УДК 159.942; 159.91

 

Забродин Олег Николаевич – федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования «Первый Санкт-Петербургский государственный медицинский университет имени академика И. П. Павлова Министерства здравоохранения Российской Федерации», кафедра анестезиологии и реаниматологии, старший научный сотрудник, доктор медицинских наук, Санкт-Петербург, Россия.

Email: ozabrodin@yandex.ru

197022, Россия, Санкт-Петербург, ул. Льва Толстого, д. 6–8,

тел.: +7-950-030-48-92.

Авторское резюме

Предмет исследования: Проведенный в работе В. С. Дерябина анализ двух альтернативных теорий происхождения эмоций – Джемса – Ланге и У. Кеннона.

Результаты: К указанному анализу В. С. Дерябин подошел с позиций материалистической диалектики, рассматривая возникновение эмоций как высший этап эволюционного развития аффективности (чувств, влечений и эмоций). Автор подчеркивал, что в переживании простых чувств удовольствия и неудовольствия, влечений (голод, жажда, половое влечение) определяющую роль играет афферентная (центростремительная) нервная импульсация, поступающая в головной мозг от рецепторов периферических органов. Поэтому и в формировании эмоций в центрах головного мозга он придавал важное значение усиливающей эмоции афферентной импульсации, поступающей с периферии.

Вывод: Примененный В. С. Дерябиным в средине 30-х годов ХХ века диалектический подход к анализу образования эмоций позволил снять противоречия существовавших в то время двух альтернативных теорий и предложить единую теорию формирования эмоций.

 

Ключевые слова: эмоции; анализ происхождения эмоций; диалектический подход; единая теория образования эмоций.

 

The Dispute about the Origin of Emotions. Do We Feel Using Our Head or Heart? (Commentary on V. S. Deryabin’s Works Devoted to the Analysis of Theories of Emotions Origin)

 

Zabrodin Oleg Nikolaevich – The First Saint Petersburg State Medical University Named after Academician Pavlov, Anesthesiology and Resuscitation Department, Senior Research Worker, Doctor of Medical Sciences, Saint Petersburg, Russia.

Email: ozabrodin@yandex.ru

6–8 Lew Tolstoy st., Saint Petersburg, 193232, Russia,

 tel.: +7 950 030 48 92.

Abstract

Purpose: To analyze the two alternative theories of emotions origin, namely the W. James – K. Lange and W. B. Cannon theories, in V. S. Deryabin’s work.

Results: V. S. Deryabin has analyzed the theories mentioned above from the standpoint of materialist dialectics, considering the emergence of emotions as the highest stage of the evolutionary development of affectivity (feelings, inclinations and emotions). The author has emphasized that in the experience of simple feelings of pleasure and displeasure, inclinations (hunger, thirst and sexual desire) the afferent (centripetal) nervous impulses that enter the brain from the receptors of peripheral organs play the decisive role. Therefore, in the initial formation of emotions in the centers of the brain, he has attached great importance to the stirring up emotion caused by afferent impulses coming from the periphery.

Conclusion: Dialectical approach to the analysis of emotions formation, which V. S. Deryabin applied in the middle of the 1930s, allowed him to remove the contradictions from the two alternative theories, existed at that time, and to advance an integral theory of emotions formation.

 

Keywords: emotions; analysis of the origin of emotions; dialectic approach; integral theory of emotions formation.

 

Давний спор между психологами и физиологами о механизме возникновения эмоций отражал дуализм в воззрениях на психическую деятельность. Этому вопросу В. С. Дерябин посвятил два раздела своей монографии «Чувства, влечения и эмоции» (название при издании – «Чувства. Влечения. Эмоции»): «Теория происхождения эмоций Джемса – Ланге» и «Возражения против теории Джемса – Ланге». Последний раздел был исключен редакторами издания, по-видимому, в связи с его насыщенностью данными физиологических экспериментов и возможной сложностью восприятия широким читателем. Вместе с тем, оба раздела монографии представляют единое целое. При написании этих разделов автор исходил из принципов материалистического монизма и психофизиологического единства.

 

В период написания монографии данные об анатомо-физиологическом субстрате эмоций были скудными. К концу 20-х гг. существовали две основные теории возникновения эмоций. Так называемая «периферическая» теория происхождения эмоций была выдвинута известным американским психологом Уильямом Джемсом (1842–1910) и датским психологом и физиологом Карлом Ланге (1834–1900). Теория Джемса – Ланге придавала первостепенное значение в возникновении эмоций так называемым висцеральным (т. е. исходящим из внутренних органов) ощущениям, рефлекторно возникающим под влиянием внешних раздражений – в первую очередь в сердце [см.: 4], или же вследствие возникающих при этом сосудистых реакций [см.: 6].

 

«Центральная» теория возникновения эмоций, выдвинутая У. Кенноном (1871–1945) в 1927 г. [см.: 5; 8], объясняла переживание и выражение эмоций механизмом корково-подкорковых взаимоотношений в центральной нервной системе, главным звеном которого является возбуждение подкоркового образования, зрительного бугра – таламуса. Позднее эта теория была дополнена «гипоталамической» теорией Э. Гельгорна, согласно которой формирование эмоций обусловлено возбуждением подбугорья (гипоталамуса) и его связей со структурами переднего и среднего мозга [см.: 1; 2].

 

К рассмотрению двух альтернативных теорий В. С. Дерябин подошел с позиций материалистической диалектики. Во-первых, с позиций целостного рассмотрения – «во всех связях и опосредствованиях», во-вторых, в аспекте эволюционного развития аффективности (чувств, влечений и эмоций), высшим этапом которого являются эмоции. В. С. Дерябин подчеркивал, что в образовании простых чувств, дающих окраску неприятным ощущениям (болевым, температурным и др.), и влечений – мотиваций (голод, жажда, половое влечение) важную роль играет поступающая в головной мозг центростремительная нервная импульсация, вызывающая висцеральные ощущения.

