УДК 159.91

 

Забродин Олег Николаевич – Первый Санкт-Петербургский государственный медицинский университет имени академика И. П. Павлова Министерства здравоохранения Российской Федерации, кафедра анестезиологии и реаниматологии, старший научный сотрудник, доктор медицинских наук, Санкт-Петербург, Россия.

Email: ozabrodin@yandex.ru

Scopus ID: 36909235400

Авторское резюме

Цель: Социопсихофизиологический анализ писем Ф. Д. Честерфилда и В. С. Дерябина.

Результаты: Анализ писем Ф. Д. Честерфилда и В. С. Дерябина выявил созвучие в их содержании, несмотря на более чем 200-летнее различие в написании. Это удивительное созвучие обусловлено горячей любовью к своим сыну и внуку, которая показывает тревогу за их будущую жизнь в стремлении оградить от возможных ошибок и огорчений, связанных с незнанием жизни и людей.

Другая причина значительного сходства в содержании писем – дидактический склад характера обоих авторов, государственный и научный образ их мышления. Особенно важно отметить признание обоими авторами активирующей и направляющей роли чувств, влечений и эмоций (аффективности) в мышлении и поведении людей. У Честерфилда такое понимание обусловлено богатым жизненным опытом, у Дерябина – многолетними научными исследованиями аффективности.

 

Ключевые слова: социопсихофизиологический анализ; чувства, влечения, эмоции; аффективность.

 

“Letters to the Son” by Chesterfield and a Letter to the Grandson of V. S. Deryabin “A Ticket to Life”. Experience of Socio-psycho-physiological Analysis

 

Zabrodin Oleg Nikolaevich – First Saint Petersburg State Medical University named after Academician I. P. Pavlov of the Ministry of Health of the Russian Federation, Department of Anesthesiology and resuscitation, Senior Researcher, Doctor of Medical Sciences, Saint Petersburg, Russia.

Email: ozabrodin@yandex.ru

Abstract

Purpose: Socio-psycho-physiological analysis of the letters by F. D. Chesterfield and V. S. Deryabin.

Results: An analysis of the letters by F. D. Chesterfield and V. S. Deryabin revealed consonance in their content, despite more than 200 years of difference in their publication. This amazing consonance is due to ardent love for their son and grandson, which shows the anxiety for their future life in an effort to protect them from possible mistakes and sorrows based on ignorance of life and people.

The other reason for the significant similarity in the content of the letters is the didactic nature of both authors, the state and scientific way of thinking. It is especially important to note the authors’ recognition of the activating and guiding role of feelings, inclinations and emotions (affectivity) in people’s thinking and behavior. For Chesterfield, such an understanding is due to broad life experience, for Deryabin – many years of scientific research on affectivity.

 

Keywords: socio-psycho-physiological analysis; feelings, inclinations, emotions; affectivity.

 

Введение

Филип Дормер Стенхоп, будущий граф Честерфилд (1694–1773) – известный государственный деятель, писатель, публицист, философ-моралист, историк. В. С. Дерябин (1875–1955) – физиолог, психиатр, психофизиолог, ученик нашего великого физиолога И. П. Павлова. Обоих объединила горячая любовь к своим потомкам, в случае Честерфилда – к сыну, а у В. С. Дерябина – к внуку.

 

У обоих возникло стремление облегчить будущую жизнь своим сыну и внуку, защитить их от всякого рода ошибок и связанных с ними огорчений, разочарований, обусловленных юношеским незнанием жизни и людей, их потребностей и психологии. Результатом явились письма-напутствия. Своему В. С. Дерябин дал название «Путевка в жизнь». В письмах обоих авторов имеются общие черты – непосредственное, не предназначенное для печати, обращение к сыну и внуку. При этом Честерфилд обращался к сыну, которому дал свое имя – Филип Стенхоп-младший, по мере его взросления, с девятилетнего возраста – с 1739 года, вплоть до его кончины в 1768 году. За этот период им были написаны 89 морально-воспитательных писем.

 

В. С. Дерябин написал внуку – Олегу, десятилетнему сыну его дочери Нины Викториновны Дерябиной, одно письмо, над которым работал в 1949 году, будучи на отдыхе в пос. Халила (ныне – Сосновый Бор) на Карельском перешейке. На конверте письма он написал: «Олегу Забродину. Передать в собственные руки, когда ему исполнится шестнадцать лет». В письме отражен не только богатый жизненный опыт автора, но и результаты его научной работы психофизиолога по изучению «человекознания» и, в первую очередь, эмоций и их влияния на мышление человека и поведение человека и животных. Являясь пионером в изучении эмоций, он посвятил этой проблеме 25 лет жизни, написав в 1928–1929 гг. первый вариант монографии «Чувства, влечения, эмоции».

 

Если уже через год после опубликования «Письма» Честерфилда получили общественное признание, то «Письмо» В. С. Дерябина имело долгий путь к изданию [см.: 5–7]. По не зависящим от автора причинам сокращенные варианты «Письма» были публикованы только после его смерти – в 1978 и 1994 гг., а полный вариант письма был издан в 2005 г. и переиздан в 2017 г. [см.: 1–3; 6]. В последующем изложении ссылки даются на книгу Честерфилда «Письма к сыну», изданную в 1978 г. в издательстве «Наука» в серии «Литературные памятники» [см.: 8], и на полный текст «Письма внуку» В. С. Дерябина, изданный в 2017 г. в качестве приложения к книге О. Н. Забродина «Психофизиологическая проблема и проблема аффективности. Викторин Дерябин. Путь к самопознанию» [см.: 6].

 

Ссылки на тексты авторов писем даются в кавычках, а комментарий к ним автора статьи – без кавычек.

 

Наряду с морально-воспитательной задачей обоих произведений, в них имелись и задачи социального порядка: определение цели, места в общественной жизни своих подопечных и их отношения к людям.

 

Честерфилд подчеркивает, что отсутствие цели и смысла в жизни может довести человека до самоубийства: «…а ведь один человек так когда-то и сделал – оттого что устал надевать и снимать каждый день башмаки и чулки» [8, c. 21]. Это единственная цитата из Честерфилда, найденная у В. С. Дерябина, который, по-видимому, его не читал. Тем более поражает сходство мыслей и чувств, выражаемых обоими в стремлении оградить своих – сына и внука – от иллюзий и ошибок будущей жизни.

 

Честерфилд следующим образом формулирует перед внуком эти задачи.

 

«Во-первых, надо исполнять свой долг перед богом и перед людьми, – без этого все, что бы ты ни делал, теряет свое значение; во-вторых, приобрести большие знания, без чего к тебе будут относиться с большим презрением, даже если ты будешь очень порядочным человеком; и, наконец, быть отлично воспитанным, без чего при всей своей порядочности и учености ты будешь человеком не только очень неприятным, но просто невыносимым» [8, с. 17].

 

Советы В. С. Дерябина носят более широкий и конкретный характер.

1. Прийти к пониманию смысла жизни, выработке мировоззрения; найти цель жизни и подготовить себя (высшее образование, самообразование) к ее достижению.

2. Быть активным членом общества и строителем новой жизни.

3. Решить вопрос об отношении к другим людям, об их понимании.

