Библиотека Польского Дома просвещения в Ленинграде (1926–1937)

Новый номер!
УДК 94 (470.23–25)+02(=162.1)“1926-1937”

 

Смирнова Тамара Михайловна – Санкт-Петербургский государственный университет аэрокосмического приборостроения, кафедра истории и философии, профессор, доктор исторических наук, профессор, Санкт-Петербург, Россия.

Email: mokva@inbox.ru

SPIN: 7691-2890

Авторское резюме

Состояние вопроса: Библиотеки – важнейшие культурные очаги, традиционные хранилища книг как сконцентрированной истории и духовности народа. Сохранение этнокультурной идентичности национальных меньшинств в иноязычном окружении во многом зависит от доступа к книге на родном языке. Между тем история национальных библиотек Петербурга, особенно в советский период, остается практически неизученной.

Результаты: На основании документов петербургских архивов рассматривается история библиотеки Польского Дома просвещения: книжный фонд, доступная периодическая печать, состав читателей, условия работы, формы идеологического контроля за деятельностью библиотеки, судьба книжного собрания. Большинство документов вводится в научный оборот впервые.

Область применения результатов: На примере истории ленинградской польской библиотеки возможна ликвидация определенных пробелов в петербурговедении, в истории национальных меньшинств и истории библиотечного дела – как города, так и страны в целом. Учет исторического опыта организации и регулирования этнокультурной жизни, в частности, деятельности национальных библиотек, полезен и в современной многонациональной РФ.

Выводы: Деятельность национальных библиотек с фондом литературы на родном и государственном (русском) языках не противоречит сближению и сотрудничеству различных этносов в рамках многонационального государства и формированию единой идентичности – ранее советской, а в современных условиях – общероссийской. Напротив, прямолинейное администрирование в сфере функционирования книги на родном языке чревато охлаждением и элементами недоверия между этносами.

 

Ключевые слова: этнокультурная идентичность; национальные меньшинства; национальные библиотеки; Польский Дом просвещения в Петербурге.

 

Library of the Polish House of Education in Leningrad (1926–1937)

 

Smirnova Tamara Mikhailovna Saint Petersburg State University of Aerospace Instrumentation, Department of History and Philosophy, Professor, Doctor of Letters, Professor, Saint Petersburg, Russia.

Email: mokva@inbox.ru

Abstract

Background: Libraries are the most important cultural centers, traditional repositories of books as concentrated history and spirituality of the nation. Preservation of the ethnocultural identity of national minorities in a foreign-language environment largely depends on access to books in their native language. Meanwhile, the history of national libraries in Saint Petersburg, especially in the Soviet period, in fact, remains unstudied.

Results: Based on documents from St. Petersburg archives, the history of the library of the Polish House of Education is examined: book fund, available periodicals, readership, working conditions, forms of ideological control over the library activities, the fate of the book collection. Most of the documents are introduced into academic circulation for the first time.

Implications: Using the history of the Leningrad Polish library as an example, it is possible to eliminate certain gaps in St. Petersburg studies, in the history of national minorities and the history of librarianship, both in the city and in the country as a whole. Taking into account the historical experience of organizing and regulating ethnocultural life, the activities of national libraries, in particular, is useful for the contemporary multinational Russian Federation.

Conclusion: The activities of national libraries having a collection of literature in their native and state (Russian) languages do not contradict the rapprochement and cooperation of various ethnic groups within a multinational state and the formation of a single identity – former Soviet, and in modern conditions – all-Russian. Conversely, straightforward administration in the sphere of functioning of books in the native language is fraught with cooling and some elements of mistrust among ethnic groups.

 

Keywords: ethnocultural identity; national minorities; national libraries; Polish House of Education in St. Petersburg.