 

Поэтому-то в свете генетической связи простых чувств, чувств, связанных с влечениями, и эмоций В. С. Дерябин выдвигает своё объяснение психофизиологических механизмов эмоций, лишенное односторонности указанных теорий. Признавая ведущую роль центральных механизмов в возникновении эмоций, В. С. Дерябин обосновывает значение в этом процессе висцеральных ощущений, служащих, в частности, для усиления эмоциональных переживаний. Ярким примером тому представляется действие введенного человеку адреналина, который, как известно, не проникает в головной мозг и не вызывает эмоций, но усиливает уже имеющиеся эмоции [см.: 7].

 

В. С. Дерябин пишет по этому поводу: «Если концепцию Джемса – Ланге дополнить, приняв во внимание участие в эмоциональных реакциях таламических и гипоталамических центров, то ход физиологических процессов, с которыми связаны эмоциональные реакции, можно представить в таком виде. Процессы могут протекать как “сложнейшие безусловные рефлексы”, осуществляющиеся через подкорковые центры (И. П. Павлов), и по типу временной связи, представляя “объединенную деятельность коры и подкорки”… Можно думать, что аналогично этому при взаимодействии коры и подкорки могут возникать разнообразнейшие вегетативно-эндокринные реакции, вызывающие таламические и корковые процессы, с которыми связано неисчислимое богатство эмоциональных проявлений у человека» [3, с. 162].

 

При подготовке к публикации с целью большей доступности изложения в скобках представлены пояснения к отдельным физиологическим и медицинским терминам. В связи с тем, что публикуемые разделы входят в монографию, подготовленную к печати в средине 30-х годов прошлого столетия, даны ссылки на более поздние издания отдельных авторов.

 

Список литературы

1. Гельгорн Э. Регуляторные функции автономной нервной системы. – М.: Издательство иностранной литературы, 1948. – 415 с.

2. Гельгорн Э., Луфборроу Дж. Эмоции и эмоциональные расстройства. – М.: Мир, 1966. – 672 с.

3. Дерябин В. С. Чувства, влечения, эмоции: о психологии, психопатологии и физиологии эмоций. – М.: ЛКИ, 2013. – 224 с.

4. Джемс У. Психология / Под ред. Л. А. Петровской. – М.: Педагогика, 1991. – 368 с.

5. Кеннон В. Физиология эмоций. – М. – Л.: Прибой, 1927. – 173 с.

6. Ланге К. Аффекты (душевные движения): Психофизиологический этюд. – СПб.: Типография училища глухонемых, 1890. – 67 с.

7. Тимофеев Н. Н., Гурари А. Л. Влияние адреналина на депрессивных больных // Труды Военно-медицинской академии. – Л.: Издательство Военно-медицинской академии РККА им. С. М. Кирова, 1936. – 287 с.

8. Cannon W. B. The James – Langе Theory of Emotions: A Critical Examination and an Alternative Theory // The American Journal of Psychology. – 1927. – V. 39. – Pp. 106–124.

 

References

1. Gelgorn E. Regulatory Functions of the Autonomic Nervous System [Regulyatornye funktsii avtonomnoy nervnoy sistemy]. Moscow, Izdatelstvo inostrannoy literatury, 1948, 415 p.

2. Gelgorn E., Lufborrou J. Emotion and Emotional Disorders [Emotsii i emotsionalnye rasstroystva]. Moscow, Mir, 1966, 672 p.

3. Deryabin V. S. Feelings, Inclinations, Emotions. About Psychology, Psychopathology and Physiology of Emotions [Chuvstva, vlecheniya, emotsii. O psikhologii, psikhopatologii i fiziologii emotsiy]. Moscow, LKI, 2013, 224 p.

4. James W. Psychology [Psikhologiya]. Moscow, Pedagogika, 1991, 368 p.

5. Cannon W. B. Physiology of Emotions [Fiziologiya emotsiy]. Moskow – Lenigngrad, Priboy, 1927, 173 p.

6. Lange C. Affects (Mental Movements): Psychophysiological Etude [Affekty (dushevnye dvizheniya): Psikhofiziologicheskiy etyud]. Saint Petersburg, Tipografiya uchilischa glukhonemykh, 1890, 67 p.

7. Timofeev N. N, Gurari A. L. Effect of Adrenaline on Depressive Patients. [Vliyanie adrenalina na depressivnykh bolnykh]. Trudy Voenno-medicinskoy akademii (Proceedings of the MilitaryMedicalAcademy). Leningrad, Izdatelstvo Voenno-meditsinskoy akademii RKKA im. S. M. Kirova, 1936, 287 p.

8. Cannon W. B. The James – Langе Theory of Emotions: a Critical Examination and an Alternative Theory // The American Journal of Psychology, 1927, Vol. 39, pp. 106–124.

 

Приводимые ниже разделы монографии «Чувства Влечения Эмоции» не имеют общего названия, хотя по содержанию являются единым целым. Это позволяет дать им следующее заглавие.

 

В. С. Дерябин

Анализ двух альтернативных теорий происхождения эмоций и диалектически обоснованная единая теория

(Публикация О. Н. Забродина)

 

Теория происхождения эмоций Джемса – Ланге

Физические изменения при эмоциях так резко бросаются в глаза, что на роль их в эмоциях уже давно обратили внимание. Какое же значение они имеют? Обычно представляется такой порядок: внешнее раздражение вызывает психическую реакцию, например, испуг, вследствие этого появляется вздрагивание «от испуга», сердцебиение. В. Вундт [см.: 2] говорит, что направление и качество аффекта субъективно ощущается гораздо раньше, чем появляются самые слабые симптомы физических изменений, а потому точка зрения, считающая исходным пунктом эмоции психическую сторону, более согласуется с выводами непосредственного наблюдения. В то же время нельзя не отметить, что телесные явления, наблюдающиеся при эмоциях, усиливают самые душевные движения. Например, сердцебиение, дрожь и затруднение дыхания усиливают страх. Вследствие тесной связи и взаимодействия явлений психических и физических, В. Вундт называет эмоции процессами психофизическими и телесные явления рассматривает как явления, «сопровождающие аффекты».

 

У. Джемс в 1884 г. [см.: 6] и К. Ланге в 1890 г. [см.: 8] совершенно иначе оценили значение физиологических явлений при эмоциях. Они выдвинули теорию, что эмоции есть восприятие ощущений, вызванных изменениями в теле вследствие внешнего раздражения. Внешнее раздражение, служащее причиной возникновения аффекта, вызывает рефлекторно изменения в деятельности сердца, дыхании и кровообращении, в тонусе мышц. Вследствие этого во всем теле при эмоции испытываются разные ощущения, из которых и слагается переживание эмоций. К. Ланге [см.: 8] считает первичными сосудодвигательные изменения, остальные же телесные изменения – второстепенными, зависящими от малокровия мозга или прилива крови к нему и от изменения кровенаполнения органов.

 

Обыкновенно говорят: мы потеряли близкого человека, огорчены, плачем; мы повстречали медведя, испугались, дрожим; мы оскорблены, приведены в ярость, наносим удары. А, согласно теории Джемса, порядок событий формулируется так: мы опечалены, потому что плачем, боимся, потому что дрожим, приведены в ярость, потому что бьем.[1] Если бы телесные проявления не следовали немедленно за восприятием, то, по их мнению, не было бы и эмоции. Если мы представим себе какую-нибудь эмоцию и мысленно вычтем из нее одно за другим все телесные ощущения, с ней связанные, то от нее, в конце концов, ничего не останется. Если из эмоции страха устранить сердцебиение, затрудненное дыхание, дрожание в руках и ногах, слабость в теле и т. д., то не будет и страха. Нет гнева, если нет волнения в груди, прилива крови к лицу, расширения ноздрей, стискивания зубов и кулаков, а, наоборот, дыхание ровное, а лицо спокойно. Человеческая эмоция, лишенная всякой телесной подкладки, есть один пустой звук. Сходные мысли высказывал Б. Спиноза. Р. Декарт говорил, что эмоция является не чем иным, как осознанием органических двигательных, сосудистых и висцеральных, а особенно сердечных изменений. Большая часть наших душевных волнений, говорит Ч. Дарвин, так тесно связана с выражением их, что они едва ли существуют, если тело остается пассивным. «Человек, например, может знать, что его жизнь находится в величайшей опасности, или может сильно желать спасти ее, но в то же время может воскликнуть, как Людовик XVI, когда он был ок­ружен свирепой толпой: „Боюсь ли я? – Пощупайте мой пульс!”» [4, стр. 141].

 

В доказательство правильности своей теории У. Джемс указывает на то, что, вызывая произвольно проявление той или другой эмоции, ее можно усилить: бегство усиливает паническое чувство страха; можно усилить гнев, дав волю внешним проявлениям; возобновляя рыдания, мы усиливаем чувство горя. Расправьте морщины на лбу, проясните свой взор, выпрямьтесь, заговорите громко, весело приветствуя знакомых, и вы невольно поддадитесь мало-помалу благодушному настроению. Для придания себе храбрости мы громко говорим, свистим, и это придает нам уверенность, и, наоборот, стоит сдержать гнев, досчитать до десяти, и повод к гневу может показаться ничтожным.

 

Актеры, представляя себе определенную эмоцию, воспроизводя голосом, мимикой и жестами определенные движения, вызывают общие физиологические явления данной эмоции. Гамлет говорит по поводу игры актера:

«Чудовищно! Какой-нибудь актер

Притворно, под влиянием мнимой страсти

Насилует себя и так морочит,

Что вдруг лицо бледнеет от волнения,

И слезы на глазах, и странный вид,

И голос оборвавшийся, и все

В его наружности подходит к горю.

Каков обман! Все ради ничего».

 

Однако опрос показал, что актеры только тогда хорошо играют роль, когда действительно переживают эмоции, а не производят только, хотя бы и искусно, мимику и телодвижения, соответствующие эмоциям.

 

Понятно, что даже искусное воспроизведение одной только мимики не дает еще переживания эмоции. Телесные проявления, например, страха заключаются, кроме мимики, в сердцебиении, дрожи и т. д. В сумме возникающих вследствие этого ощущений ощущение от сокращения мимических мышц составляет сравнительно ничтожную часть. Эта часть не может при волевом воспроизведении заменить целое. Актер, воспроизводя голосом, мимикой и жестами определенную эмоцию, вызывает по ассоциации соответственное представление, и только живое представление эмоции может вызвать всю сумму телесных переживаний, а, следовательно, и соответственное субъективное переживание, придающее высшую естественность игре.

 

Что физиологические изменения не есть только явления, сопровождающие психические, доказывается также и тем, что эмоции могут возникать без всякого внешнего воздействия на психику, под влиянием чисто телесных причин (химических и лекарственных воздействий). Известно, что вино «веселит сердце человека», вином можно «залить тоску», благодаря вину исчезает страх – «пьяному море по колено».

 

Мухомор вызывает припадки бешенства и наклонность к насильственным действиям. Настой мухомора в старину давали воинам, чтобы привести их в «кровожадное состояние». Гашиш может вызывать припадки буйства. Emetinum – рвотный корень, рвотный камень, вызывает угнетенное состояние со страхом и частью с тоской.

 

При отравлении стрихнином возникает чувство страха. Сильный страх возникает также при лечебном применении метразола, вызывающего сильную реакцию со стороны сердечно-сосудистой системы. Теплой ванной, введением под кожу кислорода, морфином или опием можно уменьшить чувство тоски у депрессивных больных. Струя холодной воды, вызывая сокращения кожных сосудов, хорошо действует против гнева.

 

Эмоции возникают также под влиянием внутренних причин в случаях патологических. При заболеваниях сердца и аорты появляется тоска, которая иногда достигает чрезвычайной степени (предсердечная тоска). Страх появляется нередко у сердечных больных при нарушении компенсации, а при наступлении компенсации исчезает. При неврастении обычное явление – раздражительность. При маниакально-депрессивном психозе появляется то тоска и страх, то веселое, повышенное состояние и часто – склонность к гневному аффекту.

 

И при многих других заболеваниях имеется страх или радость без объектов этих эмоций: больной боится, но сам не знает, чего, или счастлив без причины. Так, эйфория наблюдается при прогрессивном параличе, туберкулезе и др. Болезни желудка могут вызывать угнетенное настроение. Здесь эмоции ясно возникают эндогенно.

 

У маленьких детей страх появляется от действия сильных звуков, т. е. вследствие силы раздражения, а не от сложной психической причины. Свою теорию У. Джемс распространяет только на возникновение простых эмоций (гнев, страх и т. п.), изменения в периферических органах при которых очень сильны. Относительно высших эмоций он говорит: «Я не отрицаю того факта, что могут быть… эмоции, обусловленные исключительно возбуждением центров совершенно независимо от центростремительных токов. К таким чувствованиям можно отнести чувство нравственного удовлетворения, благодарности, любопытства, облегчения после разрешения задачи. Но слабость и бледность этих чувствований, когда они не связаны с телесными возбуждениями, представляют весьма резкий контраст с более грубыми эмоциями». Впрочем, он прибавляет, что и «…тонкие эмоции всегда бывают связаны с телесным возбуждением: нравственная справедливость отражается в звуках голоса или в выражении глаз и т. п.» [6, с. 283 – 284].

 

Схему обычного представления о возникновении эмоций, например, страха, можно изобразить так [рис. 1]

 

Рисунок 1. Схема обычного представления о возникновении эмоций

 

По теории Джемса – Ланге представляется такая схема [рис. 2][2]

 

Рисунок 2. Схема Джемса – Ланге

 

Голод, жажда и сексуальное влечение, так называемые жизненные чувства, очень близки к эмоциям, куда их нередко и относили. Теперь мы знаем, что влечения – это комплексы ощущений, возникающих вследствие изменений внутри нашего тела (курсив мой – О. З.). Теория Джемса – Ланге, рассматривающая эмоции как ощущения, вызванные изменениями в нашем теле, сближает их с жизненными чувствами.

 

Мы видим, что голод и жажда проявляются в виде безусловных гематогенных (т. е. осуществляемых через кровь – О. З.) рефлексов – геморефлексов, которые имеются как у низших животных, так и у собаки без больших полушарий. На этих безусловных рефлексах строится ряд условных рефлексов, и в ходе развития создаются сложные взаимоотношения подкорковых механизмов и коры головного мозга. Над первичными простейшими пищевыми безусловными и условными реакциями возникает сложная психическая (точнее, психофизиологическая) надстройка; влечение к пище, свойственное всем организмам, усложняется у человека в чрезвычайной степени. Аналогичную картину хода развития можно проследить и в отношении аффектов.

 

Выражение элементарных эмоций: гнева, страха, радости – можно широко проследить в животном царстве; они проявляются у животных как высоко, так и низко организованных. У собаки без больших полушарий [см.: 17] наравне с проявлением голода и жажды наблюдается и проявление эмоций. Такая собака дает реакции положительного и отрицательного чувственного тона на ощущения вкусовые, кожные и сильные звуковые. Так, на вкус мяса, смоченного раствором хинина, она кривила морду и выплевывала кусок, а лакомую пищу ела скорее, чем менее вкусную. В последнем случае все, смотревшие на еду, получали впечатление, что животное во время нее получает приятное удовлетворение. При чистке она давала проявления неудовольствия лаем, брыканием, бесцельным кусанием. При вынимании из клетки получался форменный припадок бешенства: она сильнейшим образом брыкалась лапами, чрезвычайно громко лаяла, кусала вокруг, причем способность найти место раздражения у нее отсутствовала. Таким образом, при сохранении части аффективных реакций у собаки после удаления коры головного мозга наблюдалось исчезновение большинства их. Угрожающие жесты, показывание кролика переставало вызывать реакцию, не было разницы в реакции по отношению к своим и чужим и т. п.

 

Имеются ли у собаки без больших полушарий субъективные проявления, мы, конечно, не знаем, но несомненно, что, с одной стороны, ряд раздражений вызывает по типу безусловного рефлекса выразительные движения соответственных эмоций и что, с другой стороны, большая часть эмоциональных выразительных реакций исчезает вместе с исчезновением условных рефлексов вследствие удаления коры головного мозга. Это дает основания предполагать, что физиологические процессы, с которыми связаны эмоции у собаки, протекают по типу реакций условных и безусловных. Мысль эта высказывалась неоднократно. Уже К. Ланге отметил, что в эмоциональной области имеет место образование временных связей. И. П. Павлов писал: «Можно надеяться, что еще более сложные акты, обозначаемые пока психологическими терминами гнева, страха, игры и т. д., будут приурочены к простой рефлекторной деятельности части головного мозга, лежащей прямо под большими полушариями» [11, с. 122].

 

В. П. Осипов [см.: 10] неоднократно повторял, что эмоциональные и аффективные процессы развиваются по типу условных рефлексов. У. Кеннон [см.: 7] также указывал на наличие условно-рефлекторных реакций в эмоциональной сфере.

 

Действительно, образование временных связей в эмоциональной сфере можно проследить на ряде наиболее простых эмоций. Это можно проверить на выразительных движениях, т. е. на той мимике и жестах, которыми выражаются эмоции.

 

Возражения против теории Джемса – Ланге[3]

Теория Джемса – Ланге в ряде случаев не встретила признания. Особенно важные возражения против нее привели известные физиологи Ч. Шеррингтон и У. Кеннон. У. Кеннон [см.: 15] так суммировал возражения, выдвигаемые против теории Джемса – Ланге.

1. Аффективное поведение у животных не меняется при полном отделении внутренних органов от центральной нервной системы (ЦНС).

2. Искусственное вызывание висцеральных (т. е. возникающих во внутренних органах – О. З.) изменений, типичных для сильных аффектов, не вызывает переживания соответственной эмоции.

3. Очень различным эмоциональным состояниям соответствуют одинаковые висцеральные изменения.

4. Внутренние органы обладают относительно слабой чувствительностью.

5. Висцеральные изменения возникают слишком медленно, чтобы быть источником аффектов.

 

Однако каждое из этих положений вызывает возражения и не может считаться твердо доказанным. Наиболее серьезное возражение против роли висцеральных ощущений при эмоциях сделал своими опытами Ч. Шеррингтон [см.: 14]. Он перерезал у собаки спинной мозг тотчас позади выхода диафрагмального нерва (n. phrenicus). Спустя необходимое время, были перерезаны с промежутками в 28 дней оба блуждающих и оба симпатических нерва. Этими операциями была произведена децентрализация области груди, внутренних органов, кровеносных сосудов и всего тела, начиная от задней части плеч. Оставались чувствительными только голова, шея, плечи, передние разгибательные мускулы передних конечностей. Диафрагма – единственный мускул позади лопаток, который сохранил свои афферентные (современное название центростремительных нервов – О. З.) нервы.

 

Собака прожила 20 дней, и, несмотря на отсутствие ощущений от внутренних органов и мускулатуры, проявляла внешне такие же аффекты, как и в норме: выражала радость при виде сторожа, ярость при приближении кошки. Голос был сильно ослаблен, но все же можно было радостный лай отличить от гневного ворчания. Кстати, можно упомянуть, что Зоммер и Гейманс [цит. по: 7] наблюдали эмоциональные реакции на изолированных головах собак, кошек и кроликов, у которых жизнь и мозговая деятельность поддерживалась посредством искусственного кровообращения.

 

У. Кеннон и С. Бриттон [см.: 16] в течение многих месяцев поддерживали жизнь кошек после удаления у них всего симпатического отдела вегетативной нервной системы (т. е. у так называемых симпатикоэктомированных животных – О. З.). Таким образом были исключены реакции, осуществляющиеся через посредство возбуждения симпатической нервной системы – СНС: вазомоторные реакции (реакции кровеносных сосудов – О. З.), секреция А, торможение кишечника, пиэлоэрекция (подъем волосяных сосочков – О. З.) и проч. Но в присутствии собаки симпатикоэктомированная кошка выказывала признаки ярости: шипела, выгибала спину, оскаливалась, поднимала лапу, чтобы ударить. Отсутствовало лишь поднимание волос (т. е. пиэлоэрекция – О. З.).

 

При обсуждении опытов Ч. Шеррингтона и У. Кеннона следует иметь в виду, что при наличии прежних возбуждений в головном мозгу возможно их оживление по типу условного рефлекса.

 

А. А. Ухтомский [см.: 13] писал о том, что восстановление однажды пережитых доминант (т. е. сильного источника возбуждения в ЦНС – О. З.) может происходить по кортикальным компонентам (т. е. по возобновлению очагов возбуждения, находящихся в коре головного мозга – О. З.). Большее или меньшее восстановление всей прежней констелляции, отвечающей прежней доминанте, приводит к тому, что прежняя доминанта переживается или в виде сокращенного символа (психологическое воспоминание), или в виде распространенного возбуждения со всеми прежними сосудистыми и секреторными явлениями.

 

Если до кастрации жеребец не испытал coitus, возбудимость полового аппарата у него полностью прекращается. Половая доминанта в этом случае оказывается просто вычеркнутой из жизни животного. Но если до кастрации coitus был испытан, кора успела связать с ним зрительно-обонятельные и соматические ощущения, то и в мерине половое возбуждение и попытки ухаживания будут возобновляться при приближении кобылы. При этом, когда гормональные возбудители исчезли, то доминанта может восстанавливать свои соматические компоненты чисто нервным путем, рефлекторно, по кортикальным компонентам.

 

Мы полагаем, что такой механизм мог иметь место и у собаки Ч. Шеррингтона с перерезанными афферентными волокнами от большой части тела и внутренних органов и, в частности, таким образом могло происходить условно-рефлекторное возникновение мышечных реакций.

 

К. М. Быков [см.: 1] также отмечает, что иногда условный рефлекс более действенен, чем безусловный. В то время, как безусловный рефлекс уже не дает эффекта, условный раздражитель способен вызвать реакцию. Такая возможность лишает опыты Ч. Шеррингтона полной убедительности.

 

В. Кеннон [см.: 7] установил наличие А (адреналина) в крови при страхе и гневе и пытался инъекцией его раствора вызвать эти эмоции. Однако при введении А эмоции не возникали, хотя и наблюдались признаки возбуждения нервной системы.

 

Мараньон [цит. по: 7] произвел аналогичные опыты на большом числе лиц: у подопытных возникали ощущения пери- или эпигастральной пальпитации (усиленной, неправильной работы сердца – О. З.), диффузной артериальной пульсации, стеснения в грудной клетке, сжимания в горле, сухости во рту, нервности, недомогания. В некоторых случаях эти ощущения были связаны с неопределяемым аффективным состоянием: «Я чувствую, как если бы я испугался», «как будто ожидаю большую радость», «как будто бы я плакал, не знаю почему», «как будто бы я испытал большой испуг, однако успокаиваюсь», «чувствую, как если бы они собирались мне что-то сделать».

 

Эти переживания не носили характера настоящей живой эмоции. Лишь в малом числе случаев развивалась настоящая эмоция, обычно – печали со слезами, всхлипываниями, вздохами. При этом отмечались какие-то предрасполагающие моменты: в случаях гипертиреоидизма (повышенной функции щитовидной железы – О. З.), после предварительного разговора с пациентами относительно их детей или умерших родителей, т. е. А усиливал уже существующие переживания). Случаи настоящей субъективной эмоциональной реакции, таким образом, были исключением, а не обычным явлением. Обычно же телесные изменения, произведенные А, не вызывали эмоций.

 

Н. Н. Тимофеев и А. Л. Гурари [см.: 12] в клинике психиатрии Военно-медицинской академии производили инъекции А при депрессивных состояниях у больных маниакально-депрессивным психозом (13 чел.). При этом наблюдался явный сдвиг состояния вегетативной нервной системы в сторону симпатикотонии (преобладания тонуса СНС – О. З.). Со стороны психической при этом наблюдалось резкое усиление всех основных симптомов заболевания. У больных отмечался громкий плач, ажитированное поведение, усиление идей самообвинения и проч. В некоторых случаях А вызвал появление страха.

 

При депрессивных состояниях простой формы раннего слабоумия (шизофрении) А не влиял на психическую симптоматику. При параноидной форме шизофрении реакции на А нарастали медленно, были более длительны и варьировали по своему характеру. При этом установлено понижение тонуса вегетативной нервной системы. В этом может найти объяснение менее яркая и непостоянная по своему характеру реакция депрессивных больных на А. Нельзя, конечно, ожидать одинаковой у всех подобной реакции.

 

Ряд фактов указывает на то, что при эмоциональном возбуждении вовлекается не только симпатическая, но и парасимпатическая нервная система. Об этом говорят такие общеизвестные явления, как слезы при сильных эмоциях, а также то, что ожидание, связанное с волнением, вызывает позывы к мочеиспусканию. Отмечают, что большинство экзаменующихся испытывает позывы к мочеиспусканию. То же наблюдалось в траншеях Первой моровой войны. Сюда же относится «медвежья болезнь» при испуге. Брунсвик [цит. по: 7] наблюдал в экспериментальных условиях, что удивление, испуг и неудовольствие вызывают повышение тонуса желудочно-кишечного тракта, а страх и раздражение – понижают его.

 

Известно, что испуг вызывает заметное уменьшение частоты пульса. Э. Гельгорн и сотрудники [см.: 3] провели следующие опыты. У кошек перерезался спинной мозг в шейном отделе, чтобы выключить поступление симпатических нервных импульсов к надпочечникам. Затем их ставили перед яростно лающей собакой. Аффект ярости, вызванный этим у кошек, привел не к глюкозурии (выделению сахара с мочой, наступающему при повышенном его содержании в крови – О. З.), а к гипогликемии (пониженному уровню сахара в крови – О. З.), но после перерезки блуждающих нервов этот эффект исчезал. Аналогичное явление вызывалось у крыс, у которых шумом хлопушки вызывался испуг. В норме у них эмоция страха вызывала гипергликемию. После удаления надпочечников страх вызывал гипогликемию, а после удаления надпочечников и двухсторонней ваготомии (перерезки блуждающих нервов – О. З.), произведенной под диафрагмой, изменений содержания сахара в крови не наблюдалось.

 

Таким образом, при реакциях ярости и страха у кошек и крыс возникает возбуждение не только симпатико-адреналовой системы, но и вагоинсулярной системы. Следовательно, вегетативно-эндокринные реакции при эмоциях сложнее, чем предполагал У. Кеннон.

 

Железы внутренней секреции при эмоциях, как и всегда, действуют не изолированно, но их действие усиливается, модифицируется или блокируется действием других желез. Так, секрет щитовидной железы усиливает действие А, но на артериальное давление действует противоположным образом – возбуждает n. depressor и тем самым понижает его. Действие одной и той же железы поэтому при разных констелляциях может быть не связано с одинаковыми психическими проявлениями. Гиперфункция щитовидной железы вызывает то маниакальное состояние, то страх, то тревогу, то тоску. Весьма возможно, что разница в реакциях при введении А зависит от соотношения с работой других эндокринных желез. А определяется в крови при реакциях, кажущихся противоположными – при страхе и ярости.

 

Обе реакции при своей противоположности (астеническая и стеническая) стоят близко друг к другу. «Мы одновременно и боимся того существа, которое хочет нас убить, и желаем сами убить его» (У. Джемс). Страх легко переходит в гнев и гнев в страх в зависимости от ситуации. Но и при одной и той же эмоции получаются разные реакции: то человек обращается в бегство, то совершает в порыве страха разрушительные действия (что наблюдается иногда у душевнобольных), то цепенеет от страха.

 

Возможно, что в этих случаях дело идет о действии разных количеств одних и тех же биологически активных веществ. Малые дозы А вызывают сужение кровеносных сосудов, большие – расширение; малые повышают свертываемость крови, большие понижают ее; малые дозы атропина замедляют деятельность сердца, большие – ускоряют и т. д., и т. д. Отсюда возможно предположить, что разные количества эндогенных биологически активных веществ, вызывая различное физиологическое действие, могут продуцировать разный психический эффект.

 

Возможны также варианты индивидуальных реакций на одно и то же количество данного вещества: при физиологических опытах раздражения одинаковой силы могут давать различный результат. Например, в опытах В. В. Стрельцова в лаборатории Л. А. Орбели [см.: 9] после раздражения симпатического нерва препараты (задние лапки лягушки) в течение более длительного времени не теряли возбудимость, и не наступала контрактура (спазм – О. З.) мышц, но в известном проценте случаев при аналогичном раздражении возбудимость резко падала и быстро наступала контрактура. В 12 % случаев при глубоких степенях отравления хлоралгидратом после раздражения симпатического нерва наступало длительное тоническое мышечное сокращение. Приходится думать, что при различных условиях одни и те же раздражения вызывают в мышце разные физико-химические процессы.

 

Аналогичные явления могут наблюдаться и в организме человека при разных его состояниях. Различное действие одна и та же доза А производит на симпатикотоника (с преобладанием тонуса СНС) и ваготоника (с преобладанием тонуса блуждающего нерва – О. З.).

 

Таким образом, заключение У. Кеннона об отрицательных результатах его экспериментов вызывают следующие сомнения.

 

1. Факты показывают, что при эмоциях нельзя все внутрисекреторные явления сводить к выделению А. В реакциях участвует ряд желез, и введение А не воспроизводит всех условий, имеющих место в организме при эмоциях.

 

2. Наблюдавшиеся в отдельных случаях другими авторами появление эмоций при введении А показало, что при неизвестных пока условиях А-ом можно вызывать переживание эмоций.

 

3. В условиях экспериментов необходимо иметь в виду как различное действие от различных доз вводимого вещества, так и разное действие одной и той же дозы в зависимости от состояния организма. Поэтому сказать в настоящее время, что мы не сможем, искусственно вызывая висцеральные изменения, при этом не вызвать эмоции, было бы преждевременно.

 

В. Кеннон [см.: 7] установил, что различным эмоциональным и неэмоциональным состояниям соответствуют одинаковые висцеральные изменения. Характерные признаки возбуждения СНС и наличие сахара в моче были установлены при страхе и ярости, при лихорадке, при действии холода и при асфиксии в период возбуждения. Одинаковые телесные изменения, с точки зрения У. Джемса и К. Ланге, должны были повести к тому, что гнев, холод и лихорадка чувствовались бы одинаково, но этого нет. Однако при этом приходится иметь в виду, что степень возбуждения СНС при ярости и лихорадке, страхе и холоде неодинакова и что количественная разница в физиологических процессах часто связана с качественной разницей в процессах психических.

 

Мы не ощущаем нормальной работы сердца, но ощущаем усиленную его работу и патологические изменения в его функционировании (например, при нарушениях ритма сердечных сокращений – З. О.). Определенная степень давления на нервы сокращающейся матки вызывает ощущение оргазма, а усиление ее сокращений продуцирует боль. До сих пор не установлены грани интенсивности физиологических процессов в органах, с переходом которых возникают новые психические переживания. С физиологическими процессами, кажущимися при поверхностном наблюдении однородными, может быть связана целая шкала разнообразных ощущений.

 

По поводу того, что внутренние органы относительно не чувствительны, упоминалось выше. В настоящее время от этого представления приходится отказаться[4]. Внутренние органы не обладают свойствами эпикритической (тонко дифференцированной и точно локализованной – О. З.) кожной чувствительности, но дают качественно иные, очень разнообразные ощущения. Мощно развитая морфология внутренних органов дает основание допускать большие потенциальные возможности интероцептивной (связанной с рецепторами внутренних органов – О. З.) чувствительности.

 

И, наконец, относительно последнего возражения У. Кеннона, что висцеральные изменения происходят слишком медленно, чтобы быть источником аффектов. Можно сказать, что далеко не все такого рода внутренние изменения происходят медленно. Очень быстро может «вспыхивать краска стыда», моментально замирает сердце от испуга (сердце «екнуло»). Но надо принять во внимание и то, что эмоции не сводятся только к безусловным рефлексам, а огромное большинство их протекает по типу условных и высших психических процессов.

 

Одновременно с возникновением представлений оживляются корковые следы эмоциональных процессов.

 

Таким образом, следует заключить, что психические переживания, появившиеся в связи с оживлением этих эмоциональных процессов, подкрепляются и усиливаются ощущениями, возникающими при появлении соматических (телесных – О. З.) изменений. В последовательное течение аффекта могут вливаться ощущения от позднее происходящих более медленных висцеральных изменений.

 

Литература

1. Быков К. М. Кора головного мозга и внутренние органы. – М.: Государственное издательство медицинской литературы, 1947. – 284 с.

2. Вундт В. Чувства и аффекты // Основы физиологической психологии. Вып. 5. Т. 3. Гл. XVI. – СПб.: Типография П. П. Сойкина, 1910. – С. 125–280.

3. Гельгорн Э. Регуляторные функции автономной нервной системы. – М.: Иностранная литература, 1948. – 415 с.

4. Дарвин Ч. Выражение душевных волнений. – СПб.: Типография А. Пороховщикова, 1896. – 222 с.

5. Дерябин В. С. Чувства, влечения, эмоции: О психологии, психопатологии и физиологии эмоций. – М.: ЛКИ, 2013. – 224 с.

6. Джемс У. Психология / Под ред. Л. А. Петровской. — М.: Педагогика, 1991. – 368 с.

7. Кеннон В. Физиология эмоций. Телесные изменения при боли, голоде, страхе и ярости. – Л.: Прибой, 1927. – 175 с.

8. Ланге К. Аффекты (душевные движения): Психофизиологический этюд. – СПб.: Типография училища глухонемых, 1890. – 67 с.

9. Орбели Л. А. О некоторых достижениях советской физиологии // Избранные труды. Т. 2. – М. – Л.: Издательство АН СССР, 1962. – С. 587–606.

10. Осипов В. Н. О физиологическом происхождении эмоций // Сборник, посвящённый 75-летию академика И. П. Павлова. – 1924. – С. 105–114.

11. Павлов И. П. Лекции о работе больших полушарий головного мозга // Полное собрание сочинений. Т. IV. – М. – Л.: Издательство АН СССР, 1951. – С. 7–448.

12. Тимофеев Н. Н., Гурари А. Л. Влияние адреналина на депрессивных больных // Труды Военно-медицинской академии. – Л.: Издательство Военно-медицинской академии РККА им. С. М. Кирова, 1936. – 287 с.

13. Ухтомский А. А. Учение о доминанте // Собрание сочинений. Т. 1. – Л.: Издательство ЛГУ, 1950. – 329 c.

14. Шеррингтон Ч. Интегративная деятельность нервной системы. – Л.: Наука, 1969. – 390 с.

15. Cannon W. B. The James-Langе Theory of Emotions: A Critical Examination and an Alternative Theory // The American Journal of Psychology. – 1927. – Vol. 39. – Pp. 106–124.

16. Cannon W. B., Britton S. W. Pseudoaffective Medulliadrenal Secretion // The American Journal of Psychology. – 1925. – Vol. 72. – Pp. 283–294.

17. Goltz F. Der Hund ohne Grosshirn. Siebente Abhandlung über die Verrichtungen des Grosshirns // Archiv für die gesamte Physiologie. – 1892. – Bd. 51. – № 11–12. – Pp. 570–614.

 

References

1. Bykov K. M. Cerebral Cortex and Internal Organs [Kora golovnogo mozga i vnutrennie organy]. Moscow, Gosudarstvennoe izdatelstvo meditsinskoy literatury, 1947, 284 p.

2. Vundt V. Feelings and Affects [Chuvstva i affekty]. Osnovy fiziologicheskoy psikhologii. Vyp. 5. T. 3. Gl. XVI (Fundamentals of Physiological Psychology. Is. 5. Vol. 3. Ch. XVI). Saint Petersburg, Tipografiya P. P. Soykina, 1910, pp. 125–280.

3. Gelgorn E. Regulatory Functions of the Autonomic Nervous System [Regulyatornye funktsii avtonomnoy nervnoy sistemy]. Moscow, Inostrannaya literatura, 1948, 415 p.

4. Darvin C. The Expression of the Emotions in Man and Animals [Vyrazhenie dushevnykh volneniy]. Saint Petersburg, Tipografiya A. Porokhovschikova, 1896, 222 p.

5. Deryabin V. S. Feelings, Inclinations, Emotions: About Psychology, Psychopathology and Physiology of Emotions [Chuvstva, vlecheniya, emotsii: O psikhologii, psikhopatologii i fiziologii emotsiy]. Moscow, LKI, 2013, 224 p.

6. James W. Psychology [Psikhologiya]. Moscow, Pedagogika, 1991, 368 p.

7. Cannon W. Bodily Changes in Pain, Hunger, Fear and Rage: An Account of Recent Researches into the Function of Emotional Excitement [Fiziologiya emotsiy. Telesnye izmeneniya pri boli, golode, strakhe i yarosti]. Leningrad, Priboy, 1927, 175 p.

8. Lange C. Affects (Mental Movements): Psychophysiological Etude [Affekty (dushevnye dvizheniya): Psikhofiziologicheskiy etyud]. Saint Petersburg, Tipografiya uchilischa glukhonemykh, 1890, 67 p.

9. Orbeli L. A. On Some Achievements of Soviet Physiology [O nekotorykh dostizheniyakh sovetskoy fiziologii]. Izbrannye trudy. T. 2 (Selected Works. Vol. 2). Moscow – Leningrad, Izdatelstvo AN SSSR, 1962, pp. 587–606.

10. Osipov V. N. On the Physiological Origin of Emotions [O fiziologicheskom proiskhozhdenii emotsiy]. Sbornik, posvyaschennyy 75-letiyu akademika I. P. Pavlova (Collected Works Dedicated to the 75th Anniversary of Academician I. P. Pavlov). 1924, pp 105–114.

11. Pavlov I. P. Lectures on the Work of the Cerebral Hemispheres [Lektsii o rabote bolshikh polushariy golovnogo mozga]. Polnoe sobranie sochineniy. T. IV (Complete Works. Vol. IV). Moscow – Leningrad, Izdatelstvo AN SSSR, 1951, pp. 7–448.

12. Timofeev N. N, Gurari A. L. Effect of Adrenaline on Depressive Patients. [Vliyanie adrenalina na depressivnykh bolnykh]. Trudy Voenno-medicinskoy akademii (Proceedings of the MilitaryMedicalAcademy). Leningrad, Izdatelstvo Voenno-meditsinskoy akademii RKKA im. S. M. Kirova, 1936, 287 p.

13. Ukhtomskiy A. A. The Theory of Dominant [Uchenie o dominante]. Sobranie sochineniy. T. 1 (Collected Works. Vol. 1). Leningrad, Izdatelstvo LGU, 1950, 329 p.

14. Sherrington C. The Integrative Action of the Nervous System [Integrativnaya deyatelnost nervnoy sistemy]. Leningrad, Nauka, 1969, 390 p.

15. Cannon W. B. The James-Langе Theory of Emotions: A Critical Examination and an Alternative Theory. The American Journal of Psychology, 1927, Vol. 39, pp. 106–124.

16. Cannon W. B., Britton S. W. Pseudoaffective Medulliadrenal Secretion. The American Journal of Psychology, 1925, Vol. 72, pp. 283–294.

17. Goltz F. The Dog Without a Cerebrum: Seventh Treatise on the Functions of the Cerebrum [Der Hund ohne Grosshirn. Siebente Abhandlung über die Verrichtungen des Grosshirns]. Archiv für die gesamte Physiologie (Archives of All Physiology), 1892, Bd. 51, № 11–12, pp. 570–614.