УДК 629.039.58; 007.51

 

Юничи Мурата – университет Риccо, кафедра философии факультета филологии, профессор. Япония, Токио.

E-mail: jmurata@ris.ac.jp; murata.junichi@gmail.com.

Япония 141-8602, Токио, Шинагава-ку,

4-2-16 Осаки, 2-е здание, ауд. 1108.

Тел.: +81-3-5487-3322.

 

Авторское резюме

Состояние вопроса: Существует тенденция рассматривать технику одномерно – как замкнутую систему, состоящую из технических комплексов в узком смысле слова как таковых. Cоциально-конструктивистский подход давал возможность не представлять технику как «черный ящик», а изучать ее изнутри. Наконец, так называемая теория «актор – сеть» рассматривает социо-техническую сеть как результат интерактивного взаимодействия людей и агентов другого типа, таких, как артефакты и природные существа. Подобный многомерный подход, связанный с анализом воздействия на технику экономических, политических, культурных и других социальных факторов, позволяет глубже понять как ее общую природу, так и причины катастроф, подобных произошедшей на АЭС Фукусима 1.

Результаты: Техника находится в состоянии интерактивного взаимодействия с окружающей средой. При перемещении в другую природную и социальную среду она начинает функционировать несколько по-другому. Исключительная сложность этой взаимосвязанной системы (техника – среда) закономерно приводит к возникновению ситуаций, которые было невозможно предсказать заранее – в том числе к возникновению так называемых «нормальных аварий». Вероятность таких аварий только увеличивается из-за популярного и порой искусственно культивируемого «мифа о безопасности» сложных технических систем, проявившего себя, в частности, при строительстве и эксплуатации АЭС Фукусима 1.

Область применения результатов: Социальная обусловленность и неполная предсказуемость поведения сложных технических систем проявляются практически во всех областях человеческой деятельности. Они хорошо заметны при исследовании таких известных крупномасштабных аварий, как катастрофа на Чернобыльской АЭС, АЭС Три Майл Айленд и Фукусима 1, катастрофы шаттлов Челленджер и Колумбия.

Выводы: Техника всегда функционирует как открытая система, взаимодействующая с многочисленными факторами, среди которых есть и неизвестные нам. Именно философия должна разрушить «миф о безопасности» современных сложных технических систем и убедить общество относиться к ним более внимательно, чтобы снизить вероятность катастроф.

 

Ключевые слова: АЭС Фукусима 1, философия и техника, техника и окружающая среда, «нормальные аварии», теория «актор-сеть», «миф о безопасности», промышленные аварии.

 

What Can We Learn from Fukushima? The Multy-Dimensionality of Technology

 

Junichi Murata – RisshoUniversity, the Department of Philosophy, the Faculty of Letters, Professor. Tokio, Japan.

E-mail: jmurata@ris.ac.jp; murata.junichi@gmail.com.

 Japan 141-8602, Tokio, Shinagawa-ku,

4-2-16 Ohsaki, 2^nd Building, Room 1108.

Tel.: 81-3-5487-3322.

Abstract

Background: There exist three conceptions of technology at least. Firstly, technology is considered to be a closed system constituted only of technological factor in the narrow sense of the term. Secondly, in technology studies a new approach called the social constructivist approach gives an opportunity to look inside technology, which is no longer considered to be a black box. Finally, the so-called actor network theory examining the socio-technical network as constituted equally both of human beings and of various other factors, such as artifacts and natural beings. Such multi-dimensional approach gives a perfect opportunity to understand the nature of modern technology and the reasons of disastrous accidents like that one which we had at Fukushima Daiichi (No. 1).

Results: There is an interactive relationship between technology and its environment. When transferred to some other social or natural environment technology begins working inevitably in some other way. A great complexity of this interdependent system (technology and its environment) naturally gives birth to such accidents which could not be predicted beforehand – thus so-called ‘normal accidents’ occurs. In the case of Fukushima probability of such accidents increases when the so-called ‘safety myth’, which is to believe in safety of nuclear power plants becomes popular. This ‘safety myth’ concerning complex technical systems had a great influence over those who built and exploited Fukushima 1 nuclear power plant.

Research implications: Social determination and imperfect prediction of complex technical systems functioning have their manifestations in different spheres of human activity. These manifestations are clearly seen in the analysis of the most large-scale accidents as those at chemical factories (Union Carbide chemical plant in Bhopal in India), accidents involving space shuttles (Challenger and Columbia), and accidents at nuclear power plants (Nuclear Powers at Three Mile Island, Chernobyl and Fukushima).

Conclusions: Technology cannot be understood as something that can function as a closed system independent of various environmental factors. It always functions as an open system interacting with various factors, which include unknown elements. Philosophy must intervene to break the spell of the ‘safety myth’ and clarify what we can and should learn from Fukushima to reduce the probability of such catastrophes in future.

 

Keywords: Fukushima nuclear power plant, technology and its environment, ‘normal accident’, actor network theory, ‘safety myth’, philosophy and technology.

 

Около двух с половиной лет назад, в 2:46 11 марта 2011 года восточную Японию поразило мощное землетрясение магнитудой 9,0 баллов. Вслед за землетрясением возникло гигантское цунами, которое сметало людей, автомобили, дома и уничтожило целую общину, простиравшуюся на обширном пространстве восточного побережья провинции Тохоку. Но воистину историческим Великое восточно-японское землетрясение сделала катастрофа на атомной электростанции Фукусима Даичи (№ 1). Позже японские официальные лица присвоили произошедшему там инциденту 7-ой уровень по международной шкале – это единственный после чернобыльской катастрофы 1986 года инцидент, получивший столь серьезную оценку.

 

После катастрофы уже прошло около двух с половиной лет. Однако до сих пор более 200 000 человек вынуждены оставаться в лагерях для эвакуированных и не могут вернуться в свои дома. Из-за высокого уровня радиации находиться на территории в районе эпицентра катастрофы невозможно, а многие вопросы, касающиеся причин инцидента, остаются не проясненными. В течение последнего года четырьмя организациями были оглашены четыре доклада о результатах изучения причин катастрофы. В числе этих организаций – правительственный Комитет по расследованию и Комиссия по расследованию парламента Японии. Однако оба доклада дают разные заключения по ключевому вопросу – вопросу о том, являлось ли землетрясение одной из причин катастрофы еще до удара цунами.

 

В этой ситуации остается много вопросов, которые нуждаются в обсуждении. В моем выступлении, во всяком случае, я хотел бы сфокусировать внимание на одном аспекте инцидента на атомной электростанции и внести ясность в вопрос о том, какой урок должен быть извлечен из событий на Фукусиме с точки зрения философии техники. Я хотел бы подчеркнуть, что техника не является замкнутой системой, состоящей только из технических компонентов в узком смысле слова как таковых, а должна рассматриваться как открытая система, связанная с множеством факторов и включающая в себя множество из них, в том числе особенности социальной, культурной и природной среды. В этом смысле техника должна рассматриваться как обладающая неотъемлемым качеством многомерности. В своем выступлении я хотел бы, во-первых, показать, что инцидент с Фукусимой на отрицательном примере учит нас, как важно принимать всерьез многомерный характер техники и, во-вторых, что многие причины инцидента, которые к настоящему времени прояснились, коренятся в недостаточном понимании этой характеристики техники.

 

1. Техника и окружающая среда.

Технику иногда представляют в образе машины, которая может правильно функционировать где угодно вне зависимости от окружающей среды. Создав такой образ, люди склоняются к пониманию техники как чего-то противостоящего социальной, культурной или природной среде и обладающего некой силой, которая влияет на состояние социальной, культурной или природной среды, иногда детерминируя их состояние. Понимаемый в широком смысле слова технологический детерминизм является одним из наиболее распространенных способов трактовки техники как в философской теории, так и в повседневной жизни. Широко известна идея Ф. Бэкона о технике как о силе, дающей нам власть над природой во благо человека, но в этом же духе могут быть интерпретированы и многочисленные концепции других великих философов, такие, как “Gestell”[1] у М. Хайдеггера или «господство инструментального рассудка» у М. Хоркхаймера. Как показали дискуссии об антропоцентризме и анти-антропоцентризме, этот способ понимания доминирует даже в области экологической этики. Техника, понимаемая как мощь человека, резко противопоставляется здесь природной среде.

 

Такой подход к концепции техники изменился в 70-ые годы прошлого века, когда появился новый подход к ее исследованию. Это был возникший в социологии и истории техники социально-конструктивистский подход, концентрировавшийся на конкретном микроуровневом анализе процесса развития техники [1]. Влияние этого нового подхода не ограничивалось областями социологии и истории, а распространилось на дискуссии по философии техники.

 

Опираясь на этот социально-конструктивистский подход, философы теперь могут увидеть внутреннее содержание техники, которое долгое время было от них скрыто и рассматривалось как черный ящик, причем там обнаруживаются не только технические, но и разнообразные социальные факторы, связанные с экономикой, политикой, культурой и ценностями. Как убедительно показал социально-конструктивистский анализ процесса совершенствования велосипеда, процесс развития от технического дизайна и производства до использования и распространения технических артефактов определяется не самим по себе фактором технической рациональности или эффективности, а открыт воздействию различных факторов, берущих начало в разных сферах. Например, на первом этапе технического совершенствования велосипедов в конце 19-го века дизайн претерпел огромные изменения от первой популярной модели Пенни-фартинг (велосипед с большим передним колесом), которую предпочитали в основном молодые мужчины, любившие большую скорость, до современной модели, которой все, включая женщин, пользуются в повседневной жизни. Таким образом, замысел велосипеда определяется многочисленными факторами, и в этом смысле технические артефакты следует рассматривать как явления, имеющие неоднозначное (многофакторное) объяснение.

 

С другой стороны, мы должны быть внимательны, чтобы не давать социал-конструктивистам объяснять технику социальными факторами, в противовес технологическим детерминистам, которые требуют объяснять общество развитием техники. Скорее, следует подчеркнуть, что общество без техники невозможно, равно как и техника без общества немыслима. Техника и общество – две стороны одной медали и образуют целостную систему, которую можно назвать социо-технической системой или социо-технической сетью.

 

Подобная характеристика техники содержится и в так называемой теории «актор – сеть», которая еще яснее иллюстрирует данное явление. Согласно этому подходу, социо-техническая сеть создается двумя типами агентов – людьми и различными другими факторами, такими как артефакты и природные существа. На основе такого способа понимания взаимосвязи между техникой и различными другими факторами я хотел бы подчеркнуть интерактивный характер взаимодействия техники со своей окружающей средой. Техника воздействует на социальную, культурную и природную среду и формирует ее, разнообразные факторы окружающей среды воздействуют на нее и определяют, каким образом техника будет развиваться и функционировать. Техника и окружающая среда взаимозависимы и тесно взаимосвязаны во множестве измерений.

 

Если придавать серьезное значение интерактивной взаимосвязи между техникой и ее окружающей средой, становится невозможным утверждать, что техника, перемещенная из одной среды в другую, остается той же самой. Действительно, как объяснял историк техники Линн Уайт, в Европе эпохи позднего средневековья ветряные мельницы использовались как силовые установки, а «в Тибете ветряные мельницы использовались только в “технологии” богослужения; в Китае они применялись единственно только для работы насосов и для протаскивания лодок через шлюзы, а не для размалывания зерна; в Афганистане они использовались в основном для перемалывания муки» [5, с. 86]. Так же нельзя утверждать, что атомные электростанции, построенные на твердой и надежной почве и такие же электростанции, расположенные в местах, где часто происходят землетрясения – это одинаковая техника. Без серьезного преобразования никакая техника не может быть успешно перенесена из одной окружающей среды в другую.

 

С учетом этого многомерного характера техники процесс запуска электростанции в Фукусиме следует рассматривать как чрезвычайно проблематичный. В середине 1960-ых годов XX века первый блок электростанции Фукусима Даичи, который первоначально был разработан в США компанией Дженерал Электрик, был введен в строй в основном по иницианиве этой компании. В процессе ввода было установлено дополнительное сейсмозащитное оборудование, сконструированное в соответствии с японскими стандартами по сейсмозащите, принятыми в то время. Но, согласно выводам Парламентской комиссии по расследованию, остается неясным, было ли это дополнительное оборудование достаточным. Во всяком случае, хотя и были приняты различные меры для повышения устойчивости к землетрясениям и цунами, общая схема первоначального проекта никогда не ставилась под вопрос. Это означает одно: люди продолжали думать, что основные технические составляющие атомной электростанции могут функционировать независимо от факторов окружающей среды.

 

Интересно в этой связи, что в качестве фундаментальной причины катастрофы Комиссия правительства по расследованию назвала отсутствие комплексного взгляда на бедствие.

 

Если считать важным это комплексное понимание бедствий в целом, то их нельзя делить просто на имеющие антропогенное и природное происхождение. Как многомерна концепция техники, так и концепция катастроф и бедствий тоже должна быть многомерной.

 

2. Техника и катастрофа.

Если сеть социо-технических взаимодействий многомерна и обладает сложным поведением, которое не детерминируют ни технические факторы, ни факторы окружающей среды по отдельности, эта сеть демонстрирует черты слабо детерминированной системы, поскольку нет никакой гарантии, что она под воздействием меняющихся обстоятельств образует и поддерживает гармоничное и стабильное единство. Хорошо известно, что в процессе ее развития и применения техника всегда вызывает непредсказуемые последствия. Эта особенность бросается в глаза в процессе ее изменений, но в основном ее можно заметить там, где техника разрабатывается и применяется. Эдвард Теннер выразил этот непредсказуемый и неуправляемый аспект техники с помощью интересного выражения “technology bites back” («техника мстит за себя») [4]. Хотя иногда эта черта может рассматриваться как источник творчества, она в то же время является источником неудач и катастроф. Яркими примерами этого являются крупномасштабные катастрофы, связанные с техническими системами повышенной опасности, такие, как аварии на крупномасштабных химических предприятиях (химический завод Юнион Карбид в Бхопале, Индия), аварии с участием космических шаттлов (Челленджер и Колумбия) и аварии на атомных электростанциях (атомные станции на Три Майл Айленд, в Чернобыле и на Фукусиме). Социолог Чарльз Перроу утверждает, что комплексные технические системы, в которых действует множество неразделимых и тесно взаимосвязанных факторов, всегда создают возможность непредсказуемых, неизбежных и непонятных аварий, и называет их «нормальными авариями» [3]. Ныне мы столкнулись с разнообразными проблемами, связанными с авариями такого типа. Уже почти 30 лет назад Урлич Бек (Urlich Beck) предложил для иллюстрации нашей нынешней ситуации провокативную концепцию «общества риска».

 

К настоящему времени были предприняты разнообразные попытки объяснить и понять этот тип аварий (в их числе – и теория «нормальных аварий» Перроу). Здесь, однако, мы должны быть осторожны, так как понять «нормальные аварии» означает не что иное, как понять нечто, содержащее принципиально не поддающиеся пониманию составные части; и в этом смысле попытка понять аварии техники повышенного риска заключает в себе нечто парадоксальное. Я думаю, это одно из тех соображений, по которым мы должны разделять исследование причин аварии и юридический вопрос о том, кто несет за нее ответственность.

 

Если нужно определить, кто несет ответственность, мы должны объяснить происшествие посредством точно установленных причинных отношений, которые должны быть поняты в том смысле, как будто бы они были предсказуемы и происшествие можно было бы избежать. Однако эта причинная связь имеет смысл только для суждений задним числом. Люди же, сталкивающиеся с аварией в режиме реального времени, должны давать свои оценки в неопределенной ситуации и не имеют возможности оценивать события с помощью знаний, которые будут приобретены позже. В этом смысле причинная связь post hoc («после этого – следовательно, поэтому») вынуждена пренебрегать непонятными факторами и не учитывать их; поэтому из этой ситуации трудно извлечь урок и приобрести полезный опыт на будущее.

 

Способность понять «нормальную аварию» – это ни что иное, как понимание ее в качестве происшествия, включающего в себя некоторые непонятные составные элементы. Подобное описание может показаться неясным. Но такое парадоксальное описание технических аварий уже давно и хорошо известно. Галилело Галилей в начале своего «Диалога о двух новых науках» выразительно показал, что события противоречат ожиданиям; в частности, меры предосторожности могут приводить к катастрофическим результатам [2 с. 5]. Так, недавно в докладе Комиссии НАСА по расследованию катастрофы шаттла Колумбия показано, что для предотвращения будущих аварий изменения детализированных правил и институциональных структур недостаточно, поскольку эти изменения всегда обладают потенциальной способностью порождать новые риски. Согласно докладу НАСА, необходимо кардинальное изменение отношений в культурном измерении: «Программа [космических шаттлов] должна также оставаться восприимчивой к тому факту, что менеджеры, инженеры, специалисты по безопасности и прочий персонал при всех лучших побуждениях могут действовать контрпродуктивно, когда сталкиваются с исключительными ситуациями» (Доклад 2003: 181).

 

«Организации, работа которых связана с действиями особого риска, всегда должны испытывать здоровый страх неудачи – они должны были удостовериться в безопасности своей деятельности в гораздо большей степени, чем кто-либо другой» (Доклад 2003: 190).

 

В этих фразах содержится ясная рекомендация, где следует искать резервы для предотвращения подобных аварий в будущем. Их невозможно найти в этике в строгом смысле слова, поскольку «благие намерения», которыми люди могли бы руководствоваться, ничем не помогут для предотвращения неудач. Решающую роль должны сыграть скорее «восприимчивость к возможным инцидентам» и «здоровая боязнь неудачи». Эта рекомендация комиссии по расследованию катастрофы шаттла Колумбия, по-видимому, показывает, что она согласна с парадоксальным характером «нормальных аварий» и предлагает возможный способ реагирования на данный парадокс. Если непредсказуемые аварии технических систем неизбежны, недостаточно рассматривать только до конца понятные факторы внутри самих систем. Правильнее будет принимать во внимание также неизвестные обстоятельства, которые лежат за пределами понятного и разумного объяснения этих систем. Случай с Фукусимой показывает, как трудно понять эти обстоятельства. Столкнувшись с ужасными последствиями сильного землетрясения, цунами и аварии на атомной электростанции, многие эксперты употребляли выражения: «за пределами понимания», или: «за пределами предсказуемого», подразумевая, что случившееся не могло быть предсказано.

 

В этом отношении ужасную аварию на электростанции Фукусима Даичи (№ 1) следует рассматривать как типичный случай «нормальной аварии». Она может быть охарактеризована как «нормальная», потому что только после нее стало ясно, что люди, занимавшиеся на электростанции усовершенствованиями и контролем, продолжали думать, что многоступенчатая система защиты электростанции была достаточна для предотвращения возможных тяжелых аварий, и ничему не научились на опыте аварий на Три Майл Айленде и в Чернобыле. До тех пор, пока авария не произошла, они продолжали считать, что тяжелые аварии на атомных электростанциях в Японии не произойдут никогда и упустили возможность улучшить меры безопасности, когда из разных сфер предлагались разнообразные рекомендации и критические замечания.

 

Для иллюстрации этих случаев обычно стали применять выражение «миф о безопасности», который состоит в вере в безопасные атомные электростанции, в неприятии всерьез возможности аварий, и который на долгое время, пока авария не произошла, вводил в заблуждение людей, имеющих отношение к атомным электростанциям.

 

Этот миф сыграл важную роль в истории атомных электростанций в Японии. Например, на быстром реакторе в Монджиу, в Тсуруге, префектура Фукуи, в середине 1990-ых годов произошла неожиданная авария, которая в то время оказала серьезное воздействие на общество, породив у него недоверие к ядерным технологиям. Столкнувшись с этой ситуацией, Комиссия по ядерной безопасности выпустила Белую книгу, в которой она сделала особое ударение на необходимость восстановления у людей доверия к ядерным технологиям, формирования и распространения в обществе чувства безопасности («anshin»). Они не считали более важным усовершенствовать меры безопасности, применяемые в ядерных технологиях, поскольку полагали, что в случае принятия мер в этом направлении люди будут считать существовавшие в то время ядерные технологии недостаточно безопасными, и это усилит их недоверие к последним. Для упрочения ядерной энергетики в Японии было признано наиболее важным не повышение ее собственной безопасности, а формирование ощущения безопасности у населения. В действительности, после этого слово «anshin» («чувство безопасности») стало очень часто использоваться публично, и не только в применении к атомной энергетике, но и в других сферах. Эта история демонстрирует один из типичных способов, каким «миф о безопасности» выполняет в Японии социальную и культурную функции.

 

Такая порочная структура рассуждения, связанная с «мифом о безопасности», сохраняется, похоже, и после аварии, что является особенно важным и неожиданным фактом. Даже сейчас часто слышны голоса, употребляющие в различных сферах деятельности слово anshin (чувство безопасности) вместо anzen (безопасность), как будто anshin так же важно, как сама anzen. Я думаю, именно в этом случае философия должна вмешаться, чтобы разрушить обаяние этого мифа и прояснить, какие уроки мы можем и должны извлечь из Фукусимы.

 

Заключение.

Я думаю, все это показывает, что наше понимание значения техники надо менять. Технику нельзя рассматривать как нечто способное функционировать в качестве замкнутой системы, независимой от меняющихся параметров окружающей среды. Более того, она всегда функционирует как открытая система, взаимодействующая с многочисленными факторами, среди которых есть и неизвестные нам. Как вопрос о том, каким образом реагировать на других людей, имеет первостепенное значение в человеческой этике, так и первостепенная задача техники – реагирование на «другое».

 

Список литературы

1. Bijker W., Pinch Т., Hughes Т. The Social Construction of Technological Systems: New Directions in the Sociology and History of Technology. Cambridge, Massachusetts, The MIT Press, 1987.

2. Galileo G. Dialogue Concerning Two New Sciences, translated by Crew H., de Salvo A. New York, Dover Publications, 1914.

3. Perrow C. Normal Accidents, Living with High-Risk Technologies. Princeton, PrincetonUniversity Press, 1999, 386 p.

4. Tenner E. Why Things Bite Back: Technology and the Revenge of Unintended Consequences. New York, Alfred A. Knopf, 1996, 346 p.

5. White L. Jr. Medieval Technology and Social Change.Oxford,OxfordUniversity Press, 1962.