Новый номер!

УДК 316.334:52:005.584.1

 

Грицай Людмила Александровна – Ярославский государственный педагогический университет имени К. Д. Ушинского, кафедра теории и истории педагогики, доцент, кандидат педагогических наук, доцент, Ярославль, Россия.

Email: usan82@gmail.com

SPIN: 9447-8656

ORCID: 0000-0002-3156-4074

Авторское резюме

Состояние вопроса: Современная социологическая мысль фиксирует прогрессирующее ослабление традиционных механизмов социального контроля, таких как семейные предписания, гендерные роли, религиозные нормы и санкционированные обществом модели поведения, особенно в аспекте женской идентичности и репродуктивного поведения. Так, на протяжении XX–XXI веков под воздействием процессов модернизации, урбанизации, роста образовательного уровня и распространения идеологии индивидуализма существенно изменились основания формирования семейных установок и жизненных приоритетов у женщин. Несмотря на наличие разрозненных исследований, системный анализ взаимосвязи между степенью нормативного давления и трансформацией женских семейных ценностей на стыке культурно-исторических и эмпирико-социологических данных остается недостаточно представленным в отечественной социологической науке.

Результаты: На основании анализа мемуарных источников XX века и результатов анкетного опроса 50 женщин в возрасте 20–25 лет, проживающих в городской среде, выявлено, что ослабление традиционного социального контроля сопровождается смещением приоритетов от семейных ролей к стратегиям самореализации, при этом семья и материнство сохраняют значимость лишь при условии соответствия индивидуальным жизненным проектам: более 60 % респонденток указывают на личностный выбор как на основу принятия решений, менее 30 % рассматривают семью как первостепенную ценность, а мнение социума оказывает влияние лишь на 14,6 % опрошенных.

Область применения результатов: Полученные результаты могут быть использованы при разработке программ демографической политики, ориентированных на добровольную поддержку родительства без навязывания традиционных ролей, в гендерных исследованиях, а также при анализе трансформации семейных практик в городском молодежном сообществе.

Выводы: Фиксируется устойчивая тенденция к индивидуализации женских жизненных стратегий, в рамках которой традиционная модель социального контроля утрачивает регулятивную функцию. Семья трансформируется из институционального обязательства в пространство свободного выбора, согласованного с личными и профессиональными целями женщины.

 

Ключевые слова: социальный контроль; трансформация семейных ценностей; женская идентичность; индивидуализация; урбанизация; гендерные роли; брачно-репродуктивное поведение; молодежь; постиндустриальное общество.

 

The Relinquishing of Traditional Social Control During the 20th–21st Centuries and Its Impact on the Transformation of Family Values Among Young Women

 

Gritsai Lyudmila Aleksandrovna – Yaroslavl State Pedagogical University named after K. D. Ushinsky, Department of Theory and History of Pedagogy, Associate Professor, PhD (Pedagogy), Yaroslavl, Russia.

Email: usan82@gmail.com

Abstract

Background: Modern sociology records the progressive relinquishing of traditional social control, such as family regulations, gender roles, religious norms and socially sanctioned behavior patterns, especially in the aspect of female identity and reproductive behavior. Thus, during the 20th–21st centuries, under the influence of modernization, urbanization, the growth of women’s educational level and the spread of individualism, the basis for the formation of family attitudes and life priorities among women have changed significantly. Despite the existence of disparate studies, a systematic analysis of the relationship between the degree of normative pressure and the transformation of women’s family values interconnecting cultural-historical and empirical-sociological data remains insufficiently represented in Russian sociology.

Results: Based on the analysis of the 20th century memoir sources and the results of a questionnaire survey of 50 women aged 20–25 living in an urban environment, it was revealed that the relinquishing of traditional social control is due to a shift in priorities from family roles to self-realization strategies. Family and motherhood retain their significance only if they correspond to individual life projects. More than 60 % of respondents indicate personal choice as the basis for decision-making, less than 30 % consider family to be a primary value, and the opinion of society influences only 14.6 % of respondents.

Implications: The results obtained can be used while developing demographic policy programs aimed at voluntary support for parenthood without imposing traditional roles, in gender studies, as well as in the analysis of the transformation of family practices in the urban youth community.

Conclusion: A stable tendency towards individualization of women’s life strategies is recorded, within the framework of which the traditional model of social control loses its regulatory function. The family is transformed from an institutional commitment into a space of free choice, consistent with woman’s personal and professional goals.

 

Keywords: social control; transformation of family values; female identity; individualization; urbanization; gender roles; marital and reproductive behavior; youth; post-industrial society.

 

Актуальность настоящего исследования обусловлена глубинными социокультурными изменениями, происходящими в постиндустриальном обществе, в котором наблюдаются процессы масштабной трансформации института семьи, пересмотра гендерных ролей и размывания традиционных нормативных структур, регулирующих повседневное поведение, в том числе в таких фундаментальных сферах социальной жизни, как брак, материнство и семейное устройство; при этом особую значимость приобретает изучение механизмов ослабления традиционного социального контроля, ранее обеспечивавшего устойчивость и воспроизводство патриархальных моделей женского поведения, а в современных условиях утратившего прежнюю регулятивную силу на фоне нарастающей урбанизации, индивидуализации жизненных траекторий, повышения уровня образования женщин и усиления дискурса личностной автономии.

 

Целью исследования является комплексное осмысление взаимосвязей между степенью выраженности механизмов социального контроля и характером трансформации семейных ценностей у женщин в течение XX–XXI веков, а также выявление закономерностей, определяющих смещение репродуктивных и брачных установок в сторону приоритетов индивидуальной самореализации и профессионального развития.

 

Научная новизна работы заключается в междисциплинарной постановке исследовательской задачи, предполагающей синтез социологических, историко-культурных и психологических подходов к анализу трансформации женской идентичности в контексте ослабления нормативного давления, при этом особое значение придается сопоставлению нарративных источников – в частности, мемуаров женщин XX века – с актуальными эмпирическими данными, полученными в результате анкетирования женской молодежи, что позволяет проследить не только структуру, но и динамику ценностных изменений в контексте семейных ориентаций.

 

В качестве гипотезы выдвинуто предположение о том, что ослабление институционального и нормативного давления со стороны социума оказывает значимое влияние на деструкцию традиционной семейной нормативности и способствует становлению новых моделей женской самореализации, в рамках которых приоритеты смещаются от семейных и репродуктивных ролей к индивидуализированным стратегиям, направленным на профессиональное развитие, образовательную мобильность и достижение внутренней субъективной гармонии.

 

Методологической основой исследования выступает парадигма социологического конструктивизма и концепция модернизационного перехода, рассматривающая изменение социальных практик в контексте утраты традиционных форм нормативной регуляции и становления общества поздней модерности, в котором индивидуальный выбор становится ключевым детерминантом жизненных стратегий.

 

В исследовании применялись как теоретические, так и эмпирические методы. К числу теоретических относятся анализ, синтез, обобщение, классификация и типологизация научных источников, посвященных проблематике семьи, гендера и социального контроля; среди эмпирических методов были использованы анализ мемуарных текстов женщин XX века, выступающих в качестве отражения исторических форм социального давления, а также анкетное социологическое исследование, проведенное в июне 2025 года с участием 50 женщин в возрасте 20–25 лет, проживающих в городской среде, целью которого являлось выявление актуальных семейных установок, репродуктивных ориентаций и степени восприимчивости к социальному влиянию. Сочетание историко-культурного и эмпирико-социологического подходов позволяет рассматривать проблему не только в синхронном, но и в диахронном аспекте, фиксируя постепенное вытеснение нормативных императивов свободным выбором как ключевым регулятором жизненных решений современных женщин.

 

Как известно, понятие социального контроля занимает одно из ключевых мест в социологической теории, поскольку отражает механизмы регуляции поведения индивидов в обществе и обеспечивает устойчивость социальных институтов, а также воспроизводство нормативного порядка, что особенно важно в контексте анализа трансформаций семейных ценностей в условиях модернизации и постиндустриального развития. Так, согласно И. Е. Поверинову и Д. В. Писачкину, социальный контроль представляет собой систему норм, санкций и институтов, посредством которых общество регулирует деятельность индивидов и групп, обеспечивая их соответствие господствующим социальным ожиданиям и стандартам [12, с. 74]. При этом социологическая рефлексия над социальным контролем охватывает как макроуровень – в контексте функционирования государства, системы образования и религии, так и микроуровень – в рамках межличностного взаимодействия, где нормы и санкции реализуются через повседневные практики и репрезентации.

 

О. И. Казаков подчеркивает, что традиционно в социологии выделяются два основных типа социального контроля – формальный и неформальный, различающиеся по источнику норм и способам санкционирования: если формальный контроль осуществляется через институционализированные структуры, такие как правовая система и органы государственной власти, то неформальный опирается на общественное мнение, традиции и семейные установки [9, с. 109]. Таким образом, семья как первичный агент социализации выступает не только как носитель культурных норм, но и как канал их трансляции, что особенно проявляется в отношении к гендерным ролям и семейным стратегиям.

 

Габриэль Тард, один из первых исследователей этого феномена, рассматривал социальный контроль как важнейший инструмент социализации, а также способ возвращения индивида к нормативному поведению через систему санкций и поощрений [5, с. 14]. Современные подходы к изучению социального контроля также подчеркивают его регулятивную, охранительную и стабилизирующую функции, что позволяет обеспечивать предсказуемость поведения, стабильность институтов и сохранение культурных норм [14, с. 31].

 

Исторически социальный контроль над женщиной в сфере семьи носил преимущественно охранительный и нормативно-принудительный характер, когда любая девиация от принятых моделей – будь то безбрачие, профессиональная активность вне домашнего пространства или отказ от материнства – рассматривалась как отклонение и наказывалась символически, а иногда и репрессивно [8, с. 141]. Однако уже в XX веке в условиях индустриализации, урбанизации, роста уровня образования и расширения профессиональных возможностей женщин наблюдается постепенное ослабление действия традиционных механизмов социального контроля, в том числе тех, которые регулируют семейную и брачную сферу. Так, переход к постиндустриальному обществу сопровождался не только ростом индивидуализации, но и эрозией нормативной целостности, что выразилось в снижении роли семьи как единственного института легитимации женской идентичности и социальной значимости [2, с. 231]. Особенно отчетливо эта тенденция проявляется в городской среде, где социальные связи становятся более фрагментарными, а нормативные ориентиры – гибкими и ситуационно изменяемыми, что влечет за собой трансформацию ценностных установок, включая семейные.

 

Как отмечает Е. Н. Касаркина, в городской молодежной среде происходит смещение акцентов с традиционных брачно-семейных установок на индивидуальные стратегии самореализации, а роль семьи как безусловного жизненного приоритета значительно ослабляется [10, с. 82], что подтверждают данные социологических опросов, согласно которым молодежь все чаще рассматривает семью как опциональный элемент жизненного пути, а не как обязательный институт. Поэтому, по мнению О. А. Забродской, такое противоречие между идеалом традиционной семьи и реальными установками молодежи порождает внутренние конфликты и амбивалентные отношения к браку, что выражается в откладывании вступления в брак, высокой разводимости и снижении рождаемости [7, с. 133].

 

Особое внимание в современных исследованиях уделяется положению женщин в новых социальных условиях. Например, согласно А. Р. Мухаметдиновой и М. А. Полищук, в городской молодежной среде происходит переосмысление гендерных ролей: женщина уже не воспринимается исключительно как будущая мать и хранительница домашнего очага, а рассматривается скорее как самостоятельный субъект с правом на выбор собственной жизненной стратегии, что приводит к пересмотру иерархии ценностей, в которой семья перестает занимать доминирующее положение [11, с. 48]; более того, как отмечают О. В. Водопьянова и Е. А. Рязанцева, современный кризис института семьи связан не только с демографическими и экономическими причинами, но и с трансформацией самих представлений о семейной близости, ответственности и роли женщины, что делает традиционную модель семьи все менее актуальной [3, с. 594]. Рассмотрим причины ослабления социального контроля в виде таблицы 1.

 

Таблица 1 – Причины ослабления социального контроля за поведением женщин в начале XXI века

Фактор	Описание влияния
Индустриализация	Уход от аграрных моделей, разрушение патриархальных норм
Урбанизация	Ослабление традиционных связей в городской среде
Рост уровня образования	Расширение горизонтов социальных ролей, особенно для женщин
Индивидуализация	Рост автономии личности, снижение зависимости от семейных структур
Глобализация	Диффузия альтернативных моделей семьи и гендера
Расширение прав женщин	Появление у женщин права выбора жизненных стратегий вне брака

 

Подобные изменения фиксируются не только в российском, но и в европейском контексте: исследования L. Oláh, D. Vignoli и I. Kotowska показывают, что в европейских обществах наблюдается отход от иерархической, патриархальной структуры семьи к партнерским формам, при которых женщина может занимать ведущую экономическую и социальную позицию в семье, что полностью меняет структуру ожиданий и формирует новую идентичность, основанную на равенстве и взаимном уважении [15]; даже в странах с традиционно жесткими патриархальными нормами, таких как Индонезия или Саудовская Аравия, уровень образования и экономической активности женщин становится важным фактором трансформации семейных структур, усиливая, с одной стороны, устойчивость семейных связей, но с другой – способствуя росту числа разводов и снижению рождаемости [16].

 

Таким образом, можно констатировать, что ослабление традиционного социального контроля – в первую очередь в его охранительной и стабилизирующей функции – привело к значительной трансформации ценностных ориентиров, особенно у женщин, которые получили возможность переосмыслить свою роль в обществе и отказаться от единственного социально одобряемого сценария жизни. Женщина XXI века, как отмечает Т. О. Аверкина, обладает правом на выбор: она может быть матерью и супругой, но может и отказаться от этих ролей в пользу профессиональной карьеры, образования, личностного роста и духовной самореализации [1, с. 584]. Изучим особенности трансформации семейных ценностей у женщин XXI века (таблица 2).

 

Таблица 2 – Особенности трансформации семейных ценностей у женщин XXI века

Традиционные ценности	Современные ценности	Причина трансформации
Брак как социальный долг	Брак как личный выбор	Ослабление санкций за безбрачие
Материнство как обязанность	Материнство как возможность, а не норма	Изменение нормативных ожиданий
Зависимость от мужчины	Экономическая и социальная автономия	Рост числа женщин с высшим образованием
Домашняя сфера как приоритет	Профессиональная самореализация	Смещение приоритетов на личностное развитие

 

Следовательно, можно утверждать, что глобальные процессы индивидуализации, урбанизации, гендерной эмансипации и институционального ослабления социальных санкций способствуют не просто изменению, а именно пересмотру системы семейных ценностей у женщин, что выражается в отказе от универсальности брака и материнства, в признании допустимости альтернативных жизненных стратегий и в возникновении новых форм идентичности, основанных на автономии, компетентности и свободе выбора.

 

Процесс ослабления традиционных механизмов социального контроля в отношении женских семейных установок на протяжении XX–XXI веков представляет собой сложную и многогранную динамику, в которой индивидуальный опыт, зафиксированный в мемуарах, дневниках и автобиографических текстах, выступает ценным эмпирическим материалом, позволяющим проследить не только институциональные изменения, но и внутреннюю трансформацию самовосприятия женщин как субъектов выбора, сопротивления и рефлексии.

 

Еще в начале XX века российское общество сохраняло сильную нормативную регуляцию, основанную на сословно-традиционных моделях поведения, в которых поведение женщины жестко контролировалось через формализованные (религиозные и правовые) и неформализованные (семейные и общинные) каналы. Как отмечает И. Грачева, в начале XX века семейный статус женщины не просто отражал личную судьбу, но и являлся индикатором ее социальной полноценности: «идеал достойной жены и матери» функционировал как универсальный норматив, обеспечивающий репродукцию социокультурного порядка [4, с. 64–66]. В рамках такой системы контроль над женской сексуальностью, брачным выбором и репродуктивной функцией осуществлялся посредством санкций – от символической стигматизации до экономического исключения, что находило отражение в личных текстах женщин, впитавших эти нормы как самоочевидные.

 

Так, в воспоминаниях Елизаветы Яконовой, слушательницы Бестужевских курсов начала века, брак представляется не как альтернатива или личный проект, а как «естественное разрешение женской судьбы», подчеркивающее глубинную интериоризацию нормативных ожиданий [13, с. 97]. Этот фрагмент демонстрирует высокий уровень внутреннего согласия с социальным давлением, характерный для дореволюционного женского опыта, и подтверждает действенность традиционного социального контроля, направленного на поддержание определенной модели жизни, закрепленной культурными и правовыми институциями.

 

Тем не менее, с наступлением процессов урбанизации, индустриализации и социального разрыва с аграрной культурой начинается постепенное размывание этих нормативов, прежде всего благодаря выходу женщин за пределы домашних и локальных ролей. Женщины, получившие доступ к образованию, труду и политической жизни, все чаще фиксировали в своих текстах разрыв между традиционным императивом и внутренними устремлениями. Так, в автобиографических эссе Марии Арбатовой, одной из ведущих феминисток конца XX века, появляется формула свободы: «Я не должна быть женой, чтобы чувствовать себя женщиной, и не обязана быть матерью, чтобы быть полноценной личностью» [13, с. 107], которая иллюстрирует не просто личный выбор, но и сдвиг культурной нормы, признающей множественность женских идентичностей.

 

Особое значение в этом контексте имеют мемуары женщин, выросших в сельской среде, таких как Агриппина Кореванова и Мария Суслова, чьи автобиографии фиксируют переход от традиционной, подчиненной позиции внутри патриархальной семьи к активной социальной и профессиональной субъектности в советском обществе. Как отмечает Л. Н. Денисова, советский модернизационный проект, несмотря на идеологические противоречия, вел к эрозии традиционных форм контроля, вводя новые институты легитимации женской активности: право на развод, равный доступ к образованию и участие в общественной жизни [6, с. 158–163]. Автор подчеркивает, что на уровне повседневной практики в деревне сохранялись патриархальные установки, и даже в условиях формального равноправия женщина продолжала выполнять функции «хранительницы очага» [6, с. 314], что позволяет говорить о неравномерности процесса ослабления контроля в зависимости от социокультурной среды.

 

Отдельного внимания заслуживает свидетельство Зинаиды Лыковой, школьницы эпохи хрущевской оттепели, чьи мемуары демонстрируют первые признаки подросткового сопротивления традиционным брачным ожиданиям: «Я не хотела замуж, как мама, потому что не видела в этом ничего, кроме усталости и унижения» [13, с. 103]. Это откровенное признание свидетельствует об изменении не только поведенческих практик, но и самого языка, в котором артикулируется отказ от традиционного сценария, что особенно важно для понимания динамики норм: социальный контроль перестает быть внутренне легитимным и воспринимается как угнетение.

 

Таким образом, ослабление социального контроля в XX веке проявляется как результат взаимодействия нескольких факторов: государственной модернизации, урбанизации, женской мобильности, расширения института образования и реформ в области семьи, эти процессы находят отражение в женских эго-документах, которые становятся не просто свидетельствами, но и пространством сопротивления. В этом смысле мемуары Лидии Чуковской занимают особое место, поскольку демонстрируют внутренний конфликт между различными ролями женщины – интеллектуалки, гражданки, матери – и оформляют нарратив приоритизации моральной и профессиональной автономии над брачной стабильностью [13, с. 99].

 

В постсоветский и постиндустриальный период тенденция к ослаблению контроля продолжает углубляться, чему способствует фрагментация социальных норм и индивидуализация жизненных стратегий. Поэтому женщина, ведущая профессионально насыщенную жизнь, не находящаяся в браке и не имеющая детей, уже не подвергается стигматизации в той мере, в какой это было характерно для начала и середины XX века. Таким образом, женские автобиографические нарративы представляют собой богатый и достоверный корпус свидетельств, демонстрирующий постепенное, но необратимое размывание традиционного социального контроля в отношении семейных и репродуктивных установок женщин – процесс, который разворачивался как в культурном, так и в нормативном измерении.

 

В рамках настоящего исследования, направленного на выявление влияния ослабления традиционных механизмов социального контроля на трансформацию семейных ценностей у женщин, были использованы эмпирические методы, среди которых основным инструментом выступило анкетирование.

 

Сбор первичной социологической информации осуществлялся посредством онлайн-опроса с использованием сервиса «Яндекс.Формы», что позволило обеспечить анонимность, доступность и репрезентативность полученных данных. Анкетирование проводилось в письменной форме с визуальным контролем заполнения анкет в автоматизированной системе, что обеспечило проверку логической согласованности и полноты полученной информации. Методика опроса опиралась на опыт социологических обследований молодежи, проведенных ранее [10, с. 83].

 

Основной инструментарий исследования составляла авторская анкета, специально разработанная в соответствии с целями и задачами исследования, включающая как закрытые, так и полузакрытые вопросы, сгруппированные по следующим тематическим блокам.

1) Оценка значимости семейных ценностей (например: «Насколько важны для вас такие жизненные приоритеты, как брак, рождение детей, забота о родителях?»).

2) Отношение к традиционным гендерным ролям (например: «Считаете ли вы, что основное предназначение женщины – быть женой и матерью?»).

3) Опыт и планы личной жизни (например: «Состояли ли вы в браке? Планируете ли создать семью в ближайшие пять лет?»).

4) Нормативное давление и восприятие общественных ожиданий (например: «Чувствуете ли вы давление со стороны семьи или общества в вопросах брака, материнства?»).

5) Ценности самореализации и личной автономии (например: «Что для вас важнее – семья или профессиональная самореализация?»).

 

В исследовании, проведенном в июне 2025 года, приняли участие 50 молодых женщин в возрасте от 20 до 25 лет, постоянно проживающих в городской среде, выборка носила характер целенаправленного отбора по критерию соответствия возрастной и гендерной категории, при этом участие в исследовании основывалось на принципе добровольности и информированного согласия.

 

Полученные в ходе анкетирования данные позволили установить наличие устойчивой тенденции к переосмыслению семейных ролей и жизненных приоритетов в контексте ослабления традиционных механизмов социального контроля, ранее определявших нормативные представления о женском поведении, в том числе в таких ключевых сферах, как брак, материнство и внутрисемейное распределение ролей.

 

Анализ ответов респонденток показал, что значительное большинство участниц (67,4 %) при принятии жизненно важных решений опираются преимущественно на собственные убеждения, демонстрируя независимость от мнения окружающих, в то время как лишь 18,6 % указали, что ориентируются на социальные ожидания при выборе семейной и профессиональной траектории, тогда как оставшиеся 14 % респонденток сообщили о частичной зависимости от внешнего мнения. Эти данные позволяют сделать вывод о снижении силы нормативного давления со стороны социума и доминировании индивидуальных установок при определении личного будущего.

 

При ответе на вопрос о ключевых жизненных ценностях только 38 % участниц включили «семью» в пятерку приоритетов, тогда как более высокий удельный вес получили такие позиции, как «саморазвитие» (61,2 %), «интересная работа» (56,4 %) и «внутренняя гармония» (48,2 %), что отражает переориентацию на ценности личностного роста и профессиональной реализации; брак как важная жизненная цель был отмечен 29,6% женщин, а материнство – 34,8 %, что также свидетельствует о снижении статуса традиционных ролей в системе женских жизненных ориентаций.

 

На вопрос о роли семьи в жизненном пути 64 % респонденток ответили, что рассматривают создание семьи как возможный этап, но только при условии, что он не станет препятствием для самореализации, профессионального роста и личной свободы; при этом 71,4 % опрошенных прямо указали, что не готовы вступать в брак, если это ограничивает их карьерные или личные устремления, подобная позиция свидетельствует об отходе от традиционной установки на семью как основную цель жизни женщины и переходе к восприятию семьи как факультативной, а не нормативной составляющей биографического сценария.

 

При рассмотрении вопроса о жизненных ориентирах 58,2 % участниц указали, что связывают смысл жизни с самореализацией в профессиональной или творческой сфере, тогда как брак или материнство как основной источник жизненного смысла обозначили лишь 27,6 % опрошенных, при этом 46,8 % отметили, что готовы к материнству только при наличии устойчивых внешних условий – таких как финансовая стабильность, поддержка партнера, уверенность в будущем – и не считают рождение ребенка обязательным элементом женской судьбы.

 

Наконец, вопрос об ориентации на мнение окружающих при принятии значимых решений показал, что только 14,6 % респонденток признают весомое влияние социального мнения, в то время как большинство участниц считают, что внешняя оценка социума не играет решающей роли в определении их жизненного пути, что еще раз подтверждает снижение уровня внешнего социального контроля и усиление автономии личности в постиндустриальном обществе. Результаты анкетирования представлены в таблице 3.

 

Таблица 3 – Результаты исследования

Формулировка вопроса / показателя	Процент (%)
Респонденты, ориентирующиеся на личные убеждения	67.4
Респонденты, ориентирующиеся на мнение окружающих	18.6
Респонденты с частичной зависимостью от внешнего мнения	14
Указали «семья» в топ-5 жизненных ценностей	38
Указали «саморазвитие» в топ-5 жизненных ценностей	61.2
Указали «интересную работу» в топ-5 жизненных ценностей	56.4
Указали «внутреннюю гармонию» в топ-5 жизненных ценностей	48.2
Считают брак важной жизненной целью	29.6
Считают материнство важной жизненной целью	34.8
Рассматривают семью как возможную, если не мешает самореализации	64
Не готовы к браку, если он ограничивает свободу/карьеру	71.4
Смысл жизни — профессиональная/творческая самореализация	58.2
Смысл жизни — семья/материнство	27.6
Готовы к материнству только при устойчивых внешних условиях	46.8
Социальное мнение оказывает существенное влияние	14.6

 

Таким образом, совокупность анкетных данных позволяет сделать вывод о том, что под влиянием процессов модернизации, урбанизации и распространения индивидуалистических установок в молодежной среде наблюдается отчетливый тренд на смещение жизненных ориентиров в сторону персональной самореализации, что сопровождается переоценкой значимости семьи, брака и материнства, а также ослаблением нормативного давления, традиционно определявшего гендерные роли и поведенческие стратегии женщин.

 

В завершение проведенного исследования представляется возможным сделать ряд теоретически и эмпирически обоснованных выводов, свидетельствующих о существенном изменении социокультурных механизмов, регулирующих репродуктивное и семейное поведение женщин в условиях постиндустриального социума, в котором традиционные формы социального контроля – такие как родительская воля, коллективистские ожидания, институционализированные гендерные предписания и устоявшиеся нормативные конструкции брачности – постепенно утрачивают свою нормативно-мобилизующую функцию, уступая место установкам на автономию, индивидуальный выбор и внутреннюю субъективную мотивацию.

 

Эмпирические данные, полученные в ходе анкетного опроса женщин в возрасте 20–25 лет, проживающих в городской среде, демонстрируют устойчивую тенденцию к индивидуализации жизненных стратегий, в которых семья и материнство сохраняют определенную значимость, однако теряют статус универсальной и безальтернативной жизненной цели, уступая приоритеты таким ценностям, как профессиональное развитие, личностный рост, внутренняя гармония и свобода выбора; подобная трансформация ценностной иерархии позволяет утверждать, что актуальные репродуктивные установки формируются не в рамках давления институциональных структур, а в результате рефлексивного соотнесения культурных ожиданий и индивидуальных жизненных сценариев.

 

Таким образом, подтверждается рабочая гипотеза о том, что ослабление традиционных механизмов социального контроля выступает значимым фактором, способствующим изменению семейных ориентаций: семья как социальный институт продолжает сохранять свое присутствие в субъективных представлениях респондентов, но уже не как нормативный императив, а как одна из множества возможных и допустимых форм реализации жизненного потенциала, допустимая лишь в случае, если она не вступает в конфликт с установками на самореализацию и личностную свободу.

 

С одной стороны, данный сдвиг свидетельствует о расширении спектра социальных возможностей и плюрализации моделей женского поведения. С другой стороны, он сопряжен с целым рядом структурных вызовов, прежде всего демографического характера – таких как рост числа добровольных безбрачий, откладывание репродукции, снижение рождаемости и ослабление устойчивости традиционных форм семьи, что порождает политико-управленческое давление, направленное на реставрацию патриархальных практик через моральное и нормативное стимулирование раннего вступления в брак и материнства.

 

Однако попытки институционального возврата к традиционалистским моделям социального контроля – будь то через пропаганду, символическое принуждение или административное вмешательство – представляются как методологически некорректными, так и этически неустойчивыми, поскольку в условиях современного общества, ориентированного на права и свободы личности, они воспринимаются женщинами как форма символического, а нередко и институционального насилия, направленного на нивелирование их агентности и сокращение субъектных возможностей в принятии ключевых жизненных решений.

 

В этом контексте перспективной альтернативой может выступать не возрождение дисциплинарных механизмов контроля, а институционализация новых моделей социальной поддержки, предполагающих сочетание уважения к автономии женщины с созданием условий, благоприятных для добровольного и осознанного родительства, устойчивых партнерских отношений и реализации многовекторных стратегий жизненного успеха, что, в свою очередь, требует пересмотра социальной политики в сторону большей гибкости, инклюзивности и ценностного плюрализма.

 

Список литературы

1. Аверкина Т. О. Ролевые позиции женщины в современном обществе: тенденции, проблемы, перспективы // Международный журнал прикладных и фундаментальных исследований. – 2016. – № 11–4. – С. 582–585.

2. Багрова В. И. К вопросу о динамике брачно-семейных установок у современной молодежи // Проблемы теории и практики современной психологии: материалы XXII Всероссийской с международным участием научно-практической конференции студентов, аспирантов и молодых ученых, посвященной 30-летнему юбилею факультета психологии ИГУ, Иркутск, 27–28 апреля 2023 г. / редкол.: И. А. Конопак, А. В. Глазков, Б. А. Кедярова, О. В. Синева, И. В. Ярославцева. – Иркутск: Иркутский государственный университет, 2023. – С. 229–232.

3. Водопьянова О. В., Рязанцева Е. А. Трансформация института семьи и брака в современной России // Флагман науки. – 2023. – № 4(4). – С. 591–602.

4. Грачева А. М. «Семейные хроники» начала XX века // Русская литература. – 1982. – № 1. – С. 64–76.

5. Грошева И. А. Социальный контроль: противоречия современной эпохи // Академический вестник. – 2010. – № 2(12). – С. 13–17.

6. Денисова Л. Судьба русской крестьянки в XX веке. Брак, семья, быт. – М.: РОССПЭН, 2007. – 476 с.

7. Забродская О. А. Социальные противоречия в ценности семьи и брака у современной молодежи // Формирование гуманитарной среды в вузе: инновационные образовательные технологии. Компетентностный подход. – 2016. – Т. 1. – С. 132–135.

8. Кабайкина О. В., Сущенко О. А. Трансформация роли женщины в современном обществе: в семье и на работе // Вестник Московского университета. Серия 18. Социология и политология. – 2017. – Т. 23, № 3. – С. 140–155.

9. Казаков О. И. Проблема социального контроля в теории социологии // Национальная ассоциация ученых. – 2015. – № 7–2(12). – С. 108–110.

10. Касаркина Е. Н. Социальные факторы, влияющие на ценностные ориентации городской молодежи в сфере брачно-семейных отношений // Социология города. – 2018. – № 2. – С. 78–95.

11. Мухаметдинова А. Р., Полищук М. А. Место семьи в системе ценностей современной городской молодежи // Вестник Удмуртского университета. Социология. Политология. Международные отношения. – 2022. – Т. 6, № 1. – С. 42–52. DOI: 10.35634/2587-9030-2022-6-1-42-52.

12. Поверинов И. Е., Писачкин Д. В. Социальный контроль в системе социологического знания // Гуманитарий: актуальные проблемы гуманитарной науки и образования. – 2013. – № 2(22). – С. 73–82.

13. Савкина И. Женщина и время (женские эготексты XX века) // Автобиография. – 2023. – № 12. – С. 93–112. DOI: 10.31860/2304-5817-2024-2-26-184-209.

14. Deflem M. Deviance and Social Control // The Handbook of Deviance / ed. by Erich Goode. – Malden, MA: Wiley Blackwell, 2015. – Pp. 30–44.

15. Oláh L., Vignoli D., Kotowska I. Gender Roles and Families // Handbook of Labor, Human Resources and Population Economics. – 2021. – Pp. 1–28. DOI: 10.1007/978-3-319-57365-6_23-1.

16. Suripto A., Rofiq A., Jamil M. Transformation on the Muslim Women Role and Its Impact on the Family Resilience // Indonesian Journal of Islamic Literature and Muslim Society. – 2020. – Vol. 5, No. 1. DOI: 10.22515/ISLIMUS.V5I1.2799.

 

References

1. Averkina T. O. Role Positions of Woman in Modern Society: Trends, Problems, Prospects [Rolevye pozitsii zhenschiny v sovremennom obschestve: tendentsii, problemy, perspektivy]. Mezhdunarodny zhurnal prikladnykh i fundamentalnykh issledovaniy (International Journal of Applied and Fundamental Research), 2016, no. 11–4, pp. 582–585.

2. Bagrova V. I. On the Dynamics of Marital and Family Attitudes in Modern Youth [K voprosu o dinamike brachno-semeynykh ustanovok u sovremennoi molodezhi]. Problemy teorii i praktiki sovremennoi psikhologii: materialy XXII Vserossiyskoi nauchno-prakticheskoi konferentsii studentov, aspirantov i molodykh uchenykh, posvyashchennoi 30-letnemu yubileyu fakulteta psikhologii IGU, Irkutsk, 27–28 aprelya 2023 g. (Problems of Theory and Practice of Modern Psychology: Proceedings of the XXII All-Russian Scientific and Practical Conference of Students, Postgraduates, and Young Scientists with International Participation, Dedicated to the 30th Anniversary of the Faculty of Psychology of Irkutsk State University, Irkutsk, April 27–28, 2023). Irkutsk: Irkutsky gosudarstvenny universitet, 2023, pp. 229–232.

3. Vodopyanova O. V., Ryazantseva E. A. Transformation of the Institution of Family and Marriage in Modern Russia [Transformatsiya instituta semi i braka v sovremennoy Rossii]. Flagman nauki (Flagship of Science), 2023, no. 4(4), pp. 591–602.

4. Gracheva A. M. “Family Chronicles” of the Early XX Century [“Semeynye khroniki” nachala XX veka]. Russkaya literatura (Russian Literature), 1982, no. 1, pp. 64–76.

5. Grosheva I. A. Social Control: Contradictions of the Modern Era [Sotsialnyy kontrol: protivorechiya sovremennoy epokhi]. Akademicheskiy vestnik (Academic Bulletin), 2010, no. 2(12), pp. 13–17.

6. Denisova L. The Fate of the Russian Peasant Woman in the XX Century. Marriage, Family, Everyday Life [Sudba russkoy krestyanki v XX veke. Brak, semya, byt]. Moscow: ROSSPEN, 2007, 476 p.

7. Zabrodskaya O. A. Social Contradictions in the Value of Family and Marriage Among Modern Youth [Sotsialnye protivorechiya v tsennosti semi i braka u sovremennoy molodezhi]. Formirovanie gumanitarnoy sredy v vuze: innovatsionnye obrazovatelnye tekhnologii. Kompetentnostnyy podkhod (Developing a Humanities Environment at the University: Innovative Educational Technologies. A Competency-Based Approach), 2016, vol. 1, pp. 132–135.

8. Kabaikina O. V., Suschenko O. A. Transformation of the Role of Woman in a Modern Society: at Family and at Work [Transformatsiya roli zhenschiny v sovremennom obschestve: v seme i na rabote]. Vestnik Moskovskogo universiteta. Seriya 18. Sotsiologiya i politologiya (Moscow State University Bulletin. Series 18. Sociology and Political Science), 2017, vol. 23, no. 3. pp. 140–155.

9. Kazakov O. I. The Problem of Social Control in Sociological Theory [Problema sotsialnogo kontrolya v teorii sotsiologii]. Natsionalnaya assotsiatsiya uchenykh (National Association of Scientists), 2015, no. 7–2(12), pp. 108–110.

10. Kasarkina E. N. Social Factors Influencing Value Orientations of Urban Youth in the Sphere of Marital and Family Relations [Sotsialnye faktory, vliyayuschie na tsennostnye orientatsii gorodskoy molodezhi v sfere brachno-semeynykh otnosheniy]. Sotsiologiya goroda (Sociology of the City), 2018, no. 2, pp. 78–95.

11. Mukhametdinova A. R., Polischuk M. A. The Place of the Family in the Value System of Modern Urban Youth [Mesto semi v sisteme tsennostey sovremennoy gorodskoy molodezhi]. Vestnik Udmurtskogo Universiteta. Sotsiologiya. Politologiya. Mezhdunarodnye otnosheniya (Bulletin of Udmurt University. Sociology. Political science. International Relations), 2022, vol. 6, no. 1, pp. 42–52. DOI: 10.35634/2587-9030-2022-6-1-42-52.

12. Poverinov I. E., Pisachkin D. V. The Social Control in the System of Sociological Knowledge [Sotsialnyy kontrol v sisteme sotsiologicheskogo znaniya]. Gumanitariy: aktualnye problemy gumanitarnoy nauki i obrazovaniya (Humanitarian: Actual Problems of the Humanities and Education), 2013, no. 2(22), pp. 73–82.

13. Savkina I. Woman and Time (Female Egotexts of the XX Century) [Zhenshchina i vremya (zhenskie egoteksty XX veka)]. Avtobiografiya (Autobiography), 2023, no. 12, pp. 93–112. DOI: 10.31860/2304-5817-2024-2-26-184-209.

14. Deflem M.; Goode E. (Ed.) Deviance and Social Control. The Handbook of Deviance. Malden, MA: Wiley Blackwell, 2015, pp. 30–44.

15. Oláh L., Vignoli D., Kotowska I. Gender Roles and Families. Handbook of Labor, Human Resources and Population Economics, 2021, pp. 1–28. DOI: 10.1007/978-3-319-57365-6_23-1.

16. Suripto A., Rofiq A., Jamil M. Transformation on the Muslim Women Role and Its Impact on the Family Resilience. Indonesian Journal of Islamic Literature and Muslim Society, 2020, vol. 5, no. 1, DOI: 10.22515/ISLIMUS.V5I1.2799.

 

© Грицай Л. А., 2025