УДК 141.82

 

Комаров Виктор Дмитриевич – федеральное государственное казённое военное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Михайловская военная артиллерийская академия», кафедра гуманитарных и социально-экономических дисциплин, доктор философских наук, профессор, Санкт-Петербург, Россия.

E-mail: vdkomarov@mail.ru

195009 Санкт-Петербург, ул. Комсомола, 22,

тел: (812) 292-14-74.

Авторское резюме

Состояние вопроса: В советской литературе по диалектическому и историческому материализму марксизм-ленинизм рассматривался как всесильное учение, но без акцентирования внимания на его объективной научности, закономерности. Объективная основа исторического материализма сводилась в основном к экономическим факторам. Коммунистическая идеология отрывалась от научно-материалистического понимания исторического процесса.

Результаты: Классический, аутентичный марксизм базируется на великих научных открытиях К. Маркса (закон определяющей роли способа производства материальной жизни в формационном развитии цивилизованного общества; закономерность присвоения прибавочной стоимости в росте капиталистической экономики). Уровень реального гуманизма общественной жизни любой формации объективно обусловлен производительностью общественного труда и выражается в богатстве услуг по воспроизводству народной жизни. Наиболее обоснованным и плодотворным способом применения теории и методологии К. Маркса к решению проблем современной России в эпоху информационного общества можно считать подход, развиваемый теоретиками и идеологами КПРФ, в частности – в работах лидера партии Г. А. Зюганова.

Область применения результатов: Современный вариант марксистской теории общества является наиболее адекватной теоретической основой его дальнейшего преобразования. Бескризисный прогресс производительных сил, гармонизация производственно-экономических и социально-производственных отношений, непосредственное народовластие и торжество коммунистической духовности – системная цель социалистического преобразования экономической, социальной и культурной политики народно-демократического государства.

Выводы: Сознательное использование открытого марксизмом основного закона общественного развития цивилизации обеспечивает партии научного коммунизма успехи в руководстве борьбой рабочего класса, всех трудящихся за общественный прогресс любой страны в информационную эпоху. Марксизм-ленинизм есть современная наука о реально-гуманистическом прогрессе постиндустриального общества. Научная обоснованность коммунистической идеологии – гарантия её творческих успехов и нарастающих практических побед в развитии мировой цивилизации.

 

Ключевые слова: классический марксизм; аутентичный марксизм; марксизм-ленинизм; способ производства материальной жизни; основной закон общественного развития; общественная формация; производственно-экономические отношения; социально-производственные отношения; экономический материализм; коммунистическая идеология.

 

On the Effect of the Basic Law of Social Development in the Information Society

 

Komarov Viktor Dmitrievich – Mikhailovskaya Military Artillery Academy, Department of Humanitarian and Socio-Economic Disciplines, Professor, Doctor of Philosophy, Saint Petersburg, Russia.

E-mail: vdkomarov@mail.ru

22, Komsomol st., Saint Petersburg, 195009, Russia,

tel.: (812) 292-14-74.

Abstract

Background: In Soviet literature on dialectical and historical materialism, Marxism-Leninism was viewed as an all-powerful teaching, but without accentuating attention to its objective scientific character, laws. The objective basis of historical materialism was reduced mainly to economic factors. Communist ideology broke away from the scientific-materialist understanding of the historical process.

Results: Classical, authentic Marxism is based on the great scientific discoveries of K. Marx (the law of the determining role of the mode of production of material life in the formative development of civilized society, the regularity in appropriating surplus value in the growth of the capitalist economy). The level of real humanism in the social life of any formation is objectively conditioned by the productivity of universal labor and is expressed in the wealth of services for the reproduction of people’s lives. The most substantiated and fruitful way of applying Marx’s theory and methodology to solving the problems of modern Russia in the era of the information society can be considered an approach developed by theorists and ideologists of the Communist Party, in particular, in the works of the party leader G. A. Zyuganov.

Research implications: The modern version of the Marxist theory of society is the most adequate theoretical basis for its further transformation. The crisis-free progress of the productive forces, the harmonization of production-economic and social-production relations, direct democracy and the triumph of communist spirituality are the systemic goal of the socialist transformation of the economic, social and cultural policies of the people’s democratic state.

Conclusion: The conscious use of the basic law of social development of civilization, open by Marxism, provides the party of scientific communism with success in directing the struggle of the working class, all working people for the social progress of any country in the information age. Marxism-Leninism is a modern science about the real-humanistic progress of post-industrial society. The scientific thoroughness of communist ideology is a guarantee of its creative successes and growing practical victories in the development of world civilization.

 

Keywords: classical Marxism; authentic Marxism; Marxism-Leninism; the mode of production of material life; the basic law of social development; social formation; industrial and economic relations; social and industrial relations; economic materialism; communist spirituality; communist ideology.

 

Судьба марксизма как научной основы коммунистической идеологии осложнилась в послесталинское время существования Советского Союза. С 50-х годов ХХ в. начался постепенный отход от ленинизма как марксизма эпохи империализма, пролетарских и национально-освободительных революций. Идеологическая эволюция времён хрущёвской «слякоти» и горбачёвской «катастройки» (выражение А. А. Зиновьева) привели к предательскому развалу СССР и к либерально-демократическому возрождению антикоммунистических идеологических концепций и выхолащиванию революционного марксизма до уровня гегелевской диалектики, экономического материализма и идеологии «гражданского общества».

 

В этот период многие российские философы стали переходить на позиции феноменологической эклектики и социальной психологии (вместо научной социологии). Исследователи проблем марксизма-ленинизма ударились в догматизацию его основополагающих принципов, начиная с материалистической диалектики, и начали постепенно «забывать» о научных открытиях аутентичного марксизма, игнорировать научно-революционные достижения ленинизма.

 

Антикоммунистические гонения оживили ревизионистские и социал-демократические тенденции в исследованиях отечественных катедер-марксистов. Однако на развалинах КПСС в этот же период последователями творческого марксизма-ленинизма закладывается научно-идеологическая основа новой партии трудового народа – Коммунистической партии Российской Федерации. В процессе своего становления КПРФ как партия ленинского типа очищает аутентичный марксизм-ленинизм от чуждых идеологических наслоений и ныне переходит к использованию в своей борьбе за социализм его научных достижений. Идеологи КПРФ ныне, в информационную эпоху практической борьбы за социализм, стремятся разрабатывать классические положения марксизма-ленинизма в свете принципа единства теории и практики.

 

1. Сущность открытого К. Марксом основного закона общественной жизни

Ярчайшим выражением основательности марксизма как науки об общественном развитии человечества предстают открытые и изучаемые им объективные законы строения, функционирования и развития общественной жизни людей. Наряду с законами естествознания и человековедения эти законы составляют базу эффективного управления цивилизационным процессом взаимодействия человечества с природой Земли и ближнего Космоса.

 

Настало время рельефно показать, что основным законом марксизма-ленинизма как науки об историческом процессе выступает закон определяющей роли способа производства материальной жизни общества.

 

Гений Карла Маркса выразился прежде всего в создании научно-философского метода исследования динамично взаимосвязанных явлений природы, общества, человека и мирового духа. В особенности это касается раскрытия в марксизме закономерности саморазвития самой сложной сферы бытия – общественной жизни человеческого рода. Фридрих Энгельс и самые талантливые ученики немецкого гения во главе с В. И. Лениным отмечали, что научно-философское творчество Маркса породило два его великих открытия – материалистическое понимание истории человечества и открытие прибавочной стоимости как «тайны» самовозрождения могущества капитала.

