УДК 304.9

 

Горохов Павел Александрович – Российская Академия Народного Хозяйства и Государственной службы при Президенте РФ, филиал в Оренбурге, профессор кафедры гуманитарных, социально-экономических, математических и естественнонаучных дисциплин, доктор философских наук, профессор, Оренбург, Россия.

Email: erlitz@yandex.ru

460000, г. Оренбург, улица Курача, 26,

тел.: 8-922-625-51-78.

Авторское резюме

Состояние вопроса: Философская составляющая мировоззрения крупнейших писателей-фантастов редко становилась предметом историко-философского исследования. В статье впервые проанализированы философские идеи и представления о физическом и духовном облике человека в произведениях фантастической литературы.

Результаты: Размышляя о физическом и духовном облике «человека будущего», фантасты предвидели не только те проблемы человечества, которые ныне именуют глобальными, но и всеобъемлющий кризис самой человечности, истощение духовности, эрозию нравственности. Не только тоталитарные режимы способны деформировать человеческую природу. В экзистенциальный тупик человека приводит и бездумная реализация либеральной парадигмы.

Фантасты предупредили человечество о грядущем исчезновении и нивелировании межиндивидуального общения, о возможной утрате человеком своего духовного мира. В лучших произведениях мировой фантастики предсказаны абсолютизированные до крайности негативные тенденции современного общества, деформирующие человеческую природу. Среди этих тенденций преобладают безудержное потребление, тотальный контроль бессовестной и бесчеловечной государственной власти, прогрессирующий индивидуализм.

Область применения результатов: Результаты исследования могут быть использованы для преподавания специальных курсов по истории философии, философской антропологии, философским проблемам мировой литературы.

Выводы: Философское постижение человека всегда происходит не просто через реконструкцию его сущностных характеристик, но через осмысление его актуального и потенциального бытия в мире. Лучшие писатели фантасты доказали это в своем творчестве, высказав уже сбывшиеся или сбывающиеся на наших глазах прогнозы. Главная опасность для «человека будущего» – возможность окончательного освобождения материальной жизни от власти духа.

 

Ключевые слова: история философии; философская антропология; мировая фантастическая литература; духовность; социальное предвидение; актуальное и потенциальное бытие; глобальные проблемы.

 

Philosophical Ideas about the “Humans of the Future” in World Science Fiction

 

Gorokhov Pavel Aleksandrovich – Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration, branch in Orenburg, professor at the Department of Humanities, Socio-Economic, Mathematical and Natural Sciences, Doctor of Philosophy, professor, Orenburg, Russia.

Email: erlitz@yandex.ru

26, Kurach str., Orenburg, 460000, Russia,

tel.: 8-922-625-51-78.

Abstract

Background: The philosophical component of the greatest science fiction writers’ worldview has rarely become the subject of historical and philosophical research. For the first time, philosophical conceptions and ideas about the physical appearance and spiritual make-up of humans in science fiction have been analyzed.

Results: Reflecting on the physical appearance and spiritual make-up of the “humans of the future,” science fiction foresaw not only the problems of humankind that are now called global, but also a comprehensive crisis of humanity itself, the exhaustion of spirituality, and the erosion of morality. Not only totalitarian regimes are capable of deforming human nature. The thoughtless realization of the liberal paradigm leads humans to the existential impasse.

Science fiction writers warned humankind about the impending disappearance and leveling of interpersonal communication, the possible loss of human spiritual world. The best works of world science fiction predicted the absolutely negative trends of modern society, distorting human nature. Uncontrolled consumption, total control of unscrupulous and inhuman state power, and progressive individualism predominate among these trends.

Implications: The results of the study can be used to teach special courses on the history of philosophy, philosophical anthropology and philosophical problems of world literature.

Conclusion: The philosophical comprehension of humans always occurs not only through the reconstruction of their essential characteristics, but also through the comprehension of their actual and potential being in the world. The best science fiction writers have proved this in their works, having expressed forecasts that have already come true or are coming true in front of our eyes. The main danger for the “humans of the future” is the possibility of the final liberation of material life from the power of the spirit.

 

Keywords: history of philosophy; philosophical anthropology; world science fiction; spirituality; social foresight; actual and potential being; global problems.

 

Физический и духовный облик «человека будущего» часто привлекал внимание писателей, стремившихся предугадать грядущее и приподнять в своих произведениях завесу, отделяющую настоящее человечества от его загадочного будущего. Любой подлинный писатель обладает собственным философским мировоззрением, которое чаще всего не выражено системным образом, но вполне поддается изучению.

 

Как и многие другие мастера художественного слова, фантасты редко философствуют намеренно и профессионально, если под «профессионализмом» в философии понимать абстрактное осмысление действительности, выраженное в категориях. Но если понимать философию как особую форму человеческой культуры, объединяющую в себе художественный и научный подходы в поисках ответов на великие и вечные загадки бытия, то тогда фигура любого крупного писателя-фантаста будет небезынтересна для историка философии.

 

Цель настоящего исследования – вычленить философско-антропологические идеи и представления из произведений классиков мировой фантастической литературы, продемонстрировавших значительный пророческий потенциал и предвидевших многие сюжетные ходы современной и грядущей истории человечества. Большое видится на расстоянии, и недюжинный дар социального и научного предвидения писателей-фантастов в произведениях, созданных ими десятки лет назад, мы в полной мере осознаем лишь сегодня.

 

Было бы наивным полагать, что мудрым советам писателей, поэтов и философов прошлых лет последуют современные люди общества потребления. Высшие достижения человеческого духа никогда не будут поняты и приняты большинством – видимо, отсюда и проистекает большинство современных проблем. Корабли большинства современных государств вообще плывут без философских карт и обществоведческих ветрил, а капитаны их слепы или порой даже пьяны. В этих трагических условиях долг ученых-гуманитариев в том, чтобы обозначить социально-экономические скалы, политические мели, прочие надвигающиеся опасности и предупредить человечество. И этот долг совпадает с главными интенциями писателей-фантастов, которые оказались способными предвидеть будущее и черты грядущего человечества. Будущее, некогда описанное в произведениях Азимова, Шекли и Казанцева, оказалось нашей современностью, а все предсказанные антропологические и техногенные проблемы стали нашей трагической реальностью.

 

Перевод произведений мировой литературы на язык систематической понятийной философии – довольно трудная, но отнюдь не невозможная задача. Именно писатели и поэты, демонстрируя дар социального и научного предвидения, ставят проблемы, до которых еще не додумались ученые и политики. Эти проблемы еще не обозначились явно, но их ростки уже видны, хотя и не осознаются людьми. Большинство проблем, которые мы сейчас называем глобальными, обозначили и сформулировали именно писатели-фантасты: истощение природных ресурсов, техногенное загрязнение окружающей среды, угроза уничтожения биосферы, грядущий атомный апокалипсис.