 

Санкт-Петербург – исторически многонациональный и поликультурный город с русским (и русскоязычным) большинством населения и различными этническими группами, которые в этой ситуации являются национальными меньшинствами. Процессы объективно неизбежной и перманентной этносоциальной аккультурации не исключают сохранения национальной самоидентификации меньшинств, что, в свою очередь, ведет к созданию соответствующих национально-культурных организаций. Основу принадлежности к таким организациям, кроме самоидентификации, составляют родной язык, конфессиональная принадлежность, историческая память и другие значимые элементы национальной культуры. Важнейшим элементом сохранения этнокультурной самости национальных меньшинств в иноязычном мегаполисе являются книги и средства массовой информации. Книга, как наиболее традиционный вид воспроизведения, хранения и передачи истории и духовности народа, занимает центральное место. Естественное хранилище книг – библиотека, и в Петербурге создавались и работают в настоящее время различные национальные библиотеки, в том числе аккумулирующие литературу и периодическую печать на многих языках петербургских национальных меньшинств. К последним относятся фундаментальный Отдел национальных литератур Российской Национальной библиотеки и созданная в начале 2000-х гг. Библиотека национальных литератур в составе городской библиотеки им. А. С. Грибоедова.

 

Роль петербургских библиотек в сохранении культуры городских национальных меньшинств остается малоизученной, несмотря на обращение исследователей к истории отдельных этнических групп населения, преимущественно в хронологических рамках до 1917 г. История национальных библиотек советского периода и деятельность библиотеки как очага этнокультурной жизни части населения Петербурга освещается в отдельных работах Т. М. Смирновой [1] и А. С. Асватурова [2].

 

Поляки появились в Петербурге еще в петровское время, но первый значительный наплыв польского населения в российскую столицу относится только к 30-м гг. XIX в., а в 1900 г. поляков в городе насчитывалось 50 тыс. чел., что составляло 3,5 % среди почти полутора миллионов петербуржцев [3, с. 26]. По первой Всесоюзной переписи 1926 г. поляков-жителей Ленинграда насчитывалось 33659 чел. (2,1 % от общей численности населения 1,6 млн. чел.), а в границах созданной в августе 1927 г. укрупненной из нескольких губерний Ленинградской области поляков проживало 50 974 чел. [4, с. 100–103].

 

Национальная жизнь петербургской Полонии отличалась интенсивностью и разнообразием, но ее формы менялись в зависимости от политических условий. До 1917 года в Петербурге действовали различные самодеятельные польские общества – благотворительные, просветительные, научные, художественные, корпоративные, женские, молодежные, спортивные, а также общественные собрания – клубы, представлявшие деятельность всех этих организаций, и печаталась газета на польском языке. Советская национальная политика 1920-х – первой половины 1930-х гг. предусматривала государственную систему культурной жизни национальных меньшинств, в рамках которой создавались различные образовательные и культурно-просветительные учреждения – школы, техникумы, рабфаки, клубы (дома просвещения), библиотеки, книгоиздательства и пресса на родных языках. В Петрограде – Ленинграде в 1918–1937 гг. работали польские школы, польский педагогический техникум, польские клубы (в 1925 г. создан Центральный Польский клуб, преобразованный в октябре 1926 г. в Польский Дом просвещения им. Ю. Мархлевского[1]).

 

В июле 1918 г. Совнарком принял декрет «Об охране библиотек и книгохранилищ», по которому все они переходили в ведение Народного комиссариата просвещения (Наркомпроса). В 1920 г. был принят декрет о централизации библиотечного дела. В начале 1921 г. в Петрограде и Петроградской губернии числилось свыше 4500 библиотек, причем го­сударственные, академические, научные и вузовские библиотеки в это количество не входили [6]. Часть этих библиотек работала при учреждениях национальных меньшинств. На 1 октября 1918 г. в Северной области насчитывалось 9 фундаментальных национальных библиотек (еврейская, латышская, литовская, польская, две белорусских и три эстонских) и 5 латышских библиотек-передвижек [ЦГА СПб. Ф.143. Оп. 4. Д. 8. Л. 59]. При всех петроградских польских клубах имелись «богатые» библиотеки и читальни [ЦГАИПД СПб. Ф. 16. Оп. 1-11. Д. 10755. Л. 12 об.].

