный инстинкт – родовое воспоминание, которого не мог угасить плен, продолжавшийся много поколений, сделал то, что не мог сделать страх смерти».

 

При чрезвычайном душевном возбуждении у людей могут проснуться, казалось бы, вычеркнутые цивилизацией наследственные влечения и способности, как у описанных выше гусей. Эпилептики в сумеречном состоянии выказывают искусство лазать. При этом наблюдали, что они пользуются не только коленями и голенями, но и внутренней стороной стоп, как обезьяны или как австралийские аборигены.

 

А. Бир описывает далее такой случай. «Один совсем не тренированный охотник приехал на охоту. По вечерам он долго сидел и порядочно выпивал, хотя был к этому непривычен. В три часа он должен был уже идти на охоту. Весь день до того он был на ногах испытал сильные физические нагрузки. Сверх того, погода была неблагоприятная. Первые три дня было жарко, и почти беспрерывно шел дождь; на четвертый день охотника промочило ночной грозой.

 

Незадолго до восхода солнца прояснило и сделалось изрядно холодно. Переутомленный, натерпевшийся, озябший, он не крался, как следовало бы, а скорее спотыкался на местности. Тогда-то, наконец, его слух поразил грозный трубный крик оленя (находящегося в течке). Сразу же, как ветром сдунуло усталость, жалкое состояние и чувство холода: пульс бьется усиленно, мысли обострены, медленные, неловкие, нецелесообразные движения сразу делаются живыми, ловкими, целеустремленными. Счастье улыбнулось охотнику, он свалил “короля леса”, и радость от успеха целый день не давала появиться усталости». Здесь дело шло не об автоматизированном, непроизвольном двигательном проявлении. На охоте необходимо высокое напряжение внимания, точность и полная сознательность движений. Здесь действовало сильное эмоциональное возбуждение, «охотничья страсть», силу которой может оценить только тот, у кого с детства она в крови.

 

С влиянием эмоционального настроя на состояние сил приходится встречаться каждому врачу. Мать у постели больного ребенка бодрствует дни и ночи, не утомляясь и без вреда для себя, если он выздоравливает. Если же ребенок умирает, то часто наступает внезапное крушение.

 

Люди нередко под влиянием гнетущих впечатлений в совершенно короткий срок теряют в весе то, что они приобрели месяцами длительного и тщательного ухода и лечения.

 

Много значит вера в себя и положительное настроение духа. Известно, что, если кто-нибудь при прыжках в высоту думает, что ему заданной высоты не взять, то прыжок не удастся. Выдающиеся рекордсмены («большие пушки» спорта) после неудачи иногда не достигают прежних рекордов, или, по крайней мере, для этого требуется большое время. Дело идет, надо думать, не о телесном, а о психическом крушении – о потере уверенности.

 

Интерес, возбуждаемый самой работой, вызывает творческий подъем. Страстное желание достичь цели необычайно повышает функциональные способности, не позволяет возникнуть усталости и сохраняет человека здоровым, несмотря на напряженнейшую работу. Наоборот, чувство неудовольствия угнетает, парализует работоспособность. Это относится к сфере как физического, так и умственного труда.

 

А. Бир приводит в пример одного профессора, питавшего большую страсть к науке, который с утра до позднего вечера был занят практической работой по профессии. «Для удовлетворения своей страсти к науке он часто пользовался ночью и, несмотря на телесно и духовно напрягающую и очень ответственную дневную работу, удовольствовался немногими часами сна. И такой режим утомлял его гораздо менее, чем скучные заседания и посещение гостей на 1–2 часа. Но, если у него не было настроения или он был чем-то угнетен, или должен был делать скучную канцелярскую работу, то для него было совершено невозможно проработать большую часть ночи или несколько ночей подряд. При этом он быстро уставал и на следующий день отмечал заметную усталость.

 

Работал и по выходным и в течение ряда лет не имел летнего перерыва для полного отдыха. Профессиональной деятельностью он в это время занимался лишь меньшую часть дня, а для научной работы, которую он вел в другом направлении, чем зимой, а именно – в излюбленной области, использовал часть дня и вечера. Для него это приятнее, чем ленивое препровождение времени, хотя он при этом значительно напрягался. Перемена занятий защищала его от утомления (очевидно, освежая интерес). Работой он при этом занимался со страстным интересом, как любительством. Такие натуры не часты, но, вероятно, нет ни одного неглупого человека, который не пережил бы нечто подобное».

 

Ученые, несмотря на их, по-видимому, нездоровое сидение и 14–16-часовую ежедневную работу, часто достигают глубокой старости и долго остаются трудоспособными, т. к. их поддерживает страстная любовь к науке. Однако рано изнашиваются люди, несущие работу лишь из-за платы, с неудовольствием, и карьеристы, действующие не вследствие одушевления и внутреннего стремления, но из эгоизма.

 

Известный изобретатель Т. Эдисон до пятидесятилетнего возраста работал в среднем девятнадцать с половиной часов в сутки. Работа захватывала его полностью. Один из своих опытов по изобретению фонографа он производил в течение пяти суток, не прерывая его ни днем, ни ночью. Несмотря на такую работу, он дожил до глубокой старости.

 

Приведенные факты достаточно иллюстрируют влияние аффективности (чувств, влечений и эмоций) на функциональные способности организма. Там, где сильны эмоции – например, на войне, во время революции, – мы видим действия, выдающиеся по силе над обычными. Пришлось слышать от одного участника сражения под Сольдау (одно из первых сражений 1-й мировой войны, в котором российская армия потерпела сокрушительное поражение от германской – О. З.), что под влиянием охватившей всех паники он вместе с другими прошел за сутки 150 верст.

 

Революционный энтузиазм невозможное делает возможным под влиянием страстного желания и веры в достижимость цели.

 

Под влиянием безоглядной установки на определенную цель могут выполняться максимальные усилия, проявляться необычайная работоспособность. Исключительный материал в этом отношении представляют биографии выдающихся деятелей, говорящие о беспрерывном огромном напряжении, о ничем не сгибаемых стойкости и упорстве, осуществляемых под влиянием страстного, полного веры стремления к воодушевляющей цели.

 

Сюда же относилось оживляющее, активирующее работу действие эмоционального подъема при соцсоревновании.

 

Действие эмоций на силу и работоспособность используется в житейской практике. Например, музыкой для этой цели издавна пользовались в армиях. В. М. Гаршин так описывает влияние военного марша. «Под мерный, громкий и большей частью веселый марш идти гораздо легче; все, даже самые утомленные, приосанятся, отчетливо шагают в ногу, сохраняют равнение: батальон узнать нельзя. Помню, однажды, мы прошли под музыку больше шести верст в один час, не замечая усталости; но, когда измученные музыканты перестали играть, вызванное музыкой возбуждение исчезло, и я почувствовал, что вот-вот упаду, да и упал бы, не случись вовремя остановка на отдых» [1, с. 144].

 

Подбадривающие крики, похвала для самолюбивого работника – известное средство для подшпоривания в работе.

 

Динамогенное влияние эмоций в настоящее время нашло свое объяснение в воздействии симпатической нервной системы – СНС (иначе – «симпатикуса») и желез внутренней секреции (в первую очередь – адреналина (А) мозгового слоя надпочечников – О. З.) на центральную нервную систему (ЦНС), мышечную систему и весь метаболизм. Возбуждение СНС устраняет утомление в мышце, под влиянием его мобилизуются все резервные силы и функциональные способности повышаются в неожиданной степени. Но, само собой разумеется, и это динамогенное влияние эмоций, и оздоровляющее значение целеустремленности как явление не только психическое, но в то же время и физиологическое, имеют свой предел.

