Б. Р. Левин – выдающийся советский ученый и педагог. К 100-летию со дня рождения

УДК 338.50

Левин Виталий Ильич – федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования «Пензенский государственный технологический университет», доктор технических наук, профессор, ведущий научный сотрудник, заслуженный деятель науки РФ, Пенза, Россия.

Email: vilevin@mail.ru

440039, Пенза, пр. Байдукова, д. 1-а,

тел.: +7 (986) 942-15-07.

Авторское резюме

Состояние вопроса: В 2019 году исполняется 100 лет со дня рождения советского ученого, специалиста в области радиотехники и теории надежности Бориса Рувимовича Левина.

Результаты: После окончания в 1941 году механико-математического факультета МГУ Б. Р. Левин был направлен для продолжения образования в Военно-воздушную инженерную академию им. проф. Н. Е. Жуковского, где специализировался в области военных авиационных приборов и радиосистем. В последующем вся его научная деятельность была посвящена радиоэлектронике. Главными направлениями его работы стали повышение надежности радиоэлектронных систем, статистическая радиотехника, задача обнаружения полезного сигнала на фоне помех. За 40 лет научной деятельности он подготовил 34 кандидата и 4 докторов наук, опубликовал учебники и монографии, многие из которых становились настольными книгами радиоинженеров. Борис Рувимович отличался безукоризненной честностью и порядочностью как в науке, так и в повседневной жизни. Вслед за А. Эйнштейном он считал, что нравственные достижения ученого важнее его интеллектуальных достижений.

Область применения результатов: Статья адресована специалистам по истории науки, а также всем читателям, которых интересует жизнь и творчество знаменитых отечественных ученых.

Выводы: Борис Рувимович Левин оставил после себя богатое наследие: основополагающие научные результаты в области теории надежности радиоэлектронных систем и статистической радиотехники; замечательные книги в указанных областях, а также множество учеников – докторов и кандидатов наук.

Ключевые слова: Б. Р. Левин; радиотехника; теория надежности; логическая надежность; личность ученого; организация науки.

B. R. Levin – an Outstanding Soviet Scientist and Teacher. On the Centenary of the Birth

Levin Vitaly Ilich – Penza State Technological University, Doctor of Engineering, Professor, Leading Researcher, Honored Scientist of the Russian Federation, Penza, Russia.

Email: vilevin@mail.ru

1-a Baydukov ave., 440039, Penza, Russia,

tel.: +7 (986) 942-15-07.

Abstract

Background: In 2019, the 100th anniversary of the birth of a Soviet scientist, specialist in the field of radio engineering and reliability theory Boris Ruvimovich Levin is celebrated.

Results: After graduating from the Faculty of Mechanics and Mathematics at MoscowStateUniversity in 1941, B. R. Levin continued his education at the Air Force Engineering Academy named after prof. N. E. Zhukovsky, where he specialized in the field of military aircraft instruments and radio systems. Subsequently, all his academic activities were devoted to radio electronics. The main areas of his research were improving the reliability of electronic systems, statistical radio engineering and the problem of detecting a useful signal against background noise. Over 40 years of scientific activity, he supervised 34 “candidates” (PhD) and 4 doctors of sciences, published textbooks and monographs, many of which became the reference books for radio engineers. B. R. Levin was a figure of impeccable honesty and decency both in research and everyday life. Following A. Einstein, he believed that the moral achievements of a scholar are more important than his intellectual achievements.

Implications: The article is addressed to specialists in the history of science, as well as to all readers who are interested in the life and work of famous Russian scientists.

Conclusion: Boris Ruvimovich Levin left behind a rich legacy: fundamental scientific results in the field of the theory of reliability of radio-electronic systems and statistical radio engineering, fundamental works in these areas, as well as many disciples – doctors and “candidates” (PhD) of science.

Keywords: B. R. Levin; radio engineering; reliability theory; logical reliability; the personality of the scientist; organization of science.

Введение

Знакомство мое с Борисом Рувимовичем Левиным произошло летом теперь уже очень далекого от нас 1962 года. Тогда Борис Рувимович был молодым доктором технических наук, сотрудником научной лаборатории одного московского закрытого НИИ (почтового ящика, как тогда называли такие НИИ) и профессором Московского электротехнического института связи (МЭИС). В то время он уже был хорошо известен в научном мире как один из пионеров теории надежности технических систем и статистической теории связи, а я был всего лишь начинающим инженером, окончившим в 1959 году Политехнический институт в г. Каунасе, сотрудником лаборатории надежности Каунасского НИИ радиоизмерительной техники, пытавшимся заниматься наукой. Таким образом, между Б. Р. Левиным и мною не было ничего общего, если не считать тему работы и фамилию. Тем не менее мой начальник лаборатории Александр Давидович Кроп, встречавшийся с Борисом Рувимовичем на совещаниях по вопросам надежности, уговорил его пообщаться со мной по поводу возможного руководства моей аспирантской подготовкой. Встреча и беседа с Б. Р. Левиным состоялась на его московской квартире, находившейся тогда вблизи Рижского вокзала, на пересечении проспекта Мира и Большой Переяславской улицы. Во время разговора Борис Рувимович расспрашивал меня о тематике работ в области надежности лаборатории Кропа, где я тогда работал, и оценил ее не слишком высоко; он советовал мне заняться «логической надежностью», в духе недавней тогда статьи Джона фон Неймана «Вероятностная логика и синтез надежных организмов из ненадежных компонент» из сборника «Автоматы» под редакцией К. Шеннона и Дж. Маккарти 1956 года. Он также долго выспрашивал меня о моей фамилии, семье, родственниках, пытаясь понять, не являемся ли мы родственниками. Потом мы вспомнили, что фамилия Левин очень распространена в определенных кругах (в Москве в те годы даже была присказка: «Это не почтовый ящик, если там нет докторов наук Левина и Лившица»), и разговор окончился тем, что Борис Рувимович выразил готовность стать научным руководителем моей аспирантской работы. Домой из Москвы я летел, как на крыльях. И хотя с тех пор прошло 47 лет, пожелания Бориса Рувимовича о развитии логической надежности давно воплощены в жизнь, а я давно сам стал научным руководителем аспирантов, память об этом замечательном человеке и ученом сохранилась у меня во всех подробностях и навсегда. Предлагаемая работа – лишь небольшая дань этой памяти.