 

В 1925 г., после перерыва, связанного с советско-польской войной и процессом оптации частью российских поляков гражданства буржуазной Польши, в Ленинграде по адресу пр. Володарского (Литейный), 42 (бывш. дворец княгини З. Юсуповой) начал работу Центральный клуб им. Мархлевского и библиотека при нем [ЦГАИПД СПб. Ф. 16. Оп. 1-11. Д. 11008. Л. 4]. В январе 1925 г. вопрос «О польской литературе» стоял в повестке дня совещания у заведующего подотделом национальных меньшинств Агитотдела Ленинградского Губкома РКП(б). Решение гласило: «Ввиду того, что польские книги распылены по различным библиотекам и зачастую не используются, признать необходимым концентрацию их при организуемом Польском клубе. Поручить Польсекции договориться с заинтересованными организациями». На документе имеется резолюция заведующего Библиотечным отделом Агитотдела: «Штат [библиотеки] достаточен в количестве 5 человек» [ЦГА СПб. Ф. 2552. Оп. 1. Д. 2114. Л. 29]. Библиотека клуба также именовалась Центральной.

 

На основании этого постановления Польская секция Губкома РКП(б) в феврале 1925 г. предложила передать книги из польского отдела студенческой библиотеки Института инженеров путей сообщения в организуемую секцией Центральную польскую библиотеку, при этом произвести идеологический отбор: «националистическая и социалистическая литература… передается Польбюро ЦК РКП(б)» [ЦГА СПб. Ф. 2552. Оп. 1. Д. 2114. Л. 1]. Величина книжного фонда польского отдела не указана, но в библиотеке другого высшего учебного заведения – Электротехнического института – насчитывалось 800 книг на польском языке [там же].

 

Уже 3 сентября 1926 г. на заседании Правления Польского центрального клуба им. Мархлевского был заслушан отчет заведующего библиотекой тов. Шмидта. Работа признана удовлетворительной, были высказаны рекомендации: обратить внимание на запросы читателей и «движение новой польской советской книги», организовать группу «Друзей книги», усилить отдел юношеской литературы, вести борьбу с пропажей книг [ЦГА СПб. Ф. 2552. Оп. 1. Д. 2568. Л. 21].

 

Преобразование в октябре 1926 г. Центрального польского клуба в дом просвещения – Польский ДПР – вызвало ревизию всей деятельности и материальной базы учреждения, в том числе библиотеки. Имеются подробные отчеты о работе библиотеки по состоянию на конец октября 1926 г., за октябрь – декабрь 1926 г. (это первый квартал хозяйственного 1926/27 года) и на май 1927 г. В них отмечалось не только количество книг и распределение по видам и жанрам, но также число читателей, уровень их образования и – в соответствии с классовым подходом – социальный и партийный состав, включающий коммунистов и комсомольцев. 3 декабря 1926 г. Правление Польского дома просвещения избрало специальную комиссию для инвентаризации книжного фонда библиотеки, что предполагалось выполнить в первой половине января 1927 г. [ЦГА СПб. Ф. 2552. Оп. 1. Д. 2556. Л. 14 об.], но работа по учету книг продолжалась и летом [там же. Л. 42], в связи с чем показатели уточнялись и в разных документах сходятся не вполне.

 

На 1 октября 1926 г. в библиотеке было 9273 книги, но в отчете Правления Польского дома просвещения общему собранию 31 октября 1926 г. приводится несколько меньшая цифра – 9250 экземпляров книг, в том числе беллетристики 60 %, научной литературы 40 %. Читателей было 346 чел. (мужчин 165, женщин 181) из них рабочих 63, служащих 124, учащихся 76, прочих 83 чел. Кроме социального состава, определялся и партийный: членов ВКП(б) 6 чел., кандидатов – 56 чел., членов ВЛКСМ 65, но большинство – 226 чел. беспартийных, то есть 65 % [ЦГА СПб. Ф. 2552. Оп. 1. Д. 2568. Л. 48 об., 50 об.].

