Социопсихофизиологический анализ сознания и самосознания в работах В. С. Дерябина «О сознании» и «О Я»

Из истории отечественной науки, Философия информационного общества

УДК 316.6; 612.821

Забродин Олег Николаевич – Государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Первый Санкт-Петербургский государственный медицинский университет им. акад. И. П. Павлова Министерства здравоохранения Российской Федерации», кафедра анестезиологии и реаниматологии, старший научный сотрудник, доктор медицинских наук, Санкт-Петербург, Россия.

E-mail: ozabrodin@yandex.ru

197022, Россия, Санкт-Петербург, ул. Льва Толстого, 6–8,

тел.: +7 950 030 48 92

Авторское резюме

Предмет исследования: Выполненный в работе В. С. Дерябина социопсихофизиологический анализ сознания и самосознания.

Результаты: В соответствии с системным подходом к изучению сознания, очерк «О сознании» состоит из двух разделов: « О сознании с формальной стороны» и «О содержании сознания». В первом сознание рассматривается в физиологическом и медицинском аспектах, во втором – в социальном и морально-этическом. Известному положению марксизма о ложности индивидуального сознания В. С. Дерябин дает объяснение с позиций определяющего влияния аффективности, сигнализирующей о потребностях, на мышление и сознание. В очерке «О Я» автор впервые проанализировал формирование и структуру переживания Я с эволюционных и психофизиологических позиций. С этой целью он выделил уровни интеграции в организме физиологических и психических процессов: соматический, соматопсихический, высшей психофизиологической интеграции организма и уровень высшей интеграции психических функций. Последняя, по В. С. Дерябину, осуществляется на основе согласованной деятельности аффективности, мышления и активности.

Выводы: В психофизиологических очерках «О сознании» и «О Я» автор впервые, во второй половине 40-х гг. ХХ столетия, осуществил системный социопсихофизиологический анализ кардинальных проблем психологии – сознания и самосознания.

Ключевые слова: сознание; самосознание; переживание собственного Я; социопсихофизиологический анализ.

Socio-Psychophysiological Analysis of Consciousness and Self-Consciousness in the Works of V. S. Deryabin “About Consciousness” and “About Ego”

Zabrodin Oleg Nikolaevich – Pavlov First Saint Petersburg State Medical University, Anesthesiology and Resuscitation Department, Senior Research Worker, Doctor of Medical Sciences, Saint Petersburg, Russia.

E-mail: ozabrodin@yandex.ru

6–8, Lew Tolstoy st., St. Petersburg, 197022, Russia,

tel: +7 950 030 48 92.

Abstract

Purpose: Socio-psychophysiological analysis of consciousness and self-consciousness made in the works of V. S. Deryabin.

Results: In accordance with a systemic approach to the study of consciousness, the essay “About consciousness” consists of two sections: “About Consciousness in Formal Way” and “The Content of Consciousness”. In the first section consciousness is studied both in physiological and medical aspects. In the second section the author represents social and ethical aspects of the problem. V. S. Deryabin gives his explanation to the well-known statement of Marxism on the falsity of individual consciousness. He considers affectivity to influence thinking and consciousness predominantly. In the essay “About Ego”, the author was the first to analyze the formation and structure of ego experience in evolutionary and physiological aspects. He seeks to distinguish the levels of physiological and psychological integration in the body: somatic, somato-psychic, the level of higher psychophysiological integration in the organism and that of higher mental functions integration. The latter level, according to V. S. Deryabin, is based on the coordinated function of affectivity, thinking and activity.

Conclusion: In the psychophysiological essays “About consciousness” and “About Ego” the author for the first time, in the second half of the 1940s, carried out a systemic socio-psychophysiological analysis of the fundamental problems of psychology, namely consciousness and self-consciousness.

Keywords: consciousness; self-consciousness; socio-psychophysiological analysis.

1. Психофизиологический очерк «О сознании»

Интерес к проблемам сознания и самосознания проявился у В. С. Дерябина еще в годы его психиатрической и неврологической практики, т. к. нарушение этих функций головного мозга характерно для многих неврологических и психических заболеваний. Психофизиологические очерки, как их назвал автор, «О сознании» и «О Я» были написаны в 1947–1949 гг. и отражали его стремление распространить системный социопсихофизиологический подход на изучение сложнейших психических и социальных явлений, какими являются сознание и самосознание. В очерках он рассматривает, в частности, вопросы индивидуального, группового и общественного сознания, что позволяет их отнести к работам социопсихофизиологического содержания. Они были изданы в составе монографии: В. С. Дерябин «Психология личности и высшая нервная деятельность» [см.: 8]. В дальнейшем изложении цитаты даются по последнему изданию этой книги 2010 года.

Проблема сознания и самосознания явилась предметом изучения представителей различных специальностей – психологов, философов, социологов, педагогов, невропатологов, психиатров. При этом содержание сознания изучали философы, социологи, психологи, а со стороны формы – клиницисты: психиатры и невропатологи. Этапом в изучении проблемы явился состоявшийся в 1966 г. симпозиум «Проблемы сознания», в материалах которого ее философские и медицинские аспекты обсуждались в двух отдельных разделах. В 70–80-е гг. появились монографии, в которых сознание и самосознание изучались с философских [см.: 9], физиологических [см.: 5] и психологических [см.: 20; 22] позиций.

Исходя из методологических принципов материалистического монизма и психофизиологического единства, с учетом единства биологического и социального в человеке, В. С. Дерябин предпринял попытку системного подхода к изучению сознания, который включал изучение его в философском, социальном, психологическом и физиологическом (точнее – психофизиологическом) аспектах. Для ученого такой подход означал рассмотрение индивидуального сознания со стороны содержания, и в первую очередь – его обусловленности общественным бытием, и со стороны формы – то есть в аспекте психофизиологических механизмов. С указанных позиций автор рассматривает сознание человека как результат не только биологической эволюции, но также и как результат длительного исторического развития. Он отмечает роль в этом процессе труда, возникновения языка, письменности, науки, создания мирового хозяйства, разделения труда, благодаря которому, согласно К. Марксу и Ф. Энгельсу [13], появилась возможность создания форм «чистого» сознания (философии, теологии и т. п.).

Автор последовательно рассматривает философский, эволюционный, исторический, социальный аспекты проблемы сознания. С учетом того, что вопросы социальной психологии в 40-х гг. у нас в стране были под запретом и не получали развития, важно отметить, что социальному аспекту проблемы сознания В. С. Дерябин уделил особенно большое внимание.

Представляется, что после того, как в период перестройки положения марксизма в области социальной психологии подвергались усиленной критике, они кажутся особенно актуальными в настоящее время. В. С. Дерябин в очерке «О сознании» приводит знаменательное высказывание К. Маркса и Ф. Энгельса, отмечавших ошибку философов (и, следовало бы добавить, – историков периода перестройки), заключавшуюся в том, что «на место человека прошлой ступени они всегда подставляли среднего человека позднейшей ступени и наделяли прежних индивидов позднейшим сознанием» [13, с. 69].

Освещая социальный аспект проблемы сознания, ученый подчеркивает зависимость направленности сознания человека от его индивидуального положения в обществе: «Сознание индивидов при сложной структуре общества носит в высшей степени дифференцированный характер. Оно отражает индивидуальное положение данной личности в обществе, его положение не только в определенном классе, но и в определенной группе данного класса, а также индивидуальную историю его жизни» [8, с. 16–17].