 

Динамогенное действие аффективности, проявляющееся при боли и сильных эмоциях (страхе, гневе, ярости), характеризуется симптомами возбуждения СНС: расширение зрачков, сердцебиение, сужение периферических артерий (у человека вследствие этого наступает бледность), повышение артериального давления (АД), остановка движений желудочно-кишечного тракта, появление сахара в моче, расслабление мускулатуры бронхиолей (мелких разветвлений бронхов) и, вследствие этого, расширение их. Кроме того, сказывается имеющее для нас в данном случае особый интерес активирующее влияние на произвольные поперечнополосатые мышцы. Возбуждение СНС резко повышает функциональные возможности организма.

 

Выяснению физиологического механизма динамогенного действия эмоций способствовали работы Л. А. Орбели [см.: 5] и У. Кеннона [см.: 4] и их сотрудников[3].

 

Исследования Л. А. Орбели и сотрудников обосновали учение об адаптационно-трофическом влиянии СНС на ЦНС, органы чувств и поперечнополосатую мускулатуру. В. В. Стрельцов показал, что СНС оказывает активирующее влияние на подкорковое образование головного мозга – гипоталамическую область, с возбуждением которой связаны проявления аффективности, в частности, эмоций.

 

Работой Э. А. Асратяна было установлено активирующее влияние СНС на кору головного мозга. А именно, при удалении у собаки верхних шейных симпатических ганглиев наступило нарушение высшей нервной деятельности (ВНД): снизилась величина выработанных условных рефлексов. При этом наблюдалось преобладание тормозных процессов над процессами возбуждения: торможение наступало от ничтожных внешних раздражений, значительно удлинялось время последовательного торможения после применения дифференцировок и т. д. Относительное преобладание процессов торможения отразилось на всем поведении животного: собака стала спокойнее, почти все время лежала в ящике; продолжительность сна значительно увеличилась.

 

Аналогичное, но еще более выраженное тормозящее влияние на ВНД и общую возбудимость собаки, произвело в наших опытах повреждение гипоталамической области [см.: 3]. Сходство представленных результатов позволяет предполагать, что и в этом случае имеет место выключение активирующего влияния СНС на кору головного мозга.

 

Изучение СНС, проведенное школой Л. А. Орбели, обнаружило наличие подкорковых центров, оказывающих активирующее влияние на кору головного мозга. Эта система воздействует на все основные отделы ЦНС (спинной мозг, гипоталамус и кору головного мозга) и на течение как условных, так и безусловных рефлексов.

 

Эти экспериментальные исследования объясняют физиологические механизмы психического возбуждения у людей под влиянием сильных эмоций.

 

Надо сказать, что поперечнополосатые (скелетные) мышцы снабжаются как соматическими, так и симпатическими волокнами. Сокращение мышц вызывается импульсами, приходящими по соматическим волокнам; возбуждение, приходящее по симпатическим волокнам, сокращения поперечнополосатых мышц не вызывает, но регулирует их функциональные свойства.

 

Сотрудник Л. А. Орбели А. Г. Гинецинский на задней половине тела лягушки, раздражая индукционным током двигательный нерв, вызывал сокращения икроножной мышцы до тех пор, пока она утомлялась настолько, что была уже не способна сокращаться. Тогда начали раздражать током пограничный ствол СНС. Утомленная мышца при этом постепенно восстанавливала работоспособность и начинала производить все более и более сильные сокращения. Эффект продолжался и после прекращения раздражения СНС, и часто восстановленная работоспособность продолжалась дольше первоначального периода работы. Аналогичные опыты на теплокровных животных дали тот же результат. Этот феномен получил название «Феномен Орбели-Гинецинского».

 

Далее, опыты А. А. Стрельцова показали, что раздражение СНС повышает возбудимость мышцы, значительно пониженную неблагоприятными условиями. Сокращение начинает вызываться меньшей силой электрического тока. Так, благодаря действию симпатикуса повышалась возбудимость мышцы, понизившаяся вследствие легкого отравления хлоралгидратом. В других экспериментах мышца отравлялась слабой дозой кураре (т. н. «стрельный яд», вызывающий паралич мышц. – О. З.), и в тот момент, когда она только что потеряла возбудимость, раздражением симпатикуса было возможно восстановить исчезнувшую возбудимость.