 

К концу 1926 г. общее количество книг составило 9559 экз., в том числе беллетристики от 44,3 до 52,7 % (по двум разным отчетам), при этом общественно-политической литературы – всего 9 %. Постоянных читателей было 418 человек, из них рабочих 21,5 %, учащихся 30,6 %, служащих 31,4 %, прочих 16,5 %. По партийности: членов ВКП(б) 19,5 %, членов ВЛКСМ – 20 % (вместе 133 чел.). Большинство читателей – 238 чел. – имели среднее образование, «низшее» (начальное) было у 134 чел., а еще 46 чел. имели высшее образование [ЦГА СПб. Ф. 2552. Оп. 1. Д. 2556. Л. 15 об., 23].

 

В мае 1927 г. о своей работе отчитывалась Польская секция подотдела губкома ВКП(б), в ведении которой был Польский домпросвет. В библиотеке ДПР насчитывалось уже 10 006 книг и 500 читателей (100 чел. рабочих, 147 служащих, 151 учащийся и 92 прочих) [ЦГАИПД СПб. Ф. 16. Оп. 1-11. Д. 11157. Л. 3].

 

Для удобства анализа сведем данные о книжном фонде и составе читателей библиотеки Польского ДПР за период с октября 1926 по май 1927 г. в таблицу (таблица 1).

 

Таблица 1 – Книжный фонд и состав читателей в библиотеке Польского ДПР (1926–1927)

Период

Книжный фонд

Состав читателей

Всего (экз.)

В т. ч.

худ. лит-ра

Всего читат.,

в т. ч. муж./жен. (чел.)

Из них

Рабоч. (чел./%)

Служ. (чел./%)

Уч-ся (чел./%)

Прочих
(чел./%)

Чл. ВКП(б)/ ВЛКСМ (чел.)

б/п

X.1926

9 250

60%

 

346 чел.

(165 м., 181 ж.)

 

63 чел./

18%

124 чел. / 36%

76 чел./

22%

83 чел./ 24%

62

65

226 чел.

/65%

I.1927

9 559

От 44,3 до 52,7%

 

418 чел.

(211 м., 207 ж.)

90 чел./ 21,5%

131 чел./ 31,4%

128 чел./ 30,6%

69 чел./ 16,5%

64

69

285 чел./

68%

V.1927

10 006

Ок. 500 чел.

100 ч.

/ 20%

147 чел. /

29,5%

151 чел.

/30%

92 чел.

/18,5%

 

Таким образом, за восемь месяцев, с октября 1926 г. по май 1927 г., книжный фонд вырос на 750 экз., а читателей стало больше на 150 человек. Практически уравнялось количество читателей – мужчин и женщин (в дальнейшем этот показатель не фиксировался). При этом больше всего прибавилось рабочих (37 чел.) и учащихся (75 чел.). Партийная прослойка – члены ВКП(б) и ВЛКСМ – по данным 1926 г. осталась практически без изменений, при росте числа беспартийных читателей.

 

За 1925/26 хозяйственный год (октябрь 1925 – сентябрь 1926) в библиотеке Польского клуба на абонементе было выдано 5874 книги беллетристики и 888 – научных; в библиотеке было 6133 посещения, в читальне – 3599. В октябре – декабре 1926 г. библиотеку посетили 1538 читателей, книг было выдано 2677 экз.; читальней воспользовались 1174 чел. [ЦГА СПб. Ф. 2552. Оп. 1. Д. 2556. Л. 17, 23; Д. 2568. Л. 48 об.]. Судя по этим данным, активность читателей возросла: в первый год в среднем за месяц читатели взяли 563 книги, в конце 1926 г. – 892, а каждый читатель в среднем брал на руки 1–2 книги (от 1,1 до 1,7) соответственно.