 

За последние десятилетия человечество пережило небывалое вторжение будущего в настоящее, обусловленное невиданными темпами социального и технологического прогресса. Семена, посеянные наукой на заре человеческой жизни, всходят не вечером, а уже в полдень. Экологическая катастрофа, генетическая революция, создание всемирной информационной паутины и тесно связанная с ней глобализация, проводимая по рецептам Соединенных Штатов, стремящихся выдать интересы собственного истэблишмента за стремления и чаяния всей Западной цивилизации – все это стало реальными факторами на протяжении жизни только одного поколения. И все это было предсказано пять-семь десятков лет назад в произведениях таких мастеров фантастики, как Айзек Азимов и Роберт Шекли, Рэй Брэдбери и Пол Андерсон, Иван Ефремов и Александр Казанцев.

 

В ряде своих работ автор этих строк, размышляя о настоящем и возможном будущем человечества, предложил описывать его термином «антропный коллапс» [см.: 3; 4]. Действительно, современное состояние человечества не внушает оптимизма, а состояние всеобъемлющего (социального, нравственного, духовного, экономического) кризиса ставит под угрозу само выживание человека разумного в условиях стремительно надвигающейся на человека реальности беспросветного будущего. Современный структурный кризис, охвативший все срезы бытия, перерастает ныне в катастрофу. Если коллапс традиционно понимается как угрожающее жизни индивида состояние, то антропный коллапс ставит под угрозу существование человечества в целом. И именно фантасты предвидели это состояние с наибольшей степенью прозорливости, продемонстрировав живость, нетривиальность и глубину философских идей в своих произведениях.

 

Следует подчеркнуть, что любители фантастики порой преувеличивают глубину философских прозрений, которую демонстрируют писатели – люди, как правило, начитанные и в полной мере черпающие из сокровищницы мировой философской мысли. Большинство рассуждений и идей, высказанных авторами прямо или опосредованно устами собственных героев, заимствовано из трудов Платона, Декарта, Августина, Паскаля, Монтеня, Камю, Достоевского – тех мыслителей, труды которых отличаются не только глубиной мысли, но и живостью слога, а потому входят в круг чтения каждого образованного человека. Порой получаются занятные казусы: одной из любимых книг братьев Стругацких, откуда они часто заимствовали философские раздумья о загадках и противоречиях человеческой природы, был прекрасный роман Р. П. Уоррена «Вся королевская рать». Герои этого романа часто рассуждают о сущности человека, обнаруживая при этом глубину философских мыслей и метафоричность сравнений. Например, когда Вилли Старк говорит: «Человек зачат в грехе и рождён в мерзости, путь его – от пелёнки зловоний до смердящего савана» [14, с. 385], то он практически цитирует слова Тертуллиана (160–225) «Человек – зловонная тварь: зачинается он между мочой и калом, и путь его – от вонючей пеленки к смрадному савану» [13, с. 214].

 

Способность фантазировать, склонность к воображению – специфически человеческая черта. Человек всегда стремился заглянуть в свое будущее, предвидеть его. Это стремление дало толчок для развития литературы и искусства, в основе которых лежит человеческая фантазия. Можно сказать, что фантастика стара, как и сама литература. Она восходит к Гомеру и Апулею, и она вместе со всей литературой решает проблему Человека в его отношениях к себе подобным и к обществу. Значительно моложе фантастика научная. Она – порождение научного прогресса и технических революций и она от рождения посвятила себя науке и технике – борьбе Человека и природы. Но если фантастика в целом умирать не собирается, но, напротив, процветает, то чисто научная фантастика, будучи детищем бурного двадцатого столетия, постепенно теряет свою актуальность.

 

Тому есть несколько причин. Во-первых, бурное развитие техники опережает самые смелые фантастические прогнозы и идеи. Техника начинает фактически воспроизводить самое себя. Путь от чертежа до конвейера становится минимальным. Фантазировать на «технические темы» становится скучно. Поэтому человеческая фантазия обращается не к смелым проектам внедрения технических новшеств наподобие бластеров и конвейеров по сборке мутантов, а к описаниям похождений гоблинов, хоббитов и вампиров в фэнтезийных циклах. Но самое главное, фантастика вновь повернулась к человеку, а это значит, что человек-творец, пресытившись загадками макро- и микромира, вновь обратился к самой великой тайне, которая никогда не будет полностью разгадана: что же такое он сам. Мы и сейчас можем воскликнуть вслед за Паскалем: «Что же это за химера – человек? Какая невидаль, какое чудовище, какой хаос, какое поле противоречий, какое чудо! Судья всех вещей, бессмысленный червь земляной, хранитель истины, сточная яма сомнений и ошибок, слава и сор вселенной. Кто распутает этот клубок?… Узнай же, гордый человек, что ты – парадокс для самого себя. Смирись, бессильный разум! Умолкни, бессмысленная природа, узнай, что человек бесконечно выше человека, и выслушай от своего владыки правду о своем уделе, тебе неведомую» [10, c. 133–134].

 

Во-вторых, развитие научной фантастики тесно связано с реноме естественных и технических наук, а реноме это в эпоху глобального экологического кризиса не внушает особого респекта. Если развитие естественных наук окончательно достигнет стадии насыщения и интересы общества переместятся в другую область, то научная фантастика может исчезнуть так же, как с развитием письменности и совершенствованием средств коммуникации исчез эпос. Но фантастическая литература о «человеке будущего», которую мы рискнем обозначить философско-антропологической фантастикой, видимо, будет по-прежнему возбуждать интерес у мыслящей публики.

 

Обратимся к предсказаниям фантастов о возможной эволюции человека, прежде всего, к тем физиологическим изменениям, которые могут произойти с homo sapiens. Внешний облик «человека грядущего» занимал фантастов, начиная со времен Герберта Уэллса. Тысячу раз прав был Хорхе Луис Борхес, который писал в статье «Ранний Уэллс»: «Подобно Кеведо, Вольтеру, Гёте и еще немногим, Уэллс не столько литератор, сколько целая литература» [7, c. 228]. Талантливый Джозеф Конрад, считавший себя учеником Уэллса, назвал своего великого современника «историком будущих веков».

 

Биолог по образованию, Уэллс задавался во многих своих произведениях вопросом об облике homo sapiens в будущем. Этому он посвятил несколько научно-популярных работ, в том числе эссе «Человек миллионного года» (1893) и «Контуры будущего». В своем первом романе «Машина Времени» (1895) он нарисовал жуткую картину грядущего человечества, которое оказалось разделенным на две расы; изнеженных паразитов-элоев, живущих на Земле 802 701 года, и звероподобных морлоков, живущих под землей и питающихся элоями. Уэллс полагал, что социальные противоречия его эпохи вполне могут привести к революционным физиологическим изменениям. По сути, и элои, и морлоки утратили человеческие черты, превратившись в животных – соответственно траво- и плотоядных.

 

В романе «Война миров» (1897) интересны выводы Уэллса о грядущей эволюции «человека разумного», который рано или поздно превратится в огромную голову с развитыми щупальцами – высокоорганизованный мозг, начисто лишенный всех привычных для нас эмоций. Марсиане, прибывшие на землю, уже эволюционировали в этом направлении. Поэтому им неизвестны человеческие радости и горести. Схожие картины Уэллс нарисует в романе «Первые люди на Луне» (1901).

 

Действительно, мы сейчас являемся свидетелями изменений не только духовного, но и физического облика людей. За годы технического прогресса человек переложил на хитроумные машины тяжелый физический труд. С одной стороны, это – неоспоримое благо. С другой стороны, в немыслимой ранее степени выросли гиподинамия, ожирение, мышечная дистрофия и прочие заболевания.

 

К. Э. Циолковский (1857–1935), являвшийся другом и учеником Н. Ф. Фёдорова, автором нескольких научно-фантастических произведений [см.: 15; 16] и традиционно относимый к философии «русского космизма», полагал, что человек будущего практически лишится своего физического тела, а эволюционирует в некую плазменную субстанцию, способную жить и перемещаться в открытом космосе. Такой разумной плазме не нужно есть, пить, дышать. Поневоле вспоминаешь рассказ «Облако» Константина Аксакова и схожие образы, созданные впоследствии Г. Ф. Лавкрафтом в его мифологии Ктулху и великий роман «Солярис» Станислава Лема. При всей утопичности взглядов Циолковского несколько настораживает его убежденность в том, что новые разумные существа могут не заботиться о сохранности биосферы (она же им без надобности), да и неисторические первобытные народы можно уничтожить, ибо они не могут постичь все величие физического и интеллектуального преображения [см.: 16, c. 127–126].

 

Во многом повторил идеи Фридриха Ницше о сверхчеловеке и мысли Циолковского о грядущем физическом перерождении человека Сергей Павлов (1935–2019) в романе «Лунная радуга» (1978). Катастрофа на планете Оберон привела к появлению мутантов – «экзотов». По сути, это тоже сверхлюди, которые уходят от обычных людей в космос, потому что с обычными людьми им скучно. Человеческие проблемы, страсти и горести кажутся им мизерными.

 

При всей утопичности идей фантастов о грядущем перерождении «человека разумного» раздумья над современным кризисным состоянием биосферы и человека актуализирует вопрос: приведет ли антропный коллапс к созданию нового вида человека, который будет разительно отличаться от «человека разумного»? Необратимые изменения окружающей среды могут привести к непредсказуемым мутациям. Новый вид людей, если исходить из теории Дарвина, вполне может явиться результатом непрекращающейся биологической эволюции. Томас Гексли (Хаксли) – ярый последователь Дарвина и учитель Уэллса – полагал, что технический прогресс приведет к возникновению сутулых и хилых людей маленького роста с огромной головой, но необычайно развитых интеллектуально.

 

Видимо, грядущие успехи клонирования отдельных органов, которые прогнозируют ныне ученые, сделают менее фантастичными произведения о киборгах – гибридах «естественного» человека и техногенных деталей. Вот только будет ли такой «человек с запчастями» человеком в полном смысле этого слова? С другой стороны, металлические штыри в костях, титановые суставы и трансплантация органов никого уже не удивляют.

 

Если Уэллс нарисовал весьма мрачные перспективы физического перерождения человека разумного в некое подобие разумного осьминога, утратившего все чувства и стремления и сохранившего лишь высокоразвитый интеллект, то Иван Ефремов (1908–1972) в своей масштабной картине общества коммунистического будущего, нарисованной в романе «Туманность Андромеды» (1957), изобразил гармонично развитых людей. Прекрасная телесная форма полностью соответствует у них высокоразвитому духовному и интеллектуальному содержанию. По сути, люди коммунистического будущего – те самые Übermenschen, о которых мечтал Фридрих Ницще. Они гармонично реализовали все созидательные потенции своих душ, оставив в далеком прошлом все негативное и темное, свойственное ранее человеческой натуре.

 

Но и в далеком коммунистическом будущем историк Веда Конг остается женщиной, как и миллиарды соблазнительниц-Ев, живших до нее, надевая лучший из нарядов, наиболее красивший женщину в эпоху критской культуры, а мужчины рассматривают красавицу «с нескрываемым восхищением» [6, c. 39].

 

В романе Ефремова на уроке «рослые юноши и девушки по семнадцати лет» внимательно слушают свою одноклассницу «в школе третьего цикла»: «Мы, человечество, прошли через величайшие испытания. <…> Мы прошли через непосильное усложнение жизни и предметов быта, чтобы прийти к наибольшей упрощенности. Усложнение быта приводило к упрощению духовной культуры. Не должно быть никаких лишних вещей, связывающих человека, переживания и восприятия которого гораздо тоньше и сложнее в простой жизни» [6, c. 192]. Ефремов в полной мере видел опасности грядущего общества потребления, в котором человек становится машиной для производства и потребления технических новшеств – не очень-то ему и нужных, которые в наше время обозначат как «гаджеты» и «девайсы». Это он отобразит в антиутопии «Час быка» (1970). Братья Стругацкие вскоре после Ефремова назовут всю эту, как верно выразился булгаковский Воланд, «аппаратуру» не иначе как «хищные вещи века» в своей одноименной повести (1964).

 

Оптимистично рисует грядущее человечество в своей фантастико-приключенческой трилогии «Люди как боги» Сергей Снегов (1910–1994). В ней показано светлое будущее цивилизации. В космической опере Снегова уделено большое внимание социально-нравственной эволюции человечества. Многие мысли этой фантастической эпопеи родились у автора в процессе общения с выдающимся мыслителем Л. Н. Гумилевым и астрономом Н. А. Козыревым, с которыми судьба свела его во время отбытия десяти лет исправительно-трудовых лагерей. Некоторые идеи книги перекликаются с концепцией незаконченной диссертации Снегова «Физическая интерпретация неевклидовых пространств».

 

И. А. Ефремов был естественником, как и биолог Герберт Уэллс, врачи М. А. Булгаков и Станислав Лем. Ефремов занимался палеонтологией и геологией и считается создателем тафономии – смежной отрасли между палеонтологией и археологией, занимающейся изучением закономерностей залегания останков живых организмов. На страницах его произведений можно найти скрытую полемику с эволюционной теорией Чарльза Дарвина и ярое неприятие социального дарвинизма.

 

Выживает сильнейший среди приспособленных тварей – такой вывод применительно к человеческому обществу был неприемлем для Ефремова. Но ведь именно социальный дарвинизм процветает в современной России, отброшенной усилиями реформаторов в дикий капитализм первоначального накопления. В такой ситуации, когда большинство людей озабочено лишь выживанием, трудно думать о духовном самосовершенствовании, которое для всех крупных фантастов выступало одной из важнейших проблем в их творчестве.

 

Духовное улучшение человечества – проблема не только животрепещущая, но и жизненно важная для выживания человеческой цивилизации. С одной стороны, материальные и духовные потребности тесным образом связаны. Недаром у Стругацких в повести «Гадкие лебеди» писатель Виктор Банев размышляет: «Как я могу написать роман о человеке, у которого никаких потребностей, кроме духовных? Конечно, кое-что представить можно. Атмосферу. Состояние непрерывного творческого экстаза. Ощущение своего всемогущества, независимости… отсутствие комплексов, совершенное бесстрашие… Да, чтобы написать такую штуку, надо нализаться ЛСД» [12, с. 567].

 

Но «новые внушения» шаманов и гуру эпохи глобализации приводят в состояние тревоги каждого мыслящего человека. Современное человечество, по сути, пытаются превратить в зверолюдей из «Острова доктора Моро». Только если доктор Моро из романа Уэллса делал из зверей жалкие подобия людей, то в современную эпоху налажено массовое производство звериной биомассы из сырья человеческих индивидов, которых уже не волнуют вопросы веры, духовности, смысла жизни. Оболваненное человечество, уткнувшись в экраны зомбирующих и гипнотизирующих телевизоров, не видящее и не слышащее ничего из-за своих плееров и мобильных телефонов, мало чем отличается от зверолюдей Моро, слабо соображающих без поводырей и чтецов Закона.

 

Скальпель великого хирурга превратил бывших животных в зверолюдей, точно так же как техническое развитие и прогресс придали в ушедшем ХХ столетии внешний покров цивилизованности многим людям. Но он слетает моментально при первом природном или социальном катаклизме. В начале XXI столетия мы убеждаемся в этом ежедневными выпусками новостей, глядя на беснующиеся толпы на экранах телевизоров. Точно так же и в романе Уэллса: стоит лишь зверолюдям вспомнить вкус крови, как они начинают возвращаться в свое исходное состояние.

 

Рисуя будущее человечества и изменения, на которые обречен человек, фантасты пытались показать эволюцию человеческого духа и интеллекта. Английский писатель Олаф Стэплдон создал в 1930 году эпическую сагу о будущем «Последние и первые люди», предсказав судьбу человечества на два миллиарда лет вперёд. Эта книга стала известнейшим произведением английской социально-философской литературы первой половины XX века. Олаф Стэплдон показывает разные типы людей от современности – до неизбежной в будущем гибели нашего мира. В этой книге явственно выражена эсхатологическая философия Стэплдона, в чем-то схожая с визионерством. Содержит этот труд и элементы параантропологии, видимо, повлиявшие на труды социолога Клода Леви-Стросса и книги писателя и философа Ричарда Баха.

 

В цикле «Основание» Айзека Азимова описывается судьба целой галактической цивилизации, переживающей тёмные века. Братья Стругацкие в романе «Обитаемый остров» (1969) придумали планету Саракш, где специальное излучение подавляет человеческую способность критически мыслить и позволяет власть предержащим внушать людям самые бредовые идеи, разжигая социальную ненависть и ксенофобию.

 

Большинство классиков, создавших великолепные образцы фантастики предупреждения, в своих пророческих картинах человеческого будущего подтвердили частичную правоту выводов Жана Жака Руссо, к которым он пришел в конкурсном сочинении «Способствовало ли возрождение наук и искусств улучшению нравов» (1750). Если несколько смягчить полемический задор и памфлетную бескомпромиссность Руссо, то стоит задуматься, как это сделали в свое время классики мировой фантастики, над такой оценкой великого женевца, данной им наукам: «Они еще более опасны по тем результатам, к которым они приводят» [11, c. 20].

 

Результаты гипертрофированного, одномерного развития науки и техники без крепкой нравственной основы описали многие классики мировой фантастики. Нарисованные ими картины на исходе второго десятилетия XXI века представляются пророческими. Например, Александр Казанцев в романе «Фаэты» (1971) показал обреченный на гибель социальный строй, политические лидеры которого приводят всю планету к ядерному апокалипсису. Но окончательное решение применить ядерное оружие исходит от автоматики, на которую человечество пятой планеты Солнечной Системы переложило ответственность за собственные судьбы. Планету разнесло в клочья, а на ее месте ныне – лишь пояс астероидов. Заставляет поразмышлять и образ диктатора Властьмании Яра Юпи, создателя «Учения ненависти», в котором предугаданы черты многих политических деятелей современной эпохи.

 

Провидческий дар Рэя Брэдбери поражает во многих его произведениях. Сам Брэдбери не считал себя автором научной, а тем более – технической фантастики. Фантастика всеобъемлюща и, по существу, безгранична, как безграничен творящий разум. Лимитируют ее лишь разные способы восприятия действительности. Писатель часто рисовал сумрачные видения автоматизированного, обесчеловеченного мира. В антиутопии «451 градус по Фаренгейту» звучит тревога за судьбы человечества и нашей планеты, искреннее желание найти выход из постиндустриального и постмодернистского тупика, в котором оказался homo sapiens.

 

В современной философской фантастике преобладает именно негативное, критическое начало. Оптимистических прогнозов по поводу будущего высказывается все меньше и меньше. Существующий порядок вещей, весь хаос современности проецируется в будущее и со страниц фантастических романов на человека фактически смотрит его настоящее, лишь изрядно гипертрофированное.

 

Достижения науки и техники воспринимаются на рубеже XX–XXI веков иначе, чем столетие назад. Тогда вера в прогресс была безгранична. Эту веру человек пронес, как знамя, с гордо поднятой головой вплоть до семидесятых годов ушедшего века. После этого наступило время горьких раздумий. Ныне достижения науки часто воспринимаются как непреодолимое зло, как средство для еще большего физического и интеллектуального порабощения.

 

За семьдесят лет научно-технической революции (с конца 40-х годов ХХ века вплоть до наших дней) человек поставил себя на грань физического исчезновения. Отрицательные последствия научно-технического прогресса подтолкнули человечество к самому краю страшной пропасти: природные ресурсы близки к истощению, искусственно порождаемые потребности достигли степени пресыщения, над людьми завис призрак атомной гибели.

 

Считается, что социальная фантастика поднимает и художественными средствами исследует наиболее жгучие и актуальные проблемы общественного бытия. Писатель часто с помощью фантастических ситуаций бичует общественные язвы и намечает свои пути решения волнующих его вопросов. Читая роман «451 градус по Фаренгейту» (1953), мы фактически видим перед глазами нашу современность, в которой книги хотя и не находятся полностью под запретом, но утрачивают постепенно свою роль краеугольной основы цивилизации.

 

Впрочем, безумная политкорректность в тех же США привела к тому, что ныне запрещены или варварски адаптированы романы Марка Твена, изданы политкорректные варианты Библии, сказок Перро и братьев Гримм, а великий роман Агаты Кристи «Десять негритят» выпускается – чтобы не обидеть негров – исключительно под названием «И никого не стало». Еще в 1953 году Брэдбери показал в своем романе людей, потерявших подлинную связь друг с другом, заменивших живое общение техническим эрзацем. Эти люди утратили связь с природой, которая стала для них чуждой и опасной. Люди в романе Брэдбери не интересуются интеллектуальным наследием человечества, они утратили связь времен. Как и у большинства наших современников, в их душах ничего не встрепенется от патетических слов философа-платоника Бернара Шартрского (1070–1130) – «Мы стоим на плечах гигантов», некогда повторенных Ньютоном и Фихте, да и вся всемирная история для этих людей – terra incognita.

 

У Брэдбери люди ходят на работу или с работы, ни слова не говоря с другими людьми о своих мыслях, переживаниях и чувствах. Если у них речь и заходит о чем-нибудь, то это – лишь материальные ценности и рассуждения о героях пустопорожних сериалов. Мысли людей, лишенных книг, коротки и пусты, как мысли современных гламурных пустышек. Здесь Брэдбери в своих предсказаниях интеллектуальной дистрофии и духовного одичания очень схож с пророчествами Джорджа Оруэлла из романа «1984». Но у Оруэлла «Ангсоц» не дал материального изобилия людям, в то время как Брэдбери рисует картины относительного материального благополучия. Но это вроде бы «благополучное», на первый взгляд, государство ожидает глобальная война на уничтожение. Разумеется, все это очень похоже на современную социокультурную реальность всех развитых государств западной цивилизации.

 

И все же Брэдбери демонстрирует в своих произведениях веру в лучшие человеческие качества, которые не сможет уничтожить технический прогресс. Спасение для «человека будущего» он видит в семье, в традиционных ценностях любви, сострадания, взаимопомощи. Ведь индивид становится личностью лишь в обществе, а ключевая пора для личностного становления – именно детство человека. Поэтому к проблеме детства и детского восприятия реальности Брэдбери обращался в очень многих своих вещах.

 

Семья – это прибежище, опора и надежда для любого человека. Брэдбери любили в детстве, и сам писатель был любящим отцом для своих четырех дочерей. В трогательном и грустном рассказе «И все-таки наш…» Брэдбери рассказывает о жуткой ошибке двух автоматов, которые призваны облегчать родовые муки. Произошло короткое замыкание в родильной и гипнотической машинах, и ребенок родился в другое измерение. Но родители не только любят своего ребенка, который в нашем трехмерном измерении выглядит как пирамидка с щупальцами, но и принимают решение отправиться в измерение малыша. И пусть для всех остальных людей они сами станут белым цилиндром и белым четырехгранником, но зато в своем новом мире они увидят живого, розовощекого и голубоглазого мальчугана – сына Питера Хорна.

 

Брэдбери призывает посмотреть незамутненным, свежим взглядом на своих самых близких людей, вновь увидеть в них только хорошее, светлое и доброе. Нужно убедиться, как «движутся, цепляются друг за друга, останавливаются и вновь уверенно и ровно вертятся все винтики, колесики домашнего очага» [2, c. 344]. И сам человек, ценящий и ставящий превыше всего традиционные нравственные нормы – «такой же деловитый винтик удивительной, бесконечно тонкой, вечно движущейся машины» [2, c. 344].

 

Детские годы, проведенные им в Уокигане, ассоциировались в сознании писателя с зеленеющей весной счастья. У каждого из нас – своя светлая память о детских годах. Если детство счастливое, то оно остается в памяти как самое лучшее время в жизни. У Гёте самым ярким воспоминанием о детстве остался подаренный бабушкой кукольный театр, у Льва Толстого – сказка брата Николая о зеленой палочке, а у Рэя Брэдбери – пожизненная ностальгическая любовь к «зеленому городу» его мечты – Greentown. Именно там происходит действие его прекрасной – и во многом автобиографической – повести «Вино из одуванчиков».

 

Повесть «Вино из одуванчиков», как и цикл «Марсианские хроники», Брэдбери составил из отдельных рассказов. Некоторые из них ранее уже публиковались. Но книга эта представляет собой более целостное произведение, чем «Марсианские хроники». «Вино из одуванчиков» признается критиками и литературоведами наиболее философским и автобиографичным романом Брэдбери, причём авторские черты можно заметить сразу в двух героях повести: братьях Томе и Дугласе Сполдинг, живущих в городке, прототипом которого стал родной для Брэдбери Уокиган.

 

Такую книгу мог написать только человек с большой фантазией и смелым воображением. Дуглас – сам, видимо, будущий писатель – ведет дневник летом 1928 года, которое он проводит в окружении своих близких друзей, любящих родных и жителей своего городка. Но это повествование ведется от лица уже взрослого человека, который пытается с помощью детских воспоминаний упорядочить свои взгляды на прожитые годы, проблемы жизни и смерти, любви и ненависти, и даже такие необычные вещи, как колдовство. Брэдбери прекрасно удалось передать особенности детского мировосприятия: «…бывают дни, сотканные из одних запахов, словно весь мир можно втянуть носом, как воздух: вдохнуть и выдохнуть… А в другие дни можно услышать каждый гром и каждый шорох вселенной. Иные дни хорошо пробовать на вкус, а иные – на ощупь. А бывают и такие, когда есть все сразу» [2, c. 299].

 

Вся повесть пронизана фантастическими мотивами. Том постоянно путешествует в некую таинственную страну, затянутую туманами и полную тайн. Чудаковатый ювелир Лео Ауфман – приятель мальчишек – строит «машину счастья», но она взрывается и сгорает, превращаясь в «машину несчастья». А ведь Лео искренне хочет помочь людям и изменить будущее человечества в лучшую сторону. Вспомним хотя бы такие его слова: «Для чего мы до сих пор пользовались машинами? Только чтобы заставить людей плакать. Всякий раз, когда казалось, что человек и машина вот-вот наконец уживутся друг с другом, – бац! Кто-то где-то смошенничает, приделает какой-нибудь лишний винтик – и вот уже самолеты бросают на нас бомбы и автомобили срываются со скал в пропасть» [2, c. 320–321].

 

С другой стороны, идеалист Лео боится своей жены Лины, обладающей крайне реалистичным взглядом на окружающую действительность, о который разбиваются все мечты. И сам изобретатель приходит к выводу, что машина счастья уже давно изобретена, так как без счастья не складывается ни одна человеческая жизнь. И эта «машина» есть семья – подлинная опора для человека, если эта семья основана на любви и долге. И детство будет поистине счастливым, если ребенок растет в окружении любящих людей.

 

Но зомбированные техникой дети часто совершают жуткие поступки в произведениях Брэдбери. Вспомним хотя бы рассказ «Вельд». Силой своего воображения детишки семейства Хедли вызывают в своей игровой комнате из виртуального небытия вполне реальных львов, которые разрывают их родителей на куски. В этом рассказе Брэдбери предвидел современных детей, живущих в мире гаджетов и игровых приставок, которые полностью аннигилируют нравственные ценности и разрушают неокрепшие детские умы. Грань между реальностью и игрой в головах таких детей полностью стирается.

 

В рассказе «Вельд» родители принимают разумное решение избавиться от автоматов вообще, но потом поддаются просьбам своих чад «включить детскую на одну минуту». Перед своей жуткой гибелью родители с ужасом осознают, что дети уже неоднократно проигрывали их смерть: «И вдруг они поняли, почему крики, которые они слышали раньше, казались им такими знакомыми» [2, c. 537].

 

В рассказе «Урочный час» дети приводят странных пришельцев к тому месту, где прячутся родители. Образ детей – беспощадных разрушителей – словно преследует Брэдбери. Недаром есть теория о том, что маньяки, убийцы и психопаты по сути своей – просто так и не повзрослевшие дети. Только если некоторые дети с любопытствующим восторгом отрывают крылышки у мух или душат котят, то взрослые маньяки, так и оставшиеся детьми, начинают жестоко и беспричинно убивать людей. Тем более в Америке, которая традиционно «славится» своими маньяками и серийными убийцами. Увы – больное общество порождает больных людей. А начинается все с детских лет.

 

Брэдбери много размышлял об этом, в том числе и о социальных причинах зла. Писатель боялся, что технический прогресс при отсутствии крепкой нравственной основы приведет к разрушению человеческого в человеке – разрушению, которое начинается уже в самом нежном возрасте.

 

Да, Брэдбери видел многие темные стороны реальности и не скрывал этого. В своем творчестве он часто обращался к теме детства, в котором оказываются растоптанными и извращены самые естественные человеческие чувства. Безудержная толерантность в нашу безумную эпоху ставит под угрозу семью как союз любящих людей – мужчины и женщины. И самое страшное происходит, когда нормальный ребенок оказывается усыновленным парой с нетрадиционной ориентацией, ибо такие, с позволения сказать, браки, хотя и считаются всеми нормальными людьми извращением, законодательно признаны в большинстве западноевропейских стран с либеральной идеологией. Если в мире дети обращаются против самого этого мира и восстают против окружающей их реальности или уходят от нее, – значит, этот мир погибает. Этот вывод писателя заставляет призадуматься – особенно во времена политкорректности, толерантности, безудержного и бесцельного потребления.

 

Фантасты ХХ столетия предвидели современную европейскую анемичную политкорректность и бездумную толерантность, а Руссо как будто обращается из середины XVIII столетия к современным европейцам: «Счастливые рабы, вы им обязаны изысканным и изощренным вкусом, которым вы гордитесь, мягкостью характера и обходительностью нравов, способствующих более тесному и легкому общению, словом, внешними признаками добродетелей, которых у вас нет» [11, c. 45].

 

Человечество до сих пор не может найти «золотую середину», позволяющую проплыть между Сциллой безудержной агрессии и Харибдой безмускульной толерантности. Терпимость хороша, когда она не размывает духовно-нравственных основ человека. Как можно быть толерантным к африканским или новозеландским каннибалам или серийным убийцам? В романе Станислава Лема «Возвращение со звезд» (1961) показано человечество, которое сумело избавиться от родимых пятен прошлого: агрессии, войн, преступлений. Но вернувшийся со звезд астронавт с удивлением обнаруживает, что жить в таком мире ему невыносимо скучно. Даже эмоции оказались под запретом. Астронавт Эл Брегг отсутствовал на Земле 127 лет, но для него прошло лишь десятилетие. Процесс бетризации нейтрализует агрессию и усиливает инстинкт самосохранения. Но «настоящему человеку» невозможно жить в обществе, которое сами космические полеты рассматривает как неоправданный риск. Сам Лем признавал в книге «Моя жизнь», что роман получился неудачным, ибо его основная проблема – искоренение социального зла – показана неправдоподобно. Общественные отношения, конфликты и противоречия, порождающие непреднамеренное социальное зло, невозможно устранить химическим воздействием [см.: 8, c. 8–28].

 

Раздумья Лема схожи с мыслями Иммануила Канта, который полагал присущую людям агрессивность необходимым качеством для создания цивилизации и правового государства. У Канта есть черновые наброски под заглавием «Характер человеческого рода», где он ставит вопросы и сам отвечает на них: «Каково природное назначение человека? Высшая культура. Какое состояние делает это возможным? Гражданское общество. Какие рычаги? Необщительность и соперничество. Труд» [5, c. 81].

 

Антагонизмы в обществе должны ограничивать законы. «Необщительное общение», как пишет Кант, – это склонность вступать в общество, одновременно оказывая этому обществу сопротивление. Людям приходится общаться друг с другом, хотя бы для того, чтобы демонстрировать друг другу собственные таланты. Благодаря человеческой склонности к состязательности происходит переход от варварства к культуре. Ведь в идиллической Аркадии, в обстановке братской любви, людские таланты не могли бы реализоваться. И тогда люди, схожие по кротости с овцами, вряд ли сделали бы свое существование более достойным, чем существование домашних животных! По сути, Лемм показывает необходимость антагонизмов для сохранения человеческой активности, не позволяющей людям превратиться в анемичных дегенератов.

 

У Стругацких в повести «Хищные вещи века» (1962) люди под воздействием особого наркотика слега становятся счастливыми оптимистичными идиотами, довольными абсолютно всем в жизни, но книги, музеи и театры давным-давно поросли в этом городе быльем. Интеллектуальные потребности этих людей напоминают потребности большинства наших современников. Но у тех же Стругацких в повести «Волны гасят ветер» (1986) описана раса разумных существ – люденов, которые представляют собой результат эволюции отдельных представителей человеческого рода. Среди людей появляется новая раса, ибо мозг ее представителей обладает «третьей импульсной системой», в тысячи раз расширяющей людские потенции.

 

В описании своих «сверхлюдей» Стругацкие пошли дальше Ефремова, ибо физические и интеллектуальные возможности люденов несравнимо выше человеческих. Сам термин заставляет вспомнить «человека играющего» – homo ludens Иоганна Хейзинга. Их немного – один сверхчеловек на сотню тысяч homo sapiens. Следующая ступень развития человека разумного стала возможна в «Мире полудня» – утопии, созданной и описанной в нескольких произведениях Стругацких. Это – коммунистическое будущее XXII столетия, когда человечество решило проблему нехватки ресурсов, отказалось от денег и рыночных отношений. Борис Стругацкий в одном из последних интервью в феврале 2010 года отмечал полную утопичность Мира полудня, отмечая, что они с братом лишь создали мир, в котором сами хотели бы жить.

 

Да, фантастам часто хочется верить, что человек будущего не только избавится от «родимых пятен» прошлого, но и приобретет новые возможности, кажущиеся сегодня сверхчеловеческими. Над проблемой расширения интеллектуальных возможностей человека размышляли не только братья Стругацкие, Рэй Брэдбери и Айзек Азимов, но и современный ирландский писатель Алан Глинн. В романе «Темные поля» («Области тьмы», 2001), успешно экранизированном в 2011 году, Глинн показывает, как благодаря пробуждению скрытых способностей герой, способный, но неудачливый и ленивый писатель, становится универсальным гением – как в игре на бирже, так и в живописи. Способности эти пробуждает фармакологический допинг, заставляющий работать на пределе все человеческие чувства и мозг.

 

Разумеется, идея эта далеко не нова. Глинн лишь привнес в эту проблему социально-политические мотивы. О разнообразных стимуляторах человеческой активности – подлинно действенных или же поддельных – писали Герберт Уэллс в романе «Тоно-Бенге», Дэниел Киз в рассказе «Цветы для Алджернона» и в созданном на его основе одноименном романе, Север Гансовский в повести «Пробуждение».

 

Латентные способности человеческого интеллекта, возможно, пробудятся у людей будущего. Вот только фантасты, мечтающие об этом, обычно упускают из виду один аспект: власть предержащим всегда легче управлять людьми с низким интеллектом и примитивными духовными запросами, а потому власти сделают все возможное, чтобы не допустить интеллектуального преображения людей. Наоборот, современные СМИ и вся массовая культура делает все для развития самых низменных человеческих задатков и свойств. Ведь эта серая масса, более всего на свете предпочитающая именно «хлеб и зрелища», всегда с удовольствием подбросит дрова в костер сжигаемому праведнику, желавшему духовно облагородить народ.

 

Жить, не раздумывая ни о чем, – всегда проще. Серой массой легче манипулировать, поэтому судьба такого возможного изобретения представляется печальной. Если ум людей будет свободен, а завывания шаманов из телевизора, проводящих уже не «пятиминутки ненависти», как у Оруэлла, а целые «эоны озлобления», перестанут действовать, то тогда десятки миллионов начнут думать самостоятельно. И ведь в этом случае с такими людьми, переставшими быть массой и ставшей народом, не справится ни полиция, ни национальная гвардия, ни прочие силовые структуры, живущие на народные деньги…

 

Не только фантасты мыслят философскими образами, но и философы используют фантастические ситуации и образы. Из относительно современных примеров такого рода можно вспомнить философско-художественное эссе Жана Бодрийяра «Америка» (1986), где странник-философ путешествует по стране и наблюдает дегуманизацию среды обитания, деформацию подлинно человеческих чувств и отмечает, что американские города напоминают «нечеловеческие черты внеземного объекта». Созданы эти обезличенные и лишенные истории города некоей «транссексуальной капиталистической надменностью мутантов» [17, c. 300–310].

 

Айзек Азимов некогда отмечал, что проблемы, которые писатели-фантасты поднимают в фантастике, становятся впоследствии насущными проблемами для всего человечества. Философское постижение человека всегда происходит не просто через реконструкцию его сущностных характеристик, но через осмысление его актуального и потенциального бытия в мире. Лучшие писатели фантасты своим творчеством доказывали правоту тезиса Макса Шелера: «Человек – это в известном смысле все».

 

Да, материальная жизнь, во многом освобожденная от власти духа, стала развиваться по своим, сугубо механическим и обездушенным законам, перед которыми современный человек оказался беззащитным. Но к каким бы удивительным чудесам ни привело дальнейшее развитие техники, всегда лишь у человека будут существовать функции, которые нельзя заменить компьютерами. Ведь любовь, уважение и взаимопонимание не являются техническими проблемами.

 

Фантасты предвидели не только те проблемы человечества, которые ныне именуют глобальными, но и всеобъемлющий кризис самой человечности, истощение духовности, эрозию нравственности. Не только тоталитарные режимы способны деформировать человеческую природу. В тупик исторической безысходности человека приводит и слепая, бездумная реализация либеральной парадигмы.

 

Фантасты предупредили человечество о грядущей невозможности межиндивидуального общения, которая приведет к утрате человеком своего духовного мира. В лучших произведениях мировой фантастики предсказаны абсолютизированные до крайности негативные тенденции современного общества, деформирующие человеческую природу. Среди этих тенденций трагически лидируют нивелирующее людей безудержное потребление, тотальный контроль бессовестной и бесчеловечной государственной власти, прогрессирующий индивидуализм.

 

Некогда Николай Бердяев написал: «Утопии выглядят гораздо более осуществимыми, чем в это верили прежде. И ныне перед нами стоит вопрос, терзающий нас совсем иначе: как избежать их окончательного осуществления?» [1, c. 253]. Да, многие утопические идеи не без успеха реализовали за прошедшее столетие всемирной истории, – в том числе и те, осуществление которых должно было изменить человеческую природу насильственно в направлении, желательном для утопистов и социальных вивисекторов. И самое страшное, если реальностью станет та утопия, о которой Джордж Оруэлл писал в романе «1984»: «Если вам нужен образ будущего, вообразите сапог, топчущий лицо человека – вечно. И помните, что это – навечно. Лицо для растаптывания всегда найдется. Всегда найдется еретик, враг общества, для того чтобы его снова и снова побеждали и унижали» [9, c. 489].

 

Очень не хотелось бы, чтобы этот мрачный прогноз окончательно стал явью – тем более, в нашей стране.

 

Список литературы

1. Бердяев Н. А. Судьба России. – М.: Советский писатель, 1990. – 350 с.

2. Брэдбери Р. О скитаньях вечных и о земле: Фантастические произведения. – М.: ЭКСМО-Пресс, 2002. – 1296 с.

