Россия в «новой нормальности» глобальной миросистемы

УДК 327

Сирота Наум Михайлович – Санкт-Петербургский государственный университет аэрокосмического приборостроения, профессор кафедры истории и философии, доктор политических наук, профессор, Санкт-Петербург, Россия.

Email: sirotanm@mail.ru

SPIN: 7312-5333

Мохоров Геннадий Анатольевич – Военная академия связи имени Маршала Советского Союза С. М. Буденного, профессор кафедры гуманитарных и социально-экономических дисциплин, доктор исторических наук, профессор, Санкт-Петербург, Россия.

Email: g.mohorov@gmail.com

SPIN: 6726-9623

Хомелева Рамона Александровна – Санкт-Петербургский государственный университет аэрокосмического приборостроения, профессор кафедры истории и философии, доктор философских наук, профессор, Санкт-Петербург, Россия.

Email: homeleva@yandex.ru

SPIN: 6693-0424

Авторское резюме

Состояние вопроса: В теории международных отношений остаются мало исследованными формирование «новой нормальности» глобальной миросистемы, эволюция функционирующего мироустройства в полицентрический миропорядок и адаптация России к этому процессу.

Результаты: В складывающейся международно-политической ситуации перспективы России в глобальном соперничестве в существенной степени зависят от обретения постсоветской национально-государственной идентичности и использования инструментария «умной» внешней политики. Жесткий внешнеполитический курс способен деградировать и стать фактором отвлечения общества от задач национального возрождения, подрыва его потенциала, как это произошло с СССР.

Область применения результатов: Предложенный подход отражает авторскую позицию по вопросу о наиболее продуктивных направлениях геостратегии России в долгосрочной перспективе, позволяющих усилить ее влияние на международные процессы.

Выводы:

1. При нынешних технико-экономических возможностях России стратегический выбор в пользу присоединения к одному из основных акторов мировой политики (США, Евросоюз, Китай) означал бы ту или иную форму её зависимости и подчинения.

2. Оптимальная стратегия России видится в маневрировании, сочетающем взаимодействие с западным (евроатлантическим) сообществом, включая элементы экономической интеграции, с использованием для своего развития потенциала государств азиатско-тихоокеанского региона (АТР).

Ключевые слова: «новая нормальность»; полицентрический миропорядок; глобальное управление; национально-государственная идентичность России; «умная» внешняя политика.

Russia in the “New Normality” of the Global World System

Sirota Naum Mikhailovich – Saint Petersburg State University of Aerospace Instrumentation, Professor of the Department of History and Philosophy, Doctor of Political Sciences, Saint Petersburg, Russia.

Email: sirotanm@mail.ru

Mokhorov Gennady Anatolyevich – Military Academy of Communications named after Marshal of the Soviet Union S. M. Budyonny, Professor of the Department of Humanities and Socio-Economic Disciplines, Doctor of Letters, Saint Petersburg, Russia.

Email: g.mohorov@gmail.com

Khomeleva Ramona Aleksandrovna – Saint Petersburg State University of Aerospace Instrumentation, Professor of the Department of History and Philosophy, Doctor of Philosophy, Saint Petersburg, Russia.

Email: homeleva@yandex.ru

Abstract

Background: In the theory of international relations, the formation of a “new normality” of the global world system, the evolution of a functioning world order into a polycentric one and Russia’s adaptation to this process are studied insufficiently.

Results: In the current international political situation, Russia’s prospects in global rivalry largely depend on the acquisition of a post-Soviet national-state identity and the use of smart foreign policy tools. A tough foreign policy course can degrade and become a factor in diverting society from the tasks of national revival, weakening its capacity, as it happened in the USSR.

Implications: The proposed approach reflects the authors’ position on the issue of the most productive trends of Russia’s geostrategy in the long term, allowing it to increase its influence on international processes.

Conclusion:

1. Within the current technical and economic capabilities of Russia, a strategic choice in favor of joining one of the main actors in world politics (USA, European Union, China) would mean one or another form of its dependence and subordination.