 

Последнее, по Дерябину, основывается на знании не только человеческой психологии, но и физиологии, психофизиологии, социальной психологии, на знании того, что же движет тем или иным человеком. Поэтому в понятие «психофизиологический анализ» мы вкладываем изучение влияния не только социальных и психологических факторов на мышление и поведение, но также влияния чувств, влечений и эмоций (аффективности), которая является психофизиологическим явлением.

 

При последующем анализе текстов писем обнаружилось значительное сходство в советах, даваемых своим отпрыскам Честерфилдом и Дерябиным, несмотря на более чем двухсотлетний интервал времени написания писем. Это определялось, в первую очередь, любовью к своим подопечным, а также стремлением оградить их от собственных заблуждений и ошибок молодого возраста.

 

Хотя письма писались, когда их адресатам было 9 и 10 лет, но авторы писем были убеждены в том, что те с пониманием отнесутся к их советам.

 

1 Общие пожелания, напутствия

Честерфилд. «Тебе уже достаточно лет, чтобы сознательно относиться ко всему, что тебе приходится изучать, и ты даже не представляешь себе, сколько времени и труда ты сбережешь, если будешь сознательно относиться к делу. Помни, что тебе очень скоро исполнится девять лет – возраст, в котором каждый мальчик должен уже немало всего знать, а в особенности – ты, чье воспитание потребовало таких усилий и такой заботы» [8, с. 9].

 

«Я знаю, как обычно неприятны бывают советы, знаю, что те, кому они нужнее всего, менее всего любят их и менее всего им следуют, знаю я также и то, что, в частности, родительские советы всегда рассматриваются как старческое брюзжание, как желание непременно проявить свою власть или просто как свойственная этому возрасту болтливость. Но, с другой стороны, я смею думать, что собственный твой разум, хоть ты еще слишком молод для того, чтобы он мог чем-то выказать себя самостоятельно, достаточно силен, чтобы дать тебе возможность судить о вещах очевидных и принимать их…

 

Так вот, я смею думать, что как ты ни молод, собственный твой разум подскажет тебе, что советы, которые я тебе даю, имеют в виду твои, и только твои, интересы, а, следовательно, тебе, по меньшей мере, надлежит хорошо взвесить их и продумать; если ты это сделаешь, то, надеюсь, иные из них возымеют свое действие. Не думай, что я собираюсь что-то диктовать тебе по праву отца, я хочу только дать тебе совет как дал бы друг и притом друг снисходительный… Пусть же мой жизненный опыт восполнит недостаток твоего и очистит дорогу твоей юности от тех шипов и терний, которые ранили и уродовали меня в мои молодые годы» [8, с. 19–20].

 

Дерябин. «Милый Олег! Я подошел к финишу жизни. Когда ты будешь читать эти строки, меня не будет, а ты будешь кончать разбег, чтобы стартовать в жизнь взрослого, сознательного человека… Старики считают правильными свои последние взгляды и на основании их поучают молодое поколение, а молодежь пропускает их поучения мимо ушей и наново начинает жизнь, свою, единственную, неповторимую, и, став стариками, также поучают молодое поколение – неискоренимая тенденция стариков.

 

Классический пример – «Поучение» Владимира Мономаха. Это делается из любви и из желания лучшей жизни, вернее, жизни детей, улучшенной опытом и мыслью стариков. Услышав второй звонок к отходу поезда, «Аз худый», «на санех седя», повинуясь закону старости, также хочу сказать тебе прощальное слово…

 

Жизнь в детстве воспринимается просто и непосредственно, вопросы о смысле жизни и смерти не возникают или скользят, не задерживая внимания. В том возрасте, в котором ты будешь читать это письмо, встали передо мной эти вопросы. Я, помню, готовился к экзамену латинского языка, держал в руках Юлия Цезаря. Думал о том, что прошло две тысячи лет, как Юлий Цезарь написал свою книгу. Нет его, и следа не осталось от его дел. Зачем он был? Зачем я есть? Исчезну как Цезарь, и какая разница, что его возвели в великие люди, а я нуль» [6, с. 182–183].

 

«Ты… находишься в том возрасте, когда встает вопрос о пути в жизни: “Куда идти, к чему стремиться, в чем силы юные пытать”».

 

«Большая задача, которая перед тобой стоит: познать мир, познать человека и через “человекознание” познать самого себя и свое место в мире; добровольно подчиниться объективному ходу вещей, принять его как объективную истину, как свое решение: “свобода есть осознанная необходимость”» [6, с. 186–187].

 

Помни, что кто ставит в жизни мелкие цели, тот мелочи и добьется, и что без большого труда нельзя ничего путного добиться, и то, что кажется большим и непосильным, кажется таким часто лишь потому, что человек не знает, какое огромное значение имеет труд, упражнение и безоглядное сосредоточение на желанной цели» [6, с. 205].

 

На обороте фотографии В. С. Дерябина с внуком, приведенной в книге о нем [см.: 6], дед сделал следующую надпись: «Милый Олег! Пойми жизнь и себя, верь в себя и смело иди к намеченной цели. Твой дедушка».

 

2 Подготовка к жизни в обществе. Внимание. Воспитание. Образование

Честерфилд. «Так вот напиши мне, считаешь ли ты, что человек рожден на свет только для собственного удовольствия и выгоды, или же он обязан что-то делать на благо общества, в котором живет, и вообще всего человечества. Совершенно очевидно, что каждый человек имеет известные преимущества от того, что живет в обществе, которых не имел бы, живи он один на целом свете. А раз так, то не значит ли это, что он в какой-то степени в долгу перед обществом? И не обязан ли он делать для других то, что они делают для него?» [8, с. 15].

 

Дерябин. «Природа в целях сохранения организма наделила человека эгоцентризмом, тогда как он – лишь частица в потоке жизни. Биологический и социальный смысл его жизни определяется не самосознанием его “Я”, как чего-то самоценного, а его положением в ряду живых существ. Человек в настоящее время находится на таком уровне развития, что может понять свое место в общей жизни» [6, с. 184].

 

3 Внимание. Воспитание. Образование

3.1 Внимание

Честерфилд особое значение придает вниманию, ибо «человек невнимательный не годен для жизни на этом свете… Одежду свою он не умеет носить, да и вообще ничего не умеет делать по-человечески» [8, с. 13].

 

Образование и воспитание, по его убеждению, не противопоставляются, но взаимно дополняют друг друга. «Знай же, что так же, как образованность, благородство и честь совершенно необходимы для того, чтобы заслужить уважение и восхищение людей, вежливость и хорошие манеры не менее необходимы, чтобы сделаться желанным и приятным в беседах и в повседневной жизни» [8, с. 10].

 

«Ты же позаботься о том, чтобы внимательно наблюдать за тем, как люди себя там держат, и выработать, глядя на них, свои манеры. Для этого совершенно необходимо внимание (курсив мой – О. З.), как оно необходимо и для всего остального» [8, с. 13].

 

«Надо быть очень невоспитанным человеком, чтобы оставить без внимания обращенный к тебе вопрос, или ответить на него невежливо, или уйти, или заняться чем-то другим, когда кто-то заговорил с тобою, ибо этим ты даешь людям понять, что презираешь их и считаешь ниже своего достоинства их выслушать, а тем более им ответить. Мне думается, я не должен говорить тебе, как невежливо занимать лучшее место в комнате или сразу же накидываться за столом на понравившееся тебе блюдо, не предложив прежде отведать его другим, как будто ты ни во что не ставишь тех, кто тебя окружает. Напротив, следует уделить им всемерное внимание. Надо не только уметь быть вежливым, что само по себе совершенно необходимо, высшие правила хорошего тона требуют еще, чтобы вежливость твоя была непринужденной и свидетельствовала о том, что ты истинный джентльмен» [8, с.11].

