Проблемы самоидентификации человека в кибернетическом обществе

УДК 101.1; 316

Городищева Анна Николаевна – Сибирский государственный университет науки и технологий имени академика М. Ф. Решетнева, кафедра рекламы и культурологии, заведующий кафедрой, доктор культурологии, доцент, Красноярск, Россия.

Email: gorodichevaan@sibsau.ru

SPIN: 7502-5795

Researcher ID: A-4107-2014

ORCID: 0000-0003-4330-2802,

Scopus ID: 57191442619.

Городищев Алексей Викторович – Санкт-Петербургское государственное бюджетное учреждение культуры «Централизованная библиотечная система Красногвардейского района», специалист по библиотечно-выставочной деятельности и медиадизайну, кандидат филологических наук, Санкт-Петербург, Россия.

Email: agorodischev@gmail.com

SPIN: 2764-0256

Авторское резюме

Состояние вопроса: Устойчивая тенденция киберсоциализации людей приводит к формированию новых закономерностей самоидентификации в виртуальной среде. Поэтому необходим целенаправленный процесс исследования изменений «сущности и явления», «формы и содержания» понятия «самоидентичность» в виртуальном пространстве.

Результаты: Современные исследования идентичности позволили выделить релевантные подходы к самоидентификации в киберпространстве современного общества, определить условия корреляции параметров идентичности в реальном и виртуальном мире.

Область применения результатов: Обозначенные проблемы уточняют понятие самоидентификации в виртуальной среде, позволяют сформулировать вероятные основания для конкретизации философских представлений по проблемам личности в кибернетическом обществе.

Методы исследования: В работе нашли применение философские и общенаучные методы, методы системного анализа и социальной антропологии.

Выводы: Параметры идентификации личности в кибернетическом обществе сосредоточены в виртуальном пространстве и имеют нечеткие границы. Это заставляет индивида постоянно находиться в процессе выбора виртуального сообщества, которое позволит ему сохранять свою идентичность.

Ключевые слова: идентичность; самоидентификация; личность; кибернетическое общество.

Problems of Human Self-Identification in a Cybernetic Society

Gorodischeva Anna Nikolaevna – Reshetnev Siberian State University of Science and Technology, Department of Advertising and Cultural Studies, Head of the Department, Doctor of Cultural Studies, Associate Professor, Krasnoyarsk, Russia.

Email: gorodichevaan@sibsau.ru

Gorodischev Alexey Viktorovich – Krasnogvardeysky District Centralized Library System, specialist in library and exhibition activities and media design, PhD (Philology), Saint Petersburg, Russia.

Email: agorodischev@gmail.com

Abstract

Background: A stable tendency towards cyber socialization of people results in the formation of new patterns of self-identification in a virtual environment. Therefore a purposeful process of researching changes in the “essence and phenomenon”, “form and content” of the concept of self-identity in virtual space is needed.

Results: Modern research on identity has made it possible to take relevant approaches to self-identification in the cyber space of modern society, to determine the conditions for the correlation of identity parameters in the real and virtual world.

Research implications: The formulated problems clarify the concept of self-identification in a virtual environment. They make it possible to cover probable grounds for specifying philosophical approaches to personality problems in a cybernetic society.

Research methods: Philosophical and general scientific methods, methods of system analysis and social anthropology have been applied in the work.

Conclusions: The parameters of personal identification in a cybernetic society are concentrated in the virtual space and have fuzzy boundaries. This forces the individual to be constantly in the process of choosing a virtual community that will allow them to maintain their identity.

Keywords: identity; self-identification; personality; cybernetic society.

В последнее десятилетие в результате резкой трансформации социально-политических реалий стали обращать на себя особое внимание процессы, связанные с поисками оснований идентификации личности. Рационально организованная действительность, предполагающая чисто техническое исполнение положений политики информатизации, породила кризис самоидентификации, создав человека, уже «неспособного собрать многогранную жизнь общества в единое целое» [1, с. 50]. Поиски ответа на вопрос «кто я?» вывели человека в новую кибернетическую реальность, где традиционные идеи и ценности утрачивают смысл для личности, потому что их невозможно идентифицировать привычными средствами. Границы самого человека, также как и многих социальных явлений бытия, стали подвижными и расширились до виртуального пространства Интернета, заставив индивида искать новые средства определения своего места в мире. Задачей данной работы является показать зависимости и следствия воздействия виртуальной среды на механизмы формирования параметров и критериев самоидентификации личности.

Идентичность – категория междисциплинарная, она имеет давнюю традицию исследования целым комплексом наук. В этой исследовательской традиции уже складывается консенсус относительно выделения основных компонентов в структуре идентичности. Структура идентичности, статические и динамические аспекты идентичности, параметры личностной и социальной идентификации изучались в рамках философских, социологических, психологических, культурологических исследований, при этом выделялись типы и разрабатывались классификации идентичности, отрабатывались приемы инструментального описания. В основе определений идентичности – опора на латинский корень idem (то же самое), обозначающий свойство вещей оставаться теми же самыми, сохраняющими свою «сущность», тождественность при всех трансформациях (с лат. Identificare – отождествлять, identifico – отождествляю). Следовательно, идентичность представляется как точное соответствие вещи своему образцу, некой сущности, соотнесенность чего-либо (имеющего бытие) с самим собой [см.: 2, с. 131]. Поскольку транзитивность идентичности имплицитно содержит смысловую антиномичность, то адекватным методологическим основанием анализа идентичности выступает диалектика устойчивости и изменчивости, постоянства и вариативности.

Большинство исследователей идентичности, начиная с Э. Эриксона, выделяют в этом явлении несколько аспектов или уровней. Прежде всего, это деление на личностный, индивидуальный уровень, который рассматривается как набор персональных характеристик, делающих данного индивида уникальным, и социальный уровень, который связан с идентификацией индивида с нормами и ожиданиями социальной среды, в которую он погружен. Индивидуальный и социальный уровни идентичности тесно взаимосвязаны, и пока не сформировалось однозначного мнения, какая идентичность – личностная или социальная – является первичной.

Несмотря на обилие различных характеристик и определений понятия «личность», для наших целей можно указать на несколько главных, отфильтрованных временем. Прежде всего, под личностью и индивидом понимают уникальную, неповторимую сторону человека. Однако можно заметить, что, хотя объективно каждый человек, действительно, уникален и неповторим, в культурном и социальном отношении он может не проявлять этой своей неповторимости, сливаясь с миллионами себе подобных в социальной среде обитания и социальном пространстве [см.: 3, с. 22]. Такой подход позволяет рассматривать идентичности личности, определяющей координаты своего мира через изменение в процессе социальных взаимодействий в виртуальной среде.

По сложившейся научной традиции в современных исследованиях выделяют два вида структур идентичности личности: параметрические и категориальные. В категориальных структурах социальной идентичности James E. Cameron выделяет стремление к централизации, эффекту тяготения к роли личности как части группы. Таким образом возникает «эффект группы», а также складываются внутренние групповые связи, являющиеся частью социальной идентичности и описывающиеся через основные характеристики групп, в которые человек включается в ходе своей жизнедеятельности и принадлежность к которым он осознает [см.: 4, с. 243]. Jay W. Jackson включает в модель групповой идентичности когнитивный, оценочный и эмоциональный компоненты, где отдельно в структуру когнитивного компонента включает достигнутый уровень само-категоризации, деперсонализацию и метаконтраст [см.: 5, с. 24]. Ставшая уже классической теория идентификации по характеру ее предметной направленности [см.: 6, с. 46] разделяет идентификацию на личную и социальную, учитывает, что ситуация, опыт людей, поведение и любое другое взаимодействие определяется их индивидуальными характеристиками, то есть личностными качествами. Для нашего исследования важной является модель Luhtanen R., Crocker J. A, позволяющая оценивать индивидуальные различия в коллективной, а не личной самооценке с помощью четырех подшкал, выделяя степень референтности группы для индивида и значимость группы в структуре Я-образа [см.: 7, с. 304–305].

С другой стороны, подходы к идентичности различаются в зависимости от того, как она воспринимается – через тождество и различие или как различие между «самостью» и «тождеством». В этом случае под идентичностью как феноменом понимается единичность бытия личности, ее «самость» (ipse, self), самоопределение личности, экзистенциальная самотождественность или «смысл себя» (С. Хантингтон). Допущение о неизменности личности не позволяет решить вопрос о ее адаптации к внешним изменениям. В итоге различается идентичность как результат и процесс идентификации – как выбор, обеспечивающий непрерывную динамику идентичности (Э. Эриксон). Результатом этого процесса, подразумевающего в конечном счете понимание ситуаций и выбор места для себя, становится «построение модели взаимосвязи с внешним миром» [8, с. 32–33]. Объяснением этому утверждению служит теория социального сравнения, когда люди определяют ценность тех или иных личностных позиций в сравнении с успешными членами социальной группы.

Согласно теориям социальной психологии, люди психологически усваивают свое социальное членство в группах, и социальные процессы идентификации в группе влияют на их познание, аффект, мотивацию и работу, лидерство, а также активность и инновации, результаты, в том числе производительность, отношение к работе и профессиональное благополучие [см.: 9, c. 14]. Эти качества личности определяются эмоциональным опытом, который получен в результате самоконтроля и внешнего ограничения, закрепляющего паттерны поведения. Внешними факторами ограничения являются среда жизнедеятельности, социальное окружение, культура, а теперь еще и виртуальная реальность, которые детерминируют личностные ценности, тем самым определяя направленности личной идентификации.

При различии внешних условий показатель субъективной оценки часто не совпадает со стереотипами идентичности. Исследования Д. А. Леонтьева показывают, что объективное качество жизни влияет на показатели самоидентификации личности лишь в ограниченной степени, потому что не самое высокое качество жизни может быть скомпенсировано осмысленностью самого субъекта, на основе собственного личностного потенциала [см.: 10, с. 22–23]. При этом измерение личного благополучия – не психологического переживания, а объективной оснащенности личности психологическими особенностями, выделенными Ryff C. [см.: 11, с. 1071], – например, само-принятие, позитивные отношения с другими, автономия, контроль над окружением, целенаправленность жизни, личностный рост – может быть скорректировано и параметрами идентичности в ином пространстве бытия. Анализ параметров и соотношений между параметрами идентичности личности и их корреляцией с идентичностью конкретного пространства бытия, их изучение в контексте «благополучие и неблагополучие», «комфорт и дискомфорт» может определить предельные влияния виртуальной среды на позитивное функционирование личности в физическом мире и смягчить неблагоприятное психологическое воздействие внешней среды.

Кибернетическое общество, по определению А. В. Тонконогова [см.: 12, с. 25], – это новый тип ноосферного образования, управленческий механизм которого сосредоточен в основном в виртуальной сфере информационного пространства, что характеризуется активным и постоянным взаимодействием всех общественных страт с искусственным интеллектом как на государственном, так и на индивидуальном уровне. Социальное пространство кибернетического общества обладает пространственно-временными характеристиками, подобными реальному пространству, в котором люди обустраивают жизнь, накапливают опыт и приобретают чувство идентичности. Однако «место» в кибернетическом пространстве обладает иной размерностью: трансграничностью, экстерриториальностью, децентрализованностью, разветвленностью, многоканальностью, которые позволяют образовывать новые функциональные пространства информационно-коммуникационной среды Интернет, изменять устойчивую функциональность «качества места» (Р. Флорида). Идентичность кибернетического места становится неустойчивой, множественной, гипертекстуальной, и личность сталкивается с проблемой выбора направления для собственной идентичности.

Самоидентификация в кибернетическом обществе превращается в поиск того, с чем индивид может идентифицироваться, чтобы кибернетическое общество определило его как личность. Проблема состоит в том, что если в традиционном обществе индивид, отождествляя себя с одной из локальных социальных групп, выбирал для себя собственные ориентиры, которые тесно связаны с личными представлениями, ценностными ориентациями и культурными традициями, то в кибернетической среде самоидентификация изначально не определена, размыта и множественна. Следовательно, кибернетическая среда, которая может адаптировать свое поведение под условия внешней среды, измеренная по Флориде [см.: 13, с. 25] как то, что там есть, кто там есть, что там происходит, предстает как изменяющаяся динамическая система, которая не дает однозначных образцов для идентификации. Это означает, что такой параметр, как вовлеченность личности в виртуальные сообщества, при определенных условиях может замещать параметры самоидентичности.

Современные исследования виртуальной идентичности, как правило, сосредоточены на решении проблем аутентификации в виртуальной среде и видят природу возникающих дисфункций в процессе институализации виртуальных социальных групп. Пространство виртуальной социальной группы определяется не культурно значимыми смыслами, не едиными общественными модусами, а схожестью «жизненных стилей», которые объединяют множественность идентичностей. Упорядочить эти множественности – значит найти способ соотнесения виртуального мира с реальным и предоставить возможность личности соотнести свой внутренний мир с предоставленным виртуальным. Но в среде наслоения пространства и информации, где каждая зона активна, уникальность пространства сомнительна, источники развития для индивидуального и общественного определяются моментом, императивы личности, исключительно важные для поддержания целого, не могут пока выступать средством связи социального и индивидуального. В ходе анализа работ по выявлению факторов воздействия виртуальной среды на человека прослеживается взаимосвязь между стресс-факторами, прямо не воздействующими на личность, но оказывающими влияние на формирование типа личности. Такими факторами в виртуальной среде выделены: множественность выбора персональной, культурно-цивилизационной, социальной идентичности; отсутствие целостности групп, и, как следствие, отсутствие единых оснований для идентичности, замкнутость и ограниченность коммуникационных связей; дисбаланс индивидуальной и коллективной идентификации.

Для фундаментального исследования поставленной проблемы необходимо проводить достаточно серьезный сбор эмпирического материала. Вместе с тем, основываясь на теоретических исследованиях можно констатировать, что самоидентификация достигается при выполнении личного экзистенциального проекта, который задается категориями желаемого и жизненно необходимого для личности, и ингибирует факторы окружающей среды, которые могут быть как физическими, так и виртуальными. Такой проект формируется в детстве, когда ценность событиям и действиям придается взрослыми, которые передают контекст события в будущее, определяя последствия для себя и ребенка. При этом идентичность с местом (place-identity) заставляет либо принимать низкую интенсивность и качество желаний, либо прикладывать усилия, чтобы быть на уровне притязаний окружающего мира. Окружающее пространство в многочисленных исследованиях чувства места (sense of place) и привязанности к месту (place attachment) показывает, что место детства определяет паттерны поведения и в будущем. Чувство принадлежности (sense of belonging) – чувство дома, заставляет организовывать будущий дом по образу и подобию родового. Позитивное или негативное отношение человека к месту формируется как часть личностной идентичности, и в будущем как воспоминания, чувства и опыт, относящийся к прошлому, настоящему переносится и на будущее место проживания (daily life settings). Поэтому начиная с детства идентичность включает «вписывание» в определенную среду (пространство и условия существования), которые определяют и соотнесение с социальными группами. На начальном этапе формирования моральных мотивов личности ее окружает пространство, внутреннее состояние которого меняется вместе с состоянием окружающей среды, в котором невозможно однозначно оценить границы предписанного поведения, невозможно интерпретировать разнообразие паттернов поведения в знаках культуры. Приняв правила виртуальной идентичности, личность начинает включаться в виды пространства, которые отличны от физического, в разнообразие виртуальных общностей. В кибернетической среде набор действий, необходимых для обратной связи между причиной и следствием, отражает разнообразие только успешных действий, избегая при этом неудачных, поэтому когнитивная карта личности не получает качественного образа реальности. Незавершенность образа тиражируется в дальнейшей жизни. Можно предположить, что реакцией на неожиданную и возросшую изменчивость мира станет на какое-то время возобладание консервативных тенденций, стремление к стабильности, желание закрепиться в изменчивом мире, следовательно, востребованной станет «твёрдая» идентичность физического мира, способная быть опорой личности.

Список литературы

1. Кеидия К. З. Философское понимание самоидентификации в бытийной структуре личности // Вестник Оренбургского государственного университета. – 2012. – № 1 (137). – С. 50–55.

2. Абушенко В. Л. Проблема идентичностей: специфика культур-философского и культур-социологического видения // Вопросы социальной теории. – М.: Междисциплинарное общество социальной теории, 2010. – Т. 4. – С. 128–146.

3. Розин В. М. Философия субъективности. – М: Издательство АПК и ПРО, 2011. – 380 с.

4. Cameron James E. A Three-Factor Model of Social Identity // Self and Identity. – 2004. – Vol. 3:3. – Pp. 239–262. DOI: 10.1080/13576500444000047.

5. Jackson Jay W. Intergroup Attitudes as a Function of Different Dimensions of Group Identification and Perceived Intergroup Conflict // Self and Identity. – 2002. – Vol. 1:1. – Pp. 11–33. DOI: 10.1080/152988602317232777.

6. Tajfel H., Turner J. C. An Integrative Theory of Intergroup Conflict // W. G. Austin, S. Worchel / The Social Psychology of Intergroup Relations. – Monterey, CA: Brooks/Cole, 1979. – Pp. 33–37.

7. Luhtanen R., Crocker J. A Collective Self-Esteem Scale: Self-Evaluation of One’s Social Identity // Personality and Social Psychology Bulletin. – 1992. – № 18. – Pp. 302–318. DOI: 10.1177/0146167292183006.

8. Буденкова В. Е., Савельева Е. Н. Идентичность как предмет теоретико-методологического анализа: модели и подходы // Вестник Томского государственного университета. Культурология и искусствоведение. – 2016. – № 1 (21). – С. 31–44.

9. Zacher H., Esser L., Bohlmann C., Rudolph C. W. Age, Social Identity and Identification, and Work Outcomes: a Conceptual Model, Literature Review, and Future Research Directions // Work, Aging and Retirement. – 2019. – Vol. 5 (1). – Pp. 24–43. DOI: 10.1093/workar/way005.

10. Леонтьев Д. А. Счастье и субъективное благополучие: к конструированию понятийного поля // Мониторинг общественного мнения: Экономические и социальные перемены. – М.: ВЦИОМ, 2020. – № 1 (155). – C. 14–38.

11. Ryff C. Happiness Is Everything, or Is It? Explorations on the Meaning of Psychological Well-Being // Journal of Personality and Social Psychology. – 1989. – Vol. 57. – № 6. – Pp. 1069–1081. DOI: 10.1037/0022-3514.57.6.1069.

12. Тонконогов А. В. Кибернетическое общество как реальность XXI века // Закон и право. – 2018. – № 9. – С. 23–26.

13. Florida R. The Rise of the Creative Class. – New York: Hachette Bookroup, Inc., 2019. – 512 p.

References

1. Keidiya K. Z. Philosophical Understanding of Self-Identification in the Existential Structure of Personality [Filosofskoe ponimanie samoidentifikatsii v bytiynoy strukture lichnosti]. Vestnik Orenburgskogo gosudarstvennogo universiteta (Bulletin of the OrenburgStateUniversity), 2012, no. 1 (137), pp. 50–55.

2. Abushenko V. L. The Problem of Identities: the Specificity of Culture-Philosophical and Cultural-Sociological Vision [Problema identichnostey: spetsifika kultur-filosofskogo i kultur-sotsiologicheskogo videniya]. Voprosy sotsialnoy teorii (Questions of Social Theory). Moscow: Mezhdistsiplinarnoe obschestvo sotsialnoy teorii, 2010, vol. 4, pp. 128–146.

3. Rozin V. M. Philosophy of subjectivity [Filosofiya subektivnosti]. Moscow: APK i PRO, 2011, 380 p.

4. Cameron James E. A Three-Factor Model of Social Identity. Self and Identity, 2004, vol. 3:3, pp. 239–262. DOI: 10.1080/13576500444000047.

5. Jackson Jay W. Intergroup Attitudes as a Function of Different Dimensions of Group Identification and Perceived Intergroup Conflict. Self and Identity, 2002, vol. 1:1, pp. 11–33. DOI: 10.1080/152988602317232777.

6. Tajfel H., Turner J. C. An Integrative Theory of Intergroup Conflict. In W. G. Austin, & S. Worchel (Eds.), The Social Psychology of Intergroup Relations. Monterey, CA: Brooks/Cole, 1979, pp. 33–37.

7. Luhtanen R., Crocker J. A Collective Self-Esteem Scale: Self-Evaluation of One’s Social Identity. Personality and Social Psychology Bulletin, 1992, no. 18, pp. 302–318. DOI: 10.1177/0146167292183006.

8. Budenkova V. E., Savelyeva E. N. Identity as a Subject of Theoretical and Methodological Analysis: Models and Approaches [Identichnost kak predmet teoretiko-metodologicheskogo analiza: modeli i podkhody]. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Kulturologiya i iskusstvovedenie (Bulletin of the TomskStateUniversity. Culturology and Art History), 2016, no. 1 (21), pp. 31–44.

9. Zacher H., Esser L., Bohlmann C., Rudolph C. W. Age, Social Identity and Identification, and Work Outcomes: a Conceptual Model, Literature Review, and Future Research Directions. Work, Aging and Retirement, 2019, vol. 5 (1), pp. 24–43. DOI: 10.1093/workar/way005.

10. Leontiev D. A. Happiness and Subjective Well-Being: Towards the Construction of the Conceptual Field [Schaste i subektivnoe blagopoluchie: k konstruirovaniyu ponyatiynogo polya]. Monitoring obschestvennogo mneniya: Ekonomicheskie i sotsialnye peremeny (Monitoring of Public Opinion: Economic and Social Changes). Moscow: VTsIOM, 2020, no. 1 (155), pp. 14–38.

11. Ryff C. Happiness Is Everything, or Is It? Explorations on the Meaning of Psychological Well-Being. Journal of Personality and Social Psychology, 1989, vol. 57, no. 6, pp. 1069–1081. DOI: 10.1037/0022-3514.57.6.1069.

12. Tonkonogov A. V. Cybernetic Society as a Reality of the XXI Century [Kiberneticheskoe obschestvo kak realnost XXI veka]. Zakon i pravo (Laws and Regulations), 2018, no. 9, pp. 23–26.

13. Florida R. The Rise of the Creative Class. New York: Hachette Bookroup, Inc., 2019, 512 p.

Ссылка на статью:
Городищева А. Н., Городищев А. В. Проблемы самоидентификации человека в кибернетическом обществе // Философия и гуманитарные науки в информационном обществе. – 2020. – № 4. – С. 29–37. URL: http://fikio.ru/?p=4225.