 

Центральная польская библиотека работала и «на местах», где были сосредоточены компактные массы поляков, создавая передвижные библиотечки с фондом до 100 книг каждая, а в целом 1 тысяча экз. В 1926–1927 гг. такие библиотечки общим числом 14 работали на ленинградских заводах им. Степана Разина, «Красный Путиловец», «Большевик», на фабриках «Красный Треугольник», «Скороход» и «Красное знамя», в железнодорожных мастерских Северо-Западной железной дороги, в медицинском институте, в польских школах, а также в псковском Клубе нацмен [ЦГА СПб. Ф. 2552. Оп. 1. Д. 2556. Л. 23; Д. 2568. Л. 48 об., 51; ЦГАИПД СПб. Ф. 16. Оп. 1–11. Д. 11157. Л. 3; Д. 11594. Л. 5]. Но в начале 1930-х гг. выездная работа библиотеки Польского домпросвета, несмотря на рост ее книжного фонда, стала значительно скромнее: комплектовались только 5 передвижек на промышленных предприятиях города, до 50 экземпляров книг в каждой [ЦГАИПД СПб. Ф. 24. Оп.10. Д.16. Л. 40–41].

 

Также библиотечки создавались в «красных уголках» предприятий. В 1926 г. в Ленинграде были организованы три польских красных уголка – на заводе «Красный Путиловец», фабриках «Красный Треугольник» и «Скороход». Для уголка на «Красном треугольнике» выписывались три газеты на польском языке и газета «Правда», там имелось 188 книг на польском языке, в том числе 112 «политических» и 76 – беллетристики. В библиотеке было 18 постоянных читателей, а в целом уголок посещали 80–90 человек. На «Красном путиловце» было 137 книг на польском языке и 6 постоянных читателей, также выписывалась одна польская газета. А вот на «Скороходе» такой уголок скорее числился, чем работал [ЦГА СПб. Ф. 2552. Оп. 1. Д. 2556. Л. 24–24 об.].

 

В читальне Польского дома просвещения имелись газеты и журналы до 20 наименований на польском и русском языках. Это польские советские издания, выходившие в Москве, на Украине и в Белоруссии: «Свит» («Мир»), «Орка» («Пахота»), «Серп», «Глос млодзежи» («Голос молодежи»), «Гвязда млодзежи» («Звезда молодежи»), «Будь готов». Иногда домпросвет получал нелегальные газеты и прокламации из Варшавы. На русском языке выписывались журналы: «Большевик», «Международное рабочее движение», «Наука и техника», «Прожектор», «Работница и крестьянка», «Красная панорама», «Красный библиотекарь», «Безбожник», «У станка», «Красная нива», «Радиолюбитель», «Суд идет», «Экран».

 

На основании записей в библиотечной «книге желаний» библиотекари делали вывод: «Большинство читателей удивляются полному отсутствию газет из Польши и высказывают желание, чтобы таковые были бы выписаны из Кракова или Варшавы» [ЦГА СПб. Ф. 2552. Оп. 1. Д. 2556. Л. 23]. Политическая ситуация не способствовала обмену печатными изданиями с буржуазными государствами, но все же это было возможным в случае с коммунистической литературой, о чем свидетельствует, в частности, один пункт из постановления по докладу агитационно-пропагандистского подотдела нацменьшинств в феврале 1927 г.: «16. Необходимо:… б) установить для части библиотек выписку литературы из-за границы» [ЦГАИПД СПб. Ф. 16. Оп. 1-11. Д. 11101. Л. 5].

 

В 1932 году в читальном зале Польского ДПР была пресса на польском языке: центральная советская польская газета «Трыбуна радзецка» («Советская трибуна») и журнал «Культура масс» (Москва), газета «Серп» и журнал «Голос молодежи» (Украина), белорусский журнал на польском языке, газета американской компартии на польском языке «Трыбуна роботныча» («Рабочая трибуна»). Однако ни одного периодического издания из Польши по идеологическим соображениям библиотека не получала [см.: ЦГАИПД СПб. Ф. 24. Оп. 10. Д. 16. Л. 39, 40–41].