1. Научная биография

Борис Рувимович Левин родился 24 июня 1919 года в г. Донецке. В 1937 году, окончив среднюю школу с золотой медалью, он поступил на механико-математический факультет Московского государственного университета. Этот вуз в те годы был одним из ведущих в мире, и его не следует путать с современным МГУ, который даже не входит в число первых 400 университетов мира. В частности, на механико-математическом факультете, работавшем тогда в тесном контакте с ведущими математиками Германии (Д. Гильберт, Ф. Клейн, Э. Ландау) и Франции (А. Лебег, М. Данжуа, Л. Шварц и т. д.), преподавали такие корифеи, как Н. Н. Лузин, С. Н. Бернштейн, А. Я. Хинчин, П. С. Александров, А. Н. Колмогоров, Л. А. Люстерник и др. Это позволяло не просто готовить высококвалифицированных знатоков математики, но и еще на университетской скамье подводить молодежь непосредственно к современному и передовому тогда уровню математических научных исследований.

Окончание Б. Р. Левиным университета совпало с началом Великой Отечественной войны. И не было бы выдающегося ученого с такой фамилией, если бы не «забота партии и правительства». Тогда, в самом начале войны, по личному распоряжению И. В. Сталина отличников с мехмата и физфака МГУ снабдили бронью, освобождавшей их от призыва в армию, и направили на учебу по сокращенной программе в ведущие военные академии страны, чтобы в сжатые сроки подготовить из них высококвалифицированных военных инженеров-исследователей. Борис Рувимович попал на учебу в военно-воздушную инженерную академию им. проф. Н. Е. Жуковского (ВВИА), готовившую авиационных инженеров. Его специализацией в ВВИА стали военные авиационные приборы и радиосистемы. Отметим, что, несмотря на трудности военного времени и поставленные ограниченные сроки подготовки специалистов, в которых остро нуждалась военная промышленность, ВВИА и другие военные академии, готовившие «ускоренников», ни на йоту не снижали научно-теоретического уровня подготовки. Этому способствовал очень высокий уровень квалификации профессорско-преподавательского состава академий. Так, в ВВИА им. Н. Е. Жуковского этот уровень практически не уступал МГУ: в академии в это время работали многие выдающиеся ученые и педагоги, например, В. С. Пугачев (специалист по теории вероятностей и исследованию операций, будущий академик АН СССР), Д. А. Вентцель (специалист по теории вероятностей и теории стрельбы) и др. Там же работала тогда молодая Е. С. Вентцель, жена Д. А. (специалист по теории вероятностей и исследованию операций), прославившаяся уже после войны созданием лучшего советского учебника по теории вероятностей для инженеров и серией талантливых беллетристических произведений (!) из жизни ученых закрытых НИИ, написанных ею под псевдонимом «Ирина Грекова». Так что обстановка в ВВИА того времени была весьма творческая. Но учиться из-за обилия сложных дисциплин было нелегко. Тем не менее, большинство курсантов учились очень хорошо. Этому способствовал не только жесткий отбор при зачислении курсантов в академию и высокий уровень преподавания, но и своеобразный, не вполне академический метод управления качеством учебы. А именно – не успевающих курсантов сразу отчисляли, после чего они автоматически теряли бронь и направлялись на фронт в действующую армию с шансами остаться в живых 3% (именно таков процент их поколения воевавших, вернувшихся с войны). Система ускоренной подготовки инженеров-исследователей из лучших студентов МГУ – математиков и физиков – в целом оправдала себя: подготовленные этим путем инженеры были направлены на работу в различные закрытые НИИ, где большинство их в считанные годы стали крупными учеными, главными конструкторами, руководителями НИИ и КБ и получили множество титулов и наград (доктора наук, профессора, академики, лауреаты). Проект имел и оборотную сторону: часть привлеченных к нему студентов МГУ, которые в будущем могли бы стать выдающимися учеными – математиками и физиками, окончив военные вузы, навсегда остались «технарями» и их жизнь оказалась покалеченной.

Б. Р. Левин после окончания с отличием ВВИА в 1945 году получил направление в военно-воздушные силы Советского Союза в качестве инженера эскадрильи (!). В 1947 году он добился демобилизации и стал работать научным сотрудником на предприятии Минсельмаша (!). Здесь он занимался проблемами повышения эффективности двигателей сельхозмашин, защитил кандидатскую диссертацию (1950). И лишь в 1952 году, в возрасте 33 лет, он смог устроиться научным сотрудником на предприятие Минрадиопрома и стал заниматься делом своей жизни – радиоэлектроникой, а в 1964 г. стал заведующим лабораторией.

Тематика его первых работ в области радиоэлектроники была связана с практически важной проблемой повышения надежности проектируемых и изготовляемых радиоэлектронных систем. Конкретно, Борис Рувимович занимался развитием структурной теории надежности систем, в которой изучается два класса задач: анализ надежности систем (т. е. определение количественных показателей надежности системы с известными структурой и количественными показателями надежности ее элементов) и синтез надежности систем (т. е. определение структуры системы, обеспечивающей требуемый уровень ее надежности при заданных ограниченных количественных показателях надежности ее элементов). В связи со случайным характером потоков отказов в элементах систем решение указанных задач требовало применения математического аппарата теории вероятностей и ее ветвей – теории случайных процессов и теории массового обслуживания. Всем этим премудростям Бориса Рувимовича основательно учили – сначала в МГУ, а затем в ВВИА. Эта выучка в сочетании с талантом и большой работоспособностью ученого привели к тому, что уже в середине 1950-х годов он стал одним из наиболее авторитетных специалистов по теории надежности технических систем, автором ряда известных публикаций в этой области, используемых практиками. Его стали приглашать читать лекции для работников НИИ и КБ, на основе которых им были написаны методические пособия по расчету надежности, ротапринтные копии которых распространялись по службам надежности НИИ, КБ и промышленных предприятий. Впоследствии из этих методичек родилось несколько обстоятельных книг, изданных солидными московскими издательствами («Элементы теории надежности», 1969; «Основы теории надежности радиотехнических систем», 1978 и др.).

В середине 1950-х годов научные интересы Б. Р. Левина стали все больше смещаться в другую область, а именно – статистической радиотехники. Точнее говоря, он стал заниматься математическими задачами, связанными с обнаружением и выделением регулярного полезного сигнала в поступающей на вход приемника смеси этого сигнала со случайными помехами. Это было новое направление в науке, получившее название теории информации и обязанное своим появлением американскому ученому К. Шеннону. Со временем оно составило часть более общей науки – кибернетики, открытой американцем Н. Винером. Задачами обнаружения полезного сигнала на фоне помех Борис Рувимович успешно занимался до конца жизни. Именно в этой научной области, основанной на фундаментальной базе теории вероятностей и математической статистики, им были получены многочисленные первоклассные научные результаты, обеспечивающие возможность конструктивного решения множества практических задач, возникающих в радиолокации движущихся воздушных целей, локации космических объектов, обнаружении наземных объектов и т. д. Здесь же работало большинство его учеников – 34 кандидата и 4 доктора наук, составивших со временем мощную, широко известную в СССР и за рубежом научную школу, защищались многочисленные диссертации, проводилось множество научных конференций. Б. Р. Левин активно участвовал в оборонных разработках Минрадиопрома (радиолокационные станции, радиорелейные системы связи), используя свои результаты по обеспечению помехоустойчивости систем. На базе этих разработок в 1962 году он защитил докторскую диссертацию.

Кроме научной работы, Б. Р. Левин много времени уделял педагогической работе, преподавая различные радиотехнические и прикладные математические дисциплины студентам, аспирантам и научным работникам нашей страны (МЭИС, закрытые НИИ) и социалистических стран (ГДР, Чехословакия, Болгария и др.) и являясь научным руководителем многочисленных аспирантов и научным консультантом многих докторантов. С 1964 г. до конца жизни Борис Рувимович был профессором МЭИС. Его лекции были всегда очень выразительны, что позволяло добиваться эффективности изложения материала. Очень много времени он уделял научно-общественной работе, являясь экспертом, членом многочисленных комиссий, советов и т. д. Он был также членом Научного совета АН СССР по проблеме «Статистическая физика», членом редколлегии академического журнала «Радиотехника и электроника», членом редсовета издательства «Радио и связь», ответственным редактором серии «Статистическая теория связи» этого издательства и т. д. Особую роль в развитии теории информации в СССР сыграло его многолетнее руководство секцией теории информации Всесоюзного научно-технического общества радиотехники и связи имени А. С. Попова, благодаря которому ежегодные научные сессии указанного общества из парадно-протокольных мероприятий превратились в полновесные международные конференции с широким международным участием. В частности, на одну из таких конференций в 1965 году по приглашению руководства общества приехал сам основатель теории информации К. Э. Шеннон. Основные результаты работы Бориса Рувимовича Левина в области теории информации подведены в фундаментальном руководстве «Теоретические основы статистической радиотехники», выдержавшем три издания в Советском Союзе и переведенном на европейские языки.

Выдающийся вклад Б. Р. Левина в науку и образование получил признание и в СССР, и за рубежом. Его регулярно приглашали на все ведущие всесоюзные, международные конференции по теории информации, где он всегда был желанным гостем. Правда, дальше социалистических стран его никогда не выпускали. И поэтому все приглашения из капиталистических стран он просто складывал в специальную большую коробку, не пытаясь дать им ход. А его книга «Теоретические основы статистической радиотехники» стала настольной для научных работников и проектировщиков радиотехнических систем во многих странах мира. Его работы по теории надежности и статистической радиотехнике были известными в мире, на них ссылаются. В 1988 году за свои работы в области статистической радиотехники Б. Р. Левин в составе группы специалистов удостоился Государственной премии СССР. Он был избран членом многих академий и научных обществ мира. Его знали в мире, на его публикации ссылались. Он входил в редколлегии ряда ведущих научных журналов, как советских («Радиотехника и электроника», «Радиотехника»), так и зарубежных. Но в Академию наук СССР его так и не избрали.

Б. Р. Левин ушел из жизни 12 марта 1991 г., в возрасте 71 года. Он еще был полон творческих сил, вынашивал новые творческие планы, но злая «болезнь века» оказалась сильнее.

2. Б. Р. Левин как ученый

Если разделять ученых на первопроходцев, воплотителей и просветителей, то Б. Р. Левина следует отнести к последней группе, так как больше всего он преуспел в систематизации и обобщении научных результатов других ученых, делающих их доступными для всех. Далее, Б. Р. Левин был, безусловно, теоретиком, а не экспериментатором. То есть намеченный к изучению объект он всегда исследовал на его математической модели. Но известно, что математическая модель объекта должна быть значительно проще самого объекта, если мы хотим, чтобы исследование объекта было успешным. С другой стороны, ничего существенного из модели объекта нельзя устранять в процессе ее упрощения, иначе модель может стать неадекватной объекту. И вот добиться существенного упрощения математической модели объекта, не исключая существенные черты этого объекта, Борису Рувимовичу помогало его двойное образование: математическое (мехмат МГУ) и инженерное (ВВИА). Таким образом, подход Бориса Рувимовича к изучению разнообразных проблем был близок к подходу К. Э. Шеннона, который имел такое же широкое образование. Кстати, Борис Рувимович, как и Шеннон, знал множество разделов современной математики, необходимых в технических приложениях, и виртуозно применял их в решаемых инженерных задачах. Он выступал за «разделение труда» между математиками и инженерами, когда первые строят модели и алгоритмы, а вторые реализуют алгоритмы средствами радиоэлектроники. Другой характерной чертой Бориса Рувимовича, касающейся уже не научной методики, а общего подхода к делу, был его абсолютный профессионализм – он не умел работать плохо или кое-как и работал всегда только хорошо или никак. Он не любил, когда кто-то работает в науке, «изобретая велосипед». Сам он, приступая к разработке очередной научной темы, всегда обстоятельно знакомился с разработками его предшественников и имеющейся литературой, включая зарубежные источники. Кстати, сам он читал литературу на немецком и английском языках. Он внимательно следил за появлявшейся новой литературой по специальности (журналы и книги), и в его кабинете дома была собрана хорошая библиотека из книг на русском и нескольких иностранных языках. Подавляющая часть книг имели прямое отношение к работе Бориса Рувимовича и постоянно использовались им. Многие книги были с дарственными надписями авторов. Будучи очень целеустремленным человеком, он в своей научной работе не хотел разбрасываться и потому обычно, начав какую-то новую научную тему, стремился ее завершить и лишь после этого браться за следующую тему (разумеется, из этого общего правила бывали исключения, которые касались работы в закрытых НИИ, где начальство нередко навязывало научным лабораториям одновременно разработку нескольких научных тем). Интересно, что все свои научные работы он любил доводить до конца собственными силами, не прибегая к помощи своих более молодых сотрудников и учеников даже при выполнении чисто технических этапов (вычисления, оформление рукописей и т. д.). У него дома были простейшие счетные устройства и пишущая машинка и он ими довольно ловко пользовался. Отметим еще большую скромность Бориса Рувимовича как ученого: он никогда без нужды не выпячивал себя и свои достижения на всеобщее обозрение, предпочитая в случае необходимости говорить о своих результатах скромно, строго и по-деловому.

3. Б. Р. Левин как педагог и просветитель

Б. Р. Левин был прирожденным педагогом. Лекции, читанные им в течение почти сорока лет студентам, аспирантам и научным работникам, отличались большим совершенством. Прежде всего, он очень ясно излагал материал с языковой точки зрения, так что слушатели всегда понимали, что именно он хотел сказать. Его изложение всегда исходило из содержания рассматриваемого вопроса, и лишь затем вводился математический аппарат; в конце лекции он снова возвращался к содержанию вопроса, приводил примеры и делал выводы. Благодаря такой манере изложения материала формулы не могли заслонить от слушателей суть дела, а лишь проясняли ее. К сказанному необходимо добавить особую манеру общения Бориса Рувимовича с аудиторией: он постоянно улыбался и демонстрировал свои доброжелательность и интерес к слушателям, делая исторические отступления, шутил и т. д., так что у слушателей создавалось впечатление, что они присутствуют не на научной лекции, а на глубоком по содержанию и захватывающем по форме театральном спектакле.

Наиболее весомой частью педагогической деятельности Б. Р. Левина была его работа по руководству аспирантами, соискателями и докторантами. Эта работа, кроме научной, составляла смысл его жизни, ей он отдавал большую часть своего времени, сил, души. Руководя молодыми учеными (а их число временами доходило до 16!), Борис Рувимович действовал обычно не так, как большинство других руководителей. Прежде всего, он настаивал, чтобы каждый его аспирант или соискатель изучил и сдал несколько спецкурсов по математике, используя в качестве базовых соответствующие университетские учебники. Это был вариант знаменитого теорминимума Льва Ландау для физиков, только здесь выпускникам инженерных вузов, с которыми работал Борис Рувимович, предлагалось сдавать на университетском уровне чуждые им математические курсы, что было труднее. Например, мне после поступления в аспирантуру он предложил сдать абстрактную алгебру (по книге Халмоша), теорию функций комплексного переменного (по книге Лаврентьева и Шабата), операционное исчисление (по книге Ван дер Поля и Бремера), теорию вероятностей (по книгам Гнеденко и Феллера), математическую статистику (по книге Крамера), теорию случайных процессов (по книге Дуба), теорию массового обслуживания (по книгам Кокса, Смита, Коваленко) и дюжину других математических дисциплин на таком же уровне. Борис Рувимович считал, что подобные математические «курсы усовершенствования» очень полезны для аспирантов технических специальностей, так как позволяют им существенно поднять свою математическую культуру и тем самым открывают дорогу к изучению серьезных теоретических трудов по своей специальности, а затем и к подготовке диссертации теоретической направленности. Интересно формировал Борис Рувимович темы кандидатских диссертаций своих аспирантов. Если это было возможно, он предпочитал темы в виде кусков нировских работ, которые выполнялись в учреждениях, где работали аспиранты. В этом случае темы даже теоретических диссертационных работ оказывались тесно связанными с практикой, и не возникало никаких проблем с внедрением результатов диссертации. В тех же случаях, когда указанной возможности не было, Борис Рувимович обычно стремился подобрать тему, в которой просматривалась какая-нибудь теоретическая «изюминка», дающая некоторую надежду на то, что в результате выполнения диссертации будет продвинуто известное научное направление или даже возникнет новое. Он постоянно и очень тщательно следил за ходом подготовки диссертаций своих подопечных, интересуясь ходом решения каждой отдельной задачи и подключаясь лично к решению, если в этом была необходимость. Так же он следил за ходом публикаций работ аспирантов, которым придавал большое значение и которые буквально «проталкивал» в серьезные журналы, понимая, что аспирантам это не под силу. Чрезвычайно активен он был в организации и проведении защит диссертаций своих учеников: договаривался о месте защиты, подбирал оппонентов и договаривался с ними, находил ведущую организацию и конкретных ответственных людей в ней! Нередко (в Москве – всегда) он лично приезжал на защиты диссертаций своих учеников и активно участвовал в них. А ведь Борис Рувимович был очень занятой человек, и временные ресурсы на такие мероприятия ему приходилось урывать из своего личного времени. Неудивительно, что молодежь тянулась к нему, и у него всегда было много аспирантов и соискателей. За глаза они (а также многие коллеги) любовно называли его по первым буквам имени и отчества БЭР: он и в самом деле чем-то напоминал пушистого медвежонка. Результативность работы Б. Р. Левина в качестве научного руководителя аспирантов, соискателей и докторантов была высока: за 40 лет научно-педагогической деятельности он подготовил 34 кандидата и 4 доктора наук! Помимо помощи в подготовке и защите диссертаций, Борис Рувимович оказывал положительное влияние на учеников своей личностью, поддерживал морально, подсказывал правильные ходы и т. д.

Особо следует отметить просветительскую деятельность Б. Р. Левина, которую смело можно назвать подвигом. Помимо собственных монографий, многие из которых становились настольными книгами радиоинженеров, Борис Рувимович инициировал и выступил редактором издания на русском языке многих книг по теории надежности и статистической радиотехнике знаменитых ученых мира (Д. Коуден «Статистические методы контроля качества», 1961; И. Базовский «Надежность: теория и практика», 1964 и «Справочник по надежности», 1969; Д. Мидлтон «Введение в статистическую теорию связи», 1961, «Лекции по теории систем связи», 1964; «Очерки теории связи», 1966; Р. Деч «Нелинейные преобразования случайных процессов, 1965 и др.). Кроме того, под его редакцией и по его инициативе издательство «Советское радио» выпустило 30 монографий ведущих советских ученых в области статистической радиотехники!

4. Б. Р. Левин как человек

Прежде всего, Б. Р. Левин был безукоризненно честный человек перед собой и перед людьми. Его нравственная позиция в науке и в жизни была близка к позиции Эйнштейна, который считал, что нравственные достижения большого ученого важнее его интеллектуальных достижений. Только, в дополнение к этому, Борис Рувимович, видимо, полагал, что талантливый ученый, «подленивающийся» в своей интеллектуальной деятельности, тоже ведет себя безнравственно. Сам он был безусловно талантлив, причем талантливость его проявлялась не только в научной работе, но и во многих других областях: он отлично выступал и с трибуны, и в застолье, очень хорошо руководил аспирантами, превосходно организовывал научные конференции, был умелым администратором и, когда нужно, дипломатом и т. д. Он отличался большой активностью, подключаясь ко всем возможным дельным начинаниям, которые сулили реальный успех: новые научные проекты, новые ученики, новые издательские инициативы, проекты проведения новых конференций и т. д. При этом, если его отговаривали от нового начинания, ссылаясь на его сложность (а Борис Рувимович имел застарелую язву желудка, и ему нельзя было перегружаться), он отвечал в том смысле, что «если не мы, то кто же?», и выполнял задуманное. Его отличали большая дисциплинированность, обязательность, чувство ответственности. Он всегда работал систематически, по возможности придерживаясь плана и в полную силу, всегда выполнял обещанное, никогда никуда не опаздывал и вообще был постоянно в состоянии полной готовности к выполнению всего необходимого. Объясняя такой стиль своей жизни, он напоминал, что окончил не только университет, но и военную академию, и добавлял для полной ясности: «Я солдат!». Б. Р. Левин был подлинным патриотом, но не в примитивном понимании этого слова пропагандистами, которые профессионально занимаются «любовью к Родине» и трубят об этом на всех перекрестках. Его патриотизм проявлялся, в первую очередь, в большой ответственности за свою работу и высоком качестве результатов этой работы, благодаря чему ученые в мире относились с уважением к нему как специалисту, а вместе с тем и с уважением к стране, в которой есть такие специалисты. Уместно заметить, что в 1970-е годы, на которые пришелся расцвет творчества Бориса Рувимовича, Национальная академия наук США признала СССР ведущей математической страной мира, никому не уступающей своего первенства. В наши дни никто и нигде не говорит ничего подобного. Борис Рувимович был очень человеколюбив, хорошо понимал людей и их нужды и был склонен идти им навстречу, если для этого была хоть какая-то возможность. Особенно сочувственно, даже по-отечески, он относился к научной молодежи: здесь он всегда делал все, что требовалось и что было в его силах. Удивительно, но он никогда не завидовал чужому успеху, а если это был успех его коллег, близких или, особенно, учеников, то радовался, как собственному успеху. Такая реакция отчасти была следствием его беззлобного, независтливого характера, но в большей степени она означала, что Борис Рувимович знал себе цену и потому не нуждался ни в каких спецмерах для ее поднятия. Отметим, наконец, свойственное ему хорошее чувство юмора, которое характеризует подлинно большого ученого. Действительно, ведь юмор – это способность взглянуть на предмет с новой, неожиданной стороны, а именно такая способность приводит настоящих ученых к открытиям. На примере своей жизни и работы Борис Рувимович умело и ненавязчиво воспитывал научную молодежь. Иногда он использовал для воспитания и специальные педагогические приемы, нередко экзотические, например, в форме дарственных надписей на своих даримых книгах. С большой тщательностью Борис Рувимович подходил ко всем сторонам жизни – здесь для него не было мелочей. Так, он скрупулезно готовил тексты своих монографий, сам вписывая многочисленные формулы и размечая их, изготовлял рисунки и т. д. Так же относился он к подготовке методичек для студентов и аспирантов, он как будто видел своих читателей и стремился к максимально доступному для них изложению текста. Он придавал большое значение и своей одежде, которая была у него всегда безукоризненна. Вообще, как интеллигентный человек, он считал, что в человеке все должно быть прекрасно – и внешность, и внутреннее содержание. Разумеется, что он всегда говорил очень осторожно, чтобы, не дай Бог, не обидеть не только присутствующих, но и отсутствующих.

5. Фрагменты личных воспоминаний

Помещенные ниже фрагменты личных воспоминаний автора дополняют сказанное раньше конкретными подробностями из жизни Б. Р. Левина, рисующими живой образ этого замечательного человека и ученого.

Как уже говорилось, наше знакомство с Борисом Рувимовичем состоялось летом 1962 г. в Москве у него на квартире. Передо мной стоял красивый мужчина средних лет, среднего роста и плотного телосложения. Главное, что сразу привлекло мое внимание, были его глаза – удивительно живые и проницательные, и то, что он постоянно улыбался. Еще до начала разговора он произвел на меня впечатление человека определенно талантливого, энергичного, жизнелюбивого, доброжелательного. Говорили мы тогда о многом. Борис Рувимович расспрашивал меня о работах по надежности в Каунасском НИИРИТ, где я тогда состоял в штате, и о моих собственных исследованиях в этой области. От него я тогда впервые услышал о «логической надежности» и ее отце-основателе Джоне фон Неймане. Впоследствии, занимаясь много лет этой тематикой, я удивлялся научной прозорливости Бориса Рувимовича, который, не занимаясь ею сам, сумел предсказать ее большое будущее. Он рассказывал также о своих работах по теории надежности и статистической радиотехнике. У него в это время благополучно завершилась эпопея утверждения в ВАКе его докторской диссертации, длившаяся целых два года, так что мне довелось тогда впервые узнать, что такое ВАК и что там иногда делается. В частности, объясняя свое долгое терпеливое ожидание ваковского решения, Борис Рувимович пояснил, что он знал, у какого «черного оппонента» находится в ВАКе его диссертация (это был выдающийся математик В. С. Пугачев), был уверен в его порядочности (он знал Пугачева еще со времен учебы в ВВИА, где тот преподавал) и потому не сомневался в положительном исходе дела. Лишь спустя много лет я понял, что весь наш тогдашний неконкретный разговор с Борисом Рувимовичем был затеян им с совершенно конкретной целью: незаметно проверить меня по критериям пригодности к научной работе и человеческой порядочности и на этой основе решить, можно ли иметь со мной дело. К счастью, это испытание мне удалось пройти.

Следующая наша встреча с Борисом Рувимовичем состоялась через полгода, в начале 1963 г., и опять у него на квартире. Мы обсуждали проблемы, возникшие в связи с освоением назначенного мне им «математического теорминимума». Я жаловался на трудности освоения и даже сдачи «теорминимума» (сотрудники кафедры спецкурсов математики КПИ в Каунасе, принимавшие экзамены по «теорминимуму», не знали некоторых входивших в него дисциплин!). Борис Рувимович убеждал меня, что через это необходимо пройти, чтобы успешно работать в науке. И он оказался прав: хотя большую часть освоенных математических премудростей я впоследствии непосредственно не применял в своей работе, приобретенные знания оказались очень полезны при чтении научной литературы, выработке и формулировке новых научных идей, а также при поиске других математических средств, которые уже непосредственно применялись в работе. В этот свой визит я познакомился поближе с семьей Бориса Рувимовича. Кроме его жены Брониславы Борисовны – его друга, полностью посвятившей себя мужу, в семье было двое детей: старшая дочь Елена, 1946 года рождения, и младший сын Роман 1957 года рождения. Борис Рувимович обожал свою семью, и в этом была еще одна сторона его многогранного таланта. Особенно обожал он сына, который был очень похож на него и лицом, и характером. Во время нашего разговора с отцом мальчик каждые пять минут заглядывал в дверь и спрашивал: «Папа, ну когда же ты закончишь и будешь играть со мной?». И Борис Рувимович отвечал, любовно глядя на сына: «Скоро!». Мальчик довольный уходил, чтобы через пять минут заглянуть снова. Глядя ему вслед, Борис Рувимович с улыбкой сказал: «У нас между детьми большое Δt, поэтому, когда мы с Броней хотим пофорсить, мы выходим гулять с одним сыном и благодаря ему оказываемся молодыми родителями!». Впоследствии дети его закончили МЭИС, дочь стала научным сотрудником Радиотехнического института АН СССР, а сын – редактором журнала «Электросвязь», талантливым журналистом и менеджером.

Последующие наши встречи с Борисом Рувимовичем проходили регулярно, 2 раза в год – чаще я не мог приехать к нему в Москву из Каунаса, где я тогда жил и работал. Из-за его перегрузки по службе он мог назначать мне для встречи только выходные дни. Однако именно в эти дни его домашние, заботясь о его здоровье, запрещали ему умственно работать. И Борис Рувимович нашел решение проблемы, устроившее всех: дома он говорил, что идет гулять, мы с ним встречались в сквере за Политехническим музеем, около памятника защитникам Плевны, и действительно гуляли и сидели на скамейках, одновременно обсуждая мои аспирантские и разные интересовавшие нас дела. При этом он никогда не ограничивал время нашего общения и стремился ответить на все мои вопросы и высказаться сам по всем темам, которые считал в данный момент важными.

Борис Рувимович всегда был ко мне очень доброжелателен, радовался моим успехам и стремился лично помочь не только советами, но и делом. Так, уже летом 1964 г., когда, находясь в Москве, я сообщил ему по телефону, что моя статья впервые принята в «большой» журнал «Известия АН СССР. Техническая кибернетика», только нужно в нескольких местах поправить текст и вернуть в редакцию, он велел подъехать к нему домой и тут же собственноручно на машинке сделал нужные исправления, чтобы статья была скорее опубликована. Большую поддержку Борис Рувимович оказал мне в апреле 1966 года, приехав из Москвы в Ригу на защиту моей кандидатской диссертации вместе с «группой поддержки» из его аспирантов и молодых кандидатов наук и выступив соответствующим образом на заседании диссертационного совета по физико-техническим наукам АН Латвии, где проходила защита. Уже после защиты, на банкете, поздравив меня и маму с успехом, он выразил сожаление, что его заранее не предупредили о присутствующем на защите московском профессоре Л. И. Розоноэре, и он не смог в своем выступлении заранее парировать критическое замечание Л. И. по моей диссертации (не ставящее, впрочем, под сомнение всю работу), прозвучавшее уже в конце заседания, во время дискуссии. Тут надо сказать, что Борис Рувимович всегда был хорошо информирован не только о научных делах в своей и смежных областях, но и в «околонаучной» возне; в частности, в данном случае он точно знал, что, присутствуя на моей защите, Розоноэр непременно выступит с замечанием!

Особенно большую роль сыграл Борис Рувимович в подготовке и защите моей докторской диссертации в 1970–1971 гг., хотя официально он не был научным консультантом по ней. Вначале, весной 1970 года, он одобрил составленный мной план диссертации, дал «добро» на работу в целом, подчеркнув, что рад моей активности (с момента утверждения кандидатской диссертации не прошло и 4 лет!). Его моральная поддержка помогла мне, и через семь месяцев, в декабре того же 1970 г., работа объемом в 650 страниц была написана и оформлена. А затем начались некоторые трудности с ее прохождением через Объединенный ученый совет по физико-техническим наукам АН Латвийской ССР (Рига), где намечалась защита. Сначала из ведущей организации, выбранной Б. Р. Левиным и предложенной Совету (НИИ автоматической аппаратуры, Москва), пришел отзыв на диссертацию, подготовленный каким-то зав. лабораторией, с которым об отзыве никто не договаривался и который (и это главное!) не хотел разбираться в работе. Этот отзыв был «никакой» – ни положительный, ни отрицательный. Воспользовавшись этим, руководство ученого совета, которое было настроено враждебно ко мне, произвольно и не ставя меня в известность, отправило диссертацию на отзыв в иную ведущую организацию, которую оно выбрало самостоятельно и с которой заранее никто не договаривался – Институт кибернетики АН УССР в Киеве. Расчет, очевидно, был на то, что в Украине диссертацию с моей фамилией наверняка зарубят. И вот здесь проявились лучшие качества Бориса Рувимовича как человека и организатора. Сначала он разобрался со специалистом из НИИ АА И. А. Ушаковым, с которым была договоренность о подготовке отзыва ведущей организации; оказалось, что он находился в отпуске, потому прибывшая диссертация была «отфутболена» для отзыва случайному человеку. Специалист извинился и через месяц подготовленный им квалифицированный отзыв на диссертацию с положительным заключением поступил в совет по защитам в Риге. Что же касается Института кибернетики в Киеве, то за несколько месяцев до посылки туда на отзыв моей диссертации во главе соответствующего отдела встал выдающийся ученый И. Н. Коваленко, продолжительное время контактировавший с Борисом Рувимовичем и вдобавок хорошо знавший и высоко оценивавший мои работы, в частности, оппонировавший в 1966 году мою кандидатскую диссертацию. Борис Рувимович по телефону сообщил ему о посылке моей докторской диссертации в Институт Кибернетики и объяснил сложившуюся общую ситуацию с защитой. И через 3–4 недели в Совет по защитам в Риге поступил еще один отзыв ведущей организации – Института кибернетики АН Украины, составленный указанным ученым и утвержденный директором Института академиком Глушковым. Отзыв был блестящий, без единого замечания. Но вскоре возникла еще одна проблема – заболел и отказался приехать на защиту один из оппонентов – известный профессор из Казани Р. Г. Бухараев, но он прислал положительный отзыв на диссертацию. Его пришлось заменить профессором из Риги, известным ученым Х. Б. Кордонским (по согласованию с Борисом Рувимовичем). В результате 20 октября 1971 г. я вышел на защиту с 7 обязательными отзывами (4 отзыва от оппонентов и 3 отзыва от 2 ведущих организаций) вместо положенных 4 отзывов (3 отзыва оппонентов и 1 отзыв ведущей организации) и вдобавок почти с 30 отзывами на автореферат, адреса многих из которых были указаны мне Б. Р. Левиным. Несмотря на рекордное число положительных отзывов, Борис Рувимович беспокоился и просил держать его в курсе дела. Немедленно после защиты я сообщил ему результат: 11 – за, 2 – против, и только после этого он успокоился и поздравил меня, сказав, что счет идеальный: абсолютное большинство – за, но была дискуссия, о чем свидетельствуют 2 против.