 

Однако во всех канонических изложениях структуры марксова учения оставался в стороне тот факт, что методологическим ключом ко всем социально-философским, экономическим и социологическим открытиям Маркса было открытие основного закона развития общественной жизни человечества. В учебниках и монографиях по теории марксизма как науки о закономерности общественного развития странным образом обходилась классическая авторская формулировка основного закона.

 

В условиях первого в истории капитализма мирового экономического кризиса 1853–1858 гг. К. Маркс, усиленно занимаясь вопросами политической экономии, приступил к разработке большого труда по пролетарской политической экономии. В экономических рукописях 1857–1858 годов он сформулировал ряд важных положений, составивших методологическую основу «Капитала». Именно в это время были в общих чертах разработаны основы теории прибавочной стоимости – краеугольного камня марксистской политэкономии.

 

Первый выпуск большого научного труда был завершён в январе 1859 г. и издан в виде книги «К критике политической экономии» (июнь 1859 г., Берлин, 1000 экз.). В этом выдающемся экономическом произведении марксизма началась, по мысли В. И. Ленина, революционизация политической экономии. Научно-философскую основу этой революционности пролетарской политической экономии составило знаменитое предисловие Маркса к вышедшей книге, которое имеет самостоятельное научное значение. «Это предисловие, – как отметили сотрудники Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, – содержит гениальную характеристику сущности открытого Марксом единственно научного материалистического понимания истории, классическое определение самого существа исторического материализма. В нём, по словам В. И. Ленина, Маркс дал «цельную характеристику основных положений материализма, распространённого на человеческое общество и его историю» [5, с. 39].

 

Ядром «единственно научного материалистического понимания истории» в марксовом изложении выступает классическая формулировка основного закона общественного развития человечества: «Способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще» [7, с. 7]. И после этого, как бы подчёркивая общесоциологический характер указанного закона, Маркс формулирует основной социально-философский принцип материалистического понимания единого, закономерного, противоречивого исторического процесса: «Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание» [там же].

 

В логической связи с узловыми положениями научной социальной философии К. Маркс формулирует другие базовые законы движения исторического процесса: закон определяющей роли производственных общественных отношений, соответствия этих отношений материальным производительным силам, фундаментальности реального базиса в отношении надстройки, объективной конфликтности эпохи социальной революции, определяющей роли системы производительных сил в судьбе общественной формации, объективной реальности узловых проблем развития человечества, прогрессивной ступенчатости его формационного развития, антагонистического характера общественного прогресса в предистории человеческого общества [см.: 7, с. 6–8]. В нашу информационную эпоху приходится констатировать, что за 160 лет существования марксизма далеко не все из этих открытых К. Марксом законов общественного развития получили научно-философскую разработку.

 

Когда идёт речь о догматизации социальной философии марксизма, то имеются в виду, на мой взгляд, упрощение, схематизация, порой выхолащивание жизненного содержания марксова понимания закономерности противоречивого исторического процесса. Попробую это уточнить на нескольких типичных примерах.

 

В коллективной монографии «Материалистическая диалектика» [см.: 8] при анализе категории «общественно-экономическая формация» произвольно, вопреки терминологии Маркса, в одно понятие сливаются употребляемые автором «Предисловия» врозь понятия «общественная формация» и «экономическая общественная формация» [см.: 7, с. 7–8]. Такое неадекватное прилагательное к введённому Марксом понятию «формация» (из биологии XIX в.?) породило термин, ставший «обычным» словосочетанием в марксистской литературе ХХ века.

 

Далее у авторов указанной академической монографии столь же странным образом появляется усечённый термин «способ производства», в содержании которого остаётся только производство материальных благ, а не производство материальной жизни общества определённой формации, как у Маркса. Такое лукавое «усечение» содержания марксовых категорий продолжается и далее: производственные отношения сужаются до уровня экономических отношений: «реальный базис» становится только экономической структурой общества, а надстройка (опять же вопреки аутентичному Марксу), отожествляется с формами общественного сознания. Далее у авторов монографии получается, что именно экономическая структура общества «выражает социальную функцию производственных отношений как экономической основы общества, складывающейся между людьми независимо от их сознания в процессе производства материальных благ» [8, с. 41].

 

При такой «формализованной» логике социально-философского мышления начинается балансировка на грани диалектико-материалистического и буржуазно-экономического пониманий роли «материального производства» в историческом развитии человечества. Буржуазная вульгаризация производства материальной жизни общества рождает различные концепции «экономического детерминизма», в России рубежа XIX–XX вв. появляется «легальный марксизм» (С. Булгаков), на почве которого формируется эсеровская идеология, а в конце ХХ в. – либерально-демократический экономизм. В Западной Европе послевоенного периода рецидивы легального марксизма породили идеологию еврокоммунизма, а в философии – либеральные метания постмодернизма на почве феноменологической псевдонаучности.

 

Мне представляется, что кризис диалектико-материалистического понимания в послесталинский период, особенно в ходе «перестройки», отход партийного руководства СССР и других стран народной демократии от ленинизма как творческого марксизма информационной эпохи привели к трагическому разрушению социалистической надстройки в указанных странах и к искусственному возрождению экономической структуры досоциалистического базиса.

 

Однако даже после целенаправленного развала Советского Союза и Восточноевропейского социалистического блока сохранившиеся в жизни народов этих стран элементы социалистического образа жизни могут стать основой для возрождения в условиях постиндустриального общества обновлённого социалистического способа производства материальной жизни народов указанных стран. Глобальной поддержкой этого процесса в условиях системного кризиса мировой капиталистической системы хозяйства становится революционный процесс создания социалистического способа производства материальной жизни народов Китая, Кубы, Вьетнама, Лаоса, КНДР и Латинской Америки. Современное развитие социалистической надстройки в этих странах с помощью достижений информационной эпохи способствует прогрессивному росту там традиционного некапиталистического способа производства материальной жизни субъектов национально-освободительного движения.

 

Ф. Энгельс в своё время указал, что социализм стал наукой о создании справедливого общества трудящихся благодаря марксизму как науке о закономерном развитии общества. К этому следует добавить, что в этих условиях идеология утопического коммунизма в виде первоначального христианства, а затем романтических проектов выдающихся гуманистов XVI – XIX веков стала превращаться в марксистскую науку о законах общественного развития человечества, которая стала использоваться рабочим классом и трудовой интеллигенцией для революционного преобразования капиталистической формации на принципах научного коммунизма.

 

Странно, что марксисты ХХ века, анализируя сущность материалистического понимания истории, не обратили серьёзного внимания на генезис марксовой формулировки основного закона общественного развития, который охарактеризовал Фридрих Энгельс в свежей рецензии (август 1859 г.) на первую публикацию первого выпуска «К критике политической экономии». Он указывает, что именно в период, когда буржуазные круги Германии старательно заучивали догмы англо-французской политической экономии, «…появилась немецкая пролетарская партия. Всё содержание её теории возникло на основе изучения политической экономии. С момента её выступления берёт своё начало также и научная, самостоятельная немецкая политическая экономия. Эта немецкая политическая экономия базируется в сущности на материалистическом понимании истории, основные черты которого кратко изложены в предисловии к разбираемому произведению» [10, с. 440–491].

 

И далее великий соратник Маркса выдвигает фундаментальное положение научной социальной философии: «Не для одной только политической экономии, а для всех исторических наук (а исторические науки суть те, которые не являются науками о природе) явилось революционизирующим открытием то положение, что “способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще”, что все общественные и государственные отношения, все религиозные и правовые системы, все теоретические воззрения, появляющиеся в истории, могут быть поняты только тогда, когда поняты материальные условия жизни каждой соответствующей эпохи и когда из этих материальных условий выводится всё остальное. “Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание”» [10, с. 491].