 

«Человек, который не способен овладеть своим вниманием и направить его на нужный предмет, изгнав на это время все остальные мысли, или который просто не дает себе труда об этом позаботиться, негоден ни для дела, ни для удовольствия» [8, с. 33].

 

«Без внимания нельзя ничего достичь: недостаток внимания есть не что иное, как недостаток мысли, иначе говоря – либо глупость, либо безумие. Тебе надлежит не только быть внимательным ко всему, что ты видишь, но и уметь быстро во всем разобраться: сразу же разглядеть всех находящихся в комнате людей, их движения, взгляды, вслушаться в их слова и при всем этом не впиваться в них глазами и не показывать вида, что их наблюдаешь. Эта способность быстро и незаметно разглядеть людей необычайно важна в жизни, и надо тщательно ее в себе развивать. Напротив, рассеянность, которая есть не что иное, как беспечность и недостаток внимания к тому, что происходит вокруг, делает человека до такой степени похожим на дурака или сумасшедшего, что я, право же, не вижу особой разницы между всеми тремя» [8, с. 14].

 

«Неуклюжесть проистекает обычно от двух причин: либо от того, что человеку вовсе не приходилось бывать в светском обществе, либо от того, что, бывая в нем, он не проявил должного внимания к окружающему. О том, чтобы ввести тебя в хорошее общество, я позабочусь сам, ты же позаботься о том, чтобы внимательно наблюдать за тем, как люди себя там держат, и выработать, глядя на них, свои манеры. Для этого совершенно необходимо внимание (курсив мой – О. З.), как оно необходимо и для всего остального: человек невнимательный негоден для жизни на этом свете… Одежду свою он не умеет носить, да и вообще ничего не умеет делать по-человечески. Преступного, надо сказать, в этом ничего нет, но в обществе все это в высшей степени неприятно и смешно, и всякий, кто хочет нравиться, должен решительным образом этого избегать» [8, с. 12–14].

 

«Но самое важное и необходимое – это знать себя и людей; наука эта требует пристального внимания и большого опыта; выработай в себе первое, да и придет к тебе второе!» [8, с. 178].

 

Дерябин. Ссылаясь на биографии выдающихся ученых, Дерябин обращает внимание внука на то, что их успехи в научной деятельности были в значительной степени обусловлены неотступным вниманием, сосредоточенным на волнующем их вопросе. «И. П. Павлов на своей знаменитой книге “Лекции о работе больших полушарий головного мозга” сделал надпись: “Плод неотступного двадцатилетнего думания”. – Не озарение, а длительная, мелкая экспериментальная работа и упорная работа мысли, шаг за шагом пробивающейся вперед» [6, с. 194].

 

3.2 Воспитание

Честерфилд. «Воспитанность – это единственное, что может расположить к тебе людей с первого взгляда, ибо для того, чтобы распознать в тебе большие способности, нужно больше времени. Хорошее воспитание, как ты знаешь, заключается не в низких поклонах и соблюдении всех правил вежливости, но в непринужденном, учтивом и уважительном поведении…

 

Пожалуй, ничто не приобретается с таким трудом и ничто столь не важно, как хорошие манеры, которые не имеют ничего общего ни с натянутой церемонностью, ни с наглой развязностью, ни с нелепой застенчивостью. Некоторая доля сдержанности всегда бывает нужна, точно так же, как совершенно необходима известная степень твердости, внешне же человеку всегда подобает быть скромным» [8, с. 18].

 

«О хорошем воспитании я часто писал тебе и раньше, поэтому здесь речь будет идти о дальнейшем определении его признаков, об умении легко и непринужденно держать себя в обществе, о надлежащей осанке, о том, чтобы ты не позволял себе кривляться, чтобы у тебя не было никаких нелепых выходок, дурных привычек и той неуклюжести, от которой несвободны многие очень неглупые и достойные люди. Хоть на первый взгляд вопрос о том, как вести себя в обществе, и может показаться сущим пустяком, он имеет весьма важное значение… А я знавал немало людей, которые неуклюжестью своей сразу же внушали людям такое отвращение, что все достоинства их были потом перед ними бессильны. Хорошие же манеры располагают людей в твою пользу, привлекают их к тебе и вселяют в них желание полюбить тебя».

 

«Но есть некоторые общие правила хорошего воспитания, которые всегда и для всех случаев остаются в силе. Так, например, при любых обстоятельствах очень грубо звучат ответы “да” или “нет”, если вслед за ними не следуют слова “сэр”, “милорд” или “мадам”, в зависимости от того, кем является ваш собеседник» [8, с. 11].

 

Эти слова уместно интерпретировать, добавляя после ответа на вопрос имя или имя и отчество того, кто обращается к тебе. В наше время стало принято представляться при знакомстве, называя себя по имени. Если же собеседник старше по возрасту, то более уместно обращаться к нему по имени и отчеству. К этому следовало бы добавить необходимость говорить с собеседниками, глядя в глаза, уверенным, доброжелательным голосом – чтобы тебе поверили.

 

«Очень неприятно и тягостно бывает слышать, когда человек начинает что-то рассказывать и, не будучи в состоянии довести свой рассказ до конца, где-нибудь на середине сбивается и, может быть, даже бывает вынужден признаться, что все остальное он позабыл. Во всем, что ты говоришь, следует быть чрезвычайно точным, ясным и определенным, иначе вместо того, чтобы развлечь других или что-то им сообщить, ты только утомишь их и затуманишь им головы. Нельзя также забывать и о том, как ты говоришь и какой у тебя голос: есть люди, которые ухитряются говорить, почти не раскрывая рта, и их просто невозможно бывает понять; другие же говорят так быстро и так глотают при этом слова, что понять их не легче; одни привыкли говорить, так громко, как будто перед ними глухой, другие до того тихо, что вообще ничего не слышно» [8, с. 15].

 

«Существуют также неловкости речи, употребление слов и выражений, которых самым тщательным образом следовало бы избегать, коверканье языка, дурное произношение, всем надоевшие поговорки и избитые пословицы, свидетельства того, что человек привык бывать в низком и дурном обществе» [8, с. 14]. Кроме того, «…забота о красоте одежды… не только не унижает человеческого достоинства, а напротив, скорее утверждает его: быть одетым не хуже тех, кто тебя окружает» [8, с. 19].

 

Честерфилд в воспитании на первое место ставил соблюдение «правил хорошего тона», умение подать себя, представить себя в выгодном свете в светском обществе. Такое умение, важное само по себе, могло способствовать знакомству с влиятельными людьми и дальнейшей карьере молодого человека.

 

Дерябин. «Но уменье ладить с людьми необходимо. Классики бичевали подхалимов. Гоголь дал такую образину в Чичикове с его штучками, что всякий честный человек отплевывается. Это вызывало такую реакцию в юности, что всякие правила светского обращения воспринимались как искусственность. Им противопоставлялась прямота и повышенная резкость обращения.

 

За границей на русских студентов смотрели нередко как на дикарей, не знающих правил культурного поведения.

 

В Германии вопрос об умении держать себя в обществе практически был поставлен так. В университетские города съезжались зеленые молодые люди, часто неуклюжие, застенчивые. В университете они вступали в корпорации и тут начиналась их муштра. Вновь поступивших – «фуксов» обрабатывали старые корпоранты, давали им всякие поручения, нередко издевательского характера. Они учились танцам, участвовали в балах, учились фехтованию. Они должны были научиться, где нужно быть светскими людьми, а при случае быть дерзкими и нахальными. Для этого служили дуэли. Чтобы вызвать на дуэль, нужно было оскорбить, проявить нахальство. На дуэли нужно было проявить твердость, хладнокровно перенести рану и зашивание ее. И это проделывалось повторно. Выпускался немец, способный делать карьеру и служить своему хищному фатерланду. Так готовила своих людей к жизни аристократия, дворянство и буржуазия» [6, с. 246–247].

 

3.3 Образование

Честерфилд в письме сыну приводит высказывание Цицерона о пользе образования, что в переводе с латинского звучит так: «Эти вот занятия питают юношей, радуют стариков, украшают счастье, доставляют прибежище и утешают в несчастьях, услаждают дома, не мешают вне дома, проводят с нами ночи, сопровождают нас в странствиях и помогают в сельском труде» [8, с. 21]. Вспомнились строки М. В. Ломоносова, являющиеся стихотворным переложением Цицерона:

«Науки юношей питают,

Отраду старым подают,

В счастливой жизни украшают,

В несчастной случай берегут,

В домашних трудностях утеха,

И в дальних странствах не помеха.

Науки пользуют везде,

Среди народов и в пустыне,

В градском шуму и наедине,

В покое сладки и в труде».

 

«Поэтому позволь мне самым решительным образом посоветовать тебе, пока ты в силах это сделать, накопить значительный запас знаний: пусть даже тебе и не удастся применить большую часть их в беспутные годы молодости, ты, однако, можешь быть уверен, что настанет время, когда они понадобятся, чтобы тебя поддержать» [8, с. 21].

 

«Запомни же, что, коль скоро ты не заложишь фундамента тех знаний, которые тебе хочется приобрести, до восемнадцати лет, ты никогда потом за всю жизнь этими знаниями не овладеешь. Знания – это убежище и приют, удобные и необходимые нам в преклонные годы, и если мы не посадим дерева пока мы молоды, то, когда мы состаримся, у нас не будет тени, чтобы укрыться от солнца. Я не требую и не жду от тебя большого усердия в науках после того, как ты вступишь в большой свет. Я понимаю, что это будет невозможно, а в некоторых случаях, может быть, даже и неуместно; поэтому помни, что именно сейчас у тебя есть время для занятий, которые не будут для тебя утомительны и от которых тебя ничто не сможет отвлечь. Такая возможность тебе больше никогда уже в жизни не представится. Если науки, которые ты будешь изучать, порою и покажутся тебе несколько трудными, помни, что труд – неизбежный спутник твой в том путешествии, которого избежать нельзя» [8, с.47].

 

«Твое будущее поприще – это огромный деловой мир; предмет, которым ты в настоящее время занят, – это дела, интересы, история, государственное устройство, обычаи и нравы различных стран Европы (Честерфилд готовил сына к дипломатической деятельности – О. З.). Во всех этих предметах всякий человек средних способностей, при средней затрате сил, вне всякого сомнения, преуспеет. Историю как древнюю, так и новую, человеку внимательному изучить нетрудно. То же самое относится и к географии и хронологии; ни та, ни другая не требуют никакой особой находчивости, никаких исключительных дарований. Что же касается искусства говорить и писать ясно, правильно и к тому же изящно и легко, то ему, разумеется, надо учиться, вдумчиво читая лучших писателей и внимательно вслушиваясь в речь тех, кто более всего достоин нашего подражания. Вот те качества, которые особенно нужны тебе в избранной тобой области и которые ты, если захочешь, сможешь выработать в себе» [8, с. 24].

 

Если Честерфилд изначально хотел видеть сына дипломатом и в дальнейшем – политическим деятелем, то Дерябин не навязывал внуку выбор будущей профессии, ориентируя его в пользу творческой научной работы. И тот, и другой старались вселить в своих отпрысков уверенность в успехе в усвоении знаний, что не представляло, по их мнению, трудности для человека и средних способностей.

 

Дерябин. «В области профессиональной одни работают как бы на чужого дядю, отбывают повинность, чтобы заработать средства к жизни. Их собственная жизнь начинается тогда, когда кончается их профессиональная работа. Эта работа – нечто им чуждое, даже враждебное. Другие в профессиональную работу включают собственный, личный интерес; их работа сливается с личной жизнью. Научный работник, писатель, общественный деятель, художник, музыкант, словом, люди творческого труда, рассматривающие свою работу с социальной точки зрения, нередко считают свою работу главным содержанием жизни и работают не из-за денег, их работа – их жизнь» [6, с. 193–194].

 

«Далее, – есть люди, лишенные духовных интересов, весь интерес в жизни которых сводится только к материальным успехам. Ты, я думаю, не из таких.

 

Какую бы ты профессию ни избрал, надо быть широко образованным человеком. Только широкое образование дает понимание жизни. Как при восхождении на гору раздвигается горизонт, развертываются огромные просторы, так по-новому развертывается мир для человека, овладевшего результатами веками копившегося знания. Он видит и осмысливает не только большое, но и малое, как микроскоп открывает невидимые для невооруженного глаза миры. Надо взойти на вершину современной культуры, усвоить те знания, которые дадут понять жизнь, понять человека, понять себя и свое место в жизни. Желаю тебе быть не кротом, роющимся в темноте под землей, а орлом, который ясным, острым взглядом широко охватывает жизнь и не блуждает в трех соснах мелкой обывательской жизни. Какой бы род деятельности ты ни избрал – в сфере ли науки, искусства или практическую деятельность, широкое образование будет облагораживать твою жизнь, будет накладывать печать на твою деятельность, на стиль твоей жизни» [6, с. 191].

 

«Итак, в области профессиональной работы желаю тебе найти тот вид творческого труда, который слился бы с твоей жизнью, стал бы делом жизни; дал бы личное удовлетворение и был бы главным видом участия в социальной жизни» [6, с. 196].

 

«Желаю в первую очередь как необходимой предпосылки к жизни окончания средней школы и ВУЗа, и, если по независящим от тебя обстоятельствам это не удастся, то не забывай, что путем самообразования можно с избытком восполнить этот пробел» [6, с. 196].

 

4 Активное участие в общественной жизни. Социальные чувства

Конечно, понятие общества у Честерфилда и Дерябина различно: у первого – это светское аристократическое общество, у второго – гораздо более многочисленное советское общество, включающее граждан, с которыми внуку в будущем предстоит общаться на работе и в быту. Однако и в том, и в другом случае вспоминается известное выражение: «Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя»; необходимо быть полезным, активным членом общества, способствовать благу его и его членов.

 

«Легкомысленная самоуверенность, надежда добиться великих успехов слету сбиваются щелчками жизни, но надо иметь веру в себя и быть готовым к труду» [6, с. 196].

 

4.1 Социальные чувства

Участие в общественной жизни порождает как положительные (гордость, как чувство удовлетворения от сделанных положительных для государства и общества дел), так и отрицательные (честолюбие, тщеславие, зависть) социальные чувства.

 

Честерфилд в письмах сыну дает подробную характеристику честолюбию, тщеславию и иронии. Дерябин в «Письме» касается этих чувств, посвятив социальным чувствам отдельный психофизиологический очерк: «Об эмоциях, связанных со становлением в социальной среде», вошедший в качестве раздела в полный текст монографии «Чувства, влечения, эмоции» [см.: 5]. Он подчеркивает, что «за сознательными мотивами человеческих действий кроются неосознаваемые причины, связанные с работой сложных физиологических механизмов» [6, с. 184].

 

4.2 Честолюбие. Гордость. Тщеславие

Честерфилд. «У каждого человека есть свои стремления, свое честолюбие, и он бывает огорчен, когда обманывается в своих ожиданиях; разница только в том, что у людей глупых само честолюбие тоже бывает глупым и устремлено не туда, куда следует, у людей же умных честолюбие законно и достойно всяческой похвалы. Например, если бы честолюбие какого-нибудь глупого мальчика твоего возраста сводилось к тому, чтобы хорошо одеваться и тратить деньги на разного рода сумасбродства, это, разумеется, не свидетельствовало бы о его достоинствах, а только о безрассудстве его родителей, готовых наряжать его как куклу и давать ему денег, чтобы этим его испортить. Умный же мальчик стремится превзойти своих сверстников, и даже тех, кто старше его, – как знаниями, так и нравственными своими качествами. Он горд тем, что всегда говорит правду, что расположен к людям и им сочувствует, что схватывает быстрее и учится старательнее, чем другие мальчики. Все это подлинные доказательства его внутреннего достоинства и, следовательно, достаточные основания для честолюбия; качества эти утвердят за ним хорошую репутацию и помогут ему выработать твердый характер. Все это в равной мере справедливо не только для детей, но и для взрослых: честолюбие глупца ограничивается стремлением иметь хороший выезд, хороший дом и хорошее платье – вещи, завести которые с таким же успехом может всякий, у кого много денег, ибо все это продается. Честолюбие же человека умного и порядочного заключается в том, чтобы выделиться среди других своим добрым именем и быть ценимым за свои знания, правдивость и благородство, качества, которые нигде не могут быть куплены, а могут быть приобретены только тем, у кого ясная голова и доброе сердце» [8, с. 9–10].

 

Честолюбие подростка, по Честерфилду, заключается в первую очередь в стремлении победить в конкурентной борьбе со сверстниками: «…ибо может ли быть большее удовольствие, чем иметь возможность всегда и во всем превзойти своих сверстников и товарищей. И равным образом, возможно ли придумать что-либо более унизительное, чем чувствовать себя превзойденным ими? В этом последнем случае ты должен испытывать больше сожаления и стыда, ибо всем известно, какое исключительное внимание было уделено твоему образованию и насколько у тебя было больше возможностей все узнать, чем у твоих сверстников» [8, с. 20]. Однако при этом он подчеркивает, что стремление превзойти соперников – не самоцель, а надо стремиться добиться успеха в самом деле.

 

Дерябин. «Человек родится как организованное целое, противостоящее внешнему миру, с унаследованными защитными реакциями и реакциями овладения внешним миром. Папа и мама ухаживают за ним как за цацой. Вырастает центрик мироздания с крепким ароматом эгоизма» [6, с. 186].

 

«Ребенок находится в полной зависимости от семейной среды. Он научается в семье речи, навыкам, начиная с таких, как ходить, как держать ложку, правилам поведения. За одно его хвалят, за другое порицают, а при случае и шлепают. Так развивают в нем самолюбие, а частенько баловством развивают эготизм.

 

В ребенке рано проявляется стремление в чем-нибудь превзойти других – он взбирается на стул и кричит: “Я выше всех!”.

 

У него воспитывается чуткость к мнению других: “что скажут?”, “осудят” и т. д. При гостях ребенок лучше одет, должен лучше себя вести. Постепенно вырабатывается зависимость от мнения других и стремление поставить себя выше в мнении других, прививается тщеславие, удовольствие от всего, что выделяет его над средой… Даже в уголовной среде есть свое крепкое общественное мнение. Среда имеет для подчинения своему мнению много средств: похвала, осуждение, бойкот, пренебрежение, насмешка. “Насмешки боится даже тот, кто уже ничего больше не боится в жизни”, – сказал Гоголь. Для общества это влияние на своих членов очень важно: таким образом оно налаживает контроль, руководство над ними, и индивид добровольно идет в том направлении, куда нужно данному обществу.

 

У нас иные требования к членам социалистического общества, чем в обществе буржуазном. Проводились кампании: когда-то превозносили полярников, затем поднимали на щит летчиков, изобретателей и т. д. Возникла мода быть полярником. Так привлекалась молодежь к тому, что нужно для государства.

 

В этом общественном внушении есть большая положительная сторона: человек, чутко относясь к общественной оценке, делает то, что нужно для данного общества.

 

Крайнее выражение стремления к превосходству – гордость и самомнение: гордость заставляет считать себя, свое мнение, все свое выше других. Как всякая крайность гордость несет с собой неисчислимый вред: она ослепляет и сбивает с логически правильного пути» [6, с. 197].

 

«Есть люди, которые всегда считают себя правыми, всегда отстаивают свои взгляды даже вопреки логике и недоступны никаким убеждениям. А в истоке этого – самолюбие.

 

Тщеславие и гордость заставляют гнаться за скорейшим успехом, побуждают к тому, что немцы называют – Strebertum – (Streber – выскочка), к недобросовестной конкуренции или заставляют ставить за образец какую-нибудь яркую фигуру, вроде Наполеона, гнаться за славой и почестями, создавать мираж, за которым человек гонится ради возвышения себя в глазах других, не считаясь с тем, какое общественное значение это имеет. Источник всей этой суетни, всех этих штучек и интриг в борьбе за успех в жизни, за возвышение себя всеми законными и незаконными средствами, конечно, эгоизм. Гордость портит жизнь прежде всего ее обладателю, так как он неминуемо подвергается уязвлениям (гордый – уязвимый). Она сбивает его с правильного пути. Без объективности и достаточной дозы самокритики человек обречен на неминуемые ошибки» [6, с. 198].

 

4.3 Организация труда

Честерфилд. «Человек разумный может спешить, но он никогда ничего не делает наспех: он знает, что все, что делается наспех, неизбежно делается очень плохо» [8, с. 173].

 

«Мне больше всего хочется, чтобы ты знал одну вещь, которую очень мало кто знает, а именно – какая великая драгоценность – время и как необходимо его разумно использовать. Истина эта известна многим, но мало кто умеет жить в соответствии с нею. Любой дурак, растрачивающий свое время на пустяки, повторяет меж тем какое-нибудь избитое, всем известное изречение, – а таких существует великое множество, – в доказательство ценности и вместе с тем быстротечности времени. Точно так же по всей Европе разного рода остроумные надписи на солнечных часах напоминают о том же. Таким образом, все те, кто проматывают свое время, ежедневно видят и слышат, как важно для человека проводить его с пользой и как оно невозвратимо, когда его теряют. Но все эти увещевания напрасны, если у человека нет некой твердой основы: здравого смысла и ума, которые сами подсказали бы ему эти истины, избавив его от необходимости принимать их на веру» [8, с. 46–47].

 

«Многие люди теряют очень много времени из-за лени; развалясь в кресле и позевывая, они убеждают себя, что сейчас у них нет времени что-либо начать и что они все сделают в другой раз. Это самая пагубная привычка и величайшее препятствие на пути к знаниям и ко всякому делу. В твои годы у тебя нет никакого права на леность и никаких оснований ей поддаваться… Никогда не откладывай на завтра то, что можешь сделать сегодня… вставай рано и всегда в один и тот же час, как бы поздно ты ни ложился спать накануне. Этим ты сбережешь по меньшей мере час или два для чтения или размышлений, до того как начнется повседневная утренняя суета, и это будет полезно также и для твоего здоровья, ибо хотя бы раз в три дня заставит тебя ложиться спать рано» [8, с. 143].

 

«Верный способ в чем бы то ни было преуспеть – это уделить этому предмету пристальное внимание, ничем от него не отвлекаясь, – тогда он потребует от тебя наполовину меньше времени» [8, с. 17].

 

«Как бы пустяшно ни было начатое тобою дело, но, коль скоро ты уже взялся за него, доводи его до совершенства» [8, с. 19].

 

«Знание новых языков – уменье правильно читать, писать и говорить на них, – знание законов различных стран и, в частности, государственного устройства, знание истории, географии и хронологии совершенно необходимы для того поприща, к которому я тебя всю жизнь стремился и стремлюсь подготовить. Обладая этими знаниями, ты сможешь сделаться моим преемником, хоть, может быть, и не непосредственным» [8, с. 27].

 

Дерябин. «В реке щепку несет по течению; пловец плывет, куда ему надо. Одних река жизни уносит в своем течении и они, как щепка, пассивно подчиняются течению, пассивно отражают мысли и настроения той среды, в которую случайно попадут, несут ту работу, которая им достанется в силу случайности, другие строят свою жизнь так, как считают нужным и добиваются своих целей вопреки неблагоприятным условиям.

 

Пример – Ломоносов.

 

Желаю тебе быть активным строителем своей жизни» [6, с. 190].

 

«Овладение высотами культуры, науки, искусства достигается длительным трудом. Способность к творческой работе писателя, художника, ученого развивается путем упорного, длительного упражнения и труда. Талантами и гениями не только рождаются, но и делаются.

 

Талантливейший, гениальный человек может погубить, развеять по ветру свой талант, а человек со средними способностями при концентрации своих усилий, при “неотступном думании” может достичь многого» [6, с. 195].

 

4.4 Борьба с самообманами и иллюзиями молодого возраста

Честерфилд предостерегает сына от обмана со стороны людей искушенных, которые могут злоупотребить его вниманием, от безграничного доверия к излиянию притворных дружеских чувств. Может повредить молодому человеку и скороспелая дружба, связанная с разгулом, кутежом и пьянством: «Очень приятный и услужливый собутыльник может оказаться очень неподходящим и очень опасным другом… За выбором друзей следует выбор общества. Приложи все усилия к тому, чтобы общаться с теми, кто выше тебя. Это подымет тебя, тогда как общение с людьми более низкого уровня вынудит тебя опуститься, ибо, как я уже сказал, каково общество, в котором ты находишься, таков и ты сам» [8, с. 41].

 

Дерябин отмечал, что часто переоцениваются мелочи жизни; человек создает себе ложную перспективу, забывая о главном из-за мелочей; кружится в жизни, как белка в колесе, стремится к узко личным целям: к тому, чтобы занять возможно лучшее место в жизни, к богатству, к славе.

 

«В твоем возрасте, в юности человек начинает отделяться в своих взглядах от узкой семейной среды. Наступает подготовка к самостоятельной жизни. Один примыкает к среде товарищей, подражающих старшим, подражать которым они считают для себя наиболее лестным: выпивка, ухаживания, развлечения молодых людей того города, где он живет.

 

Других начинают занимать большие вопросы: о своей роли в жизни, о цели жизни, ставится вопрос “кем быть?”…

 

Человек, имеющий свои продуманные и прочувствованные взгляды, освобождается от порабощающего влияния непосредственной среды, освобождается от мелкого самолюбия, мелкой зависти и тщеславия, мелочной конкуренции: ему не нужны мелкие победы, если он верит, что ему удается сделать что-нибудь дельное, настоящее.

 

Мнению непосредственной среды, если он с ней не согласен, он противопоставляет: “Я сам свой высший суд”, но, конечно, не как проявление самомнения и гордости, а как проявление самостоятельной мысли.

 

Ошибки при этом могут иметь источником то обстоятельство, что взгляды носят еще теоретический характер, что нет еще жизненного опыта.

 

Те чувства, которые полезны в детстве, так как побуждают приспособляться и подчиняться ближайшей среде, что в этом возрасте необходимо (детское самолюбие, чуткость к похвале старших, подражательность и проч.), могут потом портить жизнь. Выработка сознательного отношения к жизни позволяет освободиться от обывательской мелочности, самомнения, тщеславия и прочей чепухи.

 

Установление отношений к среде должно перестраиваться на основании более высокого понимания жизни» [6, с. 199–200].

 

5 О пользе истории. Патриотизм

Для Честерфилда польза истории состоит в примерах стойкости, бесстрашия, великодушия героических личностей, даваемых философами и историками древней Греции и Рима… В отличие от него, у Дерябина – не только история выдающихся личностей, героев, достойных подражания, но и история родной страны – России, ее героического прошлого, борьбы с иноземными захватчиками, что составляет основу патриотизма. В своих письмах Честерфилд патриотических чувств не высказывает, подчеркивает преимущества французов в светском обращении, в умении говорить, писать, противопоставляет им неотесанных, грубых, или, наоборот, застенчивых англичан дома и за рубежом.

 

«Я часто говорил, да и продолжаю думать сейчас, что француз, сочетающий в себе высокие нравственные качества, добродетель, ученость и здравый смысл, с воспитанностью и хорошими манерами своей страны, являет пример совершенства человеческой природы» [8, с. 29]. Честерфилд призывает сына к изучению французского языка, к чтению французских философов, писателей – словом, является поклонником французской культуры. Об этом же говорит и его многолетняя переписка с Вольтером. Таким образом, его в целом можно было бы назвать «космополитом», пользуясь нашей терминологией времен холодной войны.

 

«Польза истории заключается главным образом в примерах добродетели и порока людей, которые жили до нас: касательно них нам надлежит сделать собственные выводы. История пробуждает в нас любовь к добру и толкает на благие деяния; она показывает нам, как во все времена чтили и уважали людей великих и добродетельных при жизни, а также какою славою их увенчало потомство, увековечив их имена и донеся память о них до наших дней. В истории Рима мы находим больше примеров благородства и великодушия, иначе говоря, величия души, чем в истории какой-либо другой страны» [8, с. 8]. (История родной страны – основа патриотизма, как в царской России, так и в советское, и в наше время, но у Честерфилда этого нет – О. З.).

 

Дерябин. «Тысячу лет строилась русская жизнь. Мы не исчезли как печенеги, половцы, хазары и т. д., потому что выделяли умелых организаторов и рядовых бойцов, стоявших насмерть. Иначе нас давно бы не было. Участие в общественной жизни налагает обязательства, которые тяжелы для стремящихся к личному благополучию. На стенах Дельфийского храма было написано: “поручись и неси убыток”. Поручись за государство, за семью, за общество и неси ту ответственность, которую потребует жизнь. Так я его понял, прочитав это изречение в учебнике истории.

