Monthly Archives: января 2015

Роль дизайна в реализации концепции устойчивого развития

УДК 74; 304.5

Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ и Правительства Свердловской области в рамках проекта №13-14-66007 «Генезис экологического дизайна и экологическая парадигма дизайн-образования на примере Уральского региона»

Панкина Марина Владимировна – Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Российский государственный профессионально-педагогический университет», доцент кафедры арт-дизайна, кандидат педагогических наук, доцент, Екатеринбург, Россия.

E-mail: marina-pankina@rambler.ru

620012 Россия, Екатеринбург, ул. Машиностроителей, д. 11,

тел.: 8 902 87 37 161.

Авторское резюме

Состояние вопроса: В настоящее время расширяются исследования социокультурного значения дизайнерской деятельности, ее влияния на формирование экологической культуры и культуры потребления. Этот подход позволяет определить роль дизайна и в реализации стратегии устойчивого развития.

Результаты: Предметно-пространственная среда влияет на физиологическое и психологическое состояние, социальное поведение человека. Дизайн должен быть экологически и социально ответственным. Основными проблемами современного дизайна можно назвать удовлетворение разумных потребностей, рациональность, соответствие стандартам экологической экономики, сохранение и поддержание ресурсов, формирование вкусовых предпочтений, ценностных и потребительских установок, культуры потребления. Дизайн должен вносить свой вклад в формирование мировоззренческих и эстетических идеалов, экологической культуры, в формирование мировоззрения потребителей на основе принципов экоцентрического сознания.

Область применения результатов: Экологическая культура должна стать аксиологическим основанием дизайна, использоваться в дизайнерской деятельности как основа методологии проектирования.

Выводы: В триаде базовых культурных ценностей «человек-общество-природа» дизайн может стать связующей нитью и катализатором выхода из экологического кризиса, решения задач устойчивого развития и обеспечения гармонии сосуществования общества и природы.

Ключевые слова: устойчивое развитие; экологическая культура; аксиологические основания дизайна; этика дизайна; дизайн-образование.

The Role of Design in Sustainable Development Realization

Pankina Marina Vladimirovna – Russian State Vocational-Pedagogical University, Art-Design Department, Associate Professor, PhD. (Education), Yekaterinburg, Russia.

E-mail: marina-pankina@rambler.ru

11, Mashinostroiteley st., Yekaterinburg, Russia, 620012,

tel: 8 902 87 37 161.

Abstract

Background: At the present time some research on designer activity, its socio-cultural importance, its influence on ecological and consumer culture is carried out. This allows us to define what part design plays in sustainable development realization.

Results: Environment greatly influences human’s physiological and psychological state, their social behavior. Design has to be responsible from ecological and social points of view. The main issues of contemporary design seem to be reasonable need satisfaction, rationality, compliance with environmental quality standards, natural resources preservation and sustainability, the formation of taste preferences, value and consumer orientations, consumer culture. Design should contribute to forming ideological and aesthetic ideals, ecological culture, consumer favors on the basis of ecocentrism.

Research implications: Ecological culture should become the axiological basis of design, used as an essential premise of design management methodology.

Conclusion: In the triad of basic cultural values ‘humans – society – nature’ design can become their connective link and catalyst for overcoming the ecological crisis, solving sustainable development challenges and achieving coexistence harmony between nature and society.

Keywords: sustainable development; ecological culture; axiological bases of design; design ethics; design education.

В настоящее время, спустя более двадцати лет после принятия Концепции устойчивого развития, в условиях постиндустриального потребительского общества, в ситуации противостояния культуры и «натуры», череды экологических катастроф локального и межгосударственного масштаба становится актуальным предупреждение экологических проблем и формирование экологической культуры для обеспечения не только устойчивого развития, а самого выживания человечества. Экологическому кризису сопутствует кризис духовный, потеря ценностных основ общества, отсутствие мотивации к гармоничному сосуществованию с природой.

Нравственным императивом в системе взаимоотношений человека и природы должна стать экологическая культура, являющаяся частью общечеловеческой культуры, системой социальных отношений, морально-этических норм, взглядов, установок и ценностей. Как мера свободы человека по отношению к природе, она регулирует внутреннюю мотивацию человека. Важнейшим достоинством экологической культуры является ее предупредительная миссия, в то время как организационно-административные и экономические механизмы природопользовательской деятельности регулируют лишь следствие происходящих процессов.

Для решения экологических проблем необходимо объединение усилий специалистов различных сфер науки, производства и искусства. Особую роль и огромные возможности для обеспечения устойчивого развития, его экономической, социальной, культурной и экологической составляющих, для формирования системы ценностей и мировоззрения общества имеет дизайн как глобальный феномен современности, который охватывает фактически всю предметно-пространственную среду обитания человека, присутствуя в повседневной жизни как материальная составляющая бытия. Дизайнеры проектируют предметно-пространственную среду, «вторую природу», которая обеспечивает жизнедеятельность человека и решает проблему гармонизации сосуществования человека и окружающей среды [см.: 1].

Дизайн является продуктом человеческой культуры. В этой парадигме он выступает как деятельность, интегрирующая материальную и духовную культуру, акцентируется социокультурная роль дизайна, а материальный мир понимается как отражение этнокультурного своеобразия и традиций. Дизайн содержит в себе научно-техническую, эстетическую и мировоззренческую составляющие. Эволюция подходов, методов, принципов, технологий дизайна обусловлена тенденциями общественных процессов, изменениями технологических возможностей производства, экологическими проблемами, а также осмыслением миссии проектной деятельности и степени профессиональной ответственности самими дизайнерами.

Дизайн как феномен культуры имеет, прежде всего, социокультурную сущность, которая проявляется и в отклике на материальные и духовные запросы общества, и во влиянии предметно-пространственной среды на социальное поведение человека. Объекты дизайна не только функционально обеспечивают и организуют жизнь людей, но и оказывают влияние на их физиологическое и психологическое состояние. Решение предметно-пространственной среды влияет на качество жизни, состояние здоровья, психофизический комфорт и пр. Таким образом, работа дизайнера, создающего пространство для жизни, всегда имеет экологический характер. Создавая искусственную среду обитания, дизайнеры прогнозируют и человеческую деятельность в ней (в системе человек – предмет – машина – среда), открывают для общества новые формы, конструкции и технологии, организуют жизненное пространство, формируют социальные процессы, коммуникации и образ жизни потребителей. Дизайнеры в своих произведениях задают ориентир эстетических предпочтений, воспитывают вкус, формируют культуру потребления, а также часто провоцируют новый виток потребления, не всегда необходимый и оправданный. Причем воздействие визуальных форм произведений дизайна происходит опосредованно, а закодированная в образах предметно-пространственной среды информация воспринимается на подсознательном (физиологическом и психологическом) уровне и без перевода (вспомним, что из всех чувств именно зрение дает человеку 80% информации об окружающем мире).

Дизайн играет ключевую роль в управлении социальными и коммуникативными процессами, которые происходят во время проектирования и производства объектов предметно-пространственной среды. Дизайнер выступает в нескольких ролях: исследователя, психолога, художника, проектировщика и методиста, рассматривающего дизайн-объект системно; экономиста и эколога, просчитывающего рентабельность и этапы «жизни» объекта. Эта многоликость и в то же время единство профессиональных ролей приучает мышление дизайнера к внутренней диалогичности и рефлексии. Дизайнер – по сути своей коммуникатор и человек, всегда работающий в команде, объединяющий и координирующий действия многих людей: проектировщика, заказчика, потребителя, многих участников процесса производства.

Под функцией дизайнеры понимают не только утилитарный и технологический смысл какого-либо процесса, вещи, явления, но и эмоционально-образное, общественное содержание и ценность получившегося продукта, его участие в интеллектуальной жизни, культуре, в духовной составляющей нашего сознания. В целом, эта социальная составляющая и миссия дизайна является наиболее важной, так как без социального заказа и востребованности нет вообще необходимости проектирования и воплощения какого-либо объекта. Дизайн неотделим от демографической составляющей, повышения уровня жизни людей. На самом деле люди хотят не новый дизайн, а хотят изменить свою жизнь.

Экологизация проектного мышления дизайнеров началась вместе с осознанием степени негативного воздействия человеческой деятельности на окружающую среду, а также миссии, социальной ответственности и возможностей профессии. Дизайн должен быть экологически и социально ответственным, писал еще в 1970-х годах Виктор Папанек [см.: 4]. В настоящее время экологическая парадигма (как совокупность ценностей, методов, подходов, технических решений и средств) должна являться ведущей в дизайне, который формирует предметно-пространственную среду, все этапы жизни объекта, от проектирования до процесса изготовления, использования и утилизации. Антропоцентризм классического дизайна и деловой характер коммерческого должна сменить экоцентрическая установка [см.: 3]. Направления экологического, устойчивого, «зеленого» дизайна явились реакцией на экологический кризис.

Если на заре дизайна основными категориями для проектировщика были: функция, структура и как следствие – форма изделия, то сейчас понятие «функция» включает в себя многофункциональность и универсальность, «структура» – модульность, вариабельность, трансформируемость, «форма» – эргономичность, гармоничный, природоморфный образ, чистоту линий и эстетическую ясность и простоту, неподверженность моде, уникальность, включение в образ эстетики региона. Особое внимание в настоящее время должно уделяться проблеме долговечности и износостойкости изделия, возможности его переработки либо «второй жизни», безвредности всех этапов его производства и утилизации, гигиеничности и экономичности объекта. Дизайнеры, которые проектируют предметно-пространственную среду, обеспечивающую жизнедеятельность человека в окружающих его антропогенной и природной средах, в том числе решают проблему гармонизации сосуществования, взаимодействия человека и окружающей среды. На всех стадиях проектирования и производства объекта дизайна, на всех этапах жизненного цикла готового изделия – транспортировке, использовании и утилизации, дизайнеры имеют возможность и должны предвидеть и предотвратить возможное вредное влияние на природную среду, должны осознавать свою ответственность и миссию.

Функциональная, научно-техническая, художественно-образная, социологическая и философская составляющие дизайн-проектирования неразрывны. Стали особо актуальны преобразовательная, аксиологическая, гносеологическая, коммуникативная, воспитательная, идеологическая, знаковая, социальная, аттрактивная, прогностическая функции дизайна, определяющие его социокультурную миссию. А основными проблемами современного дизайна можно назвать удовлетворение разумных потребностей, рациональность, соответствие стандартам экологической экономики, сохранение и поддержание ресурсов, формирование вкусовых предпочтений, ценностных и потребительских установок, культуры потребления и в итоге – мировоззренческих и эстетических идеалов, формирование экологической культуры и продвижение идей устойчивого развития и экологического дизайна в обществе, формирование мировоззрения потребителей в соответствии с принципами экоцентрического сознания.

Экологический дизайн как направление современного дизайна является не просто и не только проектной деятельностью, а парадигмой, манифестом, деятельностью для будущего, акцентирующей социокультурную сущность и ответственность дизайна. В интегративной модели экологического дизайна мы выделяем три ведущих компонента, каждый из которых содержит множество составляющих:

- содержательный компонент включает в себя: мировоззренческую, аксиологическую, философско-этическую, онтологическую, семантическую, историко-генетическую, мотивационно-целевую, психологическую, социологическую, экономическую и методологическую составляющие;

- технологический компонент включает: производственную, естественно-научную, научно-техническую, нормативную, педагогическую, результативную составляющие;

- эстетический компонент включает: формальную, стилевую, художественно-образную составляющие.

Только присутствие одновременно всех трех компонентов дизайна может обеспечить его экологичность. Отсутствие любого из них уводит и процесс проектирования, и результат в виде объекта дизайна от планируемого и ожидаемого экологического дизайна. Эстетический компонент является завершающей «надстройкой», а фундаментом проектирования являются содержательный и технологический компоненты, без них экологический дизайн превратится в имитацию, обман, аналог «greenwashing» (зеленой отмывки), отмывку под экологический дизайн. Не от формы и внешнего вида, а именно от смысла, идеи, понимания ответственности и миссии проектирования должен осуществляться процесс экологического дизайна.

Аксиомой представляется необходимость формирования экологической культуры, профессиональной этики как определенного морально-нравственного кодекса у будущих дизайнеров. Экологическая культура должна являться имманентным, надпрофессиональным и межпрофессиональным качеством личности дизайнера, которое необходимо формировать в процессе обучения в вузе на основе интеграции психологического, педагогического, акмеологического и экологического знаний. Аксиологический смысл дизайн-образования заключен в том, чтобы сформировать ценностные экологические установки, в основе которых – целостное восприятие мира, признание не утилитарной, а всеобщей ценности природы как основы жизни, ответственное отношение ко всем проявлениям жизни. Дизайнер должен быть способен и готов реализовать в профессиональной деятельности экологические ценностные установки и ориентиры, проектировать гармоничную и целостную предметно-пространственную среду, транслировать экологическую культуру в общество.

Дизайн – деятельность для будущего, это сознательный, целенаправленный, свободно избираемый по целям и средствам способ опредмечивания человеческих замыслов [см.: 2]. Аксиологические основания дизайна предопределены его созидательной и социокультурной миссией. Многоликость форм и характера деятельности, опора на традиции и прогнозирование будущего, конформизм, тиражируемость и инновационность, подчиненность социальным процессам, факторам производства и рыночной экономики требуют вычленения главных ориентиров. А это – нравственный императив и экологическая культура, профессиональная этика, сохранение ценностей и передача их в дизайн-образовании. Экологическая культура должна стать аксиологическим основанием дизайна, основой методологии проектирования. В триаде базовых культурных ценностей «человек – общество – природа» дизайн может быть связующей нитью и катализатором выхода из экологического кризиса, решения задач устойчивого развития и обеспечения гармонии сосуществования общества и природы.

Список литературы

1. Каган М. С. Философия культуры. – СПб.: Петрополис, 1996. – 415 с.

2. Мосорова Н. Н. Философия дизайна: учебное пособие. – Екатеринбург: Архитектон, 1999. – 173 с.

3. Панкина М. В. Экологическая парадигма дизайна // Академический вестник УралНИИпроект РААСН. – 2012. – № 2. – С. 80 – 82.

4. Папанек В. Дизайн для реального мира. – М.: Д. Аронов, 2008. – 416 с.

References

1. Kagan M. S. Philosophy of Culture [Filosofiya kultury]. Saint Petersburg, Petropolis, 1996, 415 p.

2. Mosorova N. N. Philosophy of Design [Filosofiya dizayna: uchebnoe posobie]. Ekaterinburg, Arkhitekton, 1999, 173 p.

3. Pankina M. V. Environmental Paradigm Design [Ekologicheskaya paradigma dizayna]. Akademicheskiy vestnik UralNIIproekt RAASN (The Academic Bulletin of UralNIIproekt RAASN), 2012, №2, pp. 80 – 82.

4. Papanek V. Design for the Real World: Human Ecology and Social Change [Dizayn dlya realnogo mira]. Moscow, D. Aronov, 2008, 416 p.

Ссылка на статью:
Панкина М. В. Роль дизайна в реализации концепции устойчивого развития // Философия и гуманитарные науки в информационном обществе. – 2014. – № 4. – С. 96–102. URL: http://fikio.ru/?p=1321.

Философия

Информационные войны: аксиологический аспект

УДК17.022+304:32.019.51

Бурова Мария Леонидовна – федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Санкт-Петербургский государственный университет аэрокосмического приборостроения», кафедра истории и философии, доцент, кандидат философских наук, доцент, Санкт-Петербург, Россия.

E-mail: marburova@yandex.ru

196135, Россия, Санкт-Петербург, ул. Гастелло, д.15,

тел: +7 (812) 708-42-13.

Авторское резюме

Состояние вопроса: Анализ проводимых в последние годы исследований информационных войн позволяет рассматривать этот концепт в узком, военно-техническом, и в широком смысле, как столкновение ценностей и оценок и как рациональную деятельность, направленную на изменение ценностного сознания.

Результаты: Информационная война и идеологическая борьба различаются по целям, длительности, вовлеченным в них уровням общественного сознания. Информационная война в широком, философском смысле – это рациональная деятельность ради реализации интересов и целей во имя определенной системы ценностей, при которой своеобразным нематериальным или виртуальным театром военных действий является культура, история и самосознание людей. В то же время конечной целью такой войны могут быть материальные приобретения или потери. Сфера бытия, где ведутся информационные войны, является продуктом деятельности субъектов и результатом их коммуникации и иллюзорно воспринимается как наиболее ценная. Ценностное сознание человека, его рефлексия и переживание подвергаются целенаправленным идеологическим воздействиям со стороны СМИ и Интернет.

Область применения результатов: Систему образования необходимо дополнить идеологическим воспитанием с учетом традиционных национальных культурных и государственных ценностей.

Выводы: Позиции сторон в информационной войне усиливает наличие определенной устойчивой идеологии.

Ключевые слова: информационная война; идеологическая борьба; реальность; ценность; ценностное сознание; иллюзорность и действительность; рациональная деятельность.

Information Warfare: the Axiological Aspect

Burova Maria Leonidovna – Saint Petersburg State University of Aerospace Instrumentation, Department of History and Philosophy, associate professor, Ph.D., Saint Petersburg, Russia.

E-mail: marburova@yandex.ru

196135, Russia, Saint Petersburg, Gastello st.,15,

tel: +7 (812) 708-42-13.

Аbstract

Background: The analysis of information warfare research carried out in recent years allows us to consider the concept in a narrow, military-technological, and in a broad sense, as a clash of values and assessments and as rational activity aimed at changing value consciousness.

Results: Information war and ideological struggle are different in the objectives, duration, levels of social consciousness. Information war in a broad philosophical sense is rational activity in order to realize some interests and aims for the sake of a definite system of values, with the culture, history and human consciousness being its non-material or virtual theatre of war. At the same time material acquisitions and losses can be the final goal of such a war. The realm, where information wars are waged, is the result of subject activity and their communication. It is illusory considered to be the most valuable. The media and the Internet directly influence human value consciousness, their reflection and experience.

Research implications: The education system needs to be complemented with ideological education with regard to traditional, cultural and national values.

Conclusion: The presence of coherent ideology reinforces the position of the parties in information war.

Keywords: information warfare; ideological struggle; reality; value; value consciousness; illusion and reality; rational activity.

С проявлениями информационных войн мы сталкиваемся в последние годы все чаще, и это вызвало необходимость разносторонних интенсивных исследований в данной области. История термина «информационная война» начинается с середины 80-х годов прошлого века в связи с новыми задачами вооружённых сил США после окончания «холодной войны» (в разработках группы военных теоретиков США Г. Экклза, Г. Саммерза и др.), после проведения операции «Буря в пустыне» в 1991 году термин стал активно употребляться [см.: 3, с. 9].

В узком смысле использование данного термина предполагает прежде всего возможность влиять на технические системы и массивы информационных данных. Помимо данного термина используются также понятие «сетецентристские войны» в рамках разработанной в конце 90-х годов прошлого века концепции военных теоретиков США А. Себровски и Дж. Гарстка. Здесь на первый план выходит новая система управления, что повышает быстроту действий и возможность самосинхронизации. Близким является понятие «кибервойна» (война, ведущаяся в виртуальном пространстве), предполагающее воздействие на компьютерные системы и серверы, в том числе и путем активации и внедрения вирусов [см.: 3, с. 10].

Главную часть содержания понятия «информационные войны» составляют, таким образом, действия, направленные на изменение информации. Ряд исследователей обоснованно обращает внимание на несоответствие положения в данной сфере у нашего государства вызовам и угрозам современности, прежде всего на техническом уровне. Так, отсутствие национальной индустрии производства современной вычислительной техники и средств коммуникации, отставание в развитии информационных технологий, отмечает Устюгов С. В., приводит к использованию в экономике и государственном управлении импортного оборудования. Последнее может содержать вредоносные программы и создавать угрозу вывода систем управления из строя в кризисной ситуации [см.: 10, с. 24].

Однако представляется возможным рассмотрение данного понятия не только как военно-технического термина, но и как концепта со смысловым и образным содержанием. Информационное противоборство может быть обнаружено в любом сообщении или интерпретации исторического события. В широком смысле информационная война, при которой сталкиваются ценности и оценки, мировоззренческие установки, сопровождает человечество, начиная с мифологической эпохи. В исторических источниках, литературных жанрах можно встретить противоположное истолкование культурного или социального явления, апологию и критику. С ускорением исторического времени и изменением масштаба истории, с появлением техники изменяется характер социальных действий, в том числе реальных и информационных войн.

Значение в этом концепте военной составляющей подчеркивает смысловая и образная связь с другими понятиями (с определением «информационный») со скрытой положительной или негативной оценкой. Наиболее часто здесь применяются понятия: агрессор, жертва, атака, защита, безопасность, противоборство, маскировка, оружие, бомбы, мины. В этом концептуальном поле выявляются субъекты и объекты действия, противоборство-взаимодействие, средства и методы, в том числе психологические. Информационные войны планируются и ведутся по определенному сценарию, то есть содержат стратегию и тактику, и приводят к эффективным реальным экономическим и политическим следствиям. В анализе этапов таких войн от поиска недовольства у манипулируемой группы до возможного свержения власти и хаоса отмечаются такие стандартные ходы, как создание искусственных уязвимостей, их усиление и привязка к активным уличным действиям, вброс катализирующей информации, наличие «ритуальной жертвы» и доведение информации до каждого члена выбранного социума [см.: 4, с. 19 – 20]. Таким образом, в информационной войне наблюдается определенная последовательность действий, наличие участников-деятелей, совокупность используемых целей и средств, что позволяет рассматривать информационную войну как рациональную деятельность. Поскольку любая рациональная деятельность ведется ради реализации интересов и целей и во имя ценностей, то территорией или театром данной войны (воспользуемся устоявшимся термином) является культура, история и самосознание людей. Информационная война ведется с целью расшатывания системы ценностей через воздействие на ценностное сознание, хотя конечным ее итогом могут стать материальные приобретения или потери.

Не стоит отождествлять информационную войну и идеологическую борьбу. Идеология как комплексная система ценностей укореняется и прорастает столетиями, в одном обществе могут сосуществовать различные идеологии, наиболее устойчивые ценности трансформируются и входят в новую идеологическую систему. Теоретическое оформление обычно запаздывает и происходит в системе терминов и суждений на основе сложившихся образов и оценок. В этом смысле идеологическая борьба носит научно-теоретический характер и в силу своей рациональности, аргументированности и сложности не очень известна и понятна обычному человеку. Информационные войны скорее соответствуют психологическому уровню сознания, куда спускаются образы и символы, доступные для массового восприятия и достаточно примитивная бездоказательная риторика. Но образы, символы выступают как способы означивания смыслов, борьба образов выступает как конкуренция смыслов, а риторика может содержать в себе чуждый дискурс. Идеологическое противостояние приобретает не «надстроечный», а подсознательный характер. Вместо спора и разъяснения на основе знания подставляется восклицание-мнение. Можно сказать, что идеологическая борьба напоминает длительную осаду во имя абсолютной победы, а информационная война – короткие атаки для воздействия на моральный дух, то есть носит служебный характер.

Всякая система ценностей онтологична, разделение ценностей на абсолютные и относительные, социальные и духовные, религиозные, эстетические и нравственные отсылает нас к определенной сфере бытия и его вертикальной иерархии. Традиционно отношение между сферами бытия (Бог – природа – человек – культура) рассматривается в рамках неравенства высшего – низшего, лучшего – худшего, истинного – ложного, действительного – иллюзорного. Это придает порядок и устойчивость существованию человека, хотя и не исключает возможных инверсий и перестановок. Наиболее релятивными оказываются социальные ценности, поскольку область социальных отношений неустойчива, то именно здесь чаще всего развертываются идеологические битвы, касающиеся сущности свободы, справедливости, реформ. В этой же сфере ведутся вполне успешно информационные войны, что подробно проанализировано П. Бьюкененом в работе «Смерть Запада».

Появление виртуальной реальности позволило человеку утвердить новое отношение с миром, почувствовать превосходство над действительной жизнью, расширить сферу своей свободы и творчества [см., например: 5; 6; 7; 8]. Кажется, что благодаря информационным технологиям происходит полное воплощение либеральной идеи. Изначально в этом глобальном информационном пространстве царствует то, что принимают за свободу: случайность, многозначность и неопределенность в оценке.

Неоднородность виртуальной реальности позволяет рассматривать ее как производную от деятельности субъектов и как пространство-время их коммуникации. С одной стороны, это продукт масс-медиа, осуществляющих однонаправленное воздействие на определенную целевую или массовую аудиторию, с другой стороны – это сеть Интернет с его множественными взаимодействиями и ссылками, где каждый может найти информацию, соответствующую познавательным интересам и вкусу. Современное информационное пространство представляет собой бесконечное горизонтальное поле деятельности множества субъектов (отдельных лиц, корпораций, государств). Время коммуникации в этой реальности всегда настоящее, «точка-теперь». (Если тебя нет сейчас в Сети, то ты и не общаешься, если ты выключил телевизор, то ты ничего не воспринимаешь).

В первом случае есть иллюзия, видимость всезнания, управления и контроля, во втором – иллюзия активности и свободы. Но иллюзорное принимается за действительное. Тем самым субъективная, виртуальная, созданная техническими средствами реальность приобретает значимость, оценивается как высшая, лучшая, истинная, и любая часть этого нового целого, созданная отдельным участником или общностью (близкой ему группой лиц), имеет для него те же свойства. Происходит процесс сакрализации виртуального существования и, в соответствии с принципом иерархии, десакрализации жизни. Объективно же процесс взаимодействия социальной и виртуальной реальности представляет собой взаимный обмен знаниями, ценностями, идеологическими воззрениями. Не забудем, что субъектом социальной и виртуальной деятельности является человек.

Как обстоит дело с ценностным сознанием? Каждый из субъектов вправе иметь собственную позицию; ее восприятие, осознание, переживание и оценка являются условием и реализацией коммуникации этих субъектов, создания и познания информации. Но рефлексия требует времени, равно как и процесс доказательства или критики. В реальных условиях процессы восприятия и осознания затруднены скоростью потоков информации, большими массивами данных, мозаичностью их представления адресанту. Особенно стоит обратить внимание на действия «четвертой власти». Создается впечатление, что СМИ просто соревнуются, кто раньше и быстрее передаст сообщение безотносительно к его истинности, «ошарашивают темпом». Так, часто новости подаются в порядке, не предназначенном для их адекватного восприятия, понимания (видеоряд не совпадает с бегущей строкой или комментариями). При такой скорости восприятия «проглатывается» любая ложь. Если же сообщение более развернутое, то оно уже содержит определенную навязываемую интерпретацию, позицию канала или журналистов, маскируется под авторитетное высказывание. Потребление такой «убеждающей» информации некритично.

Как отмечают Раскин А. В. и Тарасов И. В., «механизм информационного воздействия основан на манипуляции сознанием человека. Цель манипуляции заключается в управлении образным восприятием действительности, … формируется реакция на поступающую информацию. При этом поступающим сообщениям придается видимость правдоподобия.

В конечном итоге задача информационного воздействия сводится к навязыванию объекту управления вариантов дальнейшего развития событий, “подсказке” как поступить, какой сделать выбор» [9, с. 16]. Значит и оценка информации оказывается интуитивно и логически неверной.

Но проблема не только в новостной информации. Создаваемые нашими же СМИ продукты часто несут в себе отрицание собственной истории и культуры. Стоит назвать копируемые с западных образцов бесчисленные сериалы, совершенно не соответствующие реальным событиям, дающие ложные представления об исторических лицах. Это многочисленные экранизации классики, где от первоисточника остается разве что название, это фантастические приключения героев в Великой Отечественной войне. Все это отражает постклассическую рациональность с ее методологическим анархизмом и плюрализмом. Бесконечный субъективизм предполагает столько истин, сколько авторов, исследования заменяются воображением. Отдельные каналы специализируются либо на развлечении публики, либо на ее запугивании. Свобода интерпретации должна предполагать какую-то моральную ответственность. Еще опасней рекламное воздействие с призывом к удовольствиям, потреблению, порождающее жажду развлечений и безразличие к тому, что не соответствует заданному образцу. Тем самым осуществляется тотальная власть над умами и душами. Нормой в подаче информации современными СМИ, отмечает Карякин В. В., «является формирование потребительских потребностей населения, отрицание социальной ответственности личности перед обществом, пропаганда преобладания её прав над соблюдением морально-нравственных и этических норм. Всё это способствует примитивизации информационно-культурных запросов населения и снижению интеллектуального потенциала нации в целом» [2, с. 34]. Представление жизни как шоу и вечного праздника не способствует появлению у человека должной оценки производительного труда, научного поиска и художественного творчества. Также уменьшается и способность к рефлексии.

Чтобы переживать, необходимо сопоставить себя с другим, мысленно встать на его место, проявить эмоциональную реакцию. Но и здесь самостоятельность реципиента не поощряется, напротив, материал (видеоряд и комментарии) может подаваться с последовательным нагнетанием тревожности. Вполне здоровой реакцией может стать недовольство содержанием, эмоциональная усталость и желание прекратить поток информации со стороны СМИ, просто выключив приемник.

Гораздо изощренней идет воздействие через сеть. Основной группой, на которую оно оказывается, является молодежь, зачастую не имеющая жизненного опыта, способности к самокритике, но обладающая обидами, амбициями, невозможностью их быстро удовлетворить. Очень часто сходство позиций молодых людей проявляется в критике, неприятии традиций и ценностей общества. Собственно, любая «культурная революция» делает ставку на маргинальные слои населения, которые готовы отринуть ценности.

Как отмечает Карякин В. В., значительная прослойка в современном обществе, «новые люмпены», – «деклассированные представители социума с утерянными социальными и конфессиональными корнями, без чётких нравственных принципов, политических ориентиров и исторической памяти. Получив образование, но не найдя применения своим силам и способностям, такие люди находятся в постоянном поиске своего места в жизни. У них зачастую отсутствует внутренний моральный стержень и социальная ответственность за судьбу своей страны. Поэтому неудивительно, что под влиянием атмосферы социальных сетей такие люди попадают под влияние политтехнологов “цветных революций”…» [2, с. 32 – 33]. Добавим, что воздействие может быть не только политическим, но и религиозным.

Можно заметить, что даже ненаправленные информационные потоки деформируют мир ценностей отдельного человека и воздействуют на его отношение к миру и другим людям. Если же мы находимся в ситуации «информационной войны», воздействие будет целенаправленным и интенсивным. Телевизор, мобильный телефон, компьютер могут стать средствами «перепрограммирования» человека, информационная война способна сделать из либерала националиста, фашиста или религиозного фанатика, или вернуть его к мифологическому мироощущению, особенно если общество находится в ситуации экономического, социального или политического кризиса. Еще в 1990 г. Р. Дарендорф писал о возможности периодов всеобщего хаоса и дезориентации, в рамках которого он предвидел наступление фашизма. Под фашизмом он понимал «сочетание ностальгической идеологии общины, делящих всех на своих и чужих, новой политической монополии, устанавливаемой человеком или “движением”». Причиной его он видел «подъем национализма, связанный …со стремлением к этнической однородности и отторжению чуждых элементов» [1, с. 99]. Можно признать его правоту в свете событий в сопредельном государстве, где подобные настроения нарастают не только в правящей верхушке, но постоянно транслируются СМИ, создавая негативное отношение ко всем инакомыслящим.

Возможно, что проект свободы (неважно, сколько «свобод» он в себя включает) изживает сам себя в условиях глобального мира, оборачиваясь «новым тоталитаризмом». Очевидным является возврат к «идеологизации». Если общество не думает о своей идеологии, оно столкнется с давлением чужой. Необходимо обратить внимание на подрастающее поколение и при помощи системы уже школьного образования формировать историческое знание, патриотизм, нравственные принципы, умение самостоятельно мыслить и отстаивать свою правоту. Очень трудно провести грань между воспитанием и манипулированием, сомнением и неверием, если нет четкой идеологической основы. Заимствование и смешение элементов чуждых для нашей культуры и истории идеологий (чего стоит политкорректность и мультикультурализм) не решает проблему, напротив, может создаться неожиданная взрывоопасная смесь. Возможно, такой идеологией мог бы стать консерватизм, который выражал бы следующие требования: сохранение культуры и исторического наследия, самотождественность и достоинство народа как целого, а не просто отдельной изолированной личности и утверждение государственных интересов. А распространение таких принципов усилило бы наши позиции в информационной войне.

Список литературы

1. Дарендорф Р. Размышления о революции в Европе // Путь. – 1994. – №6. – С. 37 – 127.

2. Карякин В. В. Стратегии непрямых действий, «мягкой силы» и технологии «управляемого хаоса» как инструменты переформатирования политических пространств // Информационные войны. – 2014. – №3 (31) – С. 29 – 38.

3. Микрюков В. Ю. Информационные войны // Информационные войны. – 2014. – №2(30). – С. 9 – 14.

4. Нежданов И. Ю. Аналитическое обеспечение информационных конфликтов в Интернете // Информационные войны. – 2014.– №2 (30). – С. 18 – 20.

5. Орлов С. В. Философский материализм в эпоху информационного общества (концепция материи и виртуальная реальность) // Философия и общество. – 2012. – №1. – С. 42 – 54.

6. Орлов С. В. Философия информационного общества: новые идеи и проблемы // Философия и гуманитарные науки в информационном обществе. – 2013. – №1. – С. 11 – 25. [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.fikio.ru/?p=159 (дата обращения 30.11.2014).

7. Орлов С. В. Виртуальная реальность как новая форма материального бытия // Философия и гуманитарные науки в информационном обществе. – 2013. – №2. – С. 82 – 87. [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://fikio.ru/?p=658 (дата обращения 30.11.2014).

8. Пекарникова М. М. Генерирование индивидуального виртуального пространства: психологический аспект // Философия и гуманитарные науки в информационном обществе. – 2014. – № 1. – С. 95 – 104. [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://fikio.ru/?p=969 (дата обращения 30.11.2014).

9. Раскин А. В., Тарасов И. В. Рефлексивное управление как технология информационного воздействия // Информационные войны. – 2014. –№2 .– С. 15 – 17.

10. Устюгов С. В. К вопросу об информационной ситуации, складывающейся вокруг Российской Федерации на фоне событий в Украине // Информационные войны. – 2014. – № 3 (31) – С. 23 – 28.

References

1. Dahrendorf R. Reflections on the Revolution in Europe [Razmyshleniya o revolyutsii v Evrope]. Put (The Way), 1994, №6, pp. 37 – 127.

2. Karjakin V. V. Strategies of Indirect Action, “Soft Power” and Technologies of “Controlled Chaos” as Political Space Reformatting Instruments [Strategiya nepryamyh deystviy “myagkoy sily” i tehnologii “upravlyaemogo haosa” kak instrumenty pereformatirovaniya politicheskih prostranstv]. Informatsionnye voiny (Information warfares), 2014, №3, pp. 29 – 38.

3. Mikrjukov V. U. Information Warfares. [Informatsionnye voiny]. Informatsionnye voiny (Information Warfares). 2014, №2, pp. 9 – 14.

4. Nezhdanov I. U. Analitical Support Information Conflicts on the Internet [Analiticheskoe obespechenie informatsionnyh konfliktov v Internete]. Informatsionnye voiny (Information Warfares). 2014, №2, pp. 18 – 20.

5. Orlov S. V. Philosophical Materialism at the Epoch of Information Society (Conception of Matter and Virtual Reality) [Filosofskiy materializm v epokhu informatsionnogo obschestva (kontseptsiya materii i virtualnaya realnost)]. Filosofiya i obschestvo (Philosophy and Society), 2012, №1, pp. 42 – 54.

6. Orlov S. V. Philosophy of the Information Society: New Ideas and Challenges [Filosofiya informatsionnogo obschestva: novye idei i problemy]. Filosofija i gumanitarnyie nauki v informatsionnom obschestve (Philosophy and Humanities in Information Society), 2013, №1, pp. 11 – 25. Available at: http://fikio.ru/?p=159 (accessed 30 November 2014).

7. Orlov S. V. Virtual Reality as a New Form of Material Being [Virtualnaya realnost kak novaya forma materialnogo bytiya]. Filosofija i gumanitarnyie nauki v informatsionnom obschestve (Philosophy and Humanities in Information Society), 2013, №2, pp. 82 – 87. Available at: http://fikio.ru/?p=658 (accessed 30 November 2014).

8. Pekarnikova M. M. Generating Individual Virtual Space: the Psychological Aspect [Generirovanie individualnogo virtualnogo prostranstva: psikhologicheskiy aspect]. Filosofija i gumanitarnyie nauki v informatsionnom obschestve (Philosophy and Humanities in Information Society), 2014, №1, pp. 95 – 104. Available at: http://fikio.ru/?p=969 (accessed 30 November 2014).

9. Raskin A. V, Tarasov I. V. Reflexive Control As an Information Impacts Technology [Refleksivnoe upravlenie kak tehnologiya informatsionnogo vozdeystviya]. Informatsionnye voiny (Information Warfares), 2014, №2, pp. 15 – 17.

10. Ustyugov S. V. On the Informational Situation Around the Russian Federation on the Background of the Events in Ukraine [K voprosu ob informatsionnoy situatsii, skladyvayucsheysya vokrug Rossiyskoy Federatsii na fone sobytiy v Ukraine]. Informatsionnye voiny (Information Warfares). 2014, №3, pp. 23 – 28.

Ссылка на статью:
Бурова М. Л. Информационные войны: аксиологический аспект // Философия и гуманитарные науки в информационном обществе. – 2014. – № 4. – С. 31–39. URL: http://fikio.ru/?p=1314.

Философия

Квалифицированный потребитель – цель системы образования?

УДК 008 (103)

Ильин Алексей Николаевич – федеральное государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Омский государственный педагогический университет», кафедра практической психологии, доцент, кандидат философских наук, Омск, Россия.

E-mail: ilin1983@yandex.ru

644086, Россия, г. Омск, ул. 33-я Северная, 122, 35,

тел: 8-950-338-15-73

Авторское резюме

Состояние вопроса: Исследования феномена потребления достаточно подробно представлены в научной литературе – философской, культурологической, социологической, психологической, экономической. Однако его описывают в основном в комплексном виде, без обращения к частным аспектам потребительства. Не менее важным является конкретный анализ данного феномена в контексте образования и образовательной деятельности.

Результаты: Популярная в настоящее время идея переориентации традиционной российской системы образования с подготовки творца и инноватора на подготовку прежде всего квалифицированного потребителя не отражает реальных потребностей современного информационного общества. Продукт такой системы – будущий «образованец» – был бы, конечно, идеальным объектом как коммерческой, так и политической рекламы, разнообразных форм пропаганды и манипуляции. Он стал бы идеальным потребителем, покупающим вещи, которые ему не нужны. Избежать формирования послушного, безответственного, интеллектуально и нравственно бездарного общества можно только с помощью системы образования, интегрирующей учащихся в мир творящей культуры, в культуру производства, а не только потребления. Образование должно создавать не просто квалифицированного специалиста, но еще интеллектуально и морально развитую личность.

Область применения результатов: Направленность образования на формирование творца, а не потребителя, позволяет избежать негативного воздействия на все сферы общества, так как качество образования определяет качество социально развития в самом широком смысле.

Выводы: Образование должно соответствовать требованиям опережающей адаптации к жизни, развития креативной личности, способной самостоятельно понимать и оценивать жизненную ситуацию. Борьба с примитивной потребительской ориентацией необходима для развития системы образования, стимулирующей массовое стремление к знаниям и реализацию творческого потенциала человека.

Ключевые слова: культура потребления; образование; квалифицированный потребитель; понимание; методологическое мышление.

Is a Qualified Consumer the Goal of the Education System?

Ilyin Alexey Nikolaevich – Omsk State Pedagogical University, Department of Applied Psychology, Associate Professor, PhD, Omsk, Russia.

E-mail: ilin1983@yandex.ru

644086, Russia, Omsk, street 33 North, 122, 35

tel: +7-950-338-15-73

Abstract

Background: Research on the consumption phenomenon is presented in detail in philosophical, culturological, sociological, psychological and economic literature. However, it is usually described in general, without paying attention to some particular aspects of consumption. The thorough analysis of this phenomenon in the context of education appears to be very important.

Results: The idea of Russian traditional education system reorientation from creator and innovator training to training first of all a qualified consumer does not reflect real needs of contemporary information society. The product of such a system, i. e. a badly educated person, would be an ideal target for commercial and political advertising, various forms of propaganda and manipulation. They would become ideal consumers buying a lot of goods they do not need. To avoid the formation of obedient, irresponsible society which is mediocre both intellectually and morally is possible with the help of the system of education integrating their students into the sphere of creative culture, the culture of production, but not only into the culture of consumption. Education has to create a qualified professional and an intellectually and morally developed personality as well.

Research implications: Aspirations of education to train a creator – not a primitive consumer – allow to avoid negative influence on all spheres of society as the quality of education determines the quality of social development in general.

Conclusion: The system of education has to meet the demands of life adaptation, creative personality development. The decisive struggle against consumerism is necessary for the education system which stimulates mass desire for the realization of human creative potential.

Keywords: culture; consumption; consumerism; education; qualified consumers; understanding; methodological thinking.

Сегодня много говорится о реформах системы образования. Одни авторы вдохновлены происходящими процессами реформирования. Другие же, наоборот, проявляют жесточайший критицизм. Можно сказать, что сегодня происходит некий процесс выравнивания, который сводится к тезису: каково общество – таково и образование. Если российский социум стал потребительским, то и образовательная система приобретает соответствующие черты. На наш взгляд, запущенная сегодня «машинерия» реформирования оказывается полностью деструктивной.

Нет совершенных систем, и в любой можно найти недостатки. Однако советское образование довольно хорошо решало задачи подготовки будущего работника, воспитания гражданина и многостороннего развития личности. Сейчас система образования переориентируется с этих задач на формирование воспеваемого А. А. Фурсенко квалифицированного потребителя. Экс-министр в качестве порока советской системы образования увидел ее стремление создать человека-творца, а не пользующегося результатами труда других квалифицированного потребителя. Получивший вузовское образование человек, видимо, должен уметь качественно пить, есть и покупать гаджеты, не понимая, зачем он их покупает. Квалифицированный потребитель вряд ли сможет обслуживать стратегически важные объекты. А если каждый выпускник трансформируется в пользователя-потребителя, неясно, кто станет субъектом производства. Ведь как бы квалифицированно потребитель ни потреблял, создавать он ничего не будет.

Сегодня и так достаточно квалифицированных потребителей, которые ведут себя так, будто считают продукты и вещи не созданными другими людьми, а данностью, само собой возникающей на полках магазинов, и забывшие о том, что кому-то следует производить обожаемые и алчно потребляемые ими вещи. Страна должна получать различные ресурсы, а если это страна квалифицированных потребителей, получать она их будет из-за границы, откуда даром ничего не отдадут. Следовательно, нужно будет их покупать или менять на что-то свое. Но стране потребителей нечего предложить взамен. Ориентация образования на консьюмеризм только закрепощает сырьевую зависимость России от других стран.

«Нам такое количество творцов совсем не нужно, – заявил министр образования А. А. Фурсенко, отвечая на вопросы «Независимой газеты». – Не менее важно готовить людей, которые могли бы квалифицированно использовать знания и умения для претворения в жизнь идей, предложенных другими людьми» [цит. по: 8, с. 69]. Конечно, нужны специалисты, способные квалифицированно реализовывать созданные другими людьми проекты. Но нет никакой необходимости направлять всю систему образования в эту сторону. Не имеется ли в виду отказ от ориентации образования на инновационность? Не имеется ли в виду ориентация образовательной системы на реализацию разработанных зарубежными специалистами проектов, а значит, и ориентация на десуверенизацию страны?

Впрочем, в типично сырьевых экономических условиях действительно не нужны высококвалифицированные кадры. Они просто не найдут себе применения тогда, когда экономика сводится к трубе. Как отмечает Б. Ю. Кагарлицкий, в 90-е годы переход к капитализму сопровождался разрушением созданных в СССР производительных сил. Часть научного и технологического потенциала страны была уничтожена, экономика становилась сырьевой и колониальной, но система образования продолжала готовить кадры. В итоге специалистов было столько, сколько такая система не могла переварить, и началась массовая эмиграция. Уровень образования и рабочей силы значительно превышал потребности деградировавшей экономики. И власть начала реформу образования, цель которой – максимально снизить эффективность системы образования, снизить уровень знаний [см.: 3]. Однако ни в какие ворота не вписывается тезис типа «образование должно готовить потребителей, поскольку выстроенная нами система экономики-деграданта не нуждается в высококвалифицированных кадрах». А по сути получается, что именно это имеют в виду реформаторы образования.

Определение путей развития образования и вообще всех социальных сфер зависит от специфики целей, которые ставятся перед образованием. Если целью является формирование потребителя как объекта политических манипуляций, стоит ожидать «особой» модернизации во всех сферах жизни человека и общества. Если раньше целью образования было формирование профессионалов и личностей, складывается впечатление, что сегодня основная цель – создание послушного, атомизированного, безответственного, интеллектуально и нравственно бездарного общества. Необходим переход от материально потребляющего «образованца» к материально и культурно творящему образованному человеку. Образование призвано интегрировать учащихся в мир творящей культуры, в культуру производства, а не потребления. Образование должно создавать не просто квалифицированного специалиста, но еще интеллектуально и морально развитую личность.

Конечно, есть необходимость обучать людей делать осознанный рациональный выбор товаров и услуг, нести ответственность за этот выбор, отделять реальные потребности от фиктивных, защищать свои права перед производителем, эффективно противостоять манипуляциям со стороны производителей, обогащать знание о товарах и отделять качественный товар от некачественного. Только непонятно, почему некоторые авторы именуют все это потребительским образованием [см.: 2], к которому также относят профилактику алкоголизма и наркомании. Если А. А. Фурсенко все перечисленное имел в виду, следует сказать, что образование, конечно, не должно ограничиваться этим. Однако наверняка экс-министр, по-видимому, совсем не это предполагал, говоря об образовании потребителей.

Высокий образовательный ресурс нужен всегда. Образование – та ценность, которая должна быть не единожды достигнута, а сопровождать развитие общества постоянно, ибо она является наиглавнейшим условием его существования и развития. Образование деградирует настолько, что перестает производить даже квалифицированного потребителя, взращивая просто потребителя, наделенного сверхвысокими амбициями и ожиданиями и сверхограниченным кругозором. Воспеваемая А. А. Фурсенко и его идейными союзниками система образования далека от той системы, которая является инструментом действительного образовывания человека, повышения его рациональности и нравственности, средством противостояния различного рода манипуляциям. Будущий «образованец» – идеальный объект как коммерческой, так и политической рекламы, различных форм пропаганды и манипуляции. Он будет идеальным потребителем, покупающим вещи, которые ему не нужны, берущим кредиты на ненужные вещи и не задумывающимся о том, как он впоследствии будет погашать кредитные долги.