 

Показательно сравнение польской библиотеки с библиотеками других национальных клубов и домов просвещения. В феврале 1927 г., согласно «Итоговому докладу по обследованию клубов нацмен» агитационно-пропагандистского подотдела нацменьшинств Ленгубкома ВКП(б), книжный фонд всех национальных библиотек Ленинграда составлял 23 464 экз., из них на родных языках 15 374 экз. (65,5 %). А 40 % от общего количества книг – 9415 экз. – принадлежало одной польской библиотеке, при этом 9355 экз., то есть 99%, было на польском языке [ЦГАИПД СПб. Ф. 16. Оп. 1-11. Д. 11101. Л. 4]. В то же время в библиотеке имелся «большой недостаток в новейшей литературе и русско-польских словарях» [ЦГА СПб. Ф. 2552. Оп. 1. Д. 2556. Л. 23].

 

Этот недостаток исправлялся регулярным пополнением книжного фонда советскими изданиями – преимущественно общественно-политической литературой: так, за 1926 г. поступило 286 экз. книг и брошюр, в том числе 80 – «по текущим кампаниям»; в 1931 году – 208 экз., из них 43 – по политэкономии; за первую половину 1932 г. – 256, из них 150 – брошюры с материалами 17-й партконференции [ЦГА СПб. Ф. 2552. Оп. 1. Д. 2556. Л. 23; ЦГАИПД СПб. Ф. 24. Оп. 10. Д. 16. Л. 39, 40–41].

 

В 1932 г. книжный фонд библиотеки Польского ДПР составлял около 12 тыс. экз., то есть вырос почти на 30% по сравнению с 1927 г., а читателей стало уже 595 человек – в 1,5 раза больше. Библиотекой стали чаще пользоваться учащиеся польских школ – 40 читателей были моложе 16 лет, хотя детской литературы в библиотеке не было [ЦГАИПД СПб. Ф. 24. Оп.10. Д.16. Л. 40-41].

 

Но практически вся художественная литература на польском языке была наследием активной культурной деятельности петербургской Полонии, то есть «устаревшей» с точки зрения новой власти и государственной идеологии. В 1930-е гг., в условиях усиления идеологического давления на культуру, дореволюционная литература вызывала подозрения, значительная ее часть признавалась уже «негодной» и «вредной», подлежащей изъятию. Политическая борьба в стране, низвержение многих прежних партийных и советских руководителей обуславливала запрет на их произведения. Особо пристальное внимание было обращено на произведения национальных авторов – они считались «националистическими». Наиболее ярко это проявлялось в отношении так называемых «зарубежных» национальных меньшинств, на этнической родине которых существовали буржуазные государства, враждебно настроенные против СССР.

 

Книжные фонды национальных библиотек Ленинграда подвергались строгим проверкам на предмет выявления и изъятия идеологически невыдержанной и вредной литературы, в том числе и на русском языке. В начале 1932 г. из 12 тыс. книг польской библиотеки в результате «перерегистрации» было забраковано 4 тысячи – «выброшены в архив», по определению проверочной комиссии. Оставшиеся 8 тыс. книг распределялись следующим образом: около 2 тыс. – книги общественно-политического содержания, а 6 тыс. – польская беллетристика на родном языке. Как и ранее, книг на русском языке было мало, хотя и несколько больше, чем в 1927 г., – около 800 экземпляров брошюр, причем все из общественно-политического раздела. Даже после «списания» части «неподходящей» литературы, в библиотеке были произведения Шопенгауэра, Ницше, Спинозы на польском языке, но отсутствовали работы Маркса и Ленина. При этом отдела философии на русском языке не было вообще. Каким-то образом избежали «немедленного выкидывания» книги участников различных оппозиций (Солнцева[2], Сегаля[3], даже «История ВКП(б) Зиновьева), продолжали выдаваться устаревшие политические учебные пособия («Основные вопросы ленинизма» В. Милонова и В. Матусевича, «Очерки по истории ВКП(б)» Ем. Ярославского и т. п.). Этот перечень иллюстрирует мнение проверяющих, что и после чистки библиотеки она все еще «засорена» и «производит архивное впечатление».