 

Не прошло еще десятка лет, как мы подвергались угрозе истребления фашистскими ордами. Мы победили, и живет и развивается наша страна, потому что миллионы клали свои головы за Родину. Она развивается, потому что были те, кто не только сражался с внешними врагами, но и боролся за ее культурный подъем и развитие и нес жертвы, начиная с Декабристов» [6, с. 187–188].

 

«Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Л. Толстой, Чехов, Достоевский, Короленко и длинный ряд талантов создали великую русскую литературу. Ломоносов, Лобачевский, Менделеев, Мечников, Сеченов, Павлов высоко поставили русскую науку. Ряд блестящих талантов создал русскую живопись и музыку. Творческие результаты великих людей держат на высоком уровне нашу культуру. Они являются масштабом, которым измеряется новое творчество. Они заставляют считать упадком, если в жизни не появляются равные им» [6, с. 188].

 

«Ты увидишь Кавказ, Крым, Черное море, а, если тебя захватит природа, то и Белое море, и Алтай, и Байкал и т. д. Помещики когда-то ездили за красотами природы в Италию и Швейцарию. Но для того, кто чувствует природу, нет надобности ехать за красотами природы за тридевять земель. Левитан сумел показать красоту не вычурной, а самой простой природы. Красота природы – далеко не в одних ярких красках (чисто зрительных ощущениях), а и в нашей эмоциональной реакции» [6, с. 192].

 

Важно подчеркнуть, что патриотизм у Дерябина – не только в исторических фактах защиты родины, но и в примерах высоких достижений в области науки и культуры, в любви к родной природе, чему он приводит многочисленные примеры. Свой патриотизм В. С. Дерябин проявил самоотверженной работой во время войны в неврологической клинике Свердловского медицинского института, которую он проводил, несмотря на возраст и развившуюся алиментарную дистрофию [см.:5; 6].

 

6 Отношение к людям

Честерфилд. «Относись к другим так, как тебе хотелось бы, чтобы они относились к тебе, – вот самый верный способ нравиться людям, какой я только знаю. Внимательно подмечай, какие черты тебе нравятся в людях, и очень может быть, что то же самое в тебе понравится другим. Если тебе приятно, когда люди внимательны и чутки к твоему настроению, вкусам и слабостям, можешь быть уверен, что внимательность и чуткость, которые ты в подобных же случаях выкажешь другим, будут им также приятны» [8, с. 43].

 

«Не думай, что знания, приобрести которые я тебе так настоятельно советую, заключены в книгах, как бы приятны, полезны и необходимы эти знания ни были: я имею в виду настоящее знание людей, еще более необходимое, чем добытое тобой из книг. В самом деле, эти два вида знания взаимно дополняют друг друга: никто не в состоянии овладеть в совершенстве одним из них, если он не владеет обоими. Знание людей приобретается только среди людей, а не в тиши кабинета. Его нельзя почерпнуть из одних лишь книг, но книги многое подскажут тебе, когда ты будешь наблюдать жизнь, и без них ты в ней многое не увидишь. А когда ты сопоставишь собственные наблюдения над людьми с вычитанным из книг, тебе будет легче доискаться до истины.

 

Для того чтобы узнать людей, необходимо не меньше внимания и усердия, чем для того, чтобы узнать книги, и, может быть, больше тонкости и проницательности… Ты должен не просто смотреть на людей, а внимательно в них всматриваться. Почти в каждом человеке с самого рождения заложены в какой-то степени все страсти (чувства, эмоции – курсив мой – О. З.) и вместе с тем у каждого человека преобладает какая-то одна, которой подчиняются все остальные. Ищи в каждом человеке эту главенствующую над всем страсть, загляни в самые сокровенные уголки его сердца и понаблюдай за тем, как по-разному ведет себя одна и та же страсть в разных людях» [8, с. 22].

 

«Если тебе особенно хочется завоевать расположение и дружбу определенных людей, будь то мужчины или женщины, постарайся распознать их самое большое достоинство, если таковое имеется, и их самую большую слабость, которая непременно есть у каждого, и воздай должное первому, а второй – даже нечто большее [8, с. 44].

 

Честерфилд пишет сыну о влиянии эмоций на восприятие людей незнакомых: люди доверяются своему первому впечатлению и не склонны менять его. Зрительные и слуховые впечатления (внешний вид, выражение лица, четкость и уверенность речи) воздействуют на людей непосредственнее и сильнее, чем ум и эрудиция человека, в частности, оратора. На эту особенность отец часто указывает сыну как на средство произвести благоприятное впечатление на людей влиятельных.

 

Честерфилд высказывает мысль о том, что страсти, эмоции определяют, как правило, мысли людей. Знание страстей, являющихся мотивами поведения людей, позволяет воздействовать на них в желательном направлении: «Ты овладеваешь сердцами, а вслед за тем и тайнами девяти из десяти человек, с которыми тебе приходится иметь дело; даже если это люди осторожные, все равно в девяти случаях из десяти они будут обмануты сердцем и чувствами. Рассуди по справедливости как все это важно – и тебе сразу же захочется этого добиваться» [8, с. 119–120].

 

Еще в большей степени страсти (эмоции) влияют на мысли и поведение групп людей или, как говорит Честерфилд, толпы. «А когда ты имеешь дело с толпой, ни разум, ни здравый смысл сами по себе никогда ни к чему не приводят: надо обращаться исключительно к страстям этих людей, к их ощущениям, чувствам и к тому, чем они, очевидно, интересуются. Когда все эти люди собираются вместе, у них нет способности к пониманию, но у них есть глаза и уши, которым следует польстить, которые надо увлечь с помощью красноречия, изящных жестов и всего многообразия средств ораторского искусства» [8, с. 179–180].

 

«Мне случалось уже не раз говорить тебе, что людьми руководит не столько то, что действительно существует, сколько то, что им кажется» [8, с. 183].

 

Наряду с советом сыну импонировать людям светского общества, не выделяться резко, неприлично из их среды, Честерфилд, а также Дерябин подчеркивают необходимость отстаивать правоту своих взглядов против мнения своего окружения.

 

Честерфилд. «Нет, умей отстаивать свое мнение, возражай против мнений других, если они неверны, но чтобы вид твой, манеры, выражения, тон были мягки и учтивы, и чтобы это делалось само собой, естественно, а не нарочито» [8, с. 184].

 

Дерябин. «Пока человек про себя создает свои взгляды, обдумывает тот или иной вопрос – все идет гладко, но если он высказывает свои взгляды другим, нужно уметь их отстоять. Один выступает уверенно и авторитетно, хотя у него пустые фразы и ничего за душой нет, другой не может отстоять совершенно правильную мысль, потому что он смущается, теряет спокойствие, его внешний вид и манера не импонирует слушателям.

 

У греков была “эристика” – искусство спорить, которому обучали в философских школах. У одного – живые мысли, у другого – словесная шелуха. И второй может засыпать своей шелухой первого» [6, с. 200–201].

 

На основании своих многолетних экспериментальных и клинических исследований Дерябин пришел к выводу об определяющем влиянии чувств, влечений и эмоций (в целом – аффективности) на восприятие, мышление и поведение людей [см.: 5].

 

«Человек знает себя со стороны своих чувств, желаний, надежд, опасений, симпатий и антипатий, мыслей и намерений, но не знает, как и почему они возникают, не знает их материальной, физиологической обусловленности. Из этого незнания вытекает много самообманов, иллюзий, заблуждений, о которых человек не подозревает. Он очень часто не сознает, что чувства, желания, эгоизм, честолюбие и т. д. управляют его разумом. Когда я увидел это, передо мною встал вопрос: что такое человек с его “свободной волей” и поступками, и я стал психиатром, изучал психологию и физиологию центральной нервной системы, и это определило направление всей моей работы, стало делом жизни» [6, с. 185].

 

«“Человекознание” – понимание человека, а, следовательно, и самого себя, теперь может быть основано на научных данных, хотя отдельные отрывки знания еще не соединены воедино. Я делал попытку, хотя отчасти, систематизировать факты в своих работах: “Чувства, влечения и эмоции”, “О Я”, “О сознании”, “О гордости” (“Об эмоциях, связанных со становлением в социальной среде”), “О счастье”» [6, с. 185].

 

Монография «Чувства. Влечения. Эмоции» была издана в 1974 г. и переиздана в 2010, 2013 и 2022 гг., когда в нее вошел полный текст очерка «Об эмоциях, связанных со становлением в социальной среде» [см.: 5]. Психофизиологические очерки «О сознании», «О Я», «О счастье» были опубликованы в качестве монографии «Психология личности и высшая нервная деятельность» в 1980 г. и переизданы в 2010 г. [см.: 4].

 

Дерябин подчеркивает, что знать живых людей, уметь с ними вести дело необходимо для достижения не только личных целей, но в такой же мере для достижения целей общественных.

 

«Нельзя из-за частных людских отношений не видеть жизни всего общества, как нельзя из-за деревьев не видеть леса. Нет абстрактных общественных целей, не связанных с живыми людьми, за этими целями в конечном свете – люди. Общественные цели направлены к живому человеку. Кто равнодушен к людскому горю и радостям, у того не может быть общественных целей. Нельзя стремиться к каким-то положительным социальным целям и выставлять ежовые иглы навстречу к конкретным людям. Не надо торопиться живому человеку всякое лыко ставить в строку. Необходима теплота в человеческих отношениях, готовность помочь, пойти навстречу.

 

Ребенок вызывает симпатию и улыбку. Взрослый далеко не всегда вызывает такую реакцию. Приходится делить на “своих” и “чужих” и большое количество нейтральных. Нельзя без достаточных оснований суживать круг лиц, к которым относишься положительно» [6, с. 203].

 

Заключение

Проведенный анализ писем Честерфилда и В. С. Дерябина выявил созвучие в их содержании, несмотря на более 200-летнее различие в написании. При чтении писем нередко создавалось впечатление, что они написаны одним человеком. Первая мысль – что это удивительное созвучие обусловлено горячей любовью к своим – сыну и внуку, которая определила тревогу за их будущую жизнь в стремлении оградить от возможных ошибок и огорчений, связанных с незнанием жизни и людей.

 

Однако имелись и другие общие черты несмотря на временны́е и социальные различия – дидактический склад характера, государственный и научный образ мышления и, что представляется особенно важным, признание активирующий и направляющей роли «страстей» (чувств, влечений и эмоций, по Дерябину) в мышлении (во влиянии на «разум», по Честерфилду) и поведении людей.

 

Литература

1. Дерябин В. С. Путевка в жизнь // Костер. – 1987. – № 7 – С. 16–19.

2. Дерябин В. С. Письмо внуку // Нева. – 1994. – № 7. – С. 146–156.

3. Дерябин В. С. Письмо внуку // Folia Otorhinolaryngologiae et Pathologiae Respiratoriae. – 2005. – Вып. 11. – № 3–4. – С. 57–78.

4. Дерябин В. С. Психология личности и высшая нервная деятельность: Психофизиологические очерки. – М.: ЛКИ, 2010. – 202 с.

5. Дерябин В. C. Чувства, влечения, эмоции: Опыт изложения с психофизиологической точки зрения. – М.: ЛЕНАНД, 2022. – 304 с.

6. Забродин О. Н. Психофизиологическая проблема и проблема аффективности: Викторин Дерябин: Путь к самопознанию. Приложение. «Письмо внуку. Путевка в жизнь». – М.: ЛЕНАНД, 2016. – 208 с.

7. Забродин О. Н. О трудной судьбе научного наследия В. С. Дерябина // Философия и гуманитарные науки в информационном обществе. – 2016. – № 1(11). – С. 76–95. URL: http://fikio.ru/?p=2039 (дата обращения 01.12.2022).

8. Честерфилд Ф. Д. Письма к сыну. Максимы. Характеры. – Л.: Наука, 1978. – 327 с.

 

References

1. Deryabin V. S. Road to Life [Putevka v zhizn]. Koster (Fire), 1987, no. 7, pp. 16–19.

2. Deryabin V. S. A Letter to the Grandson [Pismo vnuku]. Neva (Neva), 1994, no. 7, pp. 146–156.

3. Deryabin V. S. A Letter to the Grandson [Pismo vnuku]. Folia Otorhinolaryngologiae et Pathologiae Respiratoriae, 2005, vol. 11, no. 3–4, pp. 57–78.

4. Deryabin V. S. Psyhology of the Personality and Higher Nervous Activity: Psychophysiological Essays [Psichologiya lichnosti i vysshaya nervnaya deyatelnost: Psichofiziologicheskie ocherki]. Moscow: LKI, 2010, 202 p.

5. Deryabin V. S. Feelings, Inclinations, Emotions. The Experience of Presentation from a Psychophysiological Point of View [Opyt izlozheniya s psichofiziologicheskoy tochki zreniya]. Moscow: LENAND, 2022, 304 p.

6. Zabrodin O. N. Psychophysiological Problem and the Problem of Affectivity: Victorin Deryabin: The Path to Self-Knowledge. Application “A Letter to My Grandson. A Start in Life” [Psichofiziologicheskaya problema i problema affektivnosti: Viktorin Deryabin: Put k samopoznaniyu. Prilozhenie “Pismo vnuku. Putevka v zhizn”]. Moscow: LENAND, 2017, 208 p.

7. Zabrodin O. N. The Fate of V. S. Deryabin’s Scientific Legacy [Sudba nauchnogo naslediya V. S. Deryabia]. Filosofiya i gumanitarnye nauki v informatsionnom obschestve (Philosophy and Humanities in Information Society), 2016, no. 1 (11), pp. 86–95. Available at: http://fikio.ru/?p=2039 (accessed 01 December 2022).

8. Chesterfield F. D. Letters to His Son [Pisma k synu. Maksimy. Kharaktery]. Leningrad: Nauka, 1978, 352 p.

 
Ссылка на статью:
Забродин О. Н. «Письма к сыну» Честерфилда и письмо внуку В. С. Дерябина «Путевка в жизнь». Опыт социопсихофизиологического анализа // Философия и гуманитарные науки в информационном обществе. – 2023. – № 1. – С. 104–124. URL: http://fikio.ru/?p=5221.
 

© Забродин О. Н., 2023