 

Далее Энгельс разъясняет великое методологическое значение этого гениального открытия Маркса. Оно выражает настолько простую истину жизни человечества, что «… должно было бы быть само собой разумеющимся для всякого, кто не завяз в идеалистическом обмане. Из него, – указывает Энгельс, – вытекают, однако, в высшей степени революционные выводы не только для теории, но и для практики» [10, с. 491]. Раскрывая дальше в своей рецензии содержание основного закона исторического процесса, Энгельс уже в прогностическом плане заявляет: «Таким образом, при дальнейшем развитии нашего материалистического тезиса и при его применении к современности нам сразу открывается перспектива великой, величайшей революции всех времён» [10, с. 491].

 

И действительно, ныне, в эпоху развития «информационального общества» (М. Кастельс) многие марксисты-ленинцы до сих пор догматически твердят о выхолощенном «историческом материализме», не замечая животрепещущей сердцевины научного понимания исторического процесса, поневоле возвращаясь на философские позиции буржуазной политической экономии. Из всего духа воинствующего научного материализма энгельсовской рецензии следует, что не только нынешние экономисты, но и многие современные социологи, политологи, культурологи весьма далеки от той гуманистической научности, которая присуща творческому марксизму-ленинизму.

 

2. Содержание основного закона общественного развития

Если сущность закона науки фиксируется обычно в его названии (формулировке), то содержание раскрывается путём выявления его связи с другими элементами и законами данной науки, указанием на специфику его практического использования. Касательно основного закона общественного развития такое методологическое действие связано с теоретической характеристикой его действия в социальной, политической и духовно-культурной сферах жизни цивилизованного общества, а также взаимосвязи с остальными элементами материалистического понимания истории. Такой анализ можно провести с помощью представительных трудов советского марксизма 80-х годов [2; 8].

 

В монографических, научно-популярных и учебных публикациях советского периода на разные лады часто вкривь и вкось материальное производство характеризовалось только как диалектическое единство производительных сил и производственных отношений. При этом учёные-экономисты обычно сводили категорию производительных сил к логическому единству рабочей силы и средств производства, включая мимоходом и предмет труда. Лишь в этом аспекте провозглашалось, что человек есть главная производительная сила общества, а остальное содержание производственной жизни – применение техники. Столь же схематично «экономизировались» производственные отношения: это – отношения между людьми и их группами в процессе производства материальных благ (специфика товарного производства материальных услуг оставлялась в стороне).

 

Ныне надо с научной строгостью отметить, что согласно аутентичному марксизму производственные отношения в любом способе производства материальной жизни объективно «раздвоены» на производственно-экономические и социально-производственные отношения.

 

Производственно-экономические отношения характеризуют взаимодействия производителей и торговцев при создании и перемещении (обмене) товаров в виде предметов и услуг (невещественных материальных благ) в рамках известной формулы Т–Д–Т. Именно деньги выступают здесь в качестве всеобщего эквивалента. В условиях рыночной экономики этот вид производственных отношений обезличен, имеет отчуждённый характер и чаще всего выступает внешне как собственно экономические отношения. Ортодоксальные марксисты именуют их «производственными отношениями» и в совокупности считают «экономической структурой общества».

 

Однако с позиции аутентичного марксизма производственные отношения практически имеют и другую ипостась. Фактические материальные отношения по поводу непосредственного производства и воспроизводства индивидуальной человеческой жизни следует обозначать как социально-производственные отношения. Сферой проявления сущности этих отношений в общественном бытии выступает не экономика, а социальная структура общества: семья + подсистема здравоохранения + подсистема образования + подсистема национальной безопасности (включая её оборонную, продовольственную и экологическую области). Высший уровень прогресса социально-производственных отношений в цивилизованном обществе обеспечивает формирование всесторонне развитой личности в долгожителях этого общества. Отвечая на известный социологический вопрос: «С чего начинается личность?», аутентичный марксист убеждённо заявляет: с развития социально-производственных отношений на прочном и динамичном фундаменте реальной экономики.[1]

 

Солидным изданием по марксистско-ленинской философии была монография перестроечного периода, подготовленная коллективом учёных СССР при участии авторов из ГДР [см.: 2]. В этой хорошо продуманной и тщательно отредактированной книге привлекают внимание XII глава об исходных положениях материалистического понимания истории [2, с. 246–257] и глава XIV с несколько «штампованным» заголовком: «Материальное производство – основа общественного развития» [2, с. 270–279].

 

В первой из этих глав авторы стараются оттенить сущность материалистического понимания истории на фоне преодолеваемого марксизмом идеалистического истолкования истории в буржуазной литературе XVII – первой половины XIX веков. Рисуя картину выработки Марксом и Энгельсом основных идей материалистического понимания истории, они, однако, не влезают вглубь этого творческого процесса, ограничиваясь общими рассуждениями об известных категориях схематизированного исторического материализма. Приводя известное указание В. И. Ленина о том, что «со времени появления “Капитала” … материалистическое понимание истории уже не гипотеза, а научно доказанное положение…» (5, с. 139–140), московские учёные не раскрывают содержание законов исторического процесса, которые являются ядром марксистско-ленинской науки об общественном развитии. Далее говорится об объективном характере законов общественного развития, но ни слова об их предметном использовании в ходе перестроечных преобразований в социалистическом обществе.

 

В начале главы XIV цитируется мимоходом марксова формулировка «способа производства материальной жизни», но прямая речь идёт об особой роли в развитии общества «способа производства материальных благ» [2, с. 270]. Производственные отношения трактуются как «экономическая структура общества» [2, с. 271]. Далее идут обычные рассуждения о взаимосвязи производительных сил и производственных отношений и выдвигается странное для марксистов положение: «Производительная сила организации и руководства производством тем значительнее, чем сильнее выявляется общественный характер производства» [2, с. 275].

 

Рассматривая «производственные, экономические отношения», авторы главы о материальном производстве делают ответственное заявление: «Производственные отношения включают в себя отношения по поводу производства, распределения, обмена и потребления материальных благ. Будучи системой, они имеют собственную структуру. Основой, главным определяющим элементом этой системы является собственность на средства производства» [2, с. 276]. Собственность трактуется как «основной элемент экономических отношений» и далее рассматривается в полном отрыве от человека как главной производительной силы. При этом именно экономические (а не производственные!) отношения рассматриваются «по фазам общественного воспроизводства: производство, распределение, обмен, потребление» [там же]. Проблема производства человека выпадает из анализа, и аутентичный марксизм «теряется вдали».

 

Получается, таким образом, что в классическом советском изложении основ диалектического и исторического материализма парадигмой материального производства как основы общественного развития человечества выступает экономический способ производства, который Маркс считал заключительным – капиталистическим способом производства материальной жизни именно классово-антагонистического общества.

 

Авторы от марксизма перестроечного периода осмысливают в такой псевдомарксистской парадигме лишь один из открытых Марксом законов общественного развития – закон соответствия производственных отношений характеру и уровню развития производительных сил [см.: 2, с. 277–279]. В отрыве от основного закона общественного развития, сформулированного К. Марксом в предисловии к первому выпуску «К критике политической экономии», авторы коллективной монографии считают, что именно закон соответствия «…выражает наиболее существенное, глубинное, устойчивое» во взаимодействии производительных сил и производственных отношений любой формации. «Во всех классово-антагонистических формациях, – пишут авторы, – это соответствие по своему существу является антагонистическим» [2, с. 278].