 

При возбуждении СНС импульсы передаются также на железы внутренней секреции и вызывают отделение их гормонов[4]. В первую очередь надо сказать о действии симпатикуса на надпочечные железы и о выделении при этом их гормона А. Адреналин, выделившийся в кровь вследствие возбуждения СНС, производит мощное усиление действия самого симпатикуса, вызвавшего его отделение. Панелла [цит. по: 4] доказал, что у холоднокровных животных А усиливает сокращения скелетной мускулатуры. По опытам У. Кеннона, А восстанавливает работоспособность утомленной мышцы и повышает ее возбудимость. Он влечет за собой и другие изменения, которые вызываются симпатикусом: повышение АД, сужение кожных сосудов, появление сахара в моче, расширение бронхов и пр. Эти реакции также увеличивают возможности организма в борьбе за самосохранение. Повышение АД улучшает кровоснабжение мышц и независимо от других причин восстанавливает их работоспособность.

 

Значительное сходство в активирующем влиянии СНС и А на функции поперечнополосатых мышц определятся тем, что А действует на мышечную ткань вблизи окончаний симпатических нервов.

 

Представленные данные объясняют физиологические механизмы психического возбуждения у людей под влиянием сильных эмоций, их динамогеннного действия как в отношении низших эмоций (страх, гнев, ярость), так и высших социальных чувств.

 

Список литературы

1. Гаршин В. М. Из воспоминаний рядового Иванова // Избранное. – Свердловск: Средне-Уральское книжное издательство, 1985. – С. 127–170.

2. Дерябин В. С. Эмоции как источник силы // Наука и жизнь. – 1944. – № 10. – С. 21–25.

3. Дерябин В. С. Влияние повреждения thalami optici и гипоталамической области на высшую нервную деятельность // Физиологический журнал СССР. – 1946. – Т. 32, № 5. – С. 533–548.

4. Кеннон В. Физиология эмоций. Телесные изменения при боли, голоде, страхе и ярости. – М.–Л.: Прибой, 1927. – 173 с.

5. Орбели Л. А. Лекции по физиологии нервной системы // Избранные труды. Т. 2. – Москва–Ленинград: Издательство Академии наук СССР. – 1962. – С. 237–483.

 

Reference

1. Garshin V. M. From the Memories of Soldier Ivanov [Iz vospominaniy ryadovogo Ivanova]. Izbrannoe (Selected Stories). Sverdlovsk, Sredne-Uralskoe knizhnoe izdatelstvo, 1985, pp. 127–170.

2. Deryabin V. S. Emotions as a Source of Power [Emotsii kak istochnik sily]. Nauka i zhisn (Science and Life), 1944, № 10, pp. 21–25.

3. Deryabin V. S. Influence of Damage of Thalami Optici and Hypothalamic Area on Higher Nervous Activity [Vliyanie povrezhdeniya thalami optici i gipotalamicheskoy oblasti na vysshuyu nervnuyu deyatelnost]. Fiziologicheskiy zhurnal SSSR imeni I. M. Sechenova (I. M. Sechenov Physiological Journal of the USSR), 1946, Vol. 32, № 5, pp. 533–548.

4. Cannon W. B. Bodily Changes in Pain, Hunger, Fear and Rage [Fiziologiya emociy. Telesnye izmeneniya pri boli, golode, strakhe i yarosti]. Moscow–Leningrad, Priboy, 1927, 173 p.

5. Orbeli L. A. Lectures on the Physiology of the Nervous System [Lektsii po fiziologii nervnoy sistemy]. Izbrannye trudy. Tom 2 (Selected Works. Vol. 2). Moscow–Leningrad, Izdatelstvo ANUSSR, 1962, pp. 237–483.