 

Читаемость общественно-политической литературы не превышала 10%, причем этот показатель мог снижаться и до 4%, как было в ноябре 1931 г. Неизменно высокой популярностью у читателей пользовалась оригинальная польская художественная литература на родном языке – ее читаемость колебалась от 55 до 65 %. При этом не вся беллетристика признавалась пригодной для массового читателя: по мнению комиссии, только часть авторов (Э. Ожешко[4], Ю. Коженёвский[5]) могли быть «использованы для выдачи», а часть характеризовалась как «немыслимая для широкого распространения» – к этим последним относились, в частности, Ю. Крашевский[6] и С. Жеромский[7], названные националистически-патриотическими писателями, а Жеромский – «ныне фашист». Отвечая на эти претензии комиссии, библиотекарь Польского домпросвета Матвеева заметила, что если продолжать сдавать книги в архив, то нужно сдать все [ЦГАИПД СПб. Ф. 24. Оп.10. Д.16. Л. 40–41].

 

С июня по октябрь 1933 г. Польский ДПР был на ремонте, условия работы библиотеки значительно ухудшились, прекратила работу читальня. Проверка Польского домпросвета в феврале 1934 г. констатировала, что «отсутствие читальни превращает библиотеку в технический стол выдачи книг и учета», а разъяснительная работа «вокруг книги и газеты» не проводится. В то же время была отмечена «удовлетворительная постановка учета работы по библиотеке» [ЦГАЛИ СПб. Ф. 258. Оп. 8. Д. 7. Л. 7 об.].

 

Проверка книжного фонда библиотеки в 1934 г., при смене заведующего библиотекой, показала, что в наличии имелось 13 880 экземпляров книг, еще 962 книги находились на руках у читателей. Кроме того, насчитывалось 1792 брошюры, занесенных в особый инвентарный список. Библиотекой пользовались 1312 чел., из них 769 были активными (то есть постоянными) читателями [ЦГАЛИ СПб. Ф. 258. Оп. 8. Д. 7. Л. 30 об.].

 

О репертуаре книжного фонда и предпочтениях читателей косвенно свидетельствует статистика утерянных книг. За 1934 год не были возращены на абонемент 373 книги, из них 50 на русском языке (произведения Сталина, Толстого, Пушкина, Салтыкова-Щедрина, Фадеева, Зощенко, Иогансона[8], Эрлиха[9], Перельмана[10], Слонимского[11], Быстрянского[12] и др., несколько книг по искусству и по истории). Остальные книги – на польском языке, в том числе произведения Данте, Пшибышевского[13], Рапацкого[14], Выспянского[15], Гавалевича[16], Сенкевича[17], Крашевского, Домбровского[18], Пруса[19], Мицкевича, Серошевского[20], Радзишевского[21], Хмеловского[22], Фредро[23], а также Ленина, Бухарина, руководителей Польской секции ВКП(б) и др.) [ЦГАЛИ СПб. Ф. 258. Оп. 8. Д. 7. Л. 30 об.-35].

 

Несмотря на «чистки», библиотека Польского домпросвета продолжала лидировать среди национальных домпросветов: в мае 1934 г. весь библиотечный фонд в 12-ти национальных библиотеках составлял 79 500 экз., при этом в польской достигал 15 тыс. экз., то есть составлял почти 19 % (примерно столько же книг имелось и в библиотеке Украинского ДПР). Но «добрая половина книг из этого фонда [имеются в виду все национальные библиотеки – Т. С.] вышла в тираж по своей устарелости и содержанию, поэтому нацбиблиотеки настоятельно требуют коренного пополнения и качественного улучшения», – отмечали проверяющие [ЦГАЛИ СПб. Ф. 258. Оп. 6. Д. 4. Л. 8]. И 29 декабря 1934 г. партсовещание заведующих и руководителей массовой работой национальных домов просвещения вносит предложение: «…библиотечному сектору Массового отдела [политико-культурно-просветительной работы Ленсовета] совместно с заведующими ДПР просмотреть каталог книг библиотек домов просвещения, «ненужные книги из обращения изъять» [курсив мой. – Т. С.] [ЦГАЛИ СПб. Ф. 258. Оп. 11. Д. 18. Л. 6]. Массовый отдел также составил вопросник по обследованию состояния работы национальных домов просвещения за осенне-зимний период 1934–1935 гг., пункт 15 которого касался библиотек: «Работа библиотеки (количество книг, количество читателей, работа с читателями, организовываются ли читательские конференции, литературные вечера, количество передвижек, самообразовательная работа, обеспечение читальни периодической литературой)» [ЦГАЛИ СПб. Ф. 258. Оп. 8. Д. 14. Л. 18].