Взаимоотношения между индивидуальным, групповым и классовым (общественным) сознанием автор рассматривает в свете диалектического учения о единичном (отдельном, частном, особенном) и общем. При этом он подчеркивает, что нельзя ставить знак равенства между индивидуальным и классовым сознанием.

Положение об обусловленности индивидуального сознания социальным бытием В. С. Дерябин иллюстрирует ярким примером примитивной психологии якутского крестьянина Макара из рассказа «Сон Макара» В. Г. Короленко – писателя, которого Викторин Сергеевич особенно ценил. Для характеристики «социальных типов», сознание которых ограничено узким кругом их материальной жизни, он часто обращается к Пушкину, Лермонтову, Гоголю, Тургеневу, Гончарову, Л. Толстому, Чехову, М. Горькому, к художникам-передвижникам. При этом он подчеркивает, что понять общественное сознание во всем его многообразии можно, лишь узнав типы индивидуального сознания, отражающего многообразие общественных отношений и своеобразие процесса жизни индивидов, принадлежащих к разным классам и группам общества.

Отмечая, что индивидуальное сознание не есть пассивное отражение процесса жизни в голове субъекта, в подразделе «Обратное влияние сознания на бытие» автор подчеркивает, что оно, пуская в ход активность, вызывает обратное действие на процесс жизни. Таким образом, сознание не только ориентирует в жизненной ситуации, но и порождает активные действия, в чем заключается его роль в жизнедеятельности индивида.

В этом подразделе очерка он подходит к механизмам, с помощью которых сознание субъекта осуществляет приспособление к окружающей среде и последней к потребностям индивида. При этом он выделяет трехзвеньевую схему сложнорефлекторной деятельности:

1. Внешнее или внутреннее раздражение;

2. Его психическая переработка;

3. Ответная реакция.

Обратное влияние сознания на бытие характерно не только для индивидуального, но и для общественного сознания, которое также активно воздействует на жизнь общества с целью решения задач развития его материальной и духовной жизни.

Особый интерес представляет раздел: «Об упрощенном понимании высших психических реакций», в котором автор предостерегает от вульгаризированного понимания тезиса «общественное бытие определяет сознание» как непосредственного влияния условий материальной жизни на сознание. Наряду с органическими потребностями (в наше время их называют биологическими), которые в современном обществе регулярно удовлетворяются и не оказывают доминирующего влияния на жизнь индивида, «с развитием экономической жизни появляется бесчисленное количество новых потребностей. Они утончаются в связи с индивидуальным и эмоциональным развитием субъекта… Высшие потребности выступают на передний план, но если почему-либо органические потребности не удовлетворены, то декорация быстро меняется: органические потребности заявляют о себе со стихийной силой» [8, с. 25].

Представления о постепенном усложнении потребностей человека в процессе его индивидуального и общественного развития, об иерархии мотивов и потребностей получили развитие в трудах А. Х. Маслоу [34], П. В. Симонова [18] и др. А. Х. Маслоу считал, что потребности человека имеют иерархическую структуру и включают:

1. Физиологические потребности;

2. Потребность в безопасности и защищенности;

3. Потребности в любви и принадлежности к социальной группе;

4. Потребность в уважении;

5. Потребность в самореализации.

По А. Х. Маслоу, человек в первую очередь стремится к удовлетворению наиболее важной в данный момент потребности. Только после удовлетворения этой потребности человек начинает думать о другой. В этом отношении представления и взгляды В. С. Дерябина, высказанные независимо от А. Х. Маслоу, близки им и созвучны известным представлениям К. Маркса о базовой роли материальных и биологических потребностей по отношению к духовным и социальным (политика, наука, искусство, религия и т. д.).

От описания динамики взаимодействия органических и высших потребностей В. С. Дерябин переходит к описанию взаимоотношения материалистического взгляда на психику и идеальных побуждений. К ним он относит, в частности, различные виды самопожертвования: ради детей, отечества, социальной справедливости и т. п. При этом он затрагивает болезненный вопрос, служивший предметом споров и обвинений материалистов со стороны представителей идеалистической школы философов, а также теологов о том, что материалистическое понимание психики лишает человека духовности.

На это давнее обвинение В. С. Дерябин дает аргументированный ответ. «Не отрицая идеальных побуждений, марксизм ставит своей задачей понять и объяснить их, рассматривая их как столь же закономерные психические явления, как и другие психические реакции человека…. Но закономерность, обусловленность идеальных побуждений не умаляет красоты человеческого подвига, не уменьшает уважения к высокой человеческой личности. Аналогизируя, можно сказать, что огромная разница между умственно ограниченным человеком и человеком, одаренным блестящими творческими способностями, не уменьшается от того, что и жалкая интеллектуальная продукция глупого человека и творения гения есть функция мозга. Количественная функциональная разница создает колоссальное качественное различие… Высшие психические реакции… должны быть поняты во всей их сложности, но понимание их облегчается, если прослеживается их генез от реакций простых» [8, с. 26]. При этом автор предостерегает, что грубо упрощенное материалистическое объяснение сложнейших психических явлений может вызвать резко отрицательную реакцию, до некоторой степени сходную с чувствами, которые вызывает анатомическое вскрытие любимого человека. Таким образом может быть создано предвзятое отношение к материалистическому пониманию психических процессов вообще.

Резюмируя, В. С. Дерябин пишет, что сознание каждого индивида в истории его жизни меняется как со стороны содержания, в связи с ходом его социального опыта, так и со стороны формы, в силу изменения функциональных возможностей психики и изменчивости соматопсихических процессов в онтогенезе. К последним он, в частности, относит развитие головного мозга, в особенности его коры, всего организма, влияние на них нервной и эндокринной систем (последовательное доминирование зобной, щитовидной, половых желез).

Признавая основной тезис марксизма о том, что социальное бытие человека порождает его специфически человеческое сознание, автор подчеркивает важную роль соматопсихического фона, на котором разыгрываются высшие психические реакции. Этот фон отступает на задний план в зрелые годы, оказывая более значительное влияние на сознание в периоды молодости и старости, в ряде случаев сглаживая социальные влияния. В подобном высказывании сказывается развиваемый В. С. Дерябиным системный подход к изучению высших психических функций, который, справедливости ради, следовало бы назвать социопсихофизиологическим.

Такой подход нашел продолжение во второй половине очерка «О сознании» – разделе «О сознании с формальной стороны». В начале этого раздела автор отмечает, что процесс передачи социальных влияний на сознание индивида нельзя представлять себе как какое-то нематериальное духовное влияние. Между тем в период написания очерка (40-е гг.) описанный процесс представлялся именно таким образом – как передача идеологических установок сверху сознанию масс, т. е. как передача идеального на идеальное.

С материалистических позиций сознание – функция мозга. Отсюда тезис, многократно повторяемый В. С. Дерябиным – все психические процессы являются одновременно процессами психофизиологическими. Отсюда для изучения сознания в целом (разрядка моя – О. З.) необходимо изучение его не только со стороны психологического содержания, но и со стороны формы – т. е. со стороны физиологической. С этой целью автор, будучи физиологом, невропатологом и психиатром, привлекает известный в его время материал физиологического эксперимента, а также «естественного эксперимента, поставленного природой». К ним относятся данные разнообразных нарушений и выключений функций головного мозга вследствие его прямого или косвенного повреждения при нервных и психических заболеваниях.

Однако выяснение зависимости психических функций человека от мозгового субстрата для ученого не являлось самоцелью. Целью, которую он перед собой поставил, явилась попытка ответить на вопрос: как происходит передача влияний на сознание социальной среды, в частности, экономических факторов. Вопрос этот не получил разработки в трудах К. Маркса и Ф. Энгельса, однако был поставлен в письме последнего Ф. Мерингу [27, с. 82].

Исходя из системного подхода, В. С. Дерябин рассматривает организм как сложную биологическую систему, в которой кора головного мозга выполняет интегрирующую функцию. Однако при этом головной мозг является частью всего организма и испытывает на себе его влияния (нервные, гормональные, гуморальные и др.). В пользу того, что сознание есть функция коры головного мозга, который «действует как единое, но высокодифференцированное целое», автор приводит многочисленный экспериментальный и клинический материал. При этом он отмечает: «наблюдения над влиянием на психику физико-химического состояния тела (голод, жажда, температура), а также изучение влияния на психику желез внутренней секреции (например, щитовидной) показали, что свои психические функции мозг выполняет в связи с жизнедеятельностью всего организма» [8, с. 33].

Такой методологический подход является более правильным, нежели рассмотрение сознания в качестве функции только коры головного мозга. На это указывают и приводимые автором примеры выключения сознания вследствие прекращения доступа к коре головного мозга раздражений, исходящих извне или изнутри организма в виде афферентной (центростремительной) импульсации [1; 3; 25].

Наиболее ценный, конкретный материал к пониманию сознания как функции коры головного мозга автор представляет в виде клинических наблюдений, связанных с повреждениями коры головного мозга. Их он черпает из соответствующей литературы и собственного клинического опыта. В частности, он ссылается на тот факт, что локальные поражения коры головного мозга приводят к нарушениям осмысленных актов специфически человеческой деятельности (агнозиям, афазиям, апраксиям и т. п.) и отношений к социальной среде [12]. Такие нарушаемые при этом акты, как речь, простейшие целенаправленные действия, представляют тот материал относительно более простых реакций, из которых строятся сложные социальные акты. Ученый выражает убеждение в том, что изучение таких реакций «прокладывает один из путей к уяснению структуры сознания с физиологической стороны» [8, с. 31]. Представляется, что это высказывание В. С. Дерябина предвосхитило задачи нейропсихологии, которая к тому времени еще не сформировалась как наука.

Данные невропатологии, отмечает автор, приводят к выводу, что на поражение участков головного мозга последний реагирует как единое целое. При локальных поражениях преимущественно страдает та или иная специфическая деятельность, и одновременно вся психика перестраивается по типу, в той или иной степени характерному для данной локализации поражения. При этом замещение функции пораженного участка другими отделами мозга происходит на более низком уровне. Эти данные, а также результаты экспериментального изучения высшей нервной деятельности (ВНД) животных и ее нарушений при поражениях головного мозга подводят автора к выводу, что сознание есть функция головного мозга в целом. В основе его лежит способность коры мозга запечатлевать, хранить и воспроизводить следы протекших к ней возбуждений. Вслед за тем В. С. Дерябин дает развернутое определение сознания: «С формальной стороны сознание есть высшая функция человеческого мозга, основанная на интеграции всех его психофизиологических функций. Оно служит для осуществления его основных задач: самосохранения, сохранения рода и достижения оптимума условий существования организма и заключается в восприятии раздражений, возникающих внутри организма и поступающих извне, в переработке их на основании следов, оставленных в коре мозга прошлым жизненным опытом, и в вытекающих отсюда реакциях, направленных на выполнение сознанием его задач» [8, с. 33].

Анализ нарушений сознания при неврологических, психических, инфекционных заболеваниях, поведенный В. С. Дерябиным, показывает, что в ряде случаев преимущественно нарушается предметное сознание, в других случаях – самосознание. Отсюда он делает вывод, что самосознание и предметное сознание, слагаясь, определяют сознание здорового индивида.

Автор отмечает, что для выполнения сознанием его задач в жизнедеятельности организма необходим определенный минимальный уровень аффективности (связанной с центростремительной нервной импульсацией), мышления и активности. При этом важно не столько состояние отдельных функций, сколько их интеграция в совместную деятельность.

Последовательно рассматривает автор значение мышления, аффективности и активности в качестве факторов, определяющих сознание. Отдавая должное интеллекту, он, исходя из своих представлений об интегрирующей роли аффективности в психической деятельности, отмечает ее аналогичную роль в сознании. Аффективность влияет на постановку цели мышления и действует включающим и выключающим образом на ход ассоциаций, в значительной степени определяет активность субъекта, волевые процессы. «Через аффективность находят свое выявление потребности организма, которые оказывают влияние на сознание» [8, с. 35] (курсив мой – О. З.). Поэтому история аффективных переживаний субъекта участвует в качестве важнейшего фактора в выработке установок и готовности к тем или иным сознательным реакциям, соответствующим основным свойствам личности.

В. С. Дерябин рассматривал шкалу влияния аффективности на сознание. «От снижения психического тонуса вследствие эмоциональной тупости через реакции, в которых в полной мере проявляются основные свойства личности и ее социальные установки, а интеллектуальные и эмоциональные процессы протекают в благоприятном для психической реакции соотношении, ряд вариантов реакций с нарастающим подавлением мышления аффективностью ведет к реакциям, протекающим по типу простого рефлекса» [8, с. 36]. Достаточно вспомнить аффект у некоторых субъектов, протекающий по типу патологического аффекта в условиях суженного сознания и нередко приводящий к преступлениям.

Как обычно, сложный и емкий по содержанию материал В. С. Дерябин резюмирует в виде сжатого вывода: «… сознания как отдельной психической функции, существующей помимо и независимо от других психических функций, нет. Оно строится путем интеграции мышления, аффективности и воли в высшее функциональное единство, обусловливающее упорядоченность и целенаправленность человеческого поведения» [8, с. 38]. И далее: «Сущность сознания – в том, что это одна из важнейших функций организма человека как целостной системы (курсив мой – О. З.), развившаяся в условиях его трудовой социальной жизни, направленная в специфических условиях его жизни к сохранению индивида и рода и к достижению оптимальных условий его социального существования» [8, с. 46].

Завершается очерк «О сознании» принципиально важным подразделом «Об ограниченности сознания и его искажениях», в котором автор излагает свои представления о детерминизме психической жизни и поведения человека: «Субъективно произвольные действия кажутся таковыми лишь потому, что сознание субъекта зачастую не отражает объективных причин, обусловливающих действия, кажущиеся произвольными, и таким образом субъективное сознание свободы воли оказывается ложным» [8, с. 39].

Признание роли условий материальной жизни в формировании индивидуального и общественного сознания явилось заслугой К. Маркса и Ф. Энгельса. Однако они же в работе «Немецкая идеология», а также Ф. Энгельс в работах «Диалектика природы» и «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии» неоднократно подчеркивали, что такие влияния не осознаются не только обычными людьми, но даже идеологами. Уместно воспроизвести приводимое В. С. Дерябиным высказывание Ф. Энгельса по этому поводу: «Идеология – это процесс, который совершает так называемый мыслитель, хотя и с сознанием, но с сознанием ложным. Истинные движущие силы, которые побуждают его к деятельности, остаются ему неизвестными» [27, с. 83]; «…что материальные условия жизни людей, в головах которых совершается этот мыслительный процесс, в конечном счете определяют собой его ход, остается неизбежно у этих людей неосознанным, ибо иначе пришел бы конец всякой идеологии» [26, с. 313].

В. С. Дерябин, опираясь на развиваемое им учение об интегрирующей роли аффективности в психической деятельности, дает объяснение приведенному важному положению марксизма: «Заблуждения в сфере социальной являются не случайными ошибками мышления, а результатами влияния социального бытия на мышление субъекта. За ложным сознанием в этом случае кроется как первопричина не логическая ошибка мышления, а активный психический процесс влияния аффективности на сознание» [8, с. 42] (курсив мой – О. З.).

2. Психофизиологический очерк «О Я»

Поскольку этот очерк, как и очерк «О сознании», входит в состав монографии: В. С. Дерябин «Психология личности и высшая нервная деятельность», то в дальнейшем изложении сноски даются на последнее издание этой книги 2010 года [8].

Проблема самосознания и в наше время остается одной из самых трудных и малоизученных [22]. В. С. Дерябин поставил перед собой сложнейшую задачу – проанализировать формирование и структуру переживания Я (в тексте используется авторское написание – Я, а при цитировании печатного текста этого очерка – редакторский вариант – я). Исходя из принципа психофизиологического единства, автор сформулировал задачу исследования следующим образом: «Вместе с синтезом организма в единое целое происходит психический синтез индивида, получающий свое выражение в слове я. Субъективный психический синтез своей основой имеет синтез физиологический и находится с ним в неразрывном единстве.

Задачей настоящего очерка является попытка показать структуру и динамику синтеза организма как целого, включительно до высшего сложно нервного синтеза, и вместе с тем показать неразрывно связанный с физиологическим синтезом ход синтеза психического» [8, с. 48].

В психологических исследованиях, основанных на результатах самонаблюдения, проведенных психологами феноменологического направления [35], переживание Я не анализируется с учетом пространственных анатомо-физиологических взаимоотношений. При этом метафорически употребляются термины: «ядро», «центр личности», «периферия». В. С. Дерябин избрал другой подход, предположив существование в головном мозге уровней интеграции: соматических процессов – физиологический, соматопсихический, высшей психофизиологической интеграции и высшей интеграции психических процессов. В основу он положил иерархический принцип организации центральной нервной системы (ЦНС), при котором нижележащие отделы подчинены вышележащим: деятельность спинного мозга контролируется подкорковыми центрами, а последние – корой гловного мозга.

Уровни интеграции деятельностей организма необходимы для выполнения различных ее функций: поддержания физико-химического постоянства внутренней среды организма, его основных физиологических параметров, защита его от повреждающих воздействий окружающей среды, а также для осуществления функции продления рода.

Как обычно, к изучению самых сложных психических явлений В. С. Дерябин подходит, начиная с элементарных физиологических реакций и только затем переходит к рассмотрению сложных реакций и актов.

Целью соматопсихической интеграции является согласованное выполнение какой-либо физиологической функции, например, поддержания постоянства температуры тела. Критерием выделения этого уровня интеграции для В. С. Дерябина является осуществление ее вне сознания. На примере моторики он показывает, что осуществление двигательных актов становится возможным на основе реципрокных отношений в центрах мышц агонистов и антагонистов, изученных Шеррингтоном [23], и приходит к выводу, что интеграция всех деятельностей в организме в согласованное единство осуществляется на основании взаимоотношения процессов возбуждения и торможения в различных отделах нервной системы.

Высший уровень такой интеграции представлен нервными центрами, расположенными под корой головного мозга. У собак с удаленной корой [9; 29], благодаря деятельности подкорковых центров, сохраняется функциональное единство организма: животное обнаруживает голод и жажду, сложные защитные реакции, способно к выполнению половой функции. Однако такое животное может существовать только в лабораторных условиях, в непосредственном контакте с раздражителями, но не во внешней среде, для чего необходимо наличие функции коры головного мозга – психики.

Следующим важным уровнем интеграции, согласно В. С. Дерябину, является соматопсихическая интеграция. Это – частная интеграция, выражающаяся в объединении соматических ощущений и проявляющаяся в самоощущении и самораспознавании организма, в ощущении своего тела как целого и отдельных его частей, в локализации телесных ощущений в определенные части тела. В отличие от предыдущего уровня интеграции, эта интеграция уже находит субъективное отражение (курсив мой – О. З.) в сознании.

В соответствии с принципом психофизиологического единства, автор показывает, что не существует Я как отдельной психической субстанции, что за казалось бы элементарно простыми субъективными переживаниями – самоощущением и самораспознаванием организма – скрывается сложнейшая согласованная работа физиологических механизмов, расположенных на периферии и в различных этажах нервной системы. Эта работа протекает в соотношении с реакциями, совершающимися в других отделах нервной системы. Здесь опять же В. С. Дерябин осуществляет системный подход к рассмотрению организма как сложной, иерархически построенной системы. В качестве примера он приводит, как укус пчелы вызывает у человека сложнейшую, тонко согласованную сенсомоторную реакцию, в осуществлении которой участвуют различные отделы центральной и периферической нервной систем.

В создании самоощущения и самораспознавания организма участвуют: чувствительность, локализованная в центральных извилинах, интеграция кожных, проприоцептивных, вестибулярных, зрительных ощущений в единый комплекс, который Гед назвал «схемой тела» [32].

В этом разделе особенно проявляются профессиональные знания В. С. Дерябина – невропатолога и психиатра, позволившие ему проанализировать механизмы отдельных вариантов нарушений самоощущения и самораспознавания, связанных с поражением различных отделов головного мозга и или с функциональными заболеваниями. Особый интерес представляют приводимые им примеры нарушений самоощущения организма в целом, проявляющиеся в синдроме деперсонализации или явлении «двойника». Автор подчеркивает, что хотя нарушения эти у больных подвергаются сложной психологической переработке, но в основе своей они имеют очаговые заболевания, особенно в теменной доле [24], в частности – поражения интерпариетальной извилины [4], а также декстрапариетальной области, являющейся центральным представительством проприоцептивных и вестибулярных реакций, с которыми связана ориентация человека в отношении отдельных частей тела друг к другу и в положении тела в пространстве [11]. Важно отметить, что при этом В. С. Дерябин чужд локализма, подчеркивая, что не существует центра самоощущения, функционирующего независимо от других частей тела [8, с. 59].

О материальной, сложной обусловленности синдрома двойника свидетельствует то, что он возникает при ряде различных по патогенезу патологических процессов: шизофрении, различных интоксикациях (наркотиками, никотином, мескалином), токсикоинфекционных процессах, например, при сыпном тифе. Далее, реакция раздвоения функционального, преходящего характера отмечалась у депрессивных больных и у здоровых субъектов после психического и физического перенапряжения, а также сильных отрицательных эмоций.

В настоящее время материальная основа развития синдрома двойника получила подтверждение на нейромедиаторном уровне, т. к. перечисленные состояния, при которых возникает этот синдром, сопровождаются истощением нейромедиаторов в ЦНС [28; 37]. Истощение содержания нейромедиаторов норадреналина (НА) и серотонина в головном мозге участвует в механизмах психической депрессии [28]. Согласно эмоциональной теории психического отчуждения [36], главную роль в развитии этого состояния играет выраженное торможение эмоциональных компонентов процессов восприятий и представлений, по-видимому, связанное с истощением нейромедиаторов в ЦНС.

О важности норадренергической медиации в ЦНС для переживания Я свидетельствуют данные, что у лиц после приема симпатомиметика фенамина, высвобождающего НА из лабильных депо в норадренергических нейронах головного мозга, усиливаются чувства мышечной силы и самосознания [31; 33].

Следуя системному подходу в изучении человека, В. С. Дерябин подчеркивает, что переживание Я не сводится только к элементарному телесному самоощущению. Словом Я выражается ощущение себя как целостной структуры со всеми телесными и психическими свойствами [8, с. 62]. Так, автор показывает, что нарушение силы восприятия Я может быть связано, как имеет место при шизофрении, с отсутствием переживания субъектом собственной активности, вследствие чего причина его действий проецируется на внешние объекты.

Дальнейшее раскрытие сложного понятия Я автор дает в разделе «О высшей психофизиологической интеграции организма». «Я есть словесное обозначение своего организма как целого, в его психофизиологическом единстве…. Это я с его телом, с его чувствами, мыслями, стремлениями и действиями, противостоит внешнему миру и находится с ним в постоянных и многообразных отношениях. Я субъективно воспринимается как единый комплекс… Высшая психофизиологическая интеграция заключается в объединении, согласовании и регулировании всех деятельностей организма как единого целого» [8, с. 63].

Согласно исследованиям школы И. П. Павлова, корой головного мозга осуществляется интеграция вегетативных, анимальных и психических процессов. «Субъективным выражением высшей интеграции всех психофизиологических реакций и деятельностей организма является я» [8, с. 64]. Одним из важнейших компонентов Я В. С. Дерябин считает сознание непрерывности своей соматической и психической жизни, обеспечиваемое механизмами памяти.

Особый интерес представляет раздел «Аффективность и я» с учетом учения об аффективности, развиваемого В. С. Дерябиным [6; 7]. Заслугой автора представляется объяснение взаимоотношения аффективных реакций на основе закона доминанты, установленного А. А. Ухтомским [21]. То, что субъективно воспринимается как борьба противоположных чувств, с физиологических позиций воспринимается как борьба сильного субдоминантного возбуждения с доминантным.

Огромное влияние на формирование структуры Я личности субъекта, отмечает В. С. Дерябин, оказывают аффективные переживания и их следы (эмоциональная память и основанная на ней суммация чувств).

Следует подчеркнуть, что автор не ставит знак равенства между переживанием Я и личностью: «Под личностью данного индивида подразумевается его психическая структура с ее индивидуальными особенностями и его физические свойства (внешность и проч.). Личность переживает себя в своем самосознании как я. Так что я есть выявление личности в ее самосознании [8, с. 71]. Хотя позднее отдельные авторы [14; 17] физические свойства человека не относили к структуре личности, комплексный подход к ее рассмотрению, предпринятый В. С. Дерябиным, включающий учет упомянутых свойств, представляется методически более правильным.

Известно, что темперамент индивида определенным образом связан с физическим строением человека. Согласно Э. Кречмеру [10], темперамент индивида, его психические свойства тесно связаны с конституцией его организма, а, согласно И. П. Павлову, с нею связан также и тип ВНД, что не может не сказаться на формировании личности, на ее структуре.

В разделе «Я и активность» автор последовательно проводит мысль, что Я в первую очередь связывается субъектом с его психической активностью, проявляющейся в управлении вниманием, припоминании, мышлении, кажущимися наиболее произвольными. Однако скрытым от сознания, от своего Я часто остается влияние аффективности, которая сигнализирует о потребностях организма и направляет активность к их удовлетворению (курсив мой – О. З.). «Но и психическая активность при ближайшем исследовании оказывается непроизвольным проявлением управляющего психическими процессами я – и здесь можно установить связь воли с аффективностью, которая, в конечном счете, представляет интересы личности [8, с. 74].

Анализ этого высказывания автора приводит читателя к заключению, что аффективность – чувства, влечения и эмоции – представляют собой субъективное отражение биологических и социальных потребностей человека. Не будучи тождественными переживанию Я, они являются факторами, координирующим в единое целое все психические процессы, находящие отражение в самосознании.

Высказанное положение находит дальнейшее развитие в разделе «Я и высшая интеграция психических функций», в котором автор выделяет трехзвеньевую схему осуществления психических реакций, особенно четко выраженную при влечениях. Схема включает: аффективную реакцию, интеллектуальный процесс и действие. Эта схема напоминает схему рефлекса, однако автор не прибегает к упрощению: «Психические реакции могут быть несравненно сложнее, но тщательный анализ показывает, что в основе их лежит тот же принцип интеграции в высшем единстве аффективности, мышления и активности, а за высшими психическими реакциями кроются тенденции организма к самосохранению и достижению жизненного оптимума» [8, с. 77]. Указанные тенденции в организме представлены аффективностью, которая, согласно В. С. Дерябину, является центральным звеном Я.

Высшая интеграция психических функций осуществляется корой головного мозга. В качестве яркого примера дезинтеграции аффективности, мышления и активности автор приводит шизофрению, при которой первичным симптомом считают расстройство Я [30], а также интеграции влечений, чувств и мышления [2]. Убедительным примером подобной же дезинтеграции являются реакции негативизма и каталепсии, подробно изученные В. С. Дерябиным в серии работ по вызыванию бульбокапниновой кататонии у собак. При ней имело место ослабление и выключение тормозных влияний коры головного мозга на подкорковые центры [6].

В ходе изложения ученый дает все более усложняющееся, но вместе с тем более конкретное определение понятия Я: «… я есть субъективное отражение функционального единства аффективности, интеллекта и активности и интеграции телесных ощущений, а это единство основывается на интеграции высших сложно-нервных процессов корой головного мозга…» [8, с. 79].

Последние разделы очерка «Эгоизм и эгоцентризм» и «Положительные социальные чувства» посвящены социальным аспектам переживания Я.

В. С. Дерябин уделял в своих работах много внимания изучению социальных чувств. Методологической предпосылкой изложения при этом являлось признание психофизиологического единства организма, единства биологического и социального в человеке. Тенденция к самосохранению и достижению оптимума существования, как подчеркивает В. С. Дерябин, свойственна как животным, так и людям в условиях социальных. Отсюда – стремление к личным интересам и пользе, нередко затрагивающее интересы других и проявляющееся в эгоизме и эгоцентризме. Автор трактует эгоизм не как отдельную эмоцию, а как социальную установку личности к себе и другим, проявляющуюся в ряде эмоций: злобе и ненависти к затрагивающим интересы эгоиста; зависти, жадности, ревности, в сосредоточении желаний на личных целях, в нежелании сообразовать поведение с интересами других. Далее проводится подробный анализ этой сложной социальной установки, при которой Я с его интересами и потребностями как бы гипертрофируется.

Следуя системному подходу, автор привлекает экспериментальные данные, полученные у животных с удаленной корой головного мозга [9; 29], применяет онтогенетический, патопсихологический и социологический анализ. В последнем случае, как обычно, он приводит примеры литературных героев (Митрофанушка, Онегин и др.), в которых литературные типы одновременно являются типами социальными.

Резюмируя результаты анализа, ученый пишет: «Итак, эгоизм может быть результатом еще не развившейся психики, результатом остановки развития на низком уровне, результатом патологического развития или деградации личности вследствие патологических процессов и, наконец, эгоизм может быть результатом жизненных условий, в которых развивалась личность, результатом воспитания» [8, с. 83].

Проводя анализ понятия «эгоизм», В. С. Дерябин не ограничивает его отдельной личностью, но пишет о семейном эгоизме, социальном эгоизме правящего класса в капиталистическом обществе, о национальном эгоизме, высшим проявлением которого явился германский фашизм.

В качестве другого проявления гипертрофии Я автор приводит эгоцентризм, выделяя эгоцентризм юношеский, связанный с избытком сил молодого организма, настоятельно заявляющего о своих, в первую очередь биологических, потребностях. Однако эгоцентризм может быть свойственен также лицам умственно отсталым, а также избавленным от трудностей жизни или имеющим психопатические черты. «Повышенная забота о себе, о своем здоровье, об удобствах своей персоны у таких лиц выступает на передний план и заслоняет все другие интересы. Неспособность отвлечься от узко эгоистического взгляда на все окружающее делает такой тип субъективно «центром мироздания» [8, с. 84].

Необходимо добавить, что Я может напоминать о себе в гипертрофированной форме эгоцентризма не только в юности, но и в старости, когда телесные переживания отрицательного чувственного тона, связанные с возрастными ощущениями и заболеваниями, резко усиливаются, а также у ипохондрических субъектов. В связи с этим автор делает вывод, что во всех случаях «гипертрофии Я» имеет место недоразвитие или возрастное, а также патологическое ослабление тормозных влияний коры головного мозга на подкорковые отделы, из которых осуществляется действие на нее компонентов Я – аффективности и соматических ощущений.

Рассматривая социальные аспекты Я, В. С. Дерябин не мог обойти вниманием положительные социальные чувства человека, обусловленные в ходе его развития закономерным переходом от эгоизма и эгоцентризма к этим чувствам. Вместе с тем эгоизм и эгоцентризм могут быть в значительной степени обусловлены возрастными соматическими причинами.

Опираясь на результаты исследований на собаках и человекообразных обезьянах, автор убедительно показывает, что зачатки социальных чувств имеются и у высших животных. В примитивной форме они также свойственны маленьким детям как результат выработки естественных условных рефлексов на положительные раздражители. Основой тому служит кора головного мозга, которая по закону временной связи способствует перестройке реакций организма на внешние раздражители, а у человека – выработке социальных чувств.

На примере очерка «О Я» В. С. Дерябин показал, что сложнейший психологический феномен, каким является самосознание, переживание собственного Я, может быть проанализирован с помощью системного подхода, включая методы психофизиологического, патопсихологического, физиологического, онтогенетического и социологического анализа.

При этом автор подчеркивает, что анализ психических явлений, основанный на методе самонаблюдения, хотя и дал много ценных фактов, однако не смог вскрыть сложные механизмы этих явлений, которые находятся за пределами сознания индивида.

Психофизиологический анализ психических процессов основывается на пространственных и функциональных взаимоотношениях нервных центров.

Заслугой В. С. Дерябина представляется то, что в основу психофиологического анализа переживания Я он положил системный подход, включающий иерархический принцип построения ЦНС. Это позволило автору выделить уровни интеграции функций различной степени сложности – вплоть до высшей психофизиологической интеграции и высшей интеграции психических функций, находящих субъективное выражение в переживании Я.

Подобный подход в настоящее время признан приоритетным. Нейропсихолог Д. В. Ольшанский в рецензии на книгу В. С. Дерябина «Психология личности и высшая нервная деятельность» [16] писал по этому поводу следующее. «В. С. Дерябин считал самосознание непременным условием человеческой личности, одним из центральных элементов ее структуры. Я обладает собственной сложной многоуровневой структурой, в основе которой лежит интеграция соматических ощущений, соматопсихическая и высшая психофизиологическая интеграция психических функций. В основе Я и личности лежит аффективность, которая через диалектику взаимоотношения биологического и социального и определяет поведение человека. Автор исходит из принципа ступенчатой интеграции соматических и психических процессов в организме, вершиной которой является переживание себя как целостного в психо-физиологически-социальном единстве существа – Я человека.

Всем этим гипотезам соответствуют современные данные о структуре Я и о детерминирующей поведение эмотивной, и регулирующей межличностные отношения когнитивных самооценках (как проявлениях разных аспектов Я). Подтверждают его правоту и ставшие актуальными в последнее время исследования влияния Я на продуктивные, социальные ориентации личности. Вообще, комплексность его представлений обеспечивает возможность проследить развитие сходных идей в разных областях современной науки» [16, с. 619].

Необходимо отметить гуманистическую направленность очерка «О Я», в котором исследованы психофизиологические предпосылки самосознания, эгоизма и эгоцентризма, позволяющие лучше познать самого себя и способствовать коррекции антисоциальных свойств личности. Работа «О Я» способствует научному пониманию причин эгоизма и эгоцентризма, вскрывает их объективные предпосылки, нередко связанные с возрастными (переходный, юношеский возраст) потребностями организма, учет которых имеет важное значение для педагогической науки, может способствовать улучшению культуры общения людей.

Подобно тому, как психиатр не обижается на своих пациентов за действия, объективно обусловленные психическими расстройствами, В. С. Дерябин призывает к большему пониманию и терпимости в общении с людьми, обладающими эгоистическими и эгоцентрическими установками. Однако он при этом не снимает с них ответственности за противоправные действия.

Известный социолог и социальный психолог В. Б. Ольшанский в подробном обзоре «Личность в российской социологии и психологии» [15] рассматривает различные исторические и современные аспекты понятия «личность», однако среди них не упоминает системный подход, осуществленный В. С. Дерябиным в его очерке «О Я». Между тем, в заключение своего обзора он отмечает: «Область социологии личности, как мы видели, перекрещивается с проблематикой психологии и социальной психологии. Вряд ли возможно и нужно искать их чистое размежевание. Больше того, мы полагаем, что в будущем тенденция междисциплинарных исследований проблем личности… будет доминировать» [15, с. 331].

Уместно заключить, что В. С. Дерябин, следуя диалектическому методу, осуществил системный социопсихофизиологический анализ человеческого Я как синтез психофизиологического и социального.

Список литературы

1. Абуладзе К. С. Деятельность коры больших полушарий головного мозга у собак, лишенных трех дистантных рецепторов: зрительного, слухового и обонятельного // Физиологический журнал СССР. – 1936. – Т. 21, В. 5–6. – С. 784–785.

2. Блейлер Э. Аффективность, внушаемость и паранойя. – Одесса, 1929. – 140 с.

3. Галкин В. С. О значении рецепторных аппаратов для работы высших отделов центральной нервной системы // Архив биологических наук. – 1933. – Т. 33, В. 1–2. – С. 27–53.

4. Гуревич М. О. Нарушения схемы тела в связи с психосензорными расстройствами при психических заболеваниях // Журнал невропатологии и психиатрии. – 1933. – Т. 2, № 3. – С. 1–11.

5. Дельгадо X. Мозг и сознание. – М.: Мир, 1971. – 264 с.

6. Дерябин В. С. Аффективность и закономерности высшей нервной деятельности // Журнал высшей нервной деятельности. – 1951. – Т. 1, В. 6. – С. 889–901.

7. Дерябин В. С. Чувства, влечения и эмоции: О психологии, психопатологии и физиологии эмоций. Изд. 3-е. – М.: ЛКИ. – 2013. – 224 с.

8. Дерябин В. С. Психология личности и высшая нервная деятельность. (Психофизиологические очерки «О сознании», «О Я», «О счастье»). Изд. 2-е, доп. – М.: ЛКИ. – 2010. – 202 с.

9. Зеленый Г. П. Собака без полушарий большого мозга // Труды Общества русских врачей в Санкт-Петербурге. – 1912. – Т. 79. – С. 147–149.

10. Кречмер Э. Медицинская психология. М.–Л.: Жизнь и знание. – 1927. – 450 с.

11. Кронфельд А. С. К вопросу о синдромах раздвоения // Труды 1-й Московской психиатрической больницы, Выпуск 3. – 1940. – С. 394–418.

12. Лебединский М. С. Афазии, агнозии, апраксии. Харьков.: УПНИ, 1941. – 240 с.

13. Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология // Сочинения, Т. 3. – М.: Политиздат, 1955. – С. 7–544.

14. Мясищев В. И. Личность и неврозы. – Л.: ЛГУ, 1960. – 426 с.

15. Ольшанский В. Б. Личность в российской социологии и психологии // Социология в России / Под ред. В. А. Ядова. – 2-е изд., перераб. и дополн. – М.: Издательство Института социологии РАН, 1998. – С. 314–336.

16. Ольшанский Д. В. Рецензия на книгу В. С. Дерябина «Психология личности и высшая нервная деятельность» // Журнал невропатологии и психиатрии. – 1983. – № 4. – С. 618–620.

17. Платонов К. К. Способности и характер // Теоретические проблемы психологии личности. – М.: Наука, 1974. – С. 187–208.

18. Симонов П. В. Эмоциональный мозг. – М.: Наука, 1981. – 215 с.

19. Спиркин А. Г. Сознание и самосознание. – М.: Политиздат, 1972. – 303 с.

20. Столин В. В. Самосознание личности. – М.: МГУ, 1983. – 284 с.

21. Ухтомский А. А. Принцип доминанты // Собрание сочинений, Т. 1. – Л.: Издательство ЛГУ, 1950. – С. 97–201.

22. Чеснокова И. И. Проблема самосознания в психологии. – М.: Наука, 1977. – 143 с.

23. Шеррингтон Ч. Интегративная деятельность нервной системы. – Л.: Наука, 1969. – 391 с.

24. Шмарьян А. С. К патофизиологии оптических психосензорных расстройств // Советская неврология, психиатрия и психология, Т. 4, Вып. 5. – 1935. – С. 23–36.

25. Штрюмпель А., Зейфарт К. Частная патология и терапия внутренних болезней, Т. 3. – М.: Государственное издательство медицинской литературы, 1932. – 624 с.

26. Энгельс Ф. Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии // Сочинения, Т. 21. – М.: Политиздат, 1961. С. 269–317.

27. Энгельс Ф. Письмо Ф. Мерингу // Сочинения, Т. 39. – М.: Политиздат, 1961. С. 82–83.

28. Davis J. M. Central Biogenic Amines and Theories of Depression and Mania // Phenomenology and Treatment of Depression / Eds. W. E. Fann, I. Karacan, A. D. Pokorny, R. L. Williams. – New York: Spectrum Publications, 1977. – pp. 17–32.

29. Goltz F. Der Hund ohne Grosshirn. Siebente Abhandlung über die Verrichtungen des Grosshirns // Archiv für die gesamte Physiologie. – Bd. 51. – № 11–12. – 1892, ss. 570–614.

30. Gruhle Н. W. Рsychologie des Аbnormer // Handbuch der vergleichenden Psychologie, Вd. 3. – Мünchen, 1922. – 515 s.

31. Наwkins D. R., Pace R., Раstermack B., Sandtfer M. G. A Multivariant Psychopharmacological Study in Normals // Psychosomatic Medicine. – 1961. – Vо1. 23. – pp. 1–17.

32. Неаd Н., Rivers W. Н. Studies in Neurology, Vоl. 2. – London: OxfordUniversity Press, 1920. – 837 р.

33. Lasagnа L., Felsinger J. M. von., Beeher H. K. Drag-Induced Mood Changes in Man. 1. Observations on Healthy Subjects, Chronically Ill Patients and «Postaddicts. – Journal of the American Medical Association. – 1955. – Vо1. 157. – pp. 1006–1020.

34. Maslow A. H. A Theory of Human Motivation // Physiological Reviews. – 1943. – Vol. 50. – pp. 370–396.

35. McDougall W. Outline of Psychology. – New York: Charles Scribner’s Sons, 1923. – 456 p.

36. Oesterreich К. D. Die Entfremdung der Wahrnehmungswelt und die Depersonnalisation in der Psychasthenic // Journal für Psychologie und Neurologie. – 1907. – Вd. 9. – ss. 15–53.

37. Rоbinson D. S., Sourkes T. L. Nies A., Harris L. S., Spector S., Bartlett D. L., Kaye I. S. Monoamine Metabolism in Human Brain // Archives of General Psychiatry. – 1977. – Vо1. 34. – pp. 89–92.

References

1. Abuladze K. S. The Activity of the Cerebral Cortex of the Brain in Dogs Deprived of Three Distant Receptors: Visual, Auditory and Olfactory [Deyatelnost kory bolshih polushariy golovnogo mozga u sobak, lishennyh treh distantnyh receptorov: zritelnogo, sluhovogo i obonyatelnogo]. Fiziologicheskiy zhurnal SSSR (Physiological Journal of the USSR), 1936, vol. 21, № 5–6, pp. 784–785.

2. Bleuler E. Affectivity, Suggestibility and Paranoia [Affektivnost, vnushaemost i paranoya]. Odessa, 1929, 140 p.

3. Galkin V. S. About Significance of Receptor Apparates for the Work of Higher Parts of the Central Nervous System [O znachenii receptornyh apparatov dlya raboty vysshih otdelov centralnoy nervnoy sistemy]. Arkhiv biologicheskikh nauk (Archive of Biological Sciences), 1933, № 1–2, pp. 27–53.

4. Gurevich M. O. Violations of the Body Scheme in Connection with the Psychosensory Disorders in Mental Illness [Narusheniya shemy tela v svyazi s psihosenzornymi rasstroystvami pri psihicheskih zabolevaniyah]. Zhurnal nevropatologii i psikhiatrii (Journal of Neuropathology and Psychiatry), 1933, Vol. 2, № 3, pp. 1–11.

5. Delgado X. Brain and Consciousness [Mozg i soznanie]. Moscow, Mir, 1971, 264 p.

6. Deryabin V. S. Affektivitet and Regularities of Higher Nervous Activity [Affektivnost i zakonomernosti vysshey nervnoy deyatelnosti]. Zhurnal vysshey nervnoy deyatelnosti (Journal of Higher Nervous Activity), 1951, Vol. 1, № 6, pp. 889–901.

7. Deryabin V. S. Feelings, Inclinations and Emotions: About Psychology, Psychopathology and Physiology of Emotions [Chuvstva, vlecheniya, emotsii. O psichologii, psichopatologii i fiziologii emotsiy]. Moscow, LKI, 2013, 224 p.

8. Deryabin V. S. Psychology of the Personality and Higher Nervous Activity (Psycho Physiological Essays “About Consciousness”, “About Ego”, “About Happiness”) [Psichologiya lichnosti i vysshaya nervnaya deyatelnost (Psichofiziologicheskie ocherki “O soznanii”, “O Ya”, “O schastii”)]. Moscow, LKI, 2010, 202 p.

9. Zeleniy G. P. A Dog Without Hemicerebrums [Sobaka bez polushariy bolshogo mozga]. Trudy Obschestva russkikh vrachey v Sankt-Peterburge (Works of Russian Doctors in St. Petersburg), 1912, Vol. 79, pp. 147–149.

10. Krechmer E. Medical Psychology [Medicinskaya psihologiya]. Moscow-Leningrad, Zhizn i znanie, 1927, 450 p.

11. Kronfeld A. S. On the Question of a Split Syndromes [K voprosu o sindromah razdvoeniya]. Trudy 1-y Moskovskoy psihiatricheskoy bolnicy, vyp. 3. (Works of the FirstMoscowMental Hospital, Vol. 3), 1940, pp. 394–418.

12. Lebedinskiy M. S. Aphasia, Agnosia, Apraxia [Afaziya, agnoziay, apraksiya]. Kharkiv, UPNI, 1941, 240 p.

13. Marx K., Engels F. German Ideology [Nemetskaya ideologiya]. Sochineniya, T. 3 (Works, Vol. 3). Moscow, Politizdat, 1955, pp. 7–544.

14. Myasischev V. I. Personality and Neuroses [Lichnost i nevrozy]. Leningrad, Izdatelstvo leningradskogo universiteta, 1960, 426 p.

15. Olshanskiy V. B. (Ed. V. A. Yadov) Personality in Russian Sociology and Psychology [Lichnost v rossiyskoy sociologii i psihologii]. Sociologiya v Rossii (Sociology in Russia). Moscow, Izdatelstvo Instituta sotsiologii RAN, 1998, pp 314–336.

16. Olshanskiy D. V. Review of the Book by V. S. Deryabin “Psychology and the Higher Nervous Activity” [Recenziya na knigu V. S. Deryabina “Psihologiya lichnosti i vysshaya nervnaya deyatelnost”]. Zhurnal nevropatologii i psihiatrii (Journal of Neuropathology and Psychiatry), 1983, № 4. pp. 618–620.

17. Platonov K. K. Abilities and Caracter [Sposobnosti I kharakter]. Teoreticheskie problemy psihologii lichnosti (Theoretical Problems of Personality Psychology). Moscow, Nauka, 1974, pp. 187–208.

18. Simonov P. V. The Emotional Brain [Emocionalnyy mozg]. Moscow, Nauka, 1981, 215 p.

19. Spirkin A. G. Consciousness and Self-Consciousness [Soznanie i samosoznanie]. Moscow, Politizdat, 1972, 303 p.

20. Stolin V. V. Self-Consciousness of Personality [Samosoznanie lichnosti]. Moscow, MGU, 1983, 284 p.

21. Ukhtomskiy A. A. Principle of a Dominant [Printsip dominanty]. Sobranie sochineniy, T. 1 (Collected Works, Vol. 1). Leningrad, Izdatelstvo LGU, 1950, pp. 197–201.

22. Chesnokova I. I. The Problem of Consciousness in Psychology [Problema soznaniya v psihologii]. Mosсow, Nauka, 1977, 143 p.

23. Sherrington Ch. Integrative Activity of the Nervous System [Integrativnaya deyatelnost nervnoy sistemy]. Leningrad, Nauka, 1969, 391 p.

24. Shmaryan A. S. To the Pathophysiology of Optical Psychosensory Disturbances [K patofiziologii opticheskih psihosenzornyh rasstroystiv]. Sovetskaya nevrologiya, psikhiatriya I psykhologiya (Soviet Neurology, Psychiatry and Psychology), 1935, Vol. 4, № 5, pp. 23–36.

25. Shtryumpel A., Zeyfart K. Private Pathology and Therapy of Internal Diseases, Vol. 3 [Chastnaya patologiya i terapiya vnutrennikh bolezney, Tom 3]. Moscow, Gosudarstvennoe izdatelstvo medicinskoy literatury, 1932, 624 p.

26. Engels F. Ludwig Feuerbach and the End of Classical German Philosophy [Lyudvig Feyerbakh i konets klassicheskoy nemetskoy filosofii]. Sochineniya, Т. 21 (Works, Vol. 21). Moscow, Politizdat, 1961, pp. 269–317.

27. Engels F. Letter to F. Mehring [Pismo F. Meringu]. Sochineniya, Т. 39 (Works, Vol. 39). Moscow, Politizdat, 1961, pp.82–83.

28. Davis J. M. (Eds. W. E. Fann, I. Karacan, A. D. Pokorny, R. L. Williams) Central Biogenic Amines and Theories of Depression and Mania. Phenomenology and Treatment of Depression. New York, Spectrum Publications, 1977, pp. 17–32.

29. Goltz F. The Dog Without a Cerebrum: Seventh Treatise on the Functions of the Cerebrum [Der Hund ohne Grosshirn. Siebente Abhandlung über die Verrichtungen des Grosshirns]. Archiv für die gesamte Physiologie (Archives of All Physiology), Bd. 51, № 11–12, 1892, pp. 570–614.

30. Gruhle Н. W. Рsychology of Аbnormer [Рsychologie des Аbnormer]. Handbuch der vergleichenden Psychologie, Вd. 3 (Handbook of Comparative Psychology, Vol. 3). Munich, 1922, 515 p.

31. Наwkins D. R., Pace R., Раstermack B., Sandtfer M. G. A Multivariant Psychopharmacological Study in Normals. Psychosomatic Medicine, 1961, Vо1. 23, pp. 1–17.

32. Неаd Н., Rivers W. Н. Studies in Neurology, Vоl. 2. London, Oxford University Press, 1920, 837 р.

33. Lasagnа L., Felsinger J. M. von., Beeher H. K. Drag-Induced Mood Changes in Man. 1. Observations on Healthy Subjects, Chronically Ill Patients and «Postaddicts». Journal of the American Medical Association, 1955, Vо1. 157, pp. 1006–1020.

34. Maslow A. H. A Theory of Human Motivation. Physiological Reviews,1943, Vol. 50, pp. 370–396.

35. McDougall W. Outline of Psychology. New York, Charles Scribner’s Sons, 1923, 456 p.

36. Oesterreich К. D. The Alienation of the Worldperception and the Depersonalization in the Psychasthenic [Die Entfremdung der Wahrnehmungswelt und die Depersonnalisation in der Psychasthenic]. Journal für Psychologie und Neurologie (Journal of Psychology and Neurology), 1907, Вd. 9, pp. 15–53.

37. Rоbinson D. S., Sourkes T. L. Nies A., Harris L. S., Spector S., Bartlett D. L., Kaye I. S Monoamine Metabolism in Human Brain. Archives of General Psychiatry, 1977, Vоl. 34, pp. 89–92.

Ссылка на статью:
Забродин О. Н. Социопсихофизиологический анализ сознания и самосознания в работах В. С. Дерябина «О сознании» и «О Я» // Философия и гуманитарные науки в информационном обществе. – 2015. – № 3. – С. 24–45. URL: http://fikio.ru/?p=1777.