 

В позднем капиталистическом обществе разрешение этого антагонизма приводит к государственно-монополистическому капитализму. При социализме действие указанного закона означает «постоянное совершенствование, развитие всей системы производственных отношений». В конце ХХ века примером этого, как считают авторы, «является совершенствование системы управления народным хозяйством, осуществляемое в последнее время во всех социалистических странах, которое в значительной степени вызвано современной научно-технической революцией. Решение задач органического соединения достижений НТР с преимуществами социалистической системы хозяйства включает в себя в качестве важнейшего элемента совершенствование производственных отношений, в том числе управления» [2, с. 278].

 

По существу, марксисты перестроечного периода, не уяснив универсального смысла основного закона общественного развития, подменили его лукаво истолкованным законом соответствия производственных отношений характеру и уровню развития производительных сил. Своеобразно подводя «марксистскую базу» под известный принцип нового мышления – «Больше демократии, больше социализма!», академические учёные-философы вышли за пределы аутентичного марксизма-ленинизма и опрометчиво заявили: «Использование закона соответствия даёт возможность более полно удовлетворить потребности трудящихся на основе динамичного развития материального производства» [2, с. 279].

 

В капитальном советском труде о материалистической диалектике основной закон марксизма специально не рассматривается. Он как бы «скрыт» за анализом категории «общественно-экономическая формация» [см.: 8, с. 36–45]. Однако дальше один из авторов (В. С. Барулин) раскрывает содержание этого закона, анализируя основные сферы общественной жизни. Развивая учение видных советских философов о соотношении этих сфер, автор справедливо указывает, что понятие «сфера общественной жизни» в марксизме-ленинизме «выступает как важная и самостоятельная категория исторического материализма» и напрямую связывает её с марксовой формулировкой основного закона строения, функционирования и развития общественной жизни [8, с. 47–48]. Правда, он скромно считает это «известное положение К. Маркса» всего лишь «основной материалистической идеей» [8, c. 48–49].

 

Следуя общей традиции марксистов ХХ в., В. С. Барулин сводит богатое содержание категории «производство материальной жизни» к метафизическому понятию «материальное производство» и в духе экономического материализма пишет: «Область общественной жизни, связанная с производством материальных благ, и образует экономическую сферу общества …». При таком повороте социального философствования предмет материального производства «обесчеловечивается», а природа, к примеру, новорожденного человеческого существа сводится к качеству «материального блага».

 

Упоминая об «общесоциологических законах развития экономической сферы общества», В. С. Барулин рассуждает затем об «основных элементах экономической сферы», к коим относит производительные силы общества и производственные отношения, причём странным образом в состав производительных сил включаются предметы труда и духовно-идеальные компоненты человеческой деятельности [см.: 8, с. 50]. Естественно, из экономической сферы при таком подходе исключаются такие уникальные элементы производства человека, как тело индивида, его личность, психофизиологические свойства. Тем самым не схватывается диалектическое единство процесса производства материальной жизни общества как производства и воспроизводства человека – общественного существа, а также производства, воспроизводства необходимых для этого материальных благ и условий.

 

При указанной метафизической, экономической схематизации процесса производства материальной жизни неадекватным становится последующий анализ остальных трёх сфер общественной жизни. В. С. Барулин пишет: «Важной сферой общественной жизни, возникающей на основе экономической и непосредственно связанной с ней, является социальная» [8, с. 52]. Социальная сфера реально образована исторически сложившимися общностями людей, связанных непосредственно жизненными отношениями. К таким социальным общностям относятся общины, народности, классы, народ, нации.

 

Справедливо считая, что «…способ производства, материальная жизнь выступает в качестве ведущего, главного фактора формирования социальной сферы…», В. С. Барулин пишет: «Социальные общности объективны по своей природе… Именно материально-производственная жизнь общества с её различными сторонами, гранями структуры и т. д. выступает той основой, которая вызывает к жизни, обеспечивает существование и функционирование социальных общностей, делает их стабильными и постоянно воспроизводящимися, несмотря на неизбежную смену поколений» [8, с. 52–53].

 

Надо только уточнить, что непосредственное обусловливание существования и движения социальной сферы определённым способом производства материальной жизни выражается в практическом единстве процессов производства и потребления материальных благ людьми, входящими в конкретную социальную общность. Иначе говоря, именно такое единство составляет материальную основу определённого образа жизни данной общности. Всем известны сложившиеся в каждой общности традиции и повседневные обычаи потребления материальных благ. Это объективное поле фактов.

 

По моему убеждению, пространственно-временной континуум производства и потребления определённых, чаще всего традиционных для эпохи материальных благ есть система непосредственно-жизненных отношений людей всякой социальной общности. Я также считаю, что именно совокупное бытие социальных общностей составляет предмет научной социологии.

 

Системный подход к пониманию структуры уклада жизни определённой социальной общности открывает путь к научному познанию динамичной связи укладов жизни народности, класса, нации, супернациональной общности людей с исторической эволюцией способа производства материальной жизни цивилизованного общества. Знание механизма действия основного закона общественного развития человечества позволяет понять объективные причины зигзагов цивилизационного процесса в ходе великой смены капиталистической глобализации на социалистический путь развития человечества в XXI веке.

 

Некоторая методологическая ущербность анализа В. С. Барулиным сущности и структуры развития политической и духовной сфер общественной жизни также связаны с неадекватностью его трактовки открытого Марксом основного закона развития цивилизации.

 

В. С. Барулин отмечает: «Важную роль в жизни общества играет политическая сфера. Она включает в себя политическое сознание, политические организации и учреждения, политические отношения и действия. Сущностный признак этой сферы заключается в том, что в ней обобщённо, концентрированно отражаются экономические интересы, потребности социальных общностей и общества в целом» [8, с. 58].

 

Во-первых, здесь снова на место марксовой категории «способ производства материальной жизни» подставляется более узкое, тощее понятие экономического способа производства (материальных благ). Получается, что всё богатство материальной жизни народов древнейших цивилизаций (России, Индии, Китая, Азии) сводится к размеренной эволюции их разнотипных экономик при весьма неравномерном течении их общественной жизни в ходе формационного развития.

 

Во-вторых, при таком подходе к характеристике содержания политической сферы общественной жизни преувеличивается роль сознательного элемента и недооценивается аспект властного управления делами общества. Тем самым невольно преувеличивается роль экономической политики государства и приуменьшается роль его социальной политики, что особенно методологически не состоятельно в современную эпоху.

 

В-третьих, при таком подходе в стороне оказывается материально-экзистенциальная генетика военной деятельности не только государства, но и гражданского общества. Система социального насилия в классовом обществе напрямую связана с духовно-идеологической сферой, а опосредованно (через социальную) со сферой производства и воспроизводства материальной жизни общества.

 

Не стоит полностью соглашаться со следующим заявлением В. С. Барулина: «Если экономика играет определяющую роль в жизни общества, то политика – главенствующую. В экономической сфере формируется совокупность самых разнообразных, внутренне противоречивых возможностей развивающегося общества, выбор и реализация этих возможностей решающим образом зависит от политики» [8, с. 61–62]. В действительности жизнь уродливого буржуазного общества в современной России давно уже демонстрирует обратное: экономическая сфера его бытия движется в зигзагообразной амплитуде, а уровень материального благополучия большинства народа при либерально-демократической политике неуклонно понижается.

 

Касаясь категории «духовная сфера общественной жизни», В. С. Барулин справедливо отклоняет её отождествление с совокупностью форм общественного сознания, хотя сначала странным образом относит к ним науку, образование и воспитание. В конечном счёте он отмечает, что специфическими элементами духовной сферы жизни выступают виды и типы духовного производства, формы общественного сознания и определённые подсистемы общества – наука, образование, воспитание [8, с. 63–65].

 

Весьма туманны рассуждения нашего автора относительно детерминации духовной сферы общественной жизни. Из марксовой формулировки основного закона строения общественной жизни следует, что базовый детерминант духовных процессов общественной жизни – способ производства материальной жизни. В. С. Барулин видит эту линию детерминации, но считает, что в каждом из названных им элементов духовной сферы «проявляется совокупное действие многих детерминант», хотя для каждого элемента можно также «установить преимущественное значение какой-то одной или нескольких детерминант» [8, с. 65]. Такая методологическая софистика рождает далее целый ряд спорных суждений этого автора. Весьма поверхностно он освещает соответственно детерминирующую роль социальной и политической сфер жизни общества. Фиксируются разные каналы общекультурной детерминации духовной сферы общественной жизни.

 

В итоге систематизации указанных детерминантов духовной сферы общественной жизни «… самым общим синтезирующим показателем всех названных элементов, – как пишет автор, – является сознание» [8, с. 68]. Ещё более важен следующий вывод: «В классовом обществе в духовной сфере главную роль играет идеология, именно идеология господствующего класса». Идеология «оказывает наиболее сильное воздействие на развитие науки, образования, искусства … Поэтому ведущая роль идеологии в духовной сфере классового общества является своего рода отражением ведущей роли классов, государства в соответствующих сферах общественной жизни» [8, с. 68–69].

 

Со своей стороны, считаю необходимым подчеркнуть, что с возникновением и развитием марксизма как науки о законах общественного развития человечества только коммунистическая идеология трудящихся обрела научный характер. Именно научный коммунизм стал идеологией пролетариата капиталистических и рабочего класса социалистических стран.

 

В современной России только КПРФ имеет научно выверенную программу вывода великой страны из затяжного системного кризиса. В отличие от псевдомарксистской идеологии КПСС, именно эта партия сильна коммунистической идеологией, опирающейся на фундамент творческого марксизма-ленинизма как науки об объективных законах общественного развития. Выступая на Международной теоретической конференции РУСО, заместитель председателя ЦК КПРФ Д. Г. Новиков отметил, что миссия КПРФ как партии трудового народа «требует постоянного научного поиска, исследования важнейших экономических, социальных, политических и духовно-культурных процессов, которые происходят в современном обществе» [9, с. 4].

 

В связи с предпринятым в советском марксизме освещением научного содержания основного закона общественного развития ныне становится актуальной еще одна тема. В условиях развития информационного общества методологическое значение имеет критический анализ концепции перспективной научной идеологии партии трудящихся, разработанной нашим известным философом и социологом Александром Александровичем Зиновьевым [см.: 3].

 

Возвратившись из диссидентской эмиграции уже в постсоветскую Россию, А. А. Зиновьев выступил весьма своеобразным оппонентом советского марксизма. В начале XXI века он выпустил в серии дискуссионного клуба КПРФ монографию, где написал: «Марксизм имел высокий интеллектуальный уровень в качестве массовой и государственной идеологии. Но … он идеологами-марксистами превозносился именно как наука… Я педантичным образом проанализировал марксистское учение именно в этом аспекте и установил, что все его основные понятия и утверждения не соответствуют критериям логики и методологии науки» [3, с. 84].

 

Далее Зиновьев в указанном сочинении с позиции логического позитивизма, отвергая факт существования диалектической логики, характеризует марксистскую диалектику как схоластическую теорию «общих законов всего на свете». Отрицая всеобщность объективного единства и борьбы противоположностей, он распространяет это положение на другие законы диалектики и делает вывод: «Диалектика как учение есть языковая конструкция, и как таковая она должна строиться в соответствии с правилами логики. И прежде всего она должна быть логически непротиворечивой. Пренебрежение к логическому аспекту было и остаётся характерным для всех сочинений на тему о диалектике» [3, с. 88].

 

С постпозитивистской позиции фальсификационизма наш автор рассматривает «самую фундаментальную идею марксистского учения об обществе – материалистическое понимание истории». Объявляя затем «всеобщей банальностью» для всех материалистов «рассмотрение человеческого общества и истории человечества как объективной реальности», он утверждает, что сверх того марксизм «явление самой человеческой истории разделил на материальное и идеальное, что ровным счётом ничего общего не имеет с философским материализмом» [3, с. 89].

 

Расправившись такими способами с логическими основами диалектического материализма, А. А. Зиновьев анализирует интересующее нас общее понятие диалектики общественного развития. Он пишет: «В основе марксистской социальной доктрины лежит понятие способа производства. В этом, собственно говоря, и усматривается материализм: способ производства считается базисом общества, на котором возвышаются все “надстройки”, включая государственные учреждения. При этом начисто игнорируется тот факт, что ничего идеального в государственных учреждениях (армия, полиция, тюрьмы) нет и что в способе производства “идеальных” явлений не меньше, чем в надстроечных». Духом формально-логического эклектизма проникнуто и следующее утверждение автора: «В способе производства различаются производительные силы (средства производства и приводящие их в действие люди) и производственные отношения (отношения между людьми в процессе производства). Примат при этом отдаётся первым. А между тем были и есть общества, в понимании которых этот принцип просто ошибочен фактически» [3, с. 89–90].

 

Признавая факт, что в марксистском учении «общественные отношения делятся на материальные и идеологические», А. А. Зиновьев рассуждает дальше с формально-логической позиции о содержании этого факта: «Первые суть производственные отношения, экономическая структура общества. Вторые суть государство и право, такие формы общественного сознания как мораль, религия, философия, искусство, а также политическая и правовая форма сознания. Идеологические отношения суть лишь надстройка над материальными» [3, с. 91]. Оставляя в стороне всё многообразие материальных отношений при производстве материальной жизни общества, формально-логический критик советского марксизма приходит к столь же упрощённому, формально-логическому выводу о тождестве производственных отношений с экономическими: «Остаётся лишь одно: экономические отношения общества определяют собою все прочие, являются базисом для них» [3, с. 91]. И этот вывод, как видим, совпадает с позициями догматизированного марксизма, которые были вскрыты в предыдущем нашем анализе.

 

Очевидно, что неправомерное отождествление А. А. Зиновьевым догматического марксизма с научно-коммунистической идеологией и отрицание им методологической ценности диалектической логики привели его к отходу от диалектического материализма как философской основы аутентичного марксизма. Историческая практика ХХ века, в которую был объективно вовлечён А. А. Зиновьев вместе с советскими людьми, показывает, что социализм постепенно побеждает капиталистическую систему хозяйства именно потому, что марксизм-ленинизм стал научной основой социалистической идеологии.

 

Как мы уже видели, логик Зиновьев софистически подменяет понятие марксистской науки об общественном развитии человечества («человейника», по его выражению) термином «марксистская идеология». В этом смысле он пишет в своей книге, что важнейшую часть «марксистской идеологии образует учение об идеальном социальном строе… – учение о коммунистическом социальном строе» [3, с. 228]. Он считает, что именно марксисты назвали «его выражением “научный коммунизм”». Исповедуя эту, по Зиновьеву, утопическую догму, советские марксисты после социалистической реализации указанного идеала в СССР посчитали якобы, что в действительности реализован «неправильный коммунизм», но остались верны марксистской догме XIX века.

 

Игнорируя ленинскую теорию построения социализма в СССР и дальнейшего научного обоснования его перерастания в коммунизм, А. А. Зиновьев со своим пониманием социального идеала приходит к своеобразному «кунктаторскому» заключению. Коммунистический идеал, по его мнению, возможен лишь как результат «объективного научного исследования». Запутавшись далее в тенетах негативной диалектики и софистики, он пишет, что «принципиальное отличие его (социального идеала – В. К.) от марксовского и домарксовского коммунизма заключается в том, что он должен быть не плодом воображения и субъективных желаний угнетаемых масс людей, а лишь результатом научного исследования колоссального практического опыта реальных коммунистических стран (Советского Союза в первую очередь) в течение десятков лет» [там же, с. 232].

 

В ходе «научного изучения фактического опыта Советского Союза и других коммунистических (часто их называли социалистическими) стран» нужно будет, верно отмечает философ Зиновьев, «в индивидуальном (неповторимом) историческом потоке событий выделить то, что является непреходящим, универсальным, закономерным». На этой основе удастся, по Зиновьеву, «вылепить сам тип социальной организации, законы которой суть одни и те же для всех времён и народов, где появляются соответствующие объекты и условия для их бытия» [3, с. 232–233].

 

Ну, наконец-то: став на позиции отрицаемой им марксистско-ленинской диалектической логики, русский философ, социолог, логик А. А. Зиновьев прибыл в поле решения реально-гуманистических задач современной эпохи. Он справедливо считает, что «интеллектуальными источниками новой (альтернативной) идеологии» могут стать «изучение советского опыта» и «научное исследование самого западнизма, в котором в силу объективных социальных законов развиваются антизападнистские тенденции …» [3, с. 233]. Именно такими законами, открытыми марксизмом-ленинизмом, и являются основной закон и другие указанные в начале статьи законы общественного развития.

 

И мы видим, что уход Зиновьева с постпозитивистских позиций под влиянием диалектико-логического осмысления процессов капиталистической и социалистической глобализации приводит его к верному выводу о том, что в партию коммунистического будущего должны войти люди, выработавшие новое, научно-идеологическое учение о реальных перспективах общественного развития цивилизации.

 

Имея в виду постсоветскую Россию и другие страны либерального капитализма, А. А. Зиновьев верно отмечает: «Государству, отбросившему светскую идеологию и вставшему на путь возрождения религиозного мракобесия, новая светская идеология враждебна. Деловые круги в лучшем случае к ней равнодушны. Интеллигенция возглавляет процесс идеологической деградации страны (выделено мною – В. К.) Так что новая идеология… должна создаваться как явление интернациональное, а не узконациональное» [3, с. 235].

 

Как видим, доктор философских наук, профессор МГУ А. А. Зиновьев, будучи специалистом по логике с мировым именем, на заключительном этапе своей творческой деятельности отошёл от методологических принципов классического марксизма-ленинизма. Он считает, что во второй половине ХХ в. в общественном развитии человечества произошёл переломный переход от эпохи обществ к эпохе описанных им сверхобществ. Поэтому для него естественным стал переход от марксистской теории общественных формаций к концепции цивилизационного развития мирового «человейника». Великие открытия К. Маркса при исследовании закономерности общественного развития и марксистские новации В. И. Ленина в этих условиях якобы утратили свою актуальность. Отсюда следовал логический вывод о необходимости разработки некой новой идеологии для партии трудящихся в «глобальном сверхобществе». Тут основной закон общественного развития, открытый Марксом, был методологически не нужен [см.: 1, с. 348–349].

 

3. Марксизм-ленинизм как научная основа современной коммунистической идеологии

Классический марксизм базировался на признании объективной истинности нескольких открытых им общесоциологических законов общественного развития. Их практическое использование в руководстве революционно-освободительным движением народных масс во главе с пролетариатом побуждало социал-демократические партии развивать коммунистическую идеологию и научно рационализировать классовую борьбу рабочих и крестьян в экономической и политической формах.

 

В эпоху империализма в России революционный марксизм приобрёл научную форму ленинизма и был разработан реалистический проект социалистического преобразования традиционного классового общества. Великая Октябрьская социалистическая революция, победившая в России (1917–1922 гг.), открыла политический путь для практической реализации этого грандиозного марксистско-ленинского проекта в евразийском масштабе. Трудами коммунистических идеологов ряда стран Европы и Азии марксизм, диалектико-материалистически осмысливая достижения всей неклассической науки ХХ в., приобрёл качество неклассического марксизма и закономерно выступил в мировой культуре как марксизм-ленинизм. В разработках ряда советских и зарубежных идеологов научного коммунизма он понимался обычно как творческий марксизм.

 

Послесталинский период характеризовался отходом ряда прогрессивных и революционных мыслителей от коммунистической идеологии и игнорированием научного значения марксизма-ленинизма. Такая капитулянтская позиция свойственна бывшим «заслуженным адептам» научного коммунизма в России и европейских странах.

 

Иначе рассуждали выдержавшие ельцинский погром российские коммунисты. Созданная на развалинах КПСС Коммунистическая партия Российской Федерации, пережив период мучительного становления и острых идеологических дискуссий, взяла за научную основу своей программы аутентичный марксизм-ленинизм. Её лидером стал высокообразованный ленинец марксистской закалки Геннадий Андреевич Зюганов, успешно разработавший в советское время такие важные проблемы творческого марксизма-ленинизма, как «Основные направления развития социалистического городского образа жизни» (кандидатская диссертация) и «Основные тенденции и механизм социально-политических изменений в современной России» (1995 – докторская диссертация).

 

В отличие от профессора А. А. Зиновьева, который издалека наблюдал за трагическим разрушением социалистического лагеря извне и изнутри, обласканного многими зарубежными академиями и премиями, – доктор философских наук Г. А. Зюганов, используя неклассический марксизм как «оружие, огнестрельный метод» (Маяковский), самоотверженно и со знанием дела боролся с догматиками и предателями дела Ленина на постсоветском пространстве [см.: 1, с. 356]. При поддержке советских учёных социалистической ориентации, оставшихся верными защитниками идеологии научного коммунизма на позициях творческого марксизма-ленинизма, Г. А. Зюганов с соратниками из стойких коммунистов воссоздал и возглавил ленинскую партию в новом облике.

 

Анализируя обобщающую книгу Г. А. Зюганова об идейно-теоретической основе КПРФ [см.: 4], мы не находим в ней прямых ссылок на открытые марксизмом и развиваемые в ленинизме объективные законы человечества на пути к глобальному коммунизму. В духе принципа единства теории и практики (как основного в научной философии) автор указывает на многие элементы научности идеологического облика коммунистической партии XXI века. Делается это на основе марксистско-ленинского анализа советского опыта построения, защиты и развития социалистического общества.

 

Элементы творческого марксизма-ленинизма в диалектико-материалистическом понимании строительства обновлённого социализма на постсоветском пространстве Евразии фиксируются в представленной книге лидера КПРФ следующим образом.

 

1) Сначала о лидерах научного коммунизма как идеологии трудящихся ХХ века: «Ленин и Сталин … находятся вместе с нами на переднем крае борьбы за торжество исторической правды» [4, с. 4]. «Опираясь на труды основоположников марксизма, Ленин впервые научно обосновал систему идей, взглядов и ценностей, выражающую интересы трудового народа… Ленинизм остаётся источником нашей силы, ленинская методология помогает нам понять сущность политической борьбы в современных условиях, выработать верную стратегическую линию. Это наше главное преимущество в тяжёлом противостоянии силам реакции, пытающимся повернуть историю вспять» [4, с. 5–6].

 

2) Представители фрондирующей российской интеллектуальной «элиты» зря ломают головы в поисках национальной идеи. «Во-первых, национальная идея нынешнему режиму не нужна. А во-вторых, она давно уже есть у нашего народа. Это сильное государство, высокая духовность, справедливость и коллективизм» [4, с. 6].

 

3) Буржуазная идеология как в виде «западнизма» (А. А. Зиновьев), так и в форме обоснования «криминального, компрадорского капитализма в нашей стране» не имеет под собой какой-либо серьёзной научной основы. «Поэтому, проводя политику антикоммунизма и антисоветизма, новоявленная российская буржуазия выставляет убогие и заезженные аргументы, задача которых сводится к одному – опорочить советский строй, извратить нашу историю, вывернуть её наизнанку» [см.: 4, с. 7].[2]

 

4) Для развития современной России нужна не лозунговая «модернизация», а речь должна идти «о непрерывном процессе научно-технического развития» в форме модернизации реальной экономики на основе развёртывания научно-технологической революции [см.: 4, с. 8–13].

 

5) На основе опыта Советского Союза государственность в России сильна народовластием в форме советов, народностью своих вождей, планомерным разрешением противоречий между народом и властью, систематическим обучением трудящихся делам управления государством [см.: 4, с. 14–19].

 

6) Материальное благосостояние народа при социализме может укрепляться и развиваться путём «обеспечения максимального удовлетворения растущих материальных и культурных потребностей всего общества путём непрерывного роста и совершенствования социалистического производства на базе высшей техники» [см.: 4, с. 21–26].

 

7) Только коммунистическая партия на основе модернизации и использования достижений марксистско-ленинской теории может обеспечить успешное начало, укрепление и завершение социалистического строительства государственными усилиями трудящихся во главе с рабочим классом [см.: 4, с. 27–88].

 

8) По существу в свете основного закона общественного развития любой страны Г. А. Зюганов написал: «Модернизация общества предполагает его духовное и интеллектуальное совершенствование, повышение качества жизни. В обновлении производства, в политических преобразованиях нет смысла, если они не ведут к улучшению жизни человека, его культурного и духовного облика» [4, с. 105]. Однако ныне «российская верхушка хочет провести модернизацию на принципиально иной основе. Она пытается осуществить её в интересах тончайшей правящей прослойки, отказываясь от главных особенностей российской цивилизации, составляющих её силу – коллективизм, справедливость, верховенство духовного над материальным» [4, с. 109].

 

9) «КПРФ подчёркивает, что стране нужна … модернизация социалистическая, которая обеспечит благосостояние всех граждан России и возрождение её державной мощи» [4, с. 111]. И далее Г. А. Зюганов как её научный лидер указывает, что для развёртывания этой модернизации реальны «…такие основные направления, как: 1) реконструкция всего государственного аппарата; 2) изменение отношений собственности на стратегические отрасли экономики и природные ресурсы; 3) поддержка науки и ускоренное развитие наукоёмкого производства; 4) новая культурная революция, стержень которой – создание прогрессивной и широкодоступной образовательной системы» [4, с. 118–119].

 

10) Имея в виду решающую роль развития производительных сил в прогрессе способа производства материальной жизни, Г. А. Зюганов отмечает: «Не отвечает потребностям развития страны нынешняя структура её производительных сил. Она пришла в полный упадок и совершенно недееспособна. Из 140 миллионов граждан России лишь 25 миллионов человек работают в реальном производстве». Деградация села и агропромышленного комплекса России привела к утрате ею продовольственной безопасности. Нуждается в технологической модернизации её промышленность. Разрушена единая транспортная система России. Строительная отрасль погрязла в откровенном жульничестве при наличии затяжного кризиса ЖКХ [см.: 4, с. 123–128].

 

11) Г. А. Зюганов показывает, что только реальный гуманизм марксистско-ленинского толка обеспечивает историческое воплощение коммунистического идеала всесторонне развитой личности в каждом гражданине цивилизованного общества. Он пишет: «Российский капитализм с его пещерными нравами отвергает основополагающие идеи гуманизма, рассматривающие человека как мерило всех ценностей… С реставрацией в России индивидуалистических отношений, люди оказались погружёнными в чуждую им общественную атмосферу, в которой деньги превращены из средства в цель существования человека» [4, с. 144–145].

 

12) Указывая марксистско-ленинский, социально-патриотический «путь спасения и возрождения России», Г. А. Зюганов пишет: «Только смена общественных отношений, возрождение твёрдых социальных гарантий и нравственных устоев способно поднять людей на большое дело. Две главные идеи всегда вдохновляли граждан России на подвиги и победы. Это – идеи патриотизма и социальной справедливости, которые соединяются под знаменем социализма» [4, с. 157].

 

13) Раскрывая источник таких угроз национальной безопасности России, как демографическая катастрофа, подрыв экономической безопасности, разрушение российской науки, энергетический коллапс, ликвидация продовольственной безопасности, подрыв экономического и культурного единства страны, система социального апартеида, деградация оборонной безопасности, Г. А. Зюганов делает вывод: «Депопуляция и бедность населения, соединённые с разрушением промышленности и сельского хозяйства, помноженные на падение духовно-культурного уровня населения, сформировали самую значимую и опасную угрозу каждому гражданину России, угрозу нашей национальной безопасности. Это угроза полной потери независимости и окончательного разрушения страны» [4, с. 170].

 

14) «Методологической основой идейно-теоретической и практической деятельности КПРФ всегда была и есть теория марксизма-ленинизма», – заявляет лидер коммунистов России [4, с. 265]. И далее он справедливо указывает на стержневое значение классового подхода к марксову положению о решающей роли трудящихся в производстве материальной жизни любого общества: «Применительно к общественной жизни метод материалистической диалектики выражает себя в классовом подходе к анализу и оценке социальных фактов и явлений» [4, с. 267].

 

15) Как квалифицированный представитель научной социальной философии, Г. А. Зюганов показывает, что реально-гуманистические достижения советского социализма могут стать в современной России «основой того образа будущего», который вполне может «представить убедительную альтернативу нынешнему порядку вещей» [4, с. 289]. Имея в виду современный способ производства материальной жизни в странах народной демократии информационной эпохи, Г. А. Зюганов делает важное с точки зрения марксистско-ленинской теории заявление: «Слагаемыми этой альтернативы станут также успехи стран и народов, реализующих свой социальный идеал сегодня. Китай, Вьетнам, Белоруссия доказывают, что социально ориентированное государство с регулируемой им экономической жизнью и независимым политическим курсом – предпочтительнее моделей, навязываемых империализмом» [там же].

 

16) Регрессивный характер российского капитализма проявился за последние 30 лет постсоветской истории в отходе от социалистического способа производства материальной жизни народа. Несмотря на прикрытие этой экономической инволюции конституционным лозунгом «социального государства», за последнее десятилетие усилились организованные и стихийные протесты трудящихся России против деградации реальной экономики державы и прогрессирующего понижения жизненного уровня. Лишь у 200 богатейших семейств нашей страны непрерывно растут доходы и материальное благополучие. Менее заметны протесты нового пролетариата России и стран СНГ в сфере бытия производственно-экономических отношений. «Но социальный протест всё сильнее проявляет себя там, где сосредоточена трудовая интеллигенция, – в здравоохранении, образовании, культуре» [4, с. 291]. Далее Г. А. Зюганов приводит факты нарастания этого протеста в сфере социально-производственных отношений, что особенно характерно для информационного общества. «Пробуждение трудовых интеллигентов ещё не стало устойчивой тенденцией, – пишет лидер народно-патриотического движения России, – но сам его факт обнадёживает. Для нас, КПРФ, он имеет принципиальное значение: без лучших представителей интеллигенции, без людей просвещённых, мыслящих и честных, невозможно привнести социалистическое сознание в пролетарские массы» [4, с. 291–292].