 

Состав читателей библиотек национальных домов просвещения в значительной мере отражал социальный состав ленинградского населения определенной национальности, но в то же время регулировался руководством ДПР в соответствии с классовым подходом в культурно-просветительной работе. В этом смысле Польский домпросвет был уязвим: в 1932 г. из 539 читателей библиотеки рабочих было всего 16 % – 86 чел., членов ВКП/б/ – 70 чел. (13 %), еще 54 чел. (10 %) – члены ВЛКСМ [ЦГАИПД СПб. Ф. 24. Оп. 10. Д. 16. Л. 41]. И в феврале 1934 г. выводы комиссии по обследованию Польского ДПР были неутешительными: домпросвет и библиотеку посещают в основном учащиеся, домохозяйки, служащие, а библиотекой пользуются всего 12 % рабочих [ЦГАЛИ СПб. Ф. 258. Оп. 11. Д. 6. Л. 40].

 

Наряду с социальным составом читателей с середины 1930-х гг. указывался также национальный. Так, в библиотеке польского ДПР в 1936 г. было 950 читателей, из них поляков – 90 % [ЦГАИПД СПб. Ф. 25. Оп. 8. Д. 48. Л. 33]. Указание национальности читателей библиотек требовалось для решения вопроса о целесообразности работы того или иного национального домпросвета. В отличие от некоторых домпросветов, посетителями которых в большом количестве были и лица «нетитульной» национальности, в Польском с этим все обстояло хорошо. Но в связке с этим критерием шел вопрос о языке читаемой литературы – на родном или русском языке преимущественно брали читатели книги из библиотеки. Ясно, что в зависимости от политической конъюнктуры и «социального заказа» эти показатели можно было трактовать по-разному, что и происходило в действительности.

 

Вопрос об идеологической пригодности польской художественной литературы постоянно поднимался на разных уровнях, в советском и партийном порядке. В январе 1935 г. Массовый отдел Ленсовета, в ведении которого находились национальные дома просвещения, обязал библиотечный сектор Польского ДПР просмотреть каталог польской библиотеки и принять меры по его чистке [ЦГАЛИ СПб. Ф. 258. Оп. 6. Д. 29. Л. 31]. А некий бдительный свидетель сообщал в городской комитет ВКП(б), что в мае 1936 г. заведующий Польским домпросветом Б. Пиотровский заявил на совещании, что произведения Г. Сенкевича можно давать всем, «зная заранее», что их содержание «носит шовинистический характер» [ЦГАИПД СПб. Ф. 25. Оп. 8. Д. 76. Л. 3]. В августе 1937 г. в докладной записке в городской комитет ВКП(б) о состоянии политической и культурно-просветительной работы среди национальных меньшинств Ленинграда Пиотровский был охарактеризован как «пропагандирующий необходимость воспитания поляков в польском духе» [ЦГАИПД СПб. Ф. 25. Оп. 2-1. Д. 880. Л. 77].

 

Пятилетний производственный план Польского ДПР на 1933–1937 гг. предусматривал значительный рост книжного фонда, причем без брошюр «временного значения»: за 1934 год – до 11 494 экз., за 1935 – до 12 534, за 1936 – до 14 409 экз. Обращает на себя внимание скрупулезный, до единиц, расчет количественного пополнения библиотеки, что было, естественно, не более, чем весьма приблизительной прикидкой – сумму ассигнований на расширение книжного фонда сопоставили со средней ценой одного экземпляра книги.

 

Планировался рост количества читателей на абонементе: 1934 – 660 чел., 1935 – 1 тыс., 1936 – 1,5 тыс. чел., а также число посещений библиотеки и читальни: 1934 г. – 22 850 чел., 1935 – