Представления Л. Н. Гумилёва о пассионарности в аспекте учения В. С. Дерябина об аффективности

УДК 159.942; 612.821

Забродин Олег Николаевич – Первый Санкт-Петербургский государственный медицинский университет имени академика И. П. Павлова Министерства здравоохранения Российской Федерации, кафедра анестезиологии и реаниматологии, старший научный сотрудник, доктор медицинских наук.

Email: ozabrodin@yandex.ru

Авторское резюме

Предмет исследования: Сравнительный анализ представлений Л. Н. Гумилёва о пассионарности и учения В. С. Дерябина об аффективности с учетом влияния обеих на мысли и поступки людей и человеческих сообществ (этносов, по Л. Н. Гумилёву).

Результаты: Анализ различных высказываний Л. Н. Гумилёва о пассионарности показал, что в ее основе лежат «страсти и побуждения», т. е. чувства, влечения и эмоции (аффективность, по В. С. Дерябину). Л. Н. Гумилёв рассматривает пассионарность как фактор в первую очередь не социальный, а биологический, наследственный, как свойство характера «пассионариев». Таким образом, у Л. Н. Гумилёва между социальным и биологическим существует пробел, который у В. С. Дерябина заполняет аффективность в качестве связующего звена между биологическими и социальными потребностями.

Выводы: Пассионарность, по Л. Н. Гумилёву, в своей основе идентична аффективности (чувствам, влечениям и эмоциям), по В. С. Дерябину. Но аффективность, в отличие от пассионарности, является связующим звеном между биологическими и социальными потребностями.

Ключевые слова: пассионарность; аффективность; биологические потребности; социальные потребности.

L. N. Gumilev’s Ideas on Passionarity in the Aspect of V. S. Deryabin’s Doctrine of Affectivity

Zabrodin Oleg Nikolaevich – FirstSaint Petersburg State Medical University named after Academician I. P. Pavlov of the Ministry of Health of the Russian Federation, Department of Anesthesiology and Reanimatology, Senior Researcher, Doctor of Medical Sciences.

Email: ozabrodin@yandex.ru

Abstract

Background: Comparative analysis of L. N. Gumilyov’s ideas on passionarity and V. S. Deryabin’s doctrine of affectivity, taking into account the influence of both on the thoughts and actions of people and human communities (ethnic groups, according to L. N. Gumilev).

Results: Analysis of various remarks of L. N. Gumilev about passionarity showed that it is based on “passions and motives”, i. e. feelings, inclinations and emotions (affectivity, according to V. S. Deryabin). L. N. Gumilyov considers passionarity to be a factor primarily not social, but biological, hereditary, as a character trait of “passionaries”. Thus, L. N. Gumilev’s teaching has a gap between social and biological, which affectivity as a link between biological and social needs fills in Deryabin’s works.

Conclusion: Passionarity, according to L. N. Gumilev, is identical to affectivity, i. e. feelings, inclinations and emotions, in V. S. Deryabin’s view. But affectivity, in contrast to passionarity, is the link between biological and social needs.

Keywords: passionarity; affectivity; biological needs; social needs.

В предыдущей статье был проведен анализ психофизиологических воззрений Ф. Ницше в сопоставлении с учением В. С. Дерябина об аффективности [см.: 14]. Сопоставление такого рода воззрений Ф. Ницше с концепцией Л. Н. Гумилёва об этногенезе и пассионарности также позволяет обнаружить определенное сходство. К «философам будущего», «создателям нового», творцам, по Ф. Ницше, уместно отнести Л. Н. Гумилёва, который собрал громадный фактический материал: этнографический, исторический, географический и использовал его в качестве аргументов в защиту своих представлений об этносе и этногенезе. Общим у обоих ученых является то, что в качестве источника активности – у Ф. Ницше – философов, у Л. Н. Гумилёва – пассионариев (людей, обладающих «пассионарностью», о чем – ниже) выдвигается не разум, а подсознание. В основе же подсознания у Ф. Ницше лежит «хотение», а у Л. Н. Гумилёва – биохимические процессы, влияющие на подсознание или сферу эмоций [см.: 3, с. 302]. Таким образом, и в том, и в другом случае речь идет об аффективности (чувствах, влечениях и эмоциях).

Понятие об аффективности было введено Э. Блейлером [см.: 1] и развито В. С. Дерябиным в учение об аффективности [4; 6; 8; 11]. Аффективость, по В. С. Дерябину, включает в себя чувства, влечения и эмоции, которые интегрируют психические и физиологические процессы с целью удовлетворения актуализированной потребности [см.: 11].

«Аффективность активирует внимание и мышление и стимулирует поведение, а мышление находит сообразно объективной ситуации пути для решения задач, которые ставит перед ним аффективность» [11, c. 211]. При этом аффективность ставит мышлению цель, и мыслительный аппарат приводится ею в действие не только в вопросах практических, но и при абстрактном мышлении.

В. С. Дерябин развивал понятие аффективности как важный компонент высшей нервной деятельности (ВНД) в статье «Аффективность и закономерности высшей нервной деятельности» [см.: 6], вопреки общим установкам, когда после так называемой «павловской» сессии 1950 г. ведущую роль в ВНД придавали коре головного мозга и сознанию.