3. Горохов П. А. Историческая фантастика Михаила Булгакова: опыт философского прочтения // Вестник Оренбургского государственного университета. – 2004. – № 4. – С. 4–9.

4. Горохов П. А. Философские основания мировоззрения Иоганна Вольфганга Гёте. Диссертация на соискание ученой степени доктора философских наук. – Екатеринбург, 2003. – 363 с.

5. Гулыга А. В. Немецкая классическая философия. – М.: Рольф, 2001. – 416 с.

6. Ефремов И. А. Туманность Андромеды // Собрание сочинений в 6 томах. Том 3. – М.: Современный писатель, 1992. – С. 5–310.

7. Кагарлицкий Ю. И. Вглядываясь в грядущее. Книга о Герберте Уэллсе. – М.: Терра-Книжный клуб, 2001. – 432 с.

8. Лем С. Моя жизнь // Собрание сочинений в 10 томах. Том 1. – М.: Текст, 1992. – C. 8–28.

9. Оруэлл Д. 1984 // О дивный новый мир. – М.: АСТ, АСТ Москва, Хранитель, 2006. – С. 319–538.

10. Паскаль Б. Мысли. – М.: АСТ; Харьков: Фолио, 2001. – 590 с.

11. Руссо Ж.-Ж. Рассуждение по вопросу: способствовало ли возрождение наук и искусств очищению нравов? // Трактаты. – М.: Наука, 1969. – С. 9–30.

12. Стругацкий А., Стругацкий Б. Гадкие лебеди // Миры братьев Стругацких. – М.: АСТ; СПб.: Terra Fantastica, 1997. – С. 365–596.

13. Тертуллиан. Догматико-полемические сочинения Тертуллиана // Творения Тертуллиана. В 3 ч. Ч. 2. – Киев, 1912. – 311 с.

14. Уоррен Р. Вся королевская рать. – М.: Правда, 1988. – 528 с.

15. Циолковский К. Э. Путь к звёздам. Сборник научно-фантастических произведений. – М.: Изд-во АН СССР, 1960. – 356 с.

16. Циолковский К. Э. Воля Вселенной // Грёзы о Земле и небе. Научно-фантастические произведения. – Тула: Приокское книжное издательство, 1986. – 362 с.

17. Baudrillard J. America // The Postmodern Presence: Readings on Postmodernism in American Culture and Society. – USA: AltaMira Press, 1998. – pp. 300–310.

 

References

1. Berdyaev N. A. The Fate of Russia [Sudba Rossii]. Moscow, Sovetskiy pisatel, 1990, 350 p.

2. Bradbury R. About the Wanderings of the Eternal and the Earth: Fantastic Works. [O skitanyach vechnykh i o zemle]. Moscow, EKSMO-Press, 2002, 1296 p.

3. Gorokhov P. A. The Historical Science Fiction of Mikhail Bulgakov: An Experience of Philosophical Reading [Istoricheskaya fantastika Michaila Bulgakova: opyt filosofskogo prochteniya]. Vestnik Orenburgskogo gosudarstvennogo universiteta (Bulletin of the OrenburgStateUniversity), 2004, № 4. pp. 4–9.

4. Gorokhov P. A. The Philosophical Foundations of the Worldview of Johann Wolfgang Goethe. Doctoral Degree Thesis in Philosophy [Filosofskie osnovaniya mirovozreniya Ioganna Volfganga Giote. Dissertatsiya na soiskanie uchenoy stepeni doktora filosofskikh nauk]. Ekaterinburg, 2003, 363 p.

5. Gulyga A. V. German Classical Philosophy [Nemezkaya klassicheskaya filosofiya]. Moscow, Rolf, 2001, 416 p.

6. Efremov I. A. Andromeda Nebula [Tumannost Andromedy]. Sobranie sochineniy v 6 tomakh. Tom 3 (Collected Works in 6 vol. Vol. 3). Moscow, Sovremennyy pisatel, 1992, pp. 5–310.

7. Kagarlitsky Yu. I. Peering into the Future. Book of Herbert Wells. [Vsmatrivayas v budutschee. kniga o Gerberte Uellse]. Moscow, Terra-Knizhnyy klub, 2001, 432 p.

8. Lem S. My Life [Moya shizn]. Sobranie sochinenniy v 10 tomakh. Tom 1 (Collected Works in 10 vol. Vol. 1). Moscow, Tekst, 1992, pp. 8–28.

9. Orwell G. 1984 [1984]. O divnyy novyy mir (Brave New World). Moscow, AST, AST Moskva, Khranitel, 2006, pp. 319–538.

10. Pascal B. Thoughts [Mysli]. Moscow, AST; Kharkov: Folio, 2001, 590 p.

11. Russo J.-J. A Discourse on the Moral Effects of the Arts and Sciences [Rassuzhdenie po voprosu: sposobstvovalo li vozrozhdenie nauk i iskusstv ochischeniyu nravov?]. Traktaty (Treatises). Moscow, Nauka, 1969, pp. 9–30.

12. Strugatsky A., Strugatsky B. Ugly Swans [Gadkie lebedi]. Miry bratev Strugatskikh (Worlds of the Strugatsky Brothers). Moscow, AST; St. Petersburg, Terra Fantastica, 1997, pp. 365–596.

13. Tertullian. Dogmatic Polemical Works of Tertullian [Dogmatiko-polemicheskie sochineniya Tertulliana]. Tvoreniya Tertulliana. V 3 ch. Ch. 2. (Tertullian’s Creations. In 3 parts. Part 2.). Kiev, 1912, 311 p.

14. Warren R. All the King’s Men [Vsya korolevskaya rat]. Moscow, Pravda, 1988, 528 p.

15. Tsiolkovsky K. E. The Path to the Stars. Collection of Science Fiction Works. [Put k zvezdam. Sbornik nauchno-fantasticheskikh proizvedeniy]. Moscow, Izdatelstvo AN SSSR, 1960, 356 p.

16. Tsiolkovsky K. E. Will of the Universe [Volya vselennoy]. Grezy o Zemle i nebe. Nauchno-fantasticheskie proizvedeniya (Dreams about the Earth and the Sky. Sci-fi Works). Tula, Priokskoe knizhnoe izdatelstvo, 1986, 362 p.

17. Baudrillard J. America. The Postmodern Presence: Readings on Postmodernism in American Culture and Society. USA, AltaMira Press, 1998. pp. 300–310.

 
Ссылка на статью:
Горохов П. А. Философские представления о «человеке будущего» в мировой фантастике // Философия и гуманитарные науки в информационном обществе. – 2019. – № 3. – С. 28–46. URL: http://fikio.ru/?p=3700.

 
© П. А. Горохов, 2019.