За почти 30 лет нашего знакомства и общения Борис Рувимович сыграл большую роль в моем профессиональном и духовном развитии как ученого и человека. Именно от него я впервые узнал, что главное – не занимаемая должность, а качество работы в этой должности, или, как он выражался на своем профессиональном жаргоне, «уровень отделения полезного сигнала от помехи». От него же мне стало известно, что бывают «не шибко грамотные» академики – некоторых из них он лично хорошо знал по совместной учебе в МГУ и ВВИА и, дабы не быть голословным, называл пофамильно. При этом он не завидовал им и вообще никогда не завидовал людям, добившимся более высокого, чем он, положения, оценивая работников науки только по «гамбургскому счету». Но он не был дон Кихотом и не отказывался от использования власть имущих (тех же академиков) для пользы дела. Сам он мог работать в любых условиях, хотя предпочитал делать это дома, где преданная жена и друг Бронислава Борисовна создала ему условия, близкие к идеальным. Свою работу он понимал как долг и часто любил повторять: «Я солдат!» И своих многочисленных учеников, включая и меня, он приучал к обязательности, добросовестности, систематичности и строгому распорядку в труде, чтобы успеть все.

Даже окончательно «оперившись», будучи уже доктором наук и заведующим кафедрой, я не порывал связи с Борисом Рувимовичем, по его просьбе регулярно посылал ему свои новые книги. Он живо интересовался моими новыми результатами, условиями работы на новом месте (в это время – 1975 год – я сменил академический институт в Риге на университет в Пензе) и многим другим. В частности, узнав, что за книги издательство не платит мне как автору ни копейки, он горячо воскликнул: «Это возмутительный грабеж!».

В апреле далекого 1966 года, прощаясь со мной на вокзале в Риге, куда он приезжал на защиту моей кандидатской диссертации, Б. Р. Левин, улыбаясь, сказал: «Ну, еще один аспирант вычеркнут из списка должников. Но не из сердца!». А в 1989 году, незадолго до смерти, он подарил мне свою последнюю книгу с надписью: «Виталию Левину – однофамильцу, достойной смене, первенцу-доктору с пожеланием успешного выделения полезного сигнала из помех!». Таким мне навсегда и запомнился этот замечательный человек и ученый, мой учитель.

6. Список основных работ Б. Р. Левина

1. Левин Б. Р. Теоретические основы статистической радиотехники. 1-е издание. – М.: Советское радио. Кн. 1 (1969), Кн. 2 (1970).

2. Левин Б. Р. Теоретические основы статистической радиотехники. 2-е издание. – М.: Радио и связь. Кн. 1 (1974), Кн. 2 (1975), Кн. 3 (1976).

3. Левин Б. Р. Теоретические основы статистической радиотехники. 3-е издание. – М.: Радио и связь, 1989.

4. Левин Б. Р. Двигатели со свободно движущимися поршнями. – М.: Машгиз, 1954. (совместно с В. К. Кошкиным).

5. Левин Б. Р. Двигатели со свободно движущимися поршнями в теплосиловых установках. – М.: Машгиз, 1957 (совместно с Б. П. Борисовым, В. К. Кошкиным и И. Н. Кутыргиным).

6. Левин Б. Р. Теория случайных процессов и ее применение в радиотехнике. – М.: Советское радио, 1957 (1-е издание), 1960 (2-е издание).

7. Левин Б. Р. Основы теории надежности радиотехнических систем (математические основы). – М.: Советское радио, 1978.

8. Левин Б. Р. Вероятностные модели и методы в системах связи и управления. – М.: Радио и связь, 1985 (совместно с В. Шварцем).

9. Левин Б. Р. Математические основы современной радиоэлектроники. – М.: Советское радио, 1968 (совместно с И. А. Большаковым, Л. О. Гуткиным и Р. Л. Стратоновичем).

10. Левин Б. Р. (ред.) Статистическая теория связи и ее практическое применение. – М.: Радио и связь, 1979.

Заключение

Б. Р. Левин оставил после себя богатое наследие: основополагающие научные результаты в области теории надежности радиоэлектронных систем и статистической радиотехники; замечательные книги в указанных областях, по которым учатся и работают уже несколько поколений радиоинженеров; десятки учеников – докторов и кандидатов наук, продолжающих его дело. Но самым большим его достижением была высокая нравственная эстафета, которую он передал последующим поколениям ученых-радиоэлектронщиков. Ибо, как говорил А. Эйнштейн, нравственные достижения крупного ученого важнее его чисто интеллектуальных достижений. Для многих учеников Бориса Рувимовича его уход из жизни означал потерю духовно близкого человека, старшего товарища, научного отца. И сегодня, когда люди такого профессионального и нравственного уровня, каким обладал Б. Р. Левин, встречаются довольно редко, величие совершенного этим человеком становится особенно очевидным и впечатляющим.

Ссылка на статью:
Левин В. И. Б. Р. Левин – выдающийся советский ученый и педагог. К 100-летию со дня рождения // Философия и гуманитарные науки в информационном обществе. – 2019. – № 4. – С. 107–122. URL: http://fikio.ru/?p=3794.