Знакомясь с книгой Л. Н. Гумилёва «Этногенез и биосфера земли» [см.: 3], я обратил внимание на значительное сходство его представлений о пассионарности со взглядами В. С. Дерябина на аффективность. Поэтому целью данной статьи явилось сопоставление и анализ упомянутой книги Л. Н. Гумилёва (в первую очередь – главы шестой – Пассионарность в этногенезе) [3, с. 258–298] и книги В. С. Дерябина «Чувства, влечения, эмоции» [см.: 7; 11]. При этом задачей нашего исследования явилась расшифровка терминологии пассионарности в понятиях аффективности.

Обращение к понятиям «этнос» и «этногенез» происходило постольку, поскольку они были неразрывно связаны с «пассионарностью». Подробный анализ книги Л. Н. Гумилёва, как выразился один историк, занял бы у него полгода.

При обращении к текстам книги Л. Н. Гумилёва перед автором статьи возникала необходимость отметить курсивом отдельные фрагменты текста, авторские же курсивы специально не комментировались.

Понятие «этнос» не было введено Л. Н. Гумилёвым и имеет вполне определенную дефиницию. Согласно Википедии: «Э́тнос (греч. ἔθνος – народ) – исторически сложившаяся устойчивая совокупность людей, объединённых общими объективными либо субъективными признаками, в которые различные направления этнологии (этнографии) включают происхождение, единый язык, культуру, хозяйство, территорию проживания, самосознание, внешний вид, менталитет и другое».

Этнос, по Л. Н. Гумилёву, – нечто совсем иное: «Ну а если найдется привередливый рецензент, который потребует дать в начале книги четкое определение понятия “этнос”, то можно сказать так: этнос – феномен биосферы, или системная целостность дискретного типа, работающая на геобиохимической энергии живого вещества, в согласии с принципом второго начала термодинамики, что подтверждается диахронической последовательностью исторических событий» [3, с.15–16].

Далее, у него же: этнос – «естественно сложившийся на основе оригинального стереотипа поведения коллектив людей, существующий как энергетическая система (структура), противопоставляющая себя всем другим таким коллективам, исходя из ощущения комплиментарности» [3, с. 500].

«Этногенез – весь процесс от момента возникновения до исчезновения этнической системы под влиянием энтропийного процесса исчезновения пассионарности» [3, с. 500].

В разделе «Рамки» первой части книги: «О видимом и невидимом» автор благоразумно ограничивает свои исследования этноса и этногенеза «эпохой в 3 тыс. лет с XII в. до н. э. по XIX в. н. э.» [3, с. 33]. Было бы небезопасно для критики, да и для самого Льва Николаевича, приложить свое понимание этноса к советскому народу или к немецкому, зараженному нацистской идеологией. При этом могли бы возникнуть нежелательные аналогии, объединенные его понятием «этнос».

Представления Л. Н. Гумилёва о пассионарности занимают центральное (и в прямом, и в переносном смысле) место в его книге. «Пассионарность» – термин, введенный самим Л. Н. Гумилёвым. Он имеет пространную и неоднозначную дефиницию. Английское passionarity – искусственное производное от passion (страсть) и не имеет перевода на русский язык.

В английском passion – страсть, во французском – страсти. Поэтому и пассионарность логично было бы кратко перевести как страстность, что само по себе объясняет с позиций аффективности последующие построения Л. Н. Гумилёва. С этих позиций уместно расшифровать производную от пассионарности терминологию ученого: «пассионарная индукция», «пассионарное напряжение», «пассонарное поле», «пассионарный импульс» и т. д.

Общее представление о пассионарности приходилось складывать из отдельных ее черт, даваемых автором в различных частях текста. В начале изложения это у него «фактор икс», порождающий общность идеалов – «этническую доминанту», «импульс этногенеза».

Психология человеческого сообщества, объединенного общей целью, то есть этноса, автор называет этнопсихологией – «сферой проявления поведенческих импульсов» [3, с. 271]. В данном случае уместно говорить о социальной или групповой психологии, но ученый предпочитает принятую им терминологию. Сам Л. Н. Гумилёв невольно признается, что пассионарность – надуманное понятие и что непосредственно пассионарности как явления никто никогда не увидит.

Пассионарность у Л. Н. Гумилёва имеет неоднозначные толкования. Наряду с ее ролью в активности этноса в историческом процессе, автор говорит о пассионарности как об «эффекте воздействия природы на поведение этнических сообществ» [3, с. 271].

Пассионарность – она же «пассионарная индукция», – сила, приводящая в движение массы людей, точнее – человеческое сообщество, этнос. В разделе «Пассионарная индукция» автор пишет следующее: «Пассионарность обладает важным свойством: она заразительна. Это значит, что люди гармоничные (а в еще большей степени – импульсивные), оказавшись в непосредственной близости от пассионариев, начинают вести себя так, как если бы они были пассионарны. Но как только достаточное расстояние отделяет их от пассионариев, они обретают свой природный психоэтнический поведенческий облик.

Это обстоятельство без специального осмысления известно довольно широко и учитывается главным образом в военном деле (в психологии – «эмоциональная индукция» – О. З.). Там либо выбирают пассионариев, узнавая их интуитивно, и формируют из них отборные, ударные части, либо сознательно распыляют их в массе мобилизованных, чтобы поднять “воинский дух”. Во втором случае считается, что два-три пассионария могут повысить боеспособность целой роты. И это действительно так» [3, с. 276]. Тут ученый выступает против понятия «герой и толпа», считая, что в военных действиях главную роль играют рядовые пассионарии, а не полководцы. Как бы в противовес этому он приводит в пример полководцев – Александра Македонского и Наполеона, оказывавших решающее влияние на ход сражений.

О силе эмоционального воздействия, об эмоциональной индукции, о том, что не разум, а эмоциональная заряженность имеет решающее значение в критические моменты во время военных действий, писал В. С. Дерябин в 1926 г. в статье «Задачи и возможности психотехники в военном деле», опубликованной в 2009 году [см.: 9].

Как бы в подтверждение этого звучат слова Л. Н. Гумилёва: «Самое важное, пожалуй, заключается в том, что в подобных критических случаях воздействовать на сознание, т. е. на рассудок людей, как правило, бесполезно. И никакие доводы не помогают» [3, с. 277].

Таким образом, в большинстве случаев в тексте термин «пассионарность» вполне может быть заменен на «аффективность». Одним из составляющих аффективности являются влечения (мотивации). «Мотивация – побуждения, вызывающие активность организма и определяющие ее направленность» [18, c. 219]. Такое определение еще раз подчеркивает, по сути, идентичность понятий «аффективность» и «пассионарность».

Переходя к более развернутому определению, точнее – описанию черт пассионарности, автор пишет: «…формирование нового этноса всегда связано с наличием у некоторых индивидов необоримого внутреннего стремления (курсив мой – О. З.) к целенаправленной деятельности, всегда связанной с изменением окружения, общественного или природного, причем достижение намеченной цели, часто иллюзорной или губительной для самого субъекта, представляется ему ценнее даже собственной жизни… Особи, обладающие этим признаком, при благоприятных для себя условиях совершают (и не могут не совершать) поступки, которые, суммируясь, ломают инерцию традиции и инициируют новые этносы» [3, с. 260].

И далее: «Поэтому для целей научного анализа мы предложим новый термин – пассионарность (от лат. Passio, ionis, f.) [в переводе на русский – страдание – О. З.], исключив из его содержания животные инстинкты, стимулирующие эгоистическую этику и капризы (т. е. включив положительные социальные чувства – О. З.), являющиеся симптомами разболтанной психики… В дальнейшем мы уточним содержание понятия “пассионарность”, указав на ее физическую основу» [3, с. 261] (следует полагать – психофизиологическую. – О. З.). Подстрочное примечание на этой странице к латинской основе термина пассионарность звучит вполне современно: «Английский эквивалент термина drive» (лучше всего подходит русский перевод «драйва»: «управлять», «вести». – О. З.).

Дойдя до сущности своего понимания пассионарности, ученый пишет о том, что это «избыток «биохимической энергии живого вещества» (вот, где крайнее сведение высших форм движения материи к низшим! – О. З). Одно из нескольких определений пассионарности: «Пассионарность как характеристика поведения – эффект избытка биохимической энергии живого вещества, порождающий жертвенность, часто ради иллюзорной цели» [3, с. 498]. Такое объяснение человеческой активности, стремления к счастью высвобождением энергии не ново. Оно было характерно для философии «энергистов» [см.: 10, с. 152].

В этом сведении пассионарности к самоотвержению, жертвенности, состоит, как представляется, главная особенность пассионарности, по Л. Н. Гумилёву, отличная от других определений активности человеческих сообществ.

Раскрывая смысл пассионарности в начале книги, автор пишет: «Может показаться экстравагантным аспект, в котором одной из движущих сил развития человечества (пассионарность – О. З.) являются страсти и побуждения (курсив мой – О. З.), но начало этому типу исследований положили Ч. Дарвин и Ф. Энгельс» [3, с. 35]. Последний писал по этому поводу: «Низкая алчность была движущей силой цивилизации с ее первого до сегодняшнего дня; богатство, еще раз богатство и трижды богатство, богатство не общества, а вот этого отдельного жалкого индивида было ее единственной, определяющей целью» [21, с. 176]. Таким образом, в этом высказывании Л. Н. Гумилёв не противопоставляет пассионарность историческому материализму, а напротив, стремится дополнить его.

Однако в другом месте автор относит пассионарность к наследственным признакам: «Следовательно, пассионарность – это биологический признак, а первоначальный толчок, нарушающий инерцию покоя, – это появление поколения, включающего некоторое количество пассионарных особей» [3, c. 281]. Будто «пассионариями», социально активными, политизированными делает людей именно наследственность, а не невыносимые жизненные условия.

Кроме того, вопреки материалистическому пониманию истории в своей пассионарной теории этногенеза (теория пассионарности и этногенеза) Л. Н. Гумилёв описывает исторический процесс как взаимодействие развивающихся этносов с вмещающим ландшафтом и другими этносами.

В различных определениях пассионарности Л. Н. Гумилёв выделяет: «страсть», «сильное желание». Однако в последующем изложении страсти и побуждения – эмоции и влечения (аффективнось) невольно «маскируются» у него за принятой им терминологией пассионарности, так что первоначальный смысл понятия скрывается от читателя.

Таким образом, если объединить признаки пассионарности, по Л. Н. Гумилёву, то они укладываются в понятие аффективности (чувства, влечения, эмоции), развитое В. С. Дерябиным.

В понятие «пассионарность» Л. Н. Гумилёв также вкладывает «способность и стремление к изменению окружения, или, переводя на язык физики, – к нарушению инерции агрегатного состояния среды. Импульс пассионарности бывает столь силен, что носители этого признака – пассионарии не могут заставить себя рассчитать последствия своих поступков. Это очень важное обстоятельство, указывающее, что пассионарность – атрибут не сознания, а подсознания, важный признак, выражающийся в специфике конституции нервной деятельности» (курсив мой – О. З.) [3, с. 266]. Такое определение пассионарности вполне подходит к стихийности солдатской и крестьянской массы, в годы Великой Октябрьской социалистической революции и Гражданской войны зачастую примкнувшей к анархизму.

Роль положительных эмоций, лежащих в основе «потребностей роста», в стремлении к изменению окружающей среды, подчеркивал известный исследователь эмоций П. В. Симонов [см.: 19].

Пассионарность как стремление к изменению окружения (природного или социального) в наше время находит отражение в утверждении роли управления в концепции развития [см.: 17].

Понятие пассионарности более полно раскрывается при характеристике ее обладателей – пассионариев: «Пассионарии – особи, пассионарный импульс поведения которых превышает величину импульса инстинкта самосохранения» [3, с. 498]. Пассионарный импульс поведения или пассионарный импульс – поведенческий импульс, направленный против инстинкта личного и видового самосохранения.

Причину пассионарного импульса автор бездоказательно видит не в социальных влияниях, а в воздействии «космической энергии» или «энергии солнца».

При характеристике яркого пассионария – Наполеона автор отмечает, что действительным источником его поступков была неуемная жажда деятельности, славы. Для другого пассионария – Александра Македонского – были характерны доведенные до крайности честолюбие и гордость (курсив мой – О. З), то есть, как подчеркивает автор, проявления пассионарности. Таким образом, и в первом, и во втором случае – свойство характера, темперамент и социальные чувства – честолюбие, тщеславие, входящие в понятие «аффективность», определяют направленную активность поведения человека.

Каким образом, через какие механизмы пассионарность влияет на этногенез? Аффективность – аналогичная, как мы рассмотрели выше, пассионарности – активирует мышление и поведение с целью удовлетворения насущной потребности [см.: 7; 11]. В первую очередь речь идет об удовлетворении первичных (врожденных) физиологических потребностей: в пище, жидкости, сне, двигательной и сексуальной активности, также в одежде, жилище, а затем – в удовлетворении различных социальных потребностей. В целом удовлетворение базовых потребностей направлено на поддержание на физиологическом уровне постоянства внутренней среды организма или, другими словами, гомеостаза.

Двигателем пассионариев, по Л. Н. Гумилёву, является «эффект избытка биохимической энергии живого вещества». Эти слова повторяют высказывание В. И. Вернадского о том, что многообразие живого и косного связано биохимической энергией живого существа биосферы [см.: 2]. При этом Л. Н. Гумилёв не вдается в подробности биохимических механизмов, ответственных в организме за производство энергии: процесса окислительного фосфорилирования, в котором синтезируются богатые энергией макроэргические соединения: аденозинтрифосфорная кислота – АТФ, креатинфосфат и др. Он не затрагивает важного вопроса о том, через какие механизмы нервной системы происходит высвобождение и использование в организме энергетических продуктов.

Примеры эмоциональной индукции, эмоциональной заряженности, захватывающих массы наших воинов во время Великой Отечественной войны и создававших у них состояние необыкновенной психической и физической выносливости, В. С. Дерябин дает в статье 1944 года «Эмоции как источник силы» [см.: 5]. Там же он приводит и источник такой индукции. Этим источником, согласно исследованиям школы Л. А. Орбели, является возбуждение симпатической нервной системы (СНС), оказывающей на головной мозг, скелетную мускулатуру и органы чувств адаптационно-трофическое влияние [см.: 16]. В качестве доказательства В. С. Дерябин в указанной статье приводит пример повышения физической работоспособности утомленной скелетной мышцы экспериментального животного (лягушки) после раздражения у нее СНС – так называемый феномен Орбели-Гинецинского [см.: 16].

Механизмы воздействия пассионарности на мысли и поступки отдельных людей и человеческих сообществ – этносов Л. Н. Гумилёв ограничивает упоминанием о физиологии ВНД и избытке биохимической энергии, но каким образом эмоциональная заряженность мобилизует «биохимическую энергию», он не прослеживает.

Между тем установлена связь между сильными эмоциями – аффектами, сопровождающимися активацией симпатико-адреналовой системы – САС [см.: 15; 24], и мобилизацией энергетических ресурсов организма в виде усиления метаболизма макроэргических соединений (АТФ и др.). Показано, что физиологический тонус СНС, компонента САС, поддерживает в организме здоровых испытуемых скорость метаболизма [см.: 25]. Установлена зависимость между указанным тонусом СНС, степенью активности человека и скоростью метаболизма: при старении, сидячем образе жизни и у женщин, т. е. в тех случаях, когда активность СНС снижена, уменьшена и скорость метаболизма [см.: 22; 25].

Кроме того, норадреналин – биохимический посредник в действии СНС на органы и ткани (нейромедиатор СНС), оказывает на них трофическое влияние и способствует росту и размножению клеток путем влияния на синтез дезоксирибонуклеиновой кислоты (ДНК), рибонуклеиновой кислоты (РНК) и белка [см.: 23]. Таким образом, пассионарность с ее длительностью и эмоциональным напряжением получает свое трофическое (энергетическое и пластическое) обеспечение.

В качестве необходимого условия пассионарной индукции Л. Н. Гумилёв вводит понятие «резонанса пассионарной возбудимости», которое аналогично эмоциональному резонансу.

Понятие пассионарности у автора имеет несколько производных значений: «пассионарная индукция», «пассионарный резонанс», «пассионарное напряжение», «пассионарный толчок», «пассионарное поле». Во всех этих производных прослеживаются стремление ученого распространить термины физики на область человеческой психологии.

Понятие пассионарности имеет у Л. Н. Гумилёва неоднозначные толкования: в частности, наряду с ее воздействием на активность этноса в историческом процессе, ученый говорит о «явлении пассионарности как эффекте воздействия природы на поведение этнических сообществ» [3, с. 271].

Ярким примером такого понимания является теперешняя эпидемия covid-19, изменившая психологию массы людей под влиянием состояния неопределенности, порождающего страх и панические настроения. В этих условиях, вопреки здравому смыслу, люди «цеплялись за соломинку», за якобы целительные свойства лимона, имбиря и тому подобных средств народной медицины.

На такого рода аберрацию сознания, при которой мышление определяется и зачастую искажается доминирующей эмоцией (в нашем случае – страхом), В. С. Дерябин указывал в монографии «Чувства, влечения, эмоции» в разделе «Влияние эмоций на интеллект» [см.: 11, с. 175–189].

Примеры индуцированного чувства неопределенности и страха на поведение людей в военное и мирное время находим и у Л. Н. Толстого в «Войне и мире». Так, солдатская масса перед Аустерлицким сражением от бодрого, веселого настроя после внезапной остановки на марше перед боем вследствие возникшей неопределенности переходит к растерянности, неуверенности: «По рядам пронеслось неприятное сознание совершающегося беспорядка и бестолковщины. Каким образом передается это сознание, весьма трудно определить; но несомненно то, что оно передается необыкновенно верно и быстро разливается, незаметно и неудержимо, как вода по лощине» [20, c. 366].

В своих исследованиях Л. Н. Гумилёв объединил историю, географию (влияние ландшафта) и этнологию, проявив системный подход. Избыток знаний во многих, порой отдаленных, областях, – например, в социологии и истории, с одной стороны, и физике и математике – с другой, может подвигнуть к созданию авторами различных, порой упрощенных и спекулятивных теорий, концепций, к сведению высших форм движения материи к низшим.

Энциклопедичность знаний, обширная эрудиция, как это ни парадоксально, могут привести к, по крайней мере, двум вариантам восприятия научной информации.

Первый вариант – релятивизм: в происходящем все имеет значение – «с одной стороны, с другой стороны…» Обилие знаний подавляет мышление, в особенности у людей, обладающих малой эмоциональностью, психастеничных, и не дает сделать выбор. В крайней, патологической форме это состояние характеризуется «амбивалентностью» (двойственностью, противоположностью чувств по отношению к одному и тому же объекту), являющейся одним из симптомов шизофрении – заболевания, для которого характерны слабость или отсутствие эмоций («эмоциональная тупость»).

Второй вариант, когда широкая эрудиция ученого, обладающего высокой эмоциональностью, «пассионарностью», по Л. Н. Гумилёву, позволяет ему выдвигать свои концепции, создавать свою терминологию, приводить порой блестящую, но одностороннюю аргументацию в пользу именно своей точки зрения. При этом ученый остается глубоко убежденным в своей правоте, не замечая, что им может двигать честолюбие или тщеславие [см.: 13]. Заподозрить в таких чувствах Льва Николаевича Гумилёва представляется неуместным.

Возникновение «пассионарной теории этногенеза» Л. Н. Гумилёв относит к зиме 1939 года, когда он ожидал пересмотра своего дела в тюрьме «Кресты». Сам Лев Николаевич вспоминал, что приговор (он ожидал расстрела) его не интересовал, а волновал вопрос, почему Александр Македонский повел свои войска в Среднюю Азию и Индию.

Тогда-то и возникла у него мысль о пассионарности – движущей силе этногенеза. Таким образом, сам Л. Н. Гумилёв является ярким пассионарием, стремящимся своим творчеством изменить представления людей о мире. Вспоминается и другой пассионарий – народоволец Н. И. Кибальчич, который, находясь в тюрьме, оставался ученым и продолжал вплоть до казни работать над проектом создания реактивного ракетного двигателя.

Пассионарная теория этногенеза встретила всеобщую критику. Многие считали, что работы Л. Н. Гумилёва являлись альтернативой и вызовом официальным дисциплинам – марксистско-ленинской социологии («историческому материализму»), историографии и этнографии. Были обвинения и в биологизации истории. Формально автор признает исторический материализм, влияние социально-экономической формации, характера производственных отношений на сознание и поведение людей, ссылается на произведения К. Маркса и Ф. Энгельса. При изложении же своей пассионарной теории этногенеза он подчеркивает независимость этногенеза от социально-экономических формаций.

Пассионарную теорию этногенеза можно рассматривать как своеобразный протест ученого против сухого экономического детерминизма марксистского понимания истории, в котором человеческим чувствам и эмоциям отводилась второстепенная роль.

В жизни советского человека нашими идеологами ведущая роль придавалась сознанию, сознательности и мышлению, в ущерб чувствам, влечениям и эмоциям (аффективности), относившимся к подсознанию, учение о котором было создано З. Фрейдом. «Фрейдизм» критиковался у нас как реакционное направление в буржуазной философии.

Поэтому место аффективности (пассионарности, по Л. Н. Гумилёву) в социальной психологии долгое время оказывалось не установленным. Пробел в этом отношении был заполнен В. С. Дерябиным в монографии «Чувства, влечения, эмоции» в разделе «Классовая психология». Именно этот раздел вызвал наибольшие возражения рецензентов при обсуждении вопроса о публикации монографии как не соответствующий теме книги и относящийся к компетенции идеологов. По-видимому, с этим, в частности, был связан отказ от публикации монографии в 30-х-40-х гг. прошлого столетия. Книга эта увидела свет после смерти автора только в 1974 г. [см.: 7].

В начале 50-х гг. того же века В. С. Дерябиным была написана статья «О потребностях и классовой психологии», включившая раздел «Классовая психология» монографии. Статья была опубликована только в 2013 г. [см.: 12]. Взаимосвязь между потребностями, аффективностью, мыслями людей и усвоением ими определенной идеологии представлена автором в виде обобщающей схемы в указанной статье и в монографии «Чувства, влечения, эмоции» [см.: 11, 12].

«Итак, схема возникновения и развития социальной психологии такова. Производственные отношения действуют на психику человека, вызывая в первую очередь развитие классовых чувств как закономерных субъективных реакций на объективные воздействия, связанные с местом данного лица в производственных отношениях. На основе этих чувств строится соответствующая идеология. При этом истинная сила, движущая человека к выработке определенной идеологии или ее усвоению, остается вне сознания лица, воспринимающего ту или иную идеологию. Эта движущая сила, определяющая направление мышления, кроется в потребностях и связанных с ними эмоциональных реакциях, которые неизбежно возникают в связи с производственными отношениями. Условия материального существования пускают в ход аффективность, которая является мотором, двигающим развитие классовой психологии и идеологии людей, принадлежащих к разным социальным группам. Взаимосвязь и обусловленность психических процессов, ведущих к образованию социальной психологии, можно схематически сформулировать так (рисунок 1).

Рисунок 1 – Образование социальной психологии

«Аффективность (пассионарность, по Л. Н. Гумилёву. – О. З.) является тем промежуточным звеном, через которое осуществляется воздействие “социального бытия” на мышление и поведение людей. Условия для этого имеются в структуре человеческой психики» [11, с. 208].

Список литературы

1. Блейлер Э. Аффективность, внушаемость и паранойя. – Одесса: Полиграф, 1929. – 140 с.

2. Вернадский В. И. Химическое строение биосферы Земли и ее окружения. – М.: Наука, 1965. – 374 с.

3. Гумилёв Л. Н. Этногенез и биосфера Земли. – Л.: Гидрометеоиздат, 1990. – 526 с.

4. Дерябин В. С. О закономерности психических явлений // Иркутский медицинский журнал. – 1927. – Т. 5. – № 6. – С. 5–14.

5. Дерябин В. С. Эмоции как источник силы // Наука и жизнь. – 1944. – № 10. – С. 21–25.

6. Дерябин В. С. Аффективность и закономерности высшей нервной деятельности // Журнал высшей нервной деятельности им. И. П. Павлова. – 1951. – Т. 1, В. 6. – С. 889–901.

7. Дерябин В. С. Чувства, влечения, эмоции. – Л.: Наука, 1974. – 258 с.

8. Дерябин В. С. О закономерности психических явлений (публичная вступительная лекция) // Психофармакология и биологическая наркология. – 2006. – Т. 6, В. 3. – С. 1315–1321.

9. Дерябин В. С. Задачи и возможности психотехники в военном деле // Психофармакология и биологическая наркология. – 2009. – Т. 9, В. 3–4. – C. 2598–2604.

10. Дерябин В. С. Психология личности и высшая нервная деятельность (психологические очерки «О сознании», «О Я», «О счастье»). – М.: ЛКИ, 2010. – 202 с.

11. Дерябин В. С. Чувства, влечения, эмоции: о психологии, психопатологии и физиологии эмоций. – М.: ЛКИ, 2013. – 224 с.

12. Дерябин В. С. О потребностях и классовой психологии (Публикация О. Н. Забродина) // Философия и гуманитарные науки в информационном обществе. – 2013. – № 1. – С. 109–136. URL: http://fikio.ru/?p=313 (дата обращения 01.08.2020).

13. Забродин О. Н. Факторы, влияющие на обсуждение научных данных // Folia Otorhinolaryngologiae et Pathologiae Respiratoriae. – 2013. – Т. 19, № 4. – C. 26–31.

14. Забродин О. Н. Психофизиологические воззрения Ф. Ницше в аспекте учения В. С. Дерябина об аффективности. По страницам книг «Так говорил Заратустра» и «По ту сторону добра и зла» // Философия и гуманитарные науки в информационном обществе. – 2020. – № 2. – С. 121–145. URL: http://fikio.ru/?p=3998 (дата обращения 01.08.2020).

15. Кеннон В. Физиология эмоций. – М. –Л.: Прибой, 1927. – 173 с.

16. Орбели Л. А. О некоторых достижениях советской физиологии // Избранные труды. Т. 2. – М.–Л.: АН СССР, 1962. – С. 587–606.

17. Орлов С. В. Самодвижение, управление и концепция диалектики в информационном обществе // Философия и гуманитарные науки в информационном обществе. – 2020. – № 2. – С. 27–46. URL: http://fikio.ru/?p=4035 (дата обращения 01.08.2020).

18. Психология. Словарь / Под. общ. ред. А. В. Петровского и М. Г. Ярошевского. – М.: Политиздат, 1990. – 494 с.

19. Симонов П. В. Эмоциональный мозг. – М.: Наука, 1981. – 215 с.

20. Толстой Л. Н. Война и мир // Собрание сочинений в 20 т. Т. 4. – М.: Государственное издательство художественной литературы, 1961. – 403 с.

21. Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства // Маркс К., Энгельс Ф. / Сочинения. Т. 21. – М.: Политиздат, 1961. – С. 23–178.

22. Bell C., Seals D. S., Monroe M. B., Day D. S., Shapiro L. F., Johnson D. G., Jones P. P, Tonic Sympathetic Support of Metabolic Rate Is Attenuated with Age, Sedentary Lifestyle and Female Sex in Healthy Adults // The Journal of Clinical Endocrinology and Metabolism. – 2001. – Vol. 86. – № 9. – Pp. 4440–4444. DOI: 10.1210/jcem.86.9.7855.

23. Bevan R. D. Influence of Adrenergic Innervation on Vascular Growth and Mature Characteristics // American Review of Respiratory Infections. – 1989. – Vol. 140. – Pp. 1478–1482. DOI: 10.1164/ajrccm/140.5.1478.

24. Cаnnon W. В. Тhe Wisdom оf the Body. – New York: W.W. Norton & Company, 1939. – 333 p.

25. Monroe M. B., Seals D. R., Shapiro L. F., Bell C., Johnson D., Parker Jones P. Direct Evidence for Tonic Sympathetic Support of Resting Metabolic Rate in Healthy Adult Humans // American Journal of Physiology-Endocrinology and Metabolism. – 2001. – Vol. 280. – № 5. – Pp. 740–744. DOI: 10.1152/ajpendo.2001.280.5.E740

References

1. Bleuler E. Affectivity, Suggestibility and Paranoia [Affektivnost, vnushaemost i paranoyya]. Odessa: Poligraf, 1929, 140 p.

2. Vernadsky V. I. The Chemical Structure of the Earth’s Biosphere and Its Surroundings [Himicheskoe stroenie biosfery zemli i ee okruzheniya]. Moscow: Nauka, 1965, 374 p.

3. Gumilyov L. N. Ethnogenesis and the Biosphere of Earth. [Etnogenez i biosfera Zemli]. Leningrad: Gidrometeoizdat, 1990, 526 p.

4. Deryabin V. S. About Regularity of the Mental Phenomena [O zakonomernosti psikhicheskikh yavleniy]. Irkutskiy Medicinskiy Zhуrnal (Irkutsk Medical Journal), 1927, vol. 5, no. 6, pp. 5–14.

5. Deryabin V. S. Emotions as a Source of Power [Emotsii kak istochnik sily]. Nauka i zhisn (Science and Life), 1944, no. 10, pp. 21–25.

6. Deryabin V. S. Affectivity and Regularities of Higher Nervous Activity [Affektivnost i zakonomernosti vysshey nervnoy deyatelnosti]. Zhurnal vysshey nervnoy deyatelnosti imeni I. P. Pavlova (I. P. Pavlov Journal of Higher Nervous Activity), 1951, vol. 1, no. 6, pp. 889–901.

7. Deryabin V. S. Feelings, Inclinations Emotions [Chuvstva, vlecheniya, emotsii]. Leningrad: Nauka, 1974, 258 р.

8. Deryabin V. S. About the Regularity of the Mental Phenomena (Public Introductory Lecture) [O zakonomernosti psikhicheskih yavleniy (publichnaya vstupitelnaya lektsiya)]. Psikhofarmakologiya i biologicheskaya narkologiya (Psychopharmacology and Biological Narcology), 2006, vol. 6, no. 3, pp. 1315–1321.

9. Deryabin V. S. Problems and Opportunities of Psychotechnique in Military Affairs [Zadachi i vozmozhnosti psikhotekhniki v voennom dele]. Psikhofarmakologiya i biologicheskaya narkologiya (Psychopharmacology and Biological Narcology), 2009, vol. 9, no. 3–4, pp. 2598–2604.

10. Deryabin V. S. Psyhology of the Personality and Higher Nervous Activity (Psychophysiological Essays “About Consciousness”, “About I”, “About Happiness”) [Psikhologiya lichnosti i vysshaya nervnaya deyatelnost (psikhologicheskie ocherki “O soznanii”, “O Ya”, “O schaste”)].Moscow: LKI, 2010, 202 p.

11. Deryabin V. S. Feelings, Inclinations and Emotions: About Psychology, Psychopathology and Physiology of Emotions [Chuvstva, vlecheniya, emotsii. O psichologii, psichopatologii i fiziologii emotsiy]. Moscow: LKI, 2013, 224 p.

12. Deryabin V. S. About Needs and Class Psychology (O. N. Zabrodin’s Publication) [O potrebnostyakh i klassovoy psikhologii (Publikatsiya O. N. Zabrodina)]. Filosofiya i gumanitarnye nauki v informatsionnom obschestve (Philosophy and Humanities in Information Society), 2013, no. 1, pp. 99–137. Available at: http://fikio.ru/?p=313 (accessed 01 August 2020).

13. Zabrodin O. N. Factors Influencing the Discussion of Scientific Data [Faktory, vliyayushchie na obsuzhdenie nauchnyh dannyh]. Folia Otorhinolaryngologiae et Pathologiae Respiratoriae (Folia Otorhinolaryngologiae et Pathologiae Respiratoriae), 2009, vol. 19, no. 4, pp. 26–31.

14. Zabrodin O. N. Psychophysiological Views of F. Nietzsche in the Aspect of V. S. Deryabin’s Teaching on Affectiveness. Paging Through the Books “Thus Spoke Zarathustra” and “Beyond Good and Evil” [Psihofiziologicheskie vozzreniya F. Nicshe v aspekte ucheniya V. S. Deryabina ob affektivnosti. Po stranicam knig “Tak govoril Zaratustra” i “Po tu storonu dobra i zla”]. Filosofiya i gumanitarnye nauki v informacionnom obschestve (Philosophy and Humanities in Information Society), 2020, no. 2, pp. 121–145. Available at: http://fikio.ru/?p=3998 (accessed 01 August 2020).

15. Сennon V. Physiology of Emotions [Fiziologiya emociy]. Moscow –Leningrad: Priboy, 1927, 173 p.

16. Orbeli L. A. About Some Achievements of the Soviet Physiology [O nekotoryh dostizheniyah sovetskoy fiziologii]. Izbrannye trudy. T. 2 (Selected Works. Vol. 2). Moscow – Leningrad: AN SSSR, 1962, pp. 587–606.

17. Orlov S. V. Self-Movement, Management and the Concept of Dialectics in the Information Society [Samodvizhenie, upravlenie i koncepciya dialektiki v informacionnom obschestve]. Filosofiya i gumanitarnye nauki v informacionnom obschestve (Philosophy and Humanities in Information Society), 2020, no. 2, pp. 27–46. Available at: http://fikio.ru/?p=4035 (accessed 01 August 2020).

18. Petrovskiy A. V., Yaroshevskiy M. G. (Eds.) Psychology. Dictionary [Psikhologiya. Slovar]. Moscow: Politizdat, 1990, 494 p.

19. Simonov P. V. Emotional Brain [Emocionalnyy mozg]. Moscow: Nauka, 1981, 215 p.

20. Tolstoy L. N. War and Peace [Voyna i mir]. Sobranie sochineniy v 20 t. T. 4 (Collected Works in 20 vol. Vol. 4). Moscow: Gosudarstvennoe izdatelstvo khudozhestvennoy literatury, 1961, 403 p.

21. Engels F. The Origin of the Family, Private Property and the State [Proiskhozhdenie semi, chastnoy sobstvennosti i gosudarstva]. Marks K., Engels F. Sochineniya. T. 21 (Marx K., Engels F. Works. Vol. 21). Moscow: Politizdat, 1961, pp. 23–178.

22. Bell C., Seals D. S., Monroe M. B., Day D. S., Shapiro L. F., Johnson D. G., Jones P. P, Tonic Sympathetic Support of Metabolic Rate Is Attenuated with Age, Sedentary Lifestyle and Female Sex in Healthy Adults. The Journal of Clinical Endocrinology and Metabolism, 2001, vol. 86, no. 9, pp. 4440–4444. DOI: 10.1210/jcem.86.9.7855.

23. Bevan R. D. Influence of Adrenergic Innervation on Vascular Growth and Mature Characteristics. American Review of Respiratory Infections, 1989, vol. 140, pp. 1478–1482. DOI: 10.1164/ajrccm/140.5.1478.

24. Саnnon W. В. Тhe Wisdom оf the Body. New York: W.W. Norton & Company, 1939, 333 p.

25. Monroe M. B., Seals D. R., Shapiro L. F., Bell C., Johnson D., Parker Jones P. Direct Evidence for Tonic Sympathetic Support of Resting Metabolic Rate in Healthy Adult Humans. American Journal of Physiology-Endocrinology and Metabolism, 2001, vol. 280, no. 5, pp. 740–744. DOI: 10.1152/ajpendo.2001.280.5.E740.

Ссылка на статью:
Забродин О. Н. Представления Л. Н. Гумилёва о пассионарности в аспекте учения В. С. Дерябина об аффективности // Философия и гуманитарные науки в информационном обществе. – 2020. – № 3. – С. 126–140. URL: http://fikio.ru/?p=4118.