Поражает то равнодушие интеллигенции, с которым она принимает доктрину школьной реформы, которую изложил А. А. Фурсенко. Ведь если реформа школы в России дойдет по этой траектории до ее логического конца, то для интеллигенции места в новом обществе не останется в принципе; интеллигент и консьюмер – два принципиально разных социокультурных типа.

Делая ставку на низкий уровень образования, власть, возможно, и решает свои тактические проблемы (необразованными людьми ведь управлять проще), но роет сама себе и обществу яму, если исходить из контекста стратегических проблем. Недостаток квалифицированных кадров способен обернуться полным крахом во всех структурах социального развития, и никакая модернизация не будет возможна. Страна, не производящая интеллектуальный капитал, вынуждена будет его покупать (возможно, за важные ресурсы или территорию) за границей. Она и ее инфраструктура обречены на упадок. Наконец, трудно комментировать слова человека, узревшего в создании человека-творца порок, а в конституировании квалифицированного потребителя – благо. Жаль, что советское образование отчаянно критикуют те, кто сами его некогда получали.

В сегодняшнюю информационную эпоху повседневность теряет связь с надежностью, стабильностью и укорененностью, и все больше связывается с нелинейностью, неизвестностью, тревогой, неуверенностью. Выпускниками высших учебных заведений должны быть люди, обладающие прежде всего хорошо отточенным методологическим мышлением, а не только фактуальными знаниями, которые мало поддаются практическому использованию, быстро устаревают (особенно в эпоху стремительного роста знания) и едва ли создают плацдарм для независимости мышления. И уж тем более выпускниками не должны быть квалифицированные потребители. Если человек мыслит исключительно фактами, он не мыслит или же его мышление направляет выводы в неверное русло. Если человек мыслит тенденциями, то отдельными фактами ход его мышления становится трудно сбить. Как писал Ф. Ницше, «школа не имеет более важной задачи, как обучать строгому мышлению, осторожности в суждениях и последовательности в умозаключениях» [цит. по: 4, с. 643].

Стандарты формального образования обычно отстают, а зачастую очень сильно отстают от требований общества. Поэтому в стенах школы необходимо воспитывать стремление к самостоятельному образованию, а заодно умение это стремление осуществлять; тем более что отставание академической системы образования от насущных социальных нужд – явление нормальное и закономерное. Существует стратегия создания максимально большего запаса знаний по самому широкому спектру общих и специализированных дисциплин. Однако такая стратегия уступает стратегии выработки способностей к ориентации во всей системе современных знаний на основе личностно осмысленных критериев выбора каждым индивидом вектора собственного образования и формирования субъектом в самом себе страсти к постоянному пополнению знаний и их систематизации в своем сознании и практической деятельности. Ведь образование не сводится к одному лишь усвоению готовых результатов.

Принцип непрерывности особо актуален сегодня, в эпоху «текучей современности», быстрого устаревания и смены теоретических истин и практических методик. Непрерывность означает постоянное развитие природных задатков и способностей, расширение кругозора, совершенствование профессиональных качеств специалиста, интеллектуального, этического и эстетического потенциала личности. Образовательная непрерывность является залогом успешной адаптации человека к меняющемуся миру и реализации проекта личностного самоконструирования. Динамичный мир требует интеллектуально и профессионально динамичного субъекта – субъекта собственного, а также социального развития. Однако современная реформируемая школа очень слабо формирует стремление учиться, а отсутствие социальной справедливости (диплом как гарантия жизненного успеха) снимает с образованности ту ценность, которой она должна обладать.

Пока студент обучается по одной технологии и парадигме, к моменту окончания вуза эта парадигма изнашивается, и ей на смену приходит новая система знаний – более совершенная и адаптированная к реалиям текущего дня. Выпускник оказывается неадаптированным. И некоторые вузовские дисциплины, читаемые в течение нескольких десятков лет в первозданном виде, без нововведений, теряют актуальность и отдаляются от реальности. Встречаются люди, которые имеют достаточно обширные знания, но у них отсутствует знание того, как эти знания применить, что говорит о недостатке соразмерности их профессионализма и социальной адекватности. Так что в сегодняшнем образовании мы находим такие взаимосвязанные проблемы, как устаревание знания и его излишняя фактуальность в ущерб методологичности. Знание большого числа фактов и концепций вовсе необязательно сопряжено с хорошим умением их анализировать, с методологической глубиной.

Образование призвано не только давать студенту фактуальные знания, но и учить его мыслить, предоставлять помимо фактов (многие из них действительно бесполезные) методологию. Более того, образование должно удерживать баланс между фундаментальными знаниями, методологическим каркасом, и практичными нововведениями в сфере науки и технологий, и не уклоняться в одну из этих сторон.

Проблема знания, его накопления и прироста – далеко не самая актуальная для современности. Она была актуальна тогда, когда знаний было мало. Сейчас же, в век глобального знания (и, соответственно, глобального псевдознания, мифа) в большей степени актуализируется проблема понимания. «В школе и университете преподаватели призваны развивать творческие способности, учить не знать, а прежде всего понимать» [5, с. 84]. С. И. Мозжилин и А. Н. Неверов пишут: «Выявление психологических механизмов, образующих понимание, имеет неоценимое значение в деле формирования методик полноценного образования». Далее авторы приводят слова А. А. Брудного: «Понимание – это свобода находить новые смыслы. Ибо понять можно только то, что имеет смысл. А получать образование? Выстраивать гетерархию (может быть, синархию) смыслов» [6, с. 188].

Понимание – это надстройка над знанием, более высокий уровень, который достигается, в первую очередь, не путем простого накопления и прироста знаний, а путем методологического осмысления действительности, зачаток которого мы видим в декартовском императиве сомнения. Здесь уместно вспомнить Ф. Ницше, называвшего недоверие пробным камнем, определяющим чистое золото достоверности [7]. Скептический дух сомнения служит вакциной от догматизации.

Конечно, в информационную эпоху скепсис не является панацеей, но, в отличие от слепой веры и формального набора фактов, он позволяет хотя бы частично отделять зерна от плевел на когнитивном поле, приобретать не столько убеждения, сколько способ приобретения убеждений. Так, знание в исторической науке предполагает просто усвоение исторической хронологии, в то время как понимание связано с умением не только увидеть события, но увидеть и объяснить тенденции как взаимосвязи между событиями, причины и следствия событий. Понимание содержит в себе знание в качестве элемента. Знание выступает некоей результирующей категорией. Понимание же процессуально, и процесс этот постоянно формирует новое знание. С помощью понимания человек находит опору при адаптации к меняющемуся миру. Понимание становится метаориентиром жизни, оно помогает человеку остаться в структуре меняющегося бытия, не выпасть из него. Понимание принципов и взаимосвязей с лихвой компенсирует незнание некоторых фактов. И если в свое время Ф. Бэкон отождествлял знание с силой, то сегодня более справедливо отождествлять понимание с силой.

Обучение без понимания, без размышления теряет смысл. «Разрушение системы образования привело к тому, что на выходе из этой “системы” мы получаем “человека непонимающего” и очень далекого от категории “интеллигентный”, – пишет Е. В. Астахова, ссылаясь на И. М. Ильинского. – Понимание как ведущая предметная область образования попросту “выпала” из системы. Человек, одиозно запрограммированный только на материальные ценности, психологически и информационно перегруженный, перестал понимать законы физики и химии, взаимосвязь цифр и чисел, общественные законы и процессы, правописание и грамматические конструкции. И уж, тем более, свое предназначение в обществе, свои обязательства перед ним» [1, с. 403 – 404].

Соответственно, система образования должна отвечать требованиям конституирования опережающей адаптации к жизни, и понимание здесь играет самую важную роль. Без решительной борьбы с потребительской антикогнитивностью, восстановления высокого статуса ученого и серьезной переориентации системы образования массовое формирование страсти к знаниям и стремления к самообразованию не может состояться.

Список литературы

1. Астахова Е. В. Поколение next в университетском контексте: есть ли основания для оптимизма? // «Новая» и «старая» интеллигенция: общее и особенное / РГГУ, социолог. фак-т, Центр социолог. исследований. Под общей ред. Ж. Т. Тощенко. Редактор-составитель М. С. Цапко. – М.: РГГУ, – 2012. С. 403 – 407.

2. Девиантность в обществе потребления: Коллективная монография. Под ред. Я. И. Гилинского и Т. В. Шипуновой. – СПб.: Издательский Дом «Алеф-Пресс», 2012. – 464 с.

3. Кагарлицкий Б. Ю. Марксизм: не рекомендовано для обучения. – М.: Алгоритм, Эксмо, 2005. – 480 с.

4. Кара-Мурза С. Г. Советская цивилизация. – М.: Алгоритм, Эксмо, 2008. – 1200 с.

5. Маслов В. И. Роль образования в современном мире // Век глобализации. – 2013. – №2. – С. 83 – 92.

6. Мозжилин С. И., Неверов А. Н. Рецензия на книгу «Методология психологии: проблемы и перспективы. Учебное пособие» // Вопросы философии. – 2014. – №5. – С. 186 – 189.

7. Ницше Ф. Странник и его тень. – М.: Азбука, 2012. – 224 с.

8. Панфилова Т. В. Реформирование высшего образования в России: демократизация или бюрократизация? // Общественные науки и современность. – 2010. – №4. – С. 65 – 72.

References

1. Astakhova E. V. Generation Next in the University Context: Is There Any Reason for Optimism? [Pokolenie next v universitetskom kontekste: est li osnovanyia dlya optimizma?]. «Novaya» i «staraya» intelligentsiya: obschee I osobennoe. (“New” And “Old” Intelligentsia: General and Special). Moscow, RGGU, 2012, pp. 403 – 407.

2. Gilinskiy Y. I., Shipunova T. V. (Eds.) Deviance in the Consumer Society: Collective Monograph [Deviantnost v obschestve potrebleniya: Collectivnaya monografiya]. Saint Petersburg, Alef-Press, 2012, 464 p.

3. Kagarlitskiy B. Y. Marxism: Not Recommended for Learning [Marksizm: ne recomendovano dlya obuchenia]. Moscow, Algoritm, Eksmo, 2005, 480 p.

4. Kara-Murza S. G. Soviet Civilization [Sovetskaya tsivilizatsia]. Moscow, Algoritm, Eksmo, 2008, 1200 p.

5. Maslov V. I. The Role of Education in the Modern World [Rol obrazovaniya v sovremennom mire]. Vek globalizatsii (Age of Globalization). 2013, №2, pp. 83 – 92.

6. Mozzhilin S. I., Neverov A. N. Book Review “The Methodology of Psychology: Problems and Prospects. Training Manual” [Retsenziya na knigu Metodologiya psihologii: problemy I perspectivy. Uchebnoe posobie]. Voprosy filosofii (Questions of Philosophy). 2014, №5, pp. 186 – 189.

7. Nietzsche F. The Wanderer and His Shadow [Strannik I ego ten]. Moscow, Azbuka, 2012, 224 p.

8. Panfilova T. V. Reform of Higher Education in Russia: Democratization or Bureaucracy? [Reformirovanie vysshego obrazovaniya v Rossii: demokratizatsiya ili byurokratizatsiya?]. Obschestvennye nauki I sovremennost (Social Sciences and Modernity). 2010, №4, pp. 65 – 72.

Ссылка на статью:
Ильин А. Н. Квалифицированный потребитель – цель системы образования? // Философия и гуманитарные науки в информационном обществе. – 2014. – № 4. – С. 49–57. URL: http://fikio.ru/?p=1301.

Философия

Формирование ведущих исследовательских университетов мирового класса в России (на примере томских национальных исследовательских университетов)

УДК 378.6:001.891(571.16)

Брылина Ирина Владимировна – федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Национальный исследовательский Томский политехнический университет», кафедра философии, доцент, кандидат философских наук, доцент, Томск, Россия.

E-mail: ibrylina@yandex.ru

Кузьмина Анна Валерьевна – федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Национальный исследовательский Томский политехнический университет», студентка Института социально-гуманитарных технологий, Томск, Россия.

E-mail: anna989@sibmail.com

634034, Россия, Томск, пр. Ленина, 30,

Тел.: +7 (3822) 56-13-13

Авторское резюме

Состояние вопроса: В последние годы в России предпринимаются и поддерживаются государством попытки создания целой сети исследовательских университетов мирового класса. Опыт проведения этой работы нуждается в специальном анализе.

Результаты: Российские университеты находятся на начальных стадиях перехода на уровень исследовательских университетов, ориентированных на показатели по рейтингу QS 100. В их дорожных картах формулируются системы конкретных формальных показателей, которые должны быть достигнуты к определенному сроку. Вузы намечают идти аналогичным друг другу и мировому опыту путем в создании университетов мирового класса, которые, однако, будут отличаться в зависимости от своей специализации, региональной принадлежности, «дорожной карты» и др. факторов. Процессы формирования исследовательского, инновационного или предпринимательского университета будет иметь свои особенности в темпах развития, механизмах их слияния и разделения. В России ожидается возникновение университетов разного типа и уровня в соответствии с различиями их миссий.

Выводы: Обсуждение вопросов специфики формирования «исследовательских», «инновационных» и «предпринимательских» университетов мирового класса в России показывает, что проблема конкурентоспособности и нововведений в университетах связана с формированием новых отношений между наукой и образованием, с одной стороны, и государством, университетом и бизнесом, с другой. Новый диалог о роли университетов в экономике, основанной на знаниях, должен привести к новому компромиссу, который создаст возможности перейти к формированию «инновационных» и «предпринимательских» университетов, но одновременно сохранит преимущества «исследовательских».

Ключевые слова: российские университеты; исследовательские университеты мирового класса; «дорожные карты» российских исследовательских университетов; концентрация талантов.

Establishing World-Class Research Universities in Russia

(The Case of Tomsk National Research Universities)

Brylina Irina Vladimirovna – National Research Tomsk Polytechnic University, Department of Philosophy, Associate Professor, PhD, Tomsk, Russia.

E-mail: ibrylina@yandex.ru

Kuzmina Anna Valerievna – National Research Tomsk Polytechnic University, Student of the Institute of Social and Humanitarian Technologies, Tomsk, Russia.

E-mail: anna989@sibmail.com

30, Lenin Ave., Tomsk, Russia, 634034,

Tel.: +7 (3822) 56-13-13

Abstract

Background: Recently an attempt to develop a network of world-class research universities has been made in Russia, the attempt being supported by the state. This experience needs some special analysis.

Results: Russian universities are now at the first stage of their reaching the level of research universities oriented on the criteria of QS 100 University Rankings. In their road maps systems of formal indexes which are to be implemented in the due course are formed. In general Russian universities are likely to follow an example of foreign universities although their routes will vary depending on their specialization, regional differences, road maps and some other factors. The formation processes of research, innovative and entrepreneurial universities will have their own characteristics of the development rate, their merger and demerger. Universities of different types and levels will be founded in Russia in accordance with the differences in their missions.

Conclusions: The discussion held in Russia on world-class leading research, innovative and entrepreneurial universities establishing shows that the problem of competitiveness and innovations in universities is connected with new relationships between science and education, on the one hand, and with the state, university and business, on the other. An intense debate on the place of universities in economy based on knowledge has to result in establishing innovative and entrepreneurial universities, but simultaneously will preserve the advantages of research ones.

Keywords: Russian universities; world-class research universities; road maps of Russian research universities; talent concentration strategy.

Как реализуется задача по созданию ведущих исследовательских университетов в России?

Виссема Й. Г. в работе «На пути к университету третьего поколения: управление университетом в переходный период» утверждает, что университеты вступили в переходный период своего развития и в настоящее время должны трансформироваться в «университеты третьего поколения» («ЗG-университеты»). В противном случае они рискуют оказаться в роли аутсайдеров… [1]. Российская система высшего образования в настоящее время переживает переломный момент трансформации лучших университетов России по образцу ведущих исследовательских университетов мира. Эта амбициозная цель была поставлена Правительством России перед университетами вследствие модернизации, которую переживает система образования последние годы, и которая обоснована в «Программе образования 2013 – 2020». Одним из ожидаемых результатов Программы должно стать вхождение «пяти российских вузов в первую сотню ведущих рейтингов мировых университетов» [3].

Так как Россия сравнительно поздно вступила на путь создания исследовательских университетов мирового класса и находится на позиции догоняющей, это влечет необходимость анализа общего и особенного в развитии российских исследовательских университетов.

Отвечая на вопрос: «Что такое “исследовательский” университет и как его создать?» Филип Дж. Альтбах утверждает, что парадокс университета мирового класса состоит в том, что «все хотят его иметь, но никто не знает, что это такое и как его получить» [8, с. 351].

Как определяется принадлежность к исследовательским университетам мирового класса? Недостаточным является ни субъективное декларирование себя таковым, ни продолжительная история и традиции вуза. Принадлежность определяется по множеству критериев, наиболее значимыми и объективными из которых являются международные рейтинги.

В развернувшейся дискуссии о путях создания исследовательского университета мирового класса Дж. Салми [см.: 9, с. 8 – 9] выделяет 2 основных пути создания университетов мирового класса: модернизация существующих и создание новых университетов.

На современном этапе развития российского университетского образования использован комбинированный подход к решению данной проблемы. Идут одновременные процессы дифференциации университетов: выделены 29 национальных исследовательских университетов (НИУ), путем укрупнения и реорганизации создано 9 федеральных университетов (ФУ) и формируются еще два, созданы и создаются новые университеты (например, НИУ ВШЭ), и предполагается их трансформация в ведущие исследовательские университеты мирового класса (ВИУ).

В соответствии с этой задачей был проведен конкурс, в котором приняло участие 54 российских вуза. По результатам голосования совета было объявлено 15 победителей конкурсного отбора вузов на право получения специальной субсидии на реализацию мероприятий, которые будут способствовать продвижению вузов в международных рейтингах. Только 12 из них получили поддержку своих «дорожных карт».

Далее каждый университет на основе государственной субсидиарной и негосударственной грантовой поддержки пойдет своим путем, обозначенным в их «дорожных картах», ориентируясь на лучшие образцы зарубежных университетов, входящих в ТОП-100 мировых университетов по системе рейтинга QS 100, в котором почти половину списка занимают американские исследовательские университеты. Из российских университетов единственным представителем является МГУ им. Ломоносова, занимающий на текущий момент 50-е место рейтинга QS 100.

Итак, каковы же пути развития российских исследовательских университетов, зафиксированные в их «дорожных картах»?

Анализируя мировой опыт развития исследовательских университетов, Дж. Салми выделяет три основные стратегии, содействующие созданию университетов мирового класса: концентрация талантов, изобилие ресурсов и эффективное управление [см.: 9, с. 7 – 8].

Несмотря на то, что каждый российский университет сформировал свою индивидуальную траекторию развития, которая обозначена у него в «дорожной карте», работая на единую цель, они пошли по пути реализации стратегий, обозначенных Дж. Салми.

Первая стратегия – «концентрации талантов» – подразумевает создание творческих коллективов студентов и преподавателей, а также новых образовательных продуктов. Конкретизация этой стратегии подразумевает человеческий фактор, а именно – ответ на вопросы: кого обучать, кто обучает, как обучать?

Кого обучать? Практически каждый выпускник школы сегодня осознает необходимость достижения личного успеха, который связывает с высоким уровнем образованности, соответствующей уровню научно-технического развития общества. Вместе с тем, требования к уровню сдачи ЕГЭ в России в 2014 г. снизились (с 36 до 24 баллов по русскому языку, с 24 до 20 баллов по математике). Однако это не означает тенденции к снижению образовательного и интеллектуального уровня абитуриента. Данная инновация призвана не допустить того, чтобы тысячи выпускников с низким уровнем знаний лишились возможности получения аттестата для дальнейшего трудоустройства и продолжения карьеры. На этом фоне все большее число российских университетов вводят собственные системы оценки знаний и способностей абитуриентов, повышают требования к среднему баллу абитуриентов по единому государственному экзамену (ЕГЭ).

Например, согласно «дорожным картам» томских исследовательских университетов средний балл по ЕГЭ должен возрасти с 2014 г. к 2020 г.

Таблица 1. Средний балл по ЕГЭ абитуриентов томских исследовательских университетов

Средний балл абитуриентов по ЕГЭ	2014 г.	2020 г.
НИ ТГУ	69	75
НИ ТПУ	74	85

Согласно «дорожной карте Томского политехнического университета» при наборе абитуриентов акцент будет делаться на выявлении и привлечении талантливых молодых людей, в том числе студентов и аспирантов, отобранных для зачисления по результатам обучения в интернет-лицее ТПУ – не менее 25%; доля студентов, обучающихся в системе элитного технического образования (ЭТО) – не менее 15%; доля магистрантов, аспирантов и докторантов в общем числе обучающихся по очной форме обучения должна составить не менее 55% против имеющихся в 2014 г. 21%. Доля аспирантов, имеющих научные статьи, индексируемые в базах данных Scopus или Web of Science, должна составить 100% к 2020 г. Университет ориентируется на переход к магистерско-аспирантскому типу, в котором будут закрыты неэффективные специальности (на настоящий момент закрыто 8 неконкурентоспособных программ), произойдет постепенный отказ от заочной формы обучения в пользу дистанционного образования [см.: 5]. К основным механизмам привлечения талантливых студентов относятся: создание виртуальной образовательной площадки для работы со школьниками на основе технологий геймификации (интернет-лицей); реализация комплексной системы взаимодействия с довузовскими образовательными учреждениями (семинары и конференции для учителей и школьников, расширение сети профильных классов, грантовая поддержка педагогов); расширение географии набора абитуриентов; развитие системы элитного технического образования с учетом международного опыта; организация эффективной работы по продвижению бренда ТПУ в России и за рубежом. Основными механизмами привлечения талантливых магистрантов и аспирантов считаются развитие системы грантов и персональных академических стипендий; создание системы конкурсного отбора магистрантов и аспирантов под выполняемые исследовательские проекты; разработка оригинальных специализированных программ подготовки магистрантов и аспирантов; развитие системы соруководства магистрантами и аспирантами с ведущими учеными в рамках международных проектов и лабораторий; обеспечение комфортных условий работы и проживания; создание конкурсной системы исследовательских грантов для международных молодежных научных групп; организация длительных стажировок магистрантов и аспирантов ТПУ в ведущих зарубежных университетах и исследовательских центрах в рамках совместно выполняемых проектов.

Кто обучает? Формирование интеллектуально насыщенной среды, достаточных материально-технических ресурсов, конкурентоспособного уровня оплаты труда и социального пакета привлечет энергичных и инициативных людей в кадровый потенциал вуза. Это позволит университету обеспечить баланс между преподаванием и наукой, привлекая к работе персонал, способный генерировать новые идеи, осваивать передовые образовательные технологии, активно заниматься научными исследованиями.

Программа развития персонала ТПУ [см.: 4], например, призвана способствовать привлечению на должности НПР специалистов, способных организовывать образовательную и научную деятельность на уровне лучших мировых стандартов. К основным характеристикам, отражающим высокое качество ключевого персонала, согласно программе, относятся понижение среднего возраста научно-педагогических работников до 45 лет; повышение доли зарубежных профессоров, преподавателей и исследователей в численности НПР, включая российских граждан – обладателей степени PhD зарубежных университетов до 10%; регулярное повышение квалификации НПР в ведущих высокотехнологичных компаниях, научных организациях и университетах; значительное повышение количества НПР, имеющих публикации, индексированные базами данных Web of Science и Scopus, – не менее 75%; увеличение доли НПР, имеющих индекс Хирша более 10 до 5%; свободное владение иностранным языком; соотношение средней заработной платы НПР к средней заработной плате по региону – 3 к 1.

Одним из важных направлений работ является привлечение выдающихся ученых и преподавателей из ведущих зарубежных и российских университетов и научных организаций и подготовка собственных научно-педагогических кадров мирового уровня.

Как обучать? Основу конкурентоспособности университета обеспечит портфель образовательных программ и интеллектуальных продуктов, соответствующих лучшим мировым стандартам и практикам, а именно:

– доля программ всех уровней, аккредитованных по международным критериям должна составить не менее 50%;

– доля совместных образовательных программ уровня «двойной диплом» с ведущими зарубежными университетами – не менее 30%;

– доля зарубежных патентов – не менее 30%;

– доля лицензионных соглашений, заключаемых на основе поддерживаемых результатов интеллектуальной деятельности сотрудников ТПУ, – не менее 30%.

Основными механизмами формирования пакета интеллектуальных продуктов считаются:

– создание сетевых научно-образовательных кластеров для обеспечения исследовательских работ на междисциплинарном уровне;

– развитие системы трансфера знаний и технологий для стимулирования роста результатов интеллектуальной деятельности в виде патентов и лицензионных соглашений;

– расширение сотрудничества с партнерами для продвижения результатов интеллектуальной деятельности с целью разработки на их основе высокотехнологичных продуктов.

Вторым важным фактором создания университета мирового класса является финансовый фактор («изобилие ресурсов»). Как известно, государственное финансирование не может гарантировать изобилия ресурсов. Как российские университеты планируют его обеспечить?

Сегодня многие российские вузы встали на путь создания автономного образовательного учреждения, что позволит им самостоятельно изыскивать новые источники существования в коммерциализации результатов работ, создании новых бизнесов на базе принадлежащих университетам изобретений и т. д. Этот процесс ведет к диверсификации государственного финансирования, утрате университетами соответствующих льгот. Автономия университетов – это новая реальность, которая превращает их в коммерческие корпорации и необратимо меняет систему распределения бюджетного финансирования, выводя университеты из сферы бесприбыльной деятельности с действующими налоговыми льготами, предоставляя университету больше свобод.

Одним из элементов финансовой системы самообеспечения университетов становятся создаваемые эндаумент-фонды. В России насчитывается более 80 эндаумент-фондов, большая их часть в системе высшего профессионального образования. Согласно исследованию «Эксперт РА», эндаумент-фонды созданы в 34 вузах из сотни лучших. Из двадцати лучших российских вузов такие фонды есть у 15 [см.: 6].

Третьим существенным фактором создания университета мирового класса является «эффективное управление». Принято употреблять достаточно абстрактный и неоднозначный термин «управление изменениями», под которым подразумевается достаточно широкий спектр деятельности: формирование миссии университета в качестве ведущего исследовательского университета мирового уровня, создание «дорожной карты» Программы; пошаговые изменения в структуре и системе управления университетом, направленные на устранение препятствий, мешающих проведению институциональных преобразований в соответствии со стратегическими целями и задачами Программы; концентрация ресурсов на приоритетных направлениях, мероприятиях и проектах; формирование корпоративной культуры и благоприятной творческой атмосферы, способствующей достижению стратегических целей развития университета.

Принципиально новым инструментом стимулирования, интегрирующим все вышеназванные механизмы качественного развития ключевого персонала вуза, считается переход на эффективный и срочный контракт с каждым сотрудником университета.

Гибкая кадровая политика будет способствовать формированию корпоративной среды, в которой ценится и вознаграждается вклад каждого сотрудника вне зависимости от пола, религиозных и идеологических убеждений, этнической принадлежности, личных качеств и выбранной карьерной траектории.

Появляющиеся университеты нового типа принято называть «инновационными». Однако одной научной новизны сегодня недостаточно. Ее требуется вывести на рынок, для чего необходимы особые знания и навыки в области управления и предпринимательства, отличные от знаний и навыков ученых и изобретателей. Поэтому «параллельно с “инновационными” университеты приобретают характер “предпринимательских” университетов, в которых будут готовиться предприниматели “нового типа”, способные понимать существо научных открытий и создавать на их основе рыночные продукты» [2, с. 64].

По мнению автора концепции 3G университетов Й. Г. Виссема [см.: 1], в результате модернизации высшего образования в XXI в. возникает иерархия высших учебных заведений, в которой ЗG-университеты мирового уровня будут находиться на вершине, университеты регионального значения – в середине, а университеты, занимающиеся исключительно профессиональной подготовкой студентов – в самом низу. Можно согласиться с мнением Стива Вудфилда, который полагает, что «для мирового образовательного сектора характерно разнообразие миссий университетов, что позволяет университетам достигать успеха различными способами, в зависимости от контекста, в котором функционирует тот или иной университет» [7].

Все вышесказанное свидетельствует о том, что российские университеты, независимо от своей специализации и региональной принадлежности, во многом пойдут аналогичным друг другу и мировому опыту путем в создании университетов мирового класса. Однако процессы формирования исследовательского, инновационного или предпринимательского университета будут иметь свои особенности в темпах развития, особенностях их слияния и разделения. В России возникнут университеты разного типа и уровня, в соответствии с различиями их миссий.

Обсуждение проблем специфики формирования «исследовательских», «инновационных» и «предпринимательских» университетов мирового класса в России показывает, что проблема конкурентоспособности и нововведений в университетах связана с формированием новых отношений между наукой и образованием, с одной стороны, и государством, университетом и бизнесом, с другой. Новый диалог о роли университетов в экономике, основанной на знаниях, должен привести к новому компромиссу, который позволит перейти к формированию «инновационных» и «предпринимательских» университетов, но одновременно сохранит преимущества «исследовательских». Обществу предстоит сформировать новые механизмы партнерства между государством, обществом, образованием, промышленностью и бизнесом, создать исследовательские университеты мирового класса и сохранить исследовательский университет как главный источник новых знаний.

Список литературы

1. Виссема Й. Г. На пути к университету третьего поколения: управление университетом в переходный период. – Великобритания, Челтнем: Эдвард Элгар, 2009. – 272 с.

2. Исследовательские университеты США: механизм интеграции науки и образования / Под ред. В. Б. Супяна. – М.: Магистр, 2009. – 399 с.

3. Программа образования 2013 – 2020 // Blogspot – [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://programma-obrazovaniya.blogspot.ru (дата обращения 12.08.2014).

4. Программа развития персонала ТПУ // Национальный исследовательский Томский политехнический университет (ТПУ) – [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://tpu.ru/today/programs/viu (дата обращения 12.08.2014).

5. ТПУ откажется от «заочки», ТГУ пригласит зарубежных преподавателей // Агентство новостей ТВ2 – [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.tv2.tomsk.ru/news/tpu-otkazhetsya-ot-zaochki-tgu-priglasit-zarubezhnyh-prepodavateley (дата обращения 12.08.2014).

6. Фонд целевого капитала ТПУ // Национальный исследовательский Томский политехнический университет (ТПУ) – [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://endowment.tpu.ru/news/ru/2261.htm (дата обращения 12.08.2014).

7. Обсуждая идеи современного вуза: «На пути к университету третьего поколения» // Южный федеральный университет. – [Электрон ресурс]. – Режим доступа: http://sfedu.ru/www/sfedu$news$.show_full?p_news=0&p_nws_id=42424 (дата обращения 12.08.2014).

8. Salmi J. The Challenge of Establishing World-Class Universities. –WashingtonDC, The World Bank: The International Bank for Reconstruction and Development, 2009. – 115 p.

9. The Road to Academic Excellence: The Making of World-Class Research Universities. / Philip G. Altbach and Jamil Salmi (Eds.). – USA, WashingtonDC, The World Bank: The International Bank for Reconstruction and Development, 2011. – 394 p.

References

1. Wissema J. G. Towards the ThirdGenerationUniversity: Managing the University in Transition [Na puti k universitetu tretego pokolenija: upravlenie universitetom v perehodnyj period]. UK, Cheltenham, Publishing house “Edward Elgar”, 2009, 272 p.

2. Research Universities in the United States: a Mechanism for the Integration of Science and Education [Issledovatelskie universitety SShA: mehanizm integracii nauki i obrazovanija]. Moscow, Master, 2009, 399 p.

3. Education Program 2013 – 2020 [Programma obrazovanija 2013 – 2020]. Available at: http://programma-obrazovaniya.blogspot.ru (accessed 12 August 2014).

4. TPU Program Staff Development [Programma razvitija personala TPU]. Available at: http://tpu.ru/today/programs/viu (accessed 12 August 2014).

5. TPU Will Refuse “Correspondence Course”, TSU Will Invite Foreign Teachers [TPU otkazhetsja ot «zaochki», TGU priglasit zarubezhnyh prepodavatelej]. Available at: http://www.tv2.tomsk.ru/news/tpu-otkazhetsya-ot-zaochki-tgu-priglasit-zarubezhnyh-prepodavateley (accessed 12 August 2014).

6. The TPU Endowment [Fond celevogo kapitala TPU]. Available at: http://endowment.tpu.ru/news/ru/2261.htm (accessed 12 August 2014).

7. Discussing the Idea of a ModernUniversity: “Towards the ThirdGenerationUniversity” [Obsuzhdaja idei sovremennogo vuza: "Na puti k universitetu tretego pokolenija"]. Available at: http://sfedu.ru/www/sfedu$news$.show_full?p_news=0&p_nws_id=42424 (accessed 12 August 2014).

8. Salmi J. The Сhallenge of Establishing World-Class Universities. WashingtonDC, The World Bank, The International Bank for Reconstruction and Development, 2009, 115 p.

9. Altbach P. G., Salmi J. (Eds.) The Road to Academic Excellence: The Making of World-Class Research Universities. USA, Washington DC, The World Bank, The International Bank for Reconstruction and Development, 2011, 394 p.

Ссылка на статью:
Брылина И. В., Кузьмина А. В. Формирование ведущих исследовательских университетов мирового класса в России (на примере томских национальных исследовательских университетов) // Философия и гуманитарные науки в информационном обществе. – 2014. – № 4. – С. 58–67. URL: http://fikio.ru/?p=1292.

Философия

Социокультурное развитие в контексте реформирования общественных отношений

УДК 130.2

Злотникова Лидия Михайловна – Белорусский торгово-экономический университет потребительской кооперации, кафедра экономической теории, доцент, кандидат экономических наук, доцент, Гомель, Республика Беларусь.

E-mail: zllidia@yandex.ru

246029, Республика Беларусь, г. Гомель, пр. Октября, 50,

тел. +375 29 164 42 04.

Авторское резюме

Состояние вопроса: До настоящего времени культурные и социальные компоненты общественной жизни отнесены к второстепенным, незначительно влияющим на эффективность проводимых реформ. Теоретические исследования проблем воздействия культуры на жизнедеятельность человека носят ограниченный характер. Экономическая политика государства, нацеленная на получение безусловного экономического эффекта, возвысила утилитарный рационализм. Общая и профессиональная культура человека оказались заложницами технологического фетишизма, породив огромное количество противоречий дальнейшего развития.

Результаты: Культура как внутренне сакральный процесс не поддается арифметическому измерению. В реальной жизни она оказывает решающее воздействие на происходящее. Материальное бытие не только содержит все культурные ценности, но отражает отношение к ним. Так, элементарное несоблюдение требований технологии или санитарной культуры влечет за собой производство некачественной продукции, сокращение службы оборудования.

Разработка и внедрение высоких технологий во все большей степени зависят от базового уровня культуры. Поклонение количественным достижениям порождает много явных и латентных противоречий между культурным потенциалом и требованиями производства. Особое место в новых условиях занимают противоречия между морально-нравственными общественными ценностями и свободой выбора. Человек, лишенный реального выбора, обречен на бессознательное выполнение производственных обязанностей и примитивные развлечения.

Область применения результатов: В эпоху формирования постиндустриального общества новая система производства требует выработки адекватного ей типа культуры, в которой необходимо найти разрешение противоречия между консервативным восприятием происходящего и необходимостью быстрой и адекватной реакции на перемены.

Выводы: В настоящее время назрела необходимость проведения полномасштабных гуманитарных исследований влияния общей и профессиональной культуры на состояние общества, в том числе материального производства.

Ключевые слова: общая культура; профессиональная культура; противоречия; морально-нравственные ценности; личность; экономика; производство; материальное богатство.

Sociocultural Development in the Context of the Reform of Social Relations

Zlotnikovа Lidia Mikhaylovna – Ph.D., Associate Professor, Belarusian Trade and Economics University of Consumer Cooperatives, Gomel, Republic of Belarus.

E-mail: zllidia@yandex.ru

50, prosp. Oktiabria, Gomel, Republic of Belarus, 246029,

tel: +375 29 164 42 04.

Abstract

Background: So far cultural and social components of public life have been considered to be secondary ones, their influence on the effected reforms being insignificant. Theoretical researches of problems devoted to culture impact on human activity have been limited. The economic policy of the state aimed at receiving absolute economic effect has reinforced utilitarian rationalism. General and professional human culture appears to be controlled by technological fetishism, which results in a great number of further contradictions.

Results: Culture as an internal and even sacral process cannot be measured precisely. In real life it makes a decisive impact on contemporary situation. Material being not only contains all cultural values, but reflects the attitude towards them. Thus, elementary non-compliance with technological requirements or sanitary conditions results in the production of low-quality products and reduces durability of equipment.

Development and introduction of high technologies depend to a great extent on a contemporary type of culture. Overstatement of quantitative achievements generates many evident and latent contradictions between cultural potential and production system needs. A special place in these new conditions is taken by contradictions between moral and social values, on the one hand, and freedom of choice, on the other. The individual deprived of a real choice is doomed to unconscious performance of production duties and primitive entertainments.

Research implications: In the epoch of post-industrial society formation a new system of production demands an adequate culture development. The task of the latter is to resolve contradictions between the conservative perception of the reality and the necessity of prompt and adequate reaction to these changes.

Conclusion: Nowadays there appears a necessity to do large-scale humanitarian research on the influence of general and professional culture on society state, its material production being included.

Keywords: general culture; professional culture; contradictions; moral values; personality; economy; production; material wealth.

Понятие «культура» теоретически многогранно. В практическом использовании оно отождествляется чаще всего с воспроизводством эмоционального восприятия окружающего мира. Музыка, литературные и художественные произведения, архитектура находятся в центре внимания культурологии. Обыденное толкование культуры связано в основном с отношениями людей между собой. В гуманитарных науках «культура» изучается в духовной и материальной сферах. Проще говоря, под культурой понимаются все материальные и нематериальные ценности, созданные человеком. Мы не будем углубляться в описание различий в подходах, определяющих содержание культуры. Попытаемся сконцентрировать внимание на роли человека в формировании производственной среды и условий жизнедеятельности. Последние, на наш взгляд, могут служить индикативным показателем общей культуры человека. Представители гуманитарных наук предпринимают многочисленные попытки по разработке количественных измерителей всех сфер жизнедеятельности. Методологически индикативное измерение позволяет максимально учитывать разнородность системы и ее динамическое состояние.

Многие живые существа улучшают условия обитания, сооружая определенные материальные объекты. Птицы вьют гнезда, бобры строят плотины, многие обитатели лесов используют особенности ландшафта для укрытия от непогоды и т. д. Человек обладает не только биологическими особенностями, но и принципиально отличается уровнем социализации. В связи с этим закономерно встает вопрос о тех социальных свойствах, которые позволяют ему создавать не только примитивные материальные объекты, но и духовные. Кто, где и как формирует его принципы поведения и механизмы реализации? Тысячелетиями человек пытался сформировать свой идеал и претворить его в жизнь. В Древней Греции стремление к всесторонне развитой личности начиналось с умерщвления родившихся нездоровыми детей. Некоторые культуры Востока пытались реализовать идею могучего воина и т. д. Идеал человека носит относительно изменчивый характер. Тенденции, причины, механизмы выделения человека из биологической среды, олицетворявшие процессы социализации, постоянно находятся в центре внимания философов и социологов. Благодаря многочисленным философским трудам можно выделить две важнейшие формы жизнедеятельности человека: базисную и личностную. Не всякий человек, приобретя навыки общения и элементы поведения в обществе, становится личностью. В этом плане нам очень близки слова Я. Щепаньского: «…культурный идеал личности является как бы комплексом предписаний» [6, с. 70].

Необходимость обращения к проблеме личностного становления вызвана многими причинами. Во-первых, гуманитарные исследования в последние десятилетия стали предметом научного интереса только отдельных энтузиастов. Во-вторых, изучение культуры все больше ограничивается культурологией. В подавляющем большинстве вузов бывшего СССР из рабочих программ обучения исчезла теоретическая этика. А практическая не успела появиться. В-третьих, господство стереотипов в общественном сознании и бытовом мышлении основано на необходимости сохранения традиционной культуры.

Сложно обозначить все причины не очень внимательного отношения к проблемам формирования общей и профессиональной культуры. Условно разделив организационные формы жизнедеятельности человека, попытаемся сформулировать основные проблемы культуры базового уровня его социализации. Данный подход обусловлен закономерно возникшей необходимостью и противоречиями развития общества. Человек, стремясь обеспечить необходимые условия жизнедеятельности, создал сложную технику, использует высокие технологии, требующие новых принципов производственной деятельности. В обществе сохраняются завышенные оценки материального богатства и всемогущества технико-технологических компонентов. Стереотипы мышления и поведения человека оказывают огромное влияние на отношение к культуре, суть которой до настоящего времени отождествляется с элементами эстетического восприятия, эмоционального наслаждения и развлечения.

Процессы, формирующие уровень культуры общения, производства, управления давно перешагнули картинные галереи, выставки, театры и тем более эстрадные подмостки. Необходимо признать, что культура – это сложная институциональная система общественных отношений, латентная составляющая которой на несколько порядков сильнее видимой. В силу того, что она численно не измеряется, не приносит моментальный экономический эффект, материальное производство игнорирует влияние культуры. Индифферентное отношение к значимости профессиональной, общей и эстетической культуры обусловлено многими причинами. Гипотетически на первом месте находится дифференциация и специализация труда. На заре зарождения цивилизации человек производил товары для удовлетворения жизненно важных потребностей. Разделение труда, вызванное расширением обмена, стало основой роста объемов производства.

Культура во всех ее проявлениях оказалась заложницей материально-денежного и физического богатства. Человеческие поколения, как отмечал П. Сорокин, «создают науку, философию, религию, этику, технологию, искусство … но накопление знания, являющейся точкой отсчета, само есть продукт человеческого взаимодействия» [5, с. 160]. Сложившаяся ситуация в культуре отражает наличие прочных связей между процессами индустриализации и развитием естествознания. Гуманитарная наука в составе философии, социологии, этики, эстетики не располагает пока достаточным объемом эмпирических данных, подтверждающих судьбоносное значение человеческих принципов жизнедеятельности. «Историческое мышление также оказалось захваченным чуждой ему индустриальной системой, а именно в этой сфере, где исследуются отношения между людьми, современная западная промышленная система демонстрирует, что она вряд ли является тем режимом, при котором хотелось бы жить и работать» [5].

Вопреки марксистской методологии человек не меняет нравственные нормы поведения вслед за ростом материального богатства.[1] Многочисленные сюжеты о жизни богатых показывают отсутствие прямой зависимости культуры от благосостояния. Для обладания материальными и денежными ценностями чаще используются инстинкты. Границы безнравственного поведения и отношения к окружающим оказались размытыми, все реже они становятся предметом научных исследований и общественных дискуссий. Источники и механизмы аморального поведения, порожденные изощренным потреблением материального богатства, тиражируются средствами массовой информации. Праздное потребление культивируется как основная цель жизни.

Культура – внутренне сакральный процесс, она носит фундаментальный характер, не поддается арифметическому измерению, гипотетически оказывает решающее воздействие на происходящее. Материальное бытие содержит и отражает все культурные ценности человека. Если производитель в любой сфере производства и жизнедеятельности не соблюдает элементарные требования санитарной культуры, то сложно получить качественную продукцию, иметь чистые подъезды и улицы, оградить потребителей от распространения различных заболеваний.

Расширение рыночных отношений ослабляет действие старых систем. Принципы, формы и механизмы социального контроля, действовавшие длительное время, в современных условиях теряют силу. Исчезает форма контроля «лицом к лицу». Общество приобретает обезличенный характер. Новая социально-экономическая дилемма, сопровождающая модернизацию производственных и социальных структур, требует усиления контрольной функции, усложнения ее структуры и перенесения ответственности на человека. Действующая социально-экономическая практика эксплуатирует человека-функцию и создает реальные условия для девиантного поведения.

Тысячелетиями изменения в жизни человека происходили медленно, не затрагивая основные моральные ценности. Многие негативные последствия проводимых реформ заставляют задуматься о месте и роли культуры. Используя терминологию медицины, сравним ценности человека с его сосудистой системой. Как известно, сосуды в организме человека выполняют жизненно важные функции, они доставляют кровь к различным органам и тканям, обеспечивают жизнь человека. Моральные принципы, нормы и ценности – это своеобразные сосуды жизнедеятельности общества. Усложнение материально-технической компоненты повышает требования и значимость обшей и профессиональной культуры личности.

В конце ХХ века во многих странах мира возросло количество техногенных аварий и катастроф с большим количеством человеческих жертв. Основной причиной принято называть абстрактный «человеческий фактор». К сожалению, пока не проводятся исследования, устанавливающие зависимость между выполнением профессионального долга и используемыми методами межличностной коммуникации. Личный опыт производственной деятельности позволяет говорить о том, что грубость, постоянные унижения (особенно тех, кто находится на низшем уровне) редко осуждаются. Постсоветский человек с детства постигает моральное и физическое насилие как единственный эффективный способ общения и достижения своей цели.

Одержимость издержками, ценами, прибылями, количеством и качеством потребительских товаров широко эксплуатирует рабочую силу. Человек в буквальном смысле слова превратился в раба промышленного производства. В экономической науке и практике он изучается как фактор производства. Интерес Г. Беккера к человеческому поведению в условиях реформирования социалистической экономики не нашел поддержки в социальной политике, а значит и формировании новой культуры. Утилитарный рационализм повсеместно проявляется в обращении с человеком как с неодушевленным предметом. Можно рассуждать о том, что пренебрежение к жизни человека связано с реформами, игнорировать противоречивость любых жизненных явлений.

За индустриальные достижения человек заплатил высокую цену. Сложно, но необходимо признать глубинный характер противоречий жизнедеятельности. Подобно тяжелому заболеванию человека они имеют длительный период формирования, выявляются на стадии обострения в определенных обстоятельствах. Ложь, дерзость, честолюбие, тяга к наслаждению, эгоизм и многие другие асоциальные действия начинают теснить нравственность, сознательность, благородство, имея для этого прочную питательную среду. Она создается десятилетиями. П. Сорокин о социалистической революции писал: «Реформы не должны попирать человеческую природу и противоречить ее базовым инстинктам… тщательное научное исследование конкретных социальных условий должно предшествовать любой практической реализации ее реформирования» [4, с. 271].

В условиях низкого уровня развития производства коллективные действия, поддержанные государственным патернализмом, выполняют функцию социального контроля. Десятилетия существования социализма заложили основы индивидуальной безответственности. Провозглашенная свобода действий без внутренних и внешних ограничений, в условиях отсутствия адекватного контроля обернулась, как принято говорить, «снижением нравов, моральной деградацией общества». Сегодня многие социологи, экономисты, политологи обращаются к методологии Макса Вебера. Использование научного наследия как важнейшего элемента прежней культуры позволяет лучше понять происходящее. Современные противоречия между культурным и производственным потенциалом требуют переосмысления философско-социологического обоснования роли человека. В отличие от К. Маркса и О. Конта, отдававшим пальму первенства обществу, М. Вебер считал индивида единственным субъектом, достойным изучения и управления. Ценности индивида, мотивы, цели, интересы определяют социальные действия. Социологи, по мнению М. Вебера, должны обращать основное внимание на механизмы взаимосвязей между ценностями индивида и социальными изменениями. Социально осмысленная субъективная деятельность не может осуществляться вне целей и ценностей. Они в свою очередь формируются под воздействием мотивов. Размышляя о поведении человека, М. Вебер обращал внимание на необходимость постоянного и последовательного изучения мотивов. Проблема мотивов в реализации морально-нравственных основ занимает особое место. Мотивация и свобода выбора, на наш взгляд, это два взаимосвязанных процесса. Человек, не имеющий выбора, обречен на подавление индивидуальности и осознания принимаемых решений. Несвободный человек признает только физический труд и примитивные развлечения. В его понимании наука и искусство не заслуживают достойного внимания. Общий и профессиональный уровень культуры отражают уровень синергетического соединения внутренней и внешней свободы.

Модернизация экономики предъявляет абсолютно новые требования к поведению человека. Выше отмечалась важность контроля в процессе жизнедеятельности и производства. Модернизация влечет за собой изменение структуры и издержек производства. Экономическая теория и практика до настоящего времени основное внимание уделяет таким издержкам, которые достаточно быстро облекаются в денежный эквивалент. Материально- вещественные факторы легко измеряются количественно, подсчет затраченных произведенных объемов и общих затрат не требует серьезных усилий. Действующая система оценочных показателей производственной деятельности базируется на признании товара потребителем. А для него цена товара, произведенного с наименьшими затратами, важнее морально-нравственных ценностей производителя. На практике сложно установить прямую зависимость между общей, профессиональной культурой производителя и потребительскими свойствами товара. К основным проблемам нравственно- культурного порядка в настоящее время можно отнести доверие, надежность, честность, дисциплинированность, ответственность и многие другие, которыми пренебрегают последователи утилитарной рыночной экономики. Стремление максимизировать прибыль сегодня и сейчас несовместимо с «эфемерными этическими принципами» современных собственников.

Развитие цивилизации в условиях ограниченных ресурсов (выделено нами) – а к ним мы относим не только природные, но и человеческие – в буквальном смысле слова вынуждает к переосмыслению ценностей. В конечном итоге бережное отношение к окружающей среде есть не что иное, как зеркальное отражение уровня нравственности человека. Материализация ценностей на основе рациональности и выгодности, расчетов прибыли и убытков создает противоречия между общей культурой и техническим развитием. Интеграция техники и культуры, экономики и промышленности становится все более тесной, усиливая значение культурной парадигмы в управлении. Морально-нравственные принципы ежедневного, порой тяжелого физического труда сложно учитывать в оценке результата. Они становятся не только очевидными, но и ощутимыми только в случае их игнорирования. Постоянно возрастающие культурные требования потребителей, высокие запросы к качественной форме и содержанию пока слабо поддерживаются производителем. Сложилась парадоксальная ситуация. Подавляющее большинство понимает высокую значимость культуры производства, но при этом затраты на окультуривание профессиональной деятельности несет человек.

Мы склонны оценивать культурные изменения в контексте производственно-экономических преобразований жизнедеятельности человека как фундаментальную основу. Люди, создавая и преобразуя формы и принципы функционирования общества, управляют своей собственной жизнью. Спонтанно происходящие процессы приобретают определенную форму и целость только благодаря культурной составляющей. Можно по-разному относиться к теории и последователям экономического детерминизма. Технико-технологический прогресс остановить невозможно. Необходимо принять, что существующая оценочная система достижений базируется на приоритетах материально-вещественных ценностей. Создание товара и потребление происходит в определенном культурном пространстве. И как писал Людвиг фон Мизес: «Каждый зависит от другого, и того же рода отношения существуют между продавцом и покупателем, нанимателем и работником» [3, с. 129]. Понятие «культура» содержит в себе универсальную, сложно организованную систему отношений человека к человеку, человека к окружающему миру. Культура – это не только книги, художественные произведения, а, прежде всего, творческая мастерская самореализации человека. Она включает материально-вещественные товары и индивидуальные способности, интеллектуальное, эстетическое и нравственное развитие, способы и формы взаимодействия в социальном окружении (семья, производственный коллектив, различные общественные формирования и т. д.).

В заключение хотелось бы прибегнуть к помощи выдающего польского социолога Яна Щепаньского. В основе проблем, которые общество не разрешило до настоящего времени, по мнению ученого, лежит неправильная оценка духовной культуры. Поклонение материальной культуре, иногда называемое цивилизацией, привело к тому, что умственная деятельность человека оказалась в роли служанки. Деление на материальную и духовную культуру, по мнению Я. Щепаньского, может применяться только в определенных границах, которые невозможно четко провести между абстрактным образом нового товара и его материальным воплощением. «Культура – это продукт деятельности человека. Она не является чем-то существующим вне человеческих общностей, не является ни самим в себе бытием, ни неким объективным духом» [6, с. 48]. Современная культура как отражение проблем общественного развития базируется на системе противоречий между консервативным восприятием происходящих событий и необходимостью быстрой и адекватной реакции на требования времени. Человек создает и использует мир вещей и мир идей, творит культуру. Вся его жизнь проходит в определенных культурных условиях. Состояние культуры отражает отношение человека к собственной значимости и развитию. Предложенные размышления о неудовлетворительном состоянии культуры хотелось бы закончить предложениями о необходимости исследований всех причин сложившейся ситуации, не останавливаясь на монохромном видении. Трудно согласиться и принять действующую концепцию вторичности культуры. Все отношения – это результат использования жизненного опыта, приобретенных правил, норм, морали и нравственности.

Список литературы

1. Беккер Г. С. Человеческое поведение: экономический подход. ― М.: ГУ ВШЭ, 2003. – 672 с.

2. Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма // Каталог. Библиотека учебной и научной литературы – [Электронный ресурс] – Режим доступа: http://sbiblio.com/biblio (дата обращения: 26.12.2014).

3. Мизес Л. Человеческая деятельность: Трактат по экономической теории. – М.: ОАО «НПО Экономика», 2000. – 878 с.

4. Сорокин П. А. Человек. Цивилизация. Общество. – М.: Политиздат, 1992. – 543 с.

5. Тойнби А. Постижение истории // Каталог. Библиотека учебной и научной литературы ― [Электронный ресурс] ― Режим доступа: http://sbiblio.com/biblio (дата обращения: 26.12.2014).

6. Щепаньский Я. Элементарные понятия социологии. – М.: Прогресс, 1969. – 240 с.

References

1. Becker G. S. The Economic Approach to Human Behavior [Chelovecheskoe povedenie: ekonomicheskiy podkhod]. Moscow, GU VShE, 2003, 672 p.

2. Weber M. The Protestant Ethic and the Spirit of Capitalism [Protestantskaya etika i dukh kapitalizma]. Available at: http://sbiblio.com/biblio (accessed: 26 December 2014).

3. Mises L. Human Action: A Treatise on Economics [Chelovecheskaya deyatelnost: Traktat po ekonomicheskoy teorii]. Moscow, OAO “NPO Ekonomika”, 2000, 878 p.

4. Sorokin P. A. Man. Civilization. Society [Chelovek. Tsivilizatsiya. Obschestvo]. Moscow, Politizdat, 1992, 543 p.

5. Toynbee A. A Study of History [Postizhenie istorii]. Available at: http://sbiblio.com/biblio (accessed: 26 December 2014).

6. Szczepański J. Elementary Concepts of Sociology [Elementarnye ponyatiya sotsiologii]. Moscow, Progress, 1969, 240 p.

[1] Такая трактовка марксистской методологии представляется упрощенной и несколько странной. Хорошо известны высказывания К. Маркса о том, что при высоком проценте прибыли капиталист готов пойти на любые преступления ради ее получения. Само собой разумеется, что рост благосостояния никак не улучшает его нравственность. Утверждение об изменении нравственных норм поведения просто вслед за ростом материального богатства может принадлежать, по-видимому, только сильно вульгаризированным версиям марксизма (прим. главного редактора).

Ссылка на статью:
Злотникова Л. М. Социокультурное развитие в контексте реформирования общественных отношений // Философия и гуманитарные науки в информационном обществе. – 2014. – № 4. – С. 12–20. URL: http://fikio.ru/?p=1285.

Философия

Очеловечивание техники и технизация человека

УДК 141. 62-05

Оконская Наталия Камильевна – Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Пермский национальный исследовательский политехнический университет», профессор кафедры философии и права, доктор философских наук, Пермь, Россия.

E-mail: nataokonskaya@rambler.ru

614010, Россия, Пермский край, Пермь, Комсомольский пр., 29, корп. А,

тел.: +7(342)219-80-47.

Ермаков Михаил Александрович – Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Пермский национальный исследовательский политехнический университет», ассистент кафедры социологии и политологии, Пермь, Россия.

E-mail: sociovampire@mail.ru

614010, Россия, Пермский край, Пермь, Комсомольский пр., 29, корп. А,

тел.: +7(342)219-80-47.

Резник Ольга Афанасьевна – Автономная некоммерческая организация «Пермский гуманитарно-технологический институт», доцент кафедры гуманитарных дисциплин, Пермь, Россия.

614010, Россия, Пермский край, Пермь, Комсомольский пр., 74,

тел.: +7(342)244-28-13.

Авторское резюме

Состояние вопроса: Современный философский подход к исследованию информационного общества ставит проблему технизации человека с негативным уничижительным акцентом. Не менее важным было бы рассмотрение технизации человека как необходимого прогрессивного элемента создания ноосферы, результатом которого будет очеловечивание техники.

Результаты: Естественность искусственной технической среды является логическим обоснованием прогрессивности технизации. В современном обществе происходит переход от зависимости как нужды (в технике) к необходимой для человека свободе. Помехой для такого очеловечивания технической среды является сам человек, если он не только передал техническим новинкам свое могущество, но и утратил гуманитарные связи. Современной тенденции распада гуманитарных связей может противостоять восстановление единства духовного знания в целом в оппозиции к плюрализму. Духовные ценности способны противостоять напору технизации и даже создать условия для ускоренного развития производительных сил современного общества.

Область применения результатов: Предложен вариант изменения кризисного состояния общества периода 4-й глобальной научной революции.

Выводы: Разрушение гуманитарных связей означает разрыв коммуникаций, потерю технической мощи человечества, опирающейся на выход из потаенности энергии человеческого бытия.

Причина глобальных техногенных катастроф – своеобразное «заигрывание» техническими игрушками, связанными с сутью технизации внешним, случайным образом. Включение моральных норм в сугубо профессиональную деятельность ученого необходимо для переориентации его работы непосредственно на силы социальной коммуникации человека и природы, человека и общества.

Ключевые слова: информационное общество; техническая реальность; технизация общества; очеловечивание техники; гуманитарные связи; духовное знание; плюрализм знаний; релятивизм морали; этический потенциал науки; синергетика.

Humanization of Technology and Technicalization of Humans

Okonskaya Natalia Kamilevna – Perm National Research Polytechnic University, Professor of Philosophy and Law Department, Doctor of Philosophy, Perm, Russia.

E-mail: nataokonskaya@rambler.ru

29, Komsomolsky Prospekt, Perm, Russia, 614000,

Tel: +7 (342) 219-80-47

Ermakov Mihail Aleksandrovich – Perm National Research Polytechnic University, Assistant of the Department of Sociology and Political Science, Perm, Russia.

E-mail: sociovampire@mail.ru

29, Komsomolsky Prospekt, Perm, Russia, 614000,

Tel: +7 (342) 219-80-47

Reznik Olga Afanasevna – Perm Humanities Institute of Technology, Associate Professor of the Humanities Department, Perm, Russia.

74, Komsomolsky Prospekt, Perm, Russia, 614000,

Tel: +7 (342) 244-28-13.

Abstract

Background: Contemporary philosophical approach to the study of the information society poses the problem of techicalization of human in some negative sense. But it seems more important to consider techicalization of human as an essential progressive element of the noosphere creation, which will result in humanization of technology.

Results: Naturalness of synthetic technical environment is the logical justification of technicalization progressiveness. In contemporary society conversion from dependence on technology to human freedom takes place. Humans themselves are the obstacle to humanization of technology if they have given their power to gadgets and lost their human communications. Recovery of spiritual knowledge unity in opposition to pluralism can resist a present-day tendency of human communication destruction. Moral values are able to resist technicalization stress and even to create conditions for labor force acceleration in contemporary society.

Research implications: A variant of the society crisis state alteration in the epoch of 4-th global science revolution is proposed.

Conclusion: The destruction of human communications means a disruption of communication, a loss of technical power of humanity, which is based on the revelation of human vital energy.

One of the reasons of global technological catastrophes is an excessive attention to gadgets connected with the core of technicalization at random. The inclusion of moral norms in professional activities of scientists is necessary to focus their work directly on the forces of social communication between humans and nature, humans and society.

Keywords: information society; technological reality; techicalization of society; humanization of technology; human communications; spiritual knowledge; pluralism of knowledge; relativism of morality; ethical potential of science; synergetics.

Для обычного восприятия техника, изготовленная руками человека, не может скрывать в себе какое-то другое значение кроме того функционального, для которого ее используют. Если техника применяется для разрушения (атомная бомба), то осуждение неизбежно, но даже и в этом случае такую технику можно оправдать (идеей справедливой войны, к примеру). Когда же технические новинки призваны облегчить быт или ускорить производство, то такая техника обычно оценивается сугубо положительно.

Ставя и решая проблемы техники, необходимо понять, что такое техника в философском аспекте. «Техника не то же самое, что суть техники, – пишет Хайдеггер. – … Мы никогда не почувствуем своего отношения к сущности техники, пока будем просто пользоваться ею … или избегать ее. Во всех этих случаях мы еще рабски прикованы к технике, безразлично, утверждаем ли мы ее с энтузиазмом или отрицаем. В самом злом плену у техники, однако, мы оказываемся тогда, когда видим в ней что-то нейтральное; такое представление, особенно популярное сейчас, делает нас совершенно слепыми к ее сущности» [10, с. 221]. Немецким философом отвергается представление о том, что техника есть средство в руках человека. Напротив, Хайдеггер считает, что именно человек «выдан» технике, «затребован» ею. И в этом истоки опасностей, которые подстерегают, по его мнению, человека. Все силы (свободное время, деньги, образование) человек встраивает в технические системы (коммуникационные, производственные, бытовые, пр.).

При этом красота природы, чистый воздух, вкусная родниковая вода, живой разговор, письма, книги становятся редким выбором для отдыха. Они перестали быть ценностью для современного человека, и далеко не потому, что не могут обеспечить отдых, здоровье, общение, полноценный творческий быт. Цивилизованному человеку требуется комфорт, а ценой такого комфорта оказывается служение техническим новшествам.

Зоной воздействия техники кроме самого человека-производителя оказывается вся наша планета. Возможные опасности, связанные с современными технологиями, – это неожиданные эффекты вновь созданных материалов, изобретений, производств, зачастую агрессивные или скрытые в силу их многофакторности (нанопыль, к примеру); информационный шум, мешающий человеку ориентироваться в социуме; усиление лингвистического воздействия на психику в силу массовости обыденных продуктов интернет-взаимодействий и пр. К примеру, энергосберегающие лампы изготовлены на основе ртутного наполнения. Они начали широко использоваться современным потребителем, но в городах нет пунктов приема вышедших из строя ламп. Они оказываются в мусорных контейнерах. Последствия этого очевидны теоретически, а практически никто не несет ответственности за порушенный иммунитет и увеличение смертности от рака.

Объективно самым последним звеном преобразованной человеком природы стала техническая реальность, созданная им самим. Эта реальность насчитывает историю столь же длительную, как и само человеческое общество. Однако качественно новая плотность техники вызывает особое напряжение технической зависимости человечества от новых технологий. Характеристика инновационной, прецедентной экономики информационного общества такова, что создает потребность в особых символических (абстрактных) свойствах товаров и услуг, заполняя окружающую человека реальность синтетическим спросом на новые технологии, характерные для информационного общества. Искусственно регулируемый спрос провоцирует некую зависимость личности от технической составляющей, сродни потребности в кислороде [см.: 3, с. 107 – 108].

По аналогии: кислородосодержащая атмосфера есть искусственная производная растительного царства, но без этой искусственности нашей природы человечество не имело шансов появиться, так как для его зарождения требуется богатый генофонд фауны, несущей потенциал накала противоречия между организмом и средой, наследственности и изменчивости. Именно развитая биология дает появившемуся человечеству такое «чисто человеческое» качество, как возможность управления своими технологиями.

Если в эволюции, качественном объективном процессе развития атомов и молекул реактивность, управляемость реакций изнутри (с помощью встроенных катализаторов) усиливаются по мере приближения к эталону химической эволюции, – четкой пространственной редупликации [см.: 2, с. 127 – 138], – то в человеческих действиях это управление системой изнутри выглядит как возможность произвола, возможность всегда действовать по собственной воле. Однако, «несмотря на отсутствие в настоящее время детальных представлений о биоинформационных сетевых процессах, не вызывает сомнения сам факт наличия внутри организма инфоструктур, обеспечивающих перенос информации в ее химическом (через кровеносную, лимфатическую и др. сети) и электрическом (через нервную систему) видах» [4, с. 14].

Сравним с недавними периодами взаимодействия техники и человека. Середина XX века. Внедрение широкой автоматизации производства, создание вычислительной техники. Выход в космос. Наряду с выходом в космическое пространство, человек незаметно для себя оказался втянутым в виртуальное пространство, тесно связанное с псевдо-эмоциями, псевдоискусством, иллюзорной коммуникацией.

Конец XX века – начало XXI века: исследования в области био- и нано-технологий, которые могут привести к очередной революции во многих областях деятельности человека.

Вся предшествующая история, где человек еще мог обойтись без технической зависимости, есть предыстория. Суть настоящего человеческого глобального сообщества есть техническая стабильная зависимость. Человечество наконец-то становится самим собой. И техника ему в этом помогает. Проблема состоит в том, чтобы зависимость как нужду (в технике) устойчиво и закономерно удалось заменить на обретаемую человечеством свободу.

В эпоху информационного могущества технический мир обретает черты целостности, а человек теряет изначальную целостность. Ситуация обратима, пока технический технологический мир, окружающий человека, способен стать очеловеченным. Показатель очевиден, но не используется. Как предупреждал знаменитый «технарь» и одновременно философ Никита Моисеев, «определение границы запретов, … параметров “роковой черты”… в допустимых границах изменения параметров биосферы, за которыми биологического роду Homo sapiens грозит потеря стабильности и деградация» [5, с. 339]. Если при этом учитывать, что именно социальная система является высшей, наисложнейшей по отношению к природному окружению, то экологические катастрофы лишь проявляют градус разрушения человечности системы. Противоречия между необходимостью технизации и ее разрушительной силой, явленные экологией земли, означают не вред технизации, а ее односторонность, когда могущество человека оказалось вне системной целостности.

Помехой для очеловечивания технической оболочки Земли является сам человек, если он не только передал техническим новинкам свое могущество, но и утратил смысл своего существования и свою техническую сущность, обозначенную Хайдеггером как выход из потаенности [см.: 10, с. 222].

Именно техника совместных действий сделала становящегося человека могучим покорителем природы. Техника и технология приручения животных, выращивания растений, совместной охоты и ритуалов являли собой качественное усиление могущества человека, если ему удавалось соединиться с силами, скрывающимися в социальности.

Через идею синергетики можно наметить причину современного распада гуманитарных связей. Техническое устройство, начиная с колеса и заканчивая объемными принтерами, компьютерами, пр. – это, прежде всего, упорядоченная система, конгломерат. Ошибочный акцент на порядок лишает человека устойчивого интереса к творчеству.

Нам не хватает гуманитарных связей. Гуманитарные связи, по сути, – это «великий хаотизатор», исток бифуркаций. Именно гуманитарная коммуникация обеспечивает связь каждого элемента системы с каждым другим элементом без исключения. По Пригожину, это и есть определение хаоса.

Разрушение гуманитарных связей происходит объективно в результате превращения науки в непосредственную производительную силу. Все новые научные отрасли требуют жесткой профессионализации, результатом которой становится невозможность единой научной культуры в обычных процессах получения образования. Если прежде образованные люди составляли духовную общность, то сегодня спор «между физиками и лириками» уже не является достаточно невинным российским феноменом. Речь идет о возможном антагонизме между гуманитарной культурой, моралью и техническим сознанием большинства. Наука и техника в качестве побочного институционального продукта создают ограниченного технизированного человека. «Одномерному человеку» может быть свойственна техническая универсальность, высокий исполнительский профессионализм – и наивный релятивизм в области морали, выступающий производным от плюрализма знаний. Под релятивизмом Карл Поппер имеет в виду парадигму, согласно которой выбор между конкурирующими теориями произволен для тех, кто мыслит на основе убеждения в том, что объективной истины быть не может: «Главная болезнь философии нашего времени – это интеллектуальный и моральный релятивизм. Причем последний, по крайней мере частично, основывается на первом» [8, с. 379].

Плюрализм знаний автоматически не гарантирует универсальности понимания сложных проблем науки, техники, общественной жизни и пр. Плюрализм скорее является шагом назад в объективном развитии научного прогресса, отражая кризис общественных связей. Наука, выступая против метафизики, в лице своих идеологов-позитивистов, обнажает свою конкурентную устремленность на высшие статусы в общественной жизни. В результате любая наука, не имея возможности стать автономной, становится ложно направленной. И гуманитарии, и «технари», и естественники вне единства научной культуры в целом не могут гарантированно стать лидерами общественных институтов. Настоящим лидером оказывается голая сила, техника как инструмент, сама по себе. Человек отодвинут техникой в сторону, задвинут в тень отчужденной силы технического могущества преобразованной природы. А спасительным вектором может стать, на наш взгляд, восстановление единства и гармонии духовного знания в целом. Время плюрализма – это время разрыва гуманитарных связей между человеком и человеком. Исследуя опасность разрыва гуманитарных связей, мы гипотетически предполагаем, что причина скрыта в слабой структурированности эвристического и этического потенциала науки. Именно здесь скрыт резерв воздействия на прогресс науки (для устранения разрывов и разломов гуманитарных связей) со стороны представителей научных учреждений: высших учебных заведений в том числе.

Необходимо научиться противостоять плюрализму, но не через его запрет и замену на единственно правильное, верное учение. Восстановление в правах истины как таковой вернет общественное признание фундаментальным наукам, гуманитарным наукам, философии как квинтэссенции культуры.

Если эвристическую мощь естественных наук не приходится доказывать косвенно, в силу ее прямой очевидности, то гуманитарное знание кажется мало практичным и слабо востребуемым в техническом прогрессе современной цивилизации. Индивидуально-ценностная ответственность профессионалов от науки за ход истории человечества предполагает познание самого себя, личности, социальных институтов, – а это уже собственно гуманитарное знание.

Другими словами, главная функция науки (познавательная) для гуманитарного знания уже не будет тормозить общественное признание этой отрасли науки в качестве полновесного передового участника производительной силы. Гуманитарии в перспективе выходят на высокий уровень общественного признания в случае индивидуально-ценностной переориентации субъектов производства.

«Образование было и остается одним из основополагающих критериев структурирования общества. Гуманитарное образование займет достойное место, очерчивающее границы собственников (интеллектуальных) информационного общества» [6, с. 79].

«В настоящее время интенсивно развивается новая форма материального труда – всеобщий труд. Внешне он имеет сходство с умственным и, как правило, отождествляется с последним» [7, с. 23]. В исторической перспективе оказывается ясным, что сутью всеобщего труда является духовная коммуникация человека с человеком, когда технике внешней противопоставлена технология создания чисто человеческих качеств: чести, совести, любви. Если техника встроенной в Рейн гидроэлектростанции дает необходимое тепло, а энергия атомных взрывов обеспечивает выигрыш в войне, то в глубинном аспекте любая техническая новинка, усиливающая могущество, препятствует возможности разглядеть другого человека с его переживаниями, чувствами. Идет всеобщее отчуждение через технизацию человека. Прежде всего, надо отметить, что знания инженеров, несмотря на внутреннюю глубину и профессиональную культуру среднестатистического представителя этой общности, в целом разрознены. Это вызвано особой востребованностью того знания, что используется в инновационных технологиях, которое позволяет получить прибыль быстро [1, с.18].

Неустойчивость общества есть прямой результат переворачивания с ног на голову: основные организаторы процесса труда не контролируют не только отдаленный целостный результат глобализации социума, но даже и собственные социальные структуры. Разрушение гуманитарных связей означает разрыв коммуникации, потерю социальной (высшей по сложности и производительной силе) энергии, причину глобальных техногенных катастроф. И эти опасности кроются в субъективных искажениях развития науки. «Отсутствует социальный институт под названием «Инженер». Имеет место лишь специализация в этом образовании, причем взамен объективного социального института его роль пока несут на себе такие специально организованные союзы, как АИОР (Ассоциация инженерного образования России), Соглашения международного семинара (ISO/IWA) и руководства ИСО (ISO Guides). Их недостаток не только в искусственно субъективном начале, но и в узко территориальной или узко профессиональной ограниченности. Конечно, такие организации необходимы, эффективны и перспективны. Однако объективный социальный институт инженеров не совпадает с этими организациями ни по задачам, ни по функциям» [11, с. 80].

Чтобы технокатастрофы не стали привычным вывихом процесса технизации информационного общества, включение моральных норм в сугубо профессиональную деятельность ученого не только возможно, но и необходимо. «Трансформируется идеал ценностно нейтрального исследования. Объективно истинное объяснение и описание применительно к «человеко-размерным» объектам не только допускается, но и предполагает включение аксиологических факторов в состав объясняющих положений» [9, с. 365].

Хочется подчеркнуть, что свобода человека является следующим этапом развития человечества. Она достигается тогда, когда нормами, критериями профессиональных и других статусных успехов становятся не технико-технические показатели (скорости, силы, эффективности), а отслеживание интересов социальной системы, лидером и организатором которой является каждый участник. Духовные ценности могут защитить институт науки от опасностей технизации, а человечество обретет прогрессивный вектор ускоренного развития производительных сил.

Список литературы

1. Агацци Э. Идея общества, основанного на знаниях // Вопросы философии. – 2012. – № 10. – С. 3 – 19.

2. Барг О. А. Философские проблемы химии: конкретно-всеобщий подход. – Пермь: Изд-во Перм. ун-та, 2006. – 166 с.

3. Ермаков М. А. Новая формация: бесклассовое общество, или информационный капитализм // Власть. – 2013. – № 9. – С. 106 – 110.

4. Комашинский В. И., Орлов С. В. Философия инфоэволюционного подхода к стратегиям дальнейшего развития технологий пост-NGN // Философия и гуманитарные науки в информационном обществе. – 2014. – № 2 (4). – С. 11 – 20. [Электронный ресурс]: http://fikio.ru/?p=1104 (дата обращения 25.12.2014).

5. Моисеев Н. Н. Человек и ноосфера. – М.: Молодая гвардия, 1990. – 351 с.

6. Оконская Н. К. Технизация человека в синергетическом аспекте // Вестник Пермского национального исследовательского политехнического университета. Культура. История. Философия. Право. – 2013. – №8 (47). – С.72 – 82.

7. Орлов С. В. Философия информационного общества: новые идеи и проблемы // Философия и гуманитарные науки в информационном обществе. – 2013. – № 1 (1). – С. 11 – 25. [Электронный ресурс]: http://fikio.ru/?p=159 (дата обращения 25.12.2014).

8. Поппер К. Логика и рост научного знания. Избранные работы. – М.: Прогресс. – 1983. – 605 с.

9. Стёпин В. С. История и философия науки: Учебник для аспирантов и соискателей ученой степени кандидата наук. – М.: Академический проект, 2014. – 424 с.

10. Хайдеггер М. Вопрос о технике // Хайдеггер М. Время и бытие. – М.: Республика. – 1993. – С. 221 – 238.

11. Trushkov Y. Y., Okonskaya N. K. “Dust in the Eyes”. Converging Technologies. // Middle East Journal of Scientific Research. – UAE, Dubai: IDOSI Publications L.L.C. – 2014. – Vol. 21 (1). – pp. 76 – 83.

References

1. Agazzi E. The Idea of a Society Based on Knowledge [Ideya obschestva, osnovannogo na znaniyakh]. Voprosy filosofii (Questions of Philosophy), 2012, № 10, pp. 3 – 19.

2. Barg O. A. Philosophic Problems of Chemistry: the Concrete Universal Approach [Filosofskie problemy khimii: konkretno-vseobschiy podkhod]. Perm, Izdatelstvo permskogo universiteta, 2006, 166 p.

3. Ermakov M. A. The New Formation: a Classless Society or Information Capitalism [Novaya formatsiya: besklassovoe obschestvo, ili informatsionnyy kapitalizm]. Vlast (Power), 2013, № 9, pp. 106 – 110.

4. Komashinskiy V. I., Orlov S. V. The Philosophy of Infoevolutional Approach to the Strategies of Further Post-NGN Technologies Development [Filosofiya infoevolyutsionnogo podkhoda k strategiyam dalneyshego razvitiya tekhnologiy post-NGN]. Filosofija i gumanitarnyie nauki v informatsionnom obschestve (Philosophy and Humanities in Information Society), 2014, pp. 11 – 20. Available at: http://fikio.ru/?p=1104 (accessed 25 Decemner 2014).

5. Moiseev N. N. The Man and the Noosphere [Chelovek i noosfera]. Moscow, Molodaya gvardiya, 1990, 351 p.

6. Okonskaya N. K. Technisation of Human in the Synergetic Aspect [Tekhnizatsiya cheloveka v sinergeticheskom aspekte]. Vestnik Permskogo natsionalnogo issledovatelskogo politekhnicheskogo universiteta. Kultura. Istoriya. Filosofiya. Pravo (Perm National Research Polytechnic University Bulletin. Culture, History, Philosophy, Law), 2013, №8 (47), pp.72 – 82.

7. Orlov S. V. Philosophy of the Information Society: New Ideas and Challenges [Filosofiya informatsionnogo obschestva: novye idei i problemy]. Filosofija i gumanitarnyie nauki v informatsionnom obschestve (Philosophy and Humanities in Information Society), 2013, pp. 11 – 25. Available at: http://fikio.ru/?p=159 (accessed 25 Decemner 2014).

8. Popper K. R. The Logic of Scientific Discovery. Selected Works [Logika i rost nauchnogo znaniya. Izbrannye raboty]. Moscow, Progress, 1983, 605 p.

9. Stepin V. S. History and Philosophy of Science: A Textbook for Graduate Students and Candidates of Science Degree [Istoriya i filosofiya nauki: Uchebnik dlya aspirantov i soiskateley uchenoy stepeni kandidata nauk]. Moscow, Akademicheskiy proekt, 2014, 424 p.

10. Heidegger M. The Question Concerning Technology [Vopros o tekhnike] Vremya i bytie (Time and Being). Moscow, Respublika, 1993, pp. 221 – 238.

11. Trushkov Y. Y., Okonskaya N. K. “Dust in the Eyes”. Converging Technologies. Middle East Journal of Scientific Research, 2014, Vol. 21 (1), pp. 76 – 83.

Ссылка на статью:
Оконская Н. К., Ермаков М. А., Резник О. А. Очеловечивание техники и технизация человека // Философия и гуманитарные науки в информационном обществе. – 2014. – № 4. – С. 21–30. URL: http://fikio.ru/?p=1278.