2. Russia’s optimal strategy seems to be in maneuvering that combines interaction with the Western (Euro-Atlantic) community, including elements of economic integration, using the potential of the APR states for its development.

Keywords: “new normality”; polycentric world order; global governance; the national-state identity of Russia; smart foreign policy.

Современный мир находится в стадии стремительных изменений, перспективы которых во многом неясны. Их скорость такова, что в течение последних лет спрессовалось содержание категорий «пространство-время». С учетом новейших отечественных и зарубежных публикаций в статье предпринимается попытка раскрытия места и роли России в международно-политических процессах последних десятилетий, факторов ее влияния на динамику мирового развития.

Переломный период в развитии глобальной миросистемы известные отечественные и зарубежные эксперты оценивают как становление «новой нормальности» в глобальной миросистеме [см.: 1]. В прогнозе ИМЭМО РАН в качестве важнейшей характеристики современных международных отношений последних лет рассматривается высокий уровень неопределенности, к 2020 г. уступающей место негативной неопределённости на среднесрочном горизонте 2024–2025 гг. [см.: 2, с. 99].

Причина этой трансформации, по мнению авторов прогноза, кроется в росте напряженности на глобальном уровне и конфликтогенности – на региональном и национальном, синергия которых будет усугублять негативные ожидания и препятствовать установлению доверия, достижению взаимоприемлемых решений и компромиссов. Одновременно в русле наметившейся в последние годы тенденции теряют легитимность и эффективность функционирующие правовые, регулятивные механизмы, институты и инструменты.

Пандемия коронавируса актуализирует вопрос о формулировании мировым сообществом новой парадигмы общественной динамики – ответственного социального развития. Её инструментарий на национальном и глобальном уровне предстоит выработать.

Происходящие в мире общественные трансформации свидетельствуют о его движении в направлении полицентричности и цивилизационной разнородности, формировании сложной многослойной системы с конкурирующими и часто пересекающимися интересами становления, по выражению сотрудника влиятельной исследовательской корпорации РЭНД М. Мазарра, «смешанного» миропорядка [см.: 3].

Прогнозируется и другой сценарий – возникновение «новой биполярности» по линии «США – Китай» с соответствующей перегруппировкой альянсов и государств. Перспектива превращения Китая в полюс притяжения для недовольных Соединенными Штатами стран и народов, на наш взгляд, весьма проблематична прежде всего ввиду гетерогенности мирового сообщества и конфликтности интересов акторов. Высказывается гипотетическое предположение о том, что в новой биполярности роль «полюсов» сыграют «страны золотого миллиарда» и «обездоленная часть человечества».

Первый из этих сценариев – полицентризации мира – представляется наиболее вероятным ввиду доминирования мегатрендов глобализации, интеграции и демократизации, которые взаимовлияют друг на друга и оказывают повсеместное воздействие на мировое развитие [см.: 4]. Полицентризм как антитеза биполярности не является гарантией международной стабильности, поскольку увеличение числа конкурирующих центров силы не может не сопровождаться возникновением элементов дезорганизации и в худшем варианте способно привести к хаосу.

Важнейшей характеристикой переходного периода к полицентризму является рост числа вызовов и угроз безопасности государств, имеющих экзистенциальный характер и требующих консолидированной реакции разнообразных акторов – от местного самоуправления до глобальных ТНК и руководства великих держав. Возникшие во второй половине ХХ века угрозы глобального, регионального и национального масштаба усугубились и дополнились новыми: транснационализация организованной преступности в целом и трансграничный по масштабу оборот наркотиков в частности; противоправные операции в сфере высоких технологий и масштабная, обретшая почти государственный размах, киберпреступность; пандемии, деградация окружающей среды и др.

Среди факторов, определяющих динамику современного мира, вес и влияние государств, преобладают экономические и научно-технические. Именно эти факторы наиболее значимы для обеспечения основной потребности населения – в благосостоянии. Акцент на экономических факторах силы характерен для ведущих держав мира – США и Китая.

Экономическое соперничество может обостриться и стать ещё более значимой частью мировой конкуренции из-за начавшейся смены технологического уклада – цифровой революции, новой волны роботизации, почти революционных изменений в медицине, образовании и энергетической сфере [см.: 5].

Вместе с тем ограниченно повышается значимость военной силы. На верхнем, глобальном уровне её прямое применение сдерживается ядерным фактором, но военная сила широко используется на низких уровнях – внутренних противостояний, гражданских войн и субрегиональных конфликтов.

Противостояние между Россией и Западом, США и Китаем, по ряду параметров обладающее признаками холодной войны второй половины ХХ века, подрывает управляемость международными рисками, блокирует сложившиеся механизмы согласования интересов. Возросла вероятность возникновения конфликтов в результате случайностей, технических неполадок, неверно истолкованных действий и т. п. Продолжение геополитической конфронтации (взаимное применение экономических санкций, военно-политическое противостояние) чревато срывом взаимодействия ведущих мировых держав по ключевым проблемам глобальной безопасности.

В условиях нарастания вызовов и угроз международной безопасности растет запрос на глобальное управление. Вместе с тем при нынешнем состоянии международно-политической среды, как резонно полагают известные отечественные эксперты, «формирование системы институтов, способных осуществлять эффективное управление, растянется на длительный срок» [6, с. 288]. По своему содержанию и формам реализации управление новыми процессами будет существенно отличаться от периодов биполярности и «плюралистической однополярности».

В развернувшемся центро-силовом соперничестве Россия благодаря геополитическому положению в центре Евразии, ядерному потенциалу и природным ресурсам является одним из ключевых акторов на международной арене, трансрегиональной страной с элементами глобального влияния. Вместе с тем её доля в мировом ВВП составляет около трех процентов, а экономические перспективы достаточно проблематичны и во многом зависят от смены нынешней энерго-сырьевой парадигмы на инновационную. В перспективе только Европа или США могут предоставить ресурсы, необходимые для диверсификации экономики и повышения производительности труда.

Оказались нереализованными два стратегических плана, существовавших с 1990-х гг., – интеграция в западную цивилизацию и реинтеграция бывших союзных республик под эгидой России. Евразийский Союз в настоящее время является малоэффективным интеграционным образованием, лишённым видимых перспектив для решения поставленных перед ним задач. Возглавляемая Россией Организация Договора о коллективной безопасности (ОДКБ), включающая шесть республик бывшего СССР, существует более двух десятилетий и так и не стала интегрированной военной организацией. Более того, все номинальные союзники России официально провозглашают многовекторность и постоянно балансируют между глобальными и региональными центрами силы современного мира. Реалии постсоветского пространства и действительные потребности российской внешней и военной политики одновременно позволяют и требуют создания гибкой системы партнёрств, обеспечивающей защиту и продвижение национальных интересов.

Ограниченные результаты даёт российская стратегия «разворота на восток» и партнёрства с Китаем, вызванная поисками дополнительных источников экономического роста в условиях санкционного давления со стороны Запада. Несмотря на совпадение некоторых геополитических интересов, Китай готов оказывать поддержку России лишь в той мере, в которой это соответствует его задачам. Некомфортную политическую атмосферу для реализации стратегии «разворота на восток»» создают противоречия между государствами АТР.

При существующих международных реалиях использование «жёсткой силы» позволяет России ставить перед собой амбициозные цели и играть одну из ведущих ролей на мировой арене. Однако её использование в качестве средства разрешения противоречий между центрами силы в существенной степени ограничено ядерным патом.

Продуктивный в определённый период напористый и жёсткий внешнеполитический курс чреват вероятными негативными последствиями – превращением в способ отвлечения общества от стоящих перед ним задач экономического и политического развития, подрывом потенциала страны непосильной гонкой вооружений (как это произошло с СССР), и, наконец, втягиванием её в региональные и точечные военные конфликты с угрозой лобового столкновения. Рациональность во внешней политике означала бы отказ от попыток влиять на развитие событий в каждой точке мира, а участие России только в ключевых точках, значимых для ее национальных интересов.

В складывающейся международно-политической ситуации актуален вопрос об адаптации России к формирующейся «новой нормальности» глобальной миросистемы. Наряду с созданием инновационной экономики перед страной стоит задача формирования геостратегии, способной ответить на вызовы безопасности. Решение этой задачи в существенной степени зависит от обретения новой российской национально-государственной идентичности, ибо без культурно-исторического и ментального самоопределения невозможно сформулировать внешние ориентиры и успешно конкурировать на международной арене. В обостряющемся глобальном соперничестве наиболее выигрышными представляются позиции государств, чья идентичность имеет большую историческую, культурную, этническую и политическую глубину.

Дебаты о национальной идентичности России и ее роли в мире продолжаются уже более полутора столетий и концентрируются в основном на взаимодействии с Западом при отсутствии сколько-нибудь значительного внимания к Китаю. В последние десятилетия динамика американо-китайских отношений анализируется российскими экспертами в категории «треугольника» и принимается во внимание при выработке глобальной стратегии.

Самоопределение России способно оказать существенное влияние на становление мирового порядка, основывающегося на полицентризме с изменяющейся иерархией центров силы и геополитическом соперничестве. В формирующемся миропорядке отношения между странами станут более жёсткими, а управлять миром будет сложнее из-за усиления турбулентности и периодически возникающих причин для конфронтации.

Привлекательность полицентризма для России состоит прежде всего в объективном характере тектонических сдвигов, происходящих со времен эрозии биполярного миропорядка по мере размывания противостоящих друг другу глобальных блоков. В тренд к полицентризму органично вписывается и гигантский совокупный потенциал страны для взаимодействия с внешним миром.

Важным фактором, способным в существенной мере компенсировать дефицит материальных ресурсов России, может стать «умная» внешняя политика. Ее содержание не должно сводиться к повышению гибкости внешнеполитического курса и совершенствованию механизма принятия решений. Речь должна идти о задачах принципиально иного масштаба – продуманной геостратегии с обозначением важнейших приоритетов и потенциальных союзников, радикальном обновлении и расширении инструментария, используемого в международных отношениях. Переход на более высокий уровень политики откроет перед страной новые возможности международного влияния и перспективы интеграции в формирующуюся мировую систему.

В продолжающейся полемике по вопросу о самоопределении России в международной среде – следовать ли в русле Запада или создавать уникальную цивилизацию, развивающуюся по собственной логике, мы считаем оптимальным следующий подход: геополитически Россия – страна евразийская, а в этнокультурном, конфессиональном и, главное, ценностном плане – неотъемлемая, хотя и особая часть европейской цивилизации, её восточное продолжение. На наш взгляд, именно такое видение российской идентичности позволит стране наиболее адекватно адаптироваться к глобальным трендам и ощутимо влиять на них.

Предстоит сформировать модель интенсивного развития, которая вберёт в себя лучшие из российских ценностей (сильное государство, социальная справедливость, межнациональная толерантность, христианский гуманизм и др.), и выработать новый, приемлемый для России синтез с ценностями универсальными, общечеловеческими. Опасность, грозящая положению России в мире, заключается в консервации функционирующей корпоративно-олигархической модели социально-экономического устройства, мобилизуя для этого рычаги власти и существующие возможности.

Не лишено резона высказанное в недавнем прошлом мнение одного из ведущих геостратегов США Зб. Бжезинского об оптимальном выборе Россией места в формирующемся миропорядке: «…Будущее России зависит от её способности стать важным и влиятельным национальным государством в составе объединяющейся Европы. Если этого не произойдёт, то это крайне негативно скажется на способности России противостоять растущему территориально-демографическому давлению со стороны Китая, который проявляет всё большее стремление (по мере роста своей мощи) аннулировать “неравноправные” договоры, навязанные Пекину Москвой в прошлом» [7].

Реалистично и продуктивно суждение гуру международно-политической науки бывшего госсекретаря США Г. Киссинджера о том, что «долгосрочные интересы США и России требуют, чтобы мир превратил нынешнюю турбулентность и переменчивость в новое равновесие, которое будет всё более многополярным и глобализованным». Для стабилизации обстановки в мире, полагает он, «любые попытки улучшить отношения обоих государств должны сопровождаться диалогом о зарождающемся новом мировом порядке» [8]. В центр этого диалога Г. Киссинджер рекомендует поставить следующие вопросы. Какие тенденции разрушают старый порядок и формируют новый? Какие вызовы эти изменения бросают российским и американским национальным интересам? Какую роль каждая из стран хочет играть в формировании этого нового порядка, и на какое положение в нем они могут рассчитывать? Как нам состыковать очень разные идеи о мировом порядке, которые появляются в России, США и других крупных странах на основе их исторического опыта? Цель диалога, согласно Г. Киссинджеру, «должна заключаться в том, чтобы разработать стратегическую концепцию российско-американских отношений, в которой можно преодолеть пункты противоречий» [8].

Характеризуя нынешнее состояние отношений между Россией и Западом, один из основателей неоклассического реализма в теории международных отношений1 У. Уолфорт полагает, что им «недостает реалистского мировосприятия, причем с обеих сторон…» [9, с. 153].

В обстановке обостряющегося соперничества и взаимозависимости между двумя наиболее мощными центрами силы современного мира – США и Китаем оптимальная стратегия России, на наш взгляд, должна состоять, во-первых, в укреплении своих позиций на американском направлении за счёт китайского фактора и балансировании растущего китайского влияния благодаря американскому фактору; во-вторых, в налаживании стратегического партнёрства с Индией, Японией и государствами Юго-Восточной Азии. Россия могла бы играть роль цивилизационного моста между ведущими центрами силы – США, Европой и Китаем.

Потенциально Россия может оказаться в роли государства-балансира или swing state (колеблющегося государства), то есть уступающего по своей мощи США и Китаю и вынужденного конъюнктурно по тем или иным проблемам выступать в качестве партнера каждого из них. Многообразные и многоуровневые партнёрства с обоими государствами могут стать оптимальной стратегией России для укрепления позиций в мире, что потребует тщательного продумывания внешнеполитических акций и просчитывания их последствий. Такой подход к двусторонним отношениям с США и Китаем отвечает сути и принципам реализма как внешнеполитического мышления.

Благоприятный сценарий для России – формирование сбалансированной полицентрической модели мирового порядка с перспективой интеграции экономического и политического пространства по линии «Лиссабон – Владивосток». В рамках этого сценария возможно и необходимо налаживание многостороннего взаимодействия с государствами АТР, включая их участие в развитии территорий и отраслей экономики. Однако в долгосрочном плане сотрудничество с Китаем и другими странами АТР не должно стать альтернативой интеграции с Европой.

Движение России в направлении если не союзничества, то близкого партнёрства с западным (евроатлантическим) сообществом станет возможным при готовности последнего к построению равноправных и уважительных отношений с ней, отказе от попыток поставить в зависимое положение при существующей аcимметрии экономического и научно-технического потенциалов. Решение проблемы видится, во-первых, в достижении договоренности об общих интересах и их иерархии, во-вторых, в формулировании некоего «кодекса» поведения сторон и согласования действенных механизмов урегулирования разногласий.

Как территориально самая большая страна, сталкивающаяся с многочисленными вызовами по периметру своих границ, Россия заинтересована в сотрудничестве с самыми разными партнёрами для противодействия этим вызовам, стремиться к минимизации конфликтов с соседями, поиску оптимальных комбинаций партнёрств для решения конкретных проблем. Попытки отгородиться от изменяющегося мира в рамках некоего особого пути бесперспективны и контрпродуктивны.

Важным средством достижения Россией своих внешнеполитических целей должно служить формирование благоприятного имиджа, построенного вокруг идеи движения вперёд и развития, а не призывов к консервации статус-кво или возвращения в прошлое, будь то советское или досоветское. Тем более, что это прошлое далеко не всегда было привлекательным для собственного населения и для других государств, особенно соседей. Военное усиление способно лишь частично компенсировать слабость других факторов силы, в частности, имиджевых.

Будущий образ России будет зависеть от реализации её инновационного потенциала, способности сочетать открытость к глобальным вызовам с бережным отношением к национальной культуре и традициям. Главная проблема международного имиджа страны – это сама российская действительность.

Стратегическим ресурсом страны в преодолении инерции ресурсного развития и выходе на инновационный путь должен стать этический императив человеческого достоинства. Он непосредственно конвертируется в прагматические ценности и становится ликвидным в экономическом и технологическом смысле. Наоборот, диктат, подавление созидательной инициативы, лишение индивидов перспектив самореализации тормозят реализацию назревших общественных потребностей.

Вышеизложенное позволяет сделать следующие выводы.

1. Переход к «новой нормальности» глобальной миросистемы будет сопровождаться кардинальными сдвигами в соотношении сил в мире, и его наиболее вероятным результатом явится утверждение того или иного варианта полицентризма в международных отношениях.

2. В современных условиях не исключён конфликт между наиболее влиятельными странами мира, в том числе ядерный, с возможными катастрофическими последствиями для глобального социума.

3. Россия располагает необходимыми геостратегическими позициями, экономическим, ресурсным и интеллектуальным потенциалом для обретения себя в качестве державы, способной оказывать существенное влияние на становление полицентрического миропорядка.

4. Приоритетными целями США, Китая и России должны быть неконфронтационное взаимодействие, предотвращение военных конфликтов, согласование интересов по вопросам глобального управления и развития.

5. Наличие сфер совпадения интересов и сотрудничества США и России с течением времени поставит оба государства перед необходимостью возврата к политике «партнёр-соперник».

Список литературы

1. Глобальная система на переломе: на пути к новой нормальности // Мировая экономика и международные отношения. – 2016. – № 8. – С. 5–25. DOI: 10.20542/0131-2227-2016-60-8-5-25.

2. Россия и мир: 2020. Экономика и внешняя политика. Ежегодный прогноз / рук. проекта: А. А. Дынкин, В. Г. Барановский; отв. ред.: Г. И. Мачавариани, И. Я. Кобринская. – М.: ИМЭМО РАН, 2019. – 172 с.

3. Mazarr M. The Once and Future Order. What Comes After Hegemony? // Foreign Affairs. – 2017. – January–February. – Vol. 96. – № 1. – Pp. 34–40.

4. Антюхова Е. А., Байков А. В., Боришполец К. П., Зиновьева Е. С., Иноземцев М. И., Казаринова Д. Б., Касаткин П. И., Кузнецов Д. А., Лебедева М. М., Лошкарёв И. Д., Надточей Ю. И., Никитина Ю. А., Рустамова Л. Р., Харкевич М. В., Хохлова Н. И., Чернявский С. И. Мегатренды мировой политики и их развитие в XXI веке: учебное пособие для студентов вузов / Под ред. М. М. Лебедевой. – М.: Аспект Пресс, 2019. – 400 с.

5. Стратегия для России. Российская внешняя политика: конец 2010-х начало 2020-х годов. Тезисы рабочей группы Совета по внешней и оборонной политике // Совет по внешней и оборонной политике – официальный сайт. URL: http://svop.ru/wp-content/uploads/2016/05/тезисы_23мая_sm.pdf (дата обращения 21.01.2021).

6. Мир 2035. Глобальный прогноз / под ред. А. А. Дынкина; ИМЭМО им. Е. М. Примакова РАН. – М.: Магистр, 2017. – 352 с.

7. Brzezinski Z. K. Toward a Global Realignment // The American Interest. – 2016. – Vol. 11. – № 6. URL: http://www.the-american-interest.com/2016/04/17/toward-a-global-realignment/ (дата обращения 21.01.2021).

8. Kissinger’s Vision for U. S. – Russia Relations // The National Interest. – 2016. – February 4. URL: https://nationalinterest.org/feature/kissingers-vision-us-russia-relations-15111 (дата обращения 21.01.2021).

9. Уолфорт У. «Российско-западным отношениям недостает реалистского мировосприятия, причем с обеих сторон…» // Международные процессы. – 2015. – Т. 13. – № 4. – С. 153–165.

References

1. Global System on the Brink: Pathways toward a New Normal [Globalnaya sistema na perelome: na puti k novoy normalnosti]. Mirovaya ekonomika i mezhdunarodnye otnosheniya. (World Economy and International Relations), 2016, vol. 60, no. 8, pp. 5–25. DOI: 10.20542/0131-2227-2016-60-8-5-25.

2. Dynkin A. A., Baranovskiy V. G. (Mngs.); Machavariani G. I., Kobrinskaya I. Ya. (Eds.) Russia and the World: 2020. Economics and Foreign Affairs. Annual Forecast [Rossiya i mir: 2020. Ekonomika i vneshnyaya politika. Ezhegodnyy prognoz]. Moscow: IMEMO RAN, 2019, 172 p.

3. Mazarr M. The Once and Future Order. What Comes After Hegemony? Foreign Affairs, 2017, January–February, vol. 96, no. 1, pp. 34–40.

4. Antyukhova E. A., Baykov A. V., Borishpolets K. P., Zinoveva E. S., Inozemtsev M. I., Kazarinova D. B., Kasatkin P. I., Kuznetsov D. A., Lebedeva M. M., Loshkarev I. D., Nadtochey Yu. I., Nikitina Yu. A., Rustamova L. R., Kharkevich M. V., Khokhlova N. I., Chernyavskiy S. I.; Lebedeva M. M. (Ed.) Megatrends of World Politics and Their Development in the XXI Century [Megatrendy mirovoy politiki i ikh razvitie v XXI veke]. Moscow: Aspekt Press, 2019, 400 p.

5. Strategy for Russia. Russian Foreign Policy: Late 2010s – Early 2020s. Theses of the Working Group of the Council on Foreign and Defense Policy. [Strategiya dlya Rossii. Rossiyskaya vneshnyaya politika: konets 2010-kh nachalo 2020-kh godov. Tezisy rabochey gruppy Soveta po vneshney i oboronnoy politike]. Available at: http://svop.ru/wp-content/uploads/2016/05/тезисы_23мая_sm.pdf (accessed 21.01.2021).

6. Dynkin A. A. (Ed.) The World of 2035. Global Outlook [Mir 2035. Globalnyy prognoz]. Moscow: Magistr, 2017, 352 p.

7. Brzezinski Z. K. Toward a Global Realignment. The American Interest, 2016, vol. 11, no. 6. Available at: http://www.the-american-interest.com/2016/04/17/toward-a-global-realignment/ (accessed: 21.01.2021).

8. Kissinger’s Vision for U. S. – Russia Relations. The National Interest, 2016, February 4. Available at: https://nationalinterest.org/feature/kissingers-vision-us-russia-relations-15111 (accessed: 21.01.2021).

9. Wohlforth W. “Russian-Western Relations Lack Realpolitik Mentality on Both Sides…” [“Rossiysko-zapadnym otnosheniyam nedostaet realistskogo mirovospriyatiya, prichem s obeikh storon…”]. Mezhdunarodnye protsessy (International Trends), 2015, vol. 13, no. 4, pp. 153–165.

1 Отличительная особенность неоклассического реализма состоит в инкорпорировании в политический реализм нематериальных мотивов внешнеполитического поведения, прежде всего соображений престижа и статуса.

Ссылка на статью:
Сирота Н. М., Мохоров Г. А., Хомелева Р. А. Россия в «новой нормальности» глобальной миросистемы // Философия и гуманитарные науки в информационном обществе. – 2021. – № 1. – С. 44–54. URL: http://fikio.ru/?p=4308.