 

17) Идеологи КПРФ как марксистско-ленинской партии нового типа обращают внимание и на тот факт, что именно в ходе революционного превращения российской цивилизации в советскую цивилизацию на базе социалистического способа производства материальной жизни началась культурная революция в духовных процессах жизни нового общества. «Безусловным достоянием социализма, – указывает Г. А. Зюганов, – стала идея приоритета духовных ценностей в сознании большинства советского общества … В деяниях творцов советской духовности социалистическая цивилизация обрела свою вечность. В них живёт она, и никому не дано её уничтожить» [4, с. 300–301].

 

18) Далее лидер КПРФ решительно обосновывает смелый тезис аутентичного марксизма (см. труды Ф. Энгельса о первоначальном христианстве): «Наша партия считает свободу атеизма – гарантией уважения религиозных и атеистических чувств людей. КПРФ – партия научного коммунизма, а стало быть, научного, но не воинствующего атеизма» [4, с. 307]. Ленинский подход при приёме верующих в коммунистическую партию прост: никакой пропаганды религиозных взглядов внутри партии. С точки зрения аутентичного марксизма, именно социалистический способ производства материальной жизни обусловливает динамичное единство светской и религиозной духовности на основе принципов гуманизма, справедливости и нравственности. В среде коммунистов России, выстрадавшей марксизм в форме ленинизма, «…вызрело убеждение, что в советской цивилизации будущего относительно государства трудящихся и Церкви будут построены по принципу уважительного мирного сосуществования» [4, с. 308].

 

Размеры статьи заставляют ограничиться цитированием узловых положений зюгановской книги об основах коммунистической идеологии. Тем не менее ясно одно: российские коммунисты вполне научно считают центральной магистралью перехода кризисной страны к достойной жизни народа эффективную социальную политику государственного народовластия. Тем самым они методологическими установками своего лидера доказывают творческий подход к использованию основного закона общественного развития ради построения обновлённого социализма в информационном обществе. В этом обществе народовластие обеспечивает такую организацию «всеобщего труда» (Маркс), при которой духовная культура народа органично связана с прогрессом его социального благосостояния.

 

В информационную эпоху интенсивно растёт научно-идеологический потенциал КПРФ. Творчески разрабатываются проблемы, отодвинутые в сторону идеологами КПСС вопреки потребностям жизни в послесталинский период. «Среди теоретических позиций, которые КПРФ отстаивала в период между XV и XVII съездами, были, – как отметил на Международной конференции зам. председателя ЦК КПРФ, кандидат исторических наук Д. Г. Новиков, – характеристики рабочего класса и пролетариата современной эпохи. Мы подчеркнули, что марксистско-ленинское положение о диктатуре пролетариата сохраняет своё значение, что диктатура пролетариата является диктатурой трудящегося большинства, направленной против диктатуры буржуазного меньшинства. С социально-классовых позиций мы рассмотрели национальный вопрос, показали классовое содержание русофобии, тесно связанной с антисоветизмом» [9].

 

Как видим, всё это – острые социальные вопросы, обусловленные ходом современного производства материальной жизни и тесно связанные с политической и духовной сферами общественной жизни современной России.

 

Список литературы

1. Алексеев П. В. Философы России XIX–XX столетий. Биографии, идеи, труды. – 4-е изд., перераб. и доп. – М.: Академический проект, 2002. – 1152 с.

2. Диалектический и исторический материализм / Под общ. ред. А. Г. Мысливченко, А. П. Шептулина. – 2-е изд., перераб. и доп. – М.: Политиздат, 1988. – 446 с.

3. Зиновьев А. А. Идеология партии будущего. – М.: Алгоритм, 2003. – 240 с.

4. Зюганов Г. А. Идейно-теоретическая основа партии. – М.: Издательство ИТРК, 2013. – 352 с.

5. Ленин В. И. Что такое «Друзья народа» и как они воюют против социал-демократов? // Полное собрание сочинений. Изд. 5. – М.: Издательство политической литературы, 1967. – С. 125–346.

6. Ленин В. И. Карл Маркс. Сочинения. Изд. 4. – М.: Госполитиздат, 1955. – С. 27–74.

7. Маркс К. К критике политической экономии // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Изд. 2-е. – Т. 13. – М.: Госполитиздат, 1959. – С. 1–167.

8. Материалистическая диалектика. В 5 т. Т. 4. Диалектика общественного развития / Под общ. ред. Ф. В. Константинова, В. Г. Марахова; отв. ред. В. Г. Марахов. – М.: Мысль, 1984. – 320 с.

9. Прорыв в новую эпоху // Газета «Правда». – 2017. – 9–14 июня. – С. 4.

10. Энгельс Ф. Карл Маркс. «К критике политической экономии» // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т. 13. – М.: Госполитиздат, 1959. – С. 489–499.

 

References

1. Alekseev P. V. Philosophers of XIX–XX Centuries. Biographies, Ideas, Works [Filosofy Rossii XIX–XX stoletiy. Biografii, idei, trudy]. Moscow, Akademicheskiy proekt, 2002, 1152 p.

2. Myslivchenko A. G., Sheptulin A. P. (Eds.) Dialectical and Historical Materialism [Dialekticheskiy i istoricheskiy materialism]. Moscow, Politizdat, 1988, 446 p.

3. Zinovev A. A. The Ideology of the Party of the Future [Ideologiya partii buduschego]. Moscow, Algoritm, 2003, 240 p.

4. Zyuganov G. A. Ideological and Theoretical Basis of the Party [Ideyno-teoreticheskaya osnova partii]. Moscow, Izdatelstvo ITRK, 2013, 352 p.

5. Lenin V. I. What the “Friends of the People” Are and How They Fight the Social-Democrats [Chto takoe “Druzya naroda” i kak oni voyuyut protiv sotsial-demokratov?] Polnoe sobranie sochineniy. Izd. 5 (Complete Works. Issue 5). Moscow, Izdatelstvo politicheskoy literatury, 1967, pp. 125–346.

6. Lenin V. I. Karl Marx [Karl Marks]. Sochineniya. Izd. 4 (Works. Issue 4). Moscow, Gospolitizdat, 1955, pp. 27–74.

7. Marx K. A Contribution to the Critique of Political Economy [K kritike politicheskoy ekonomii]. Sochineniya. Izd. 2. T. 13 (Works. Issue 2. Vol. 13). Moscow, Gospolitizdat, 1959, pp. 1–167.

8. Konstantinov F. V., Marakhov V. G. (Eds.) Dialectics of Social Development [Dialektika obschestvennogo razvitiya]. Materialisticheskaya dialektika. V 5 t. T. 4 (Materialistic Dialectics. In 5 vol. Vol. 4). Moscow, Mysl, 1984, 320 p.

9. A Breakthrough to the New Epoch [Proryv v novuyu epokhu]. Pravda (Truth), 2017, June 9–14, p. 4.

10. Engels F. Karl Marx. Outline of a Critique of Political Economy [Karl Marks. “K kritike politicheskoy ekonomii”]. Sochineniya. 2-e izd. T. 13 (Works. Issue 2. Vol. 13).Moscow, Gospolitizdat, 1959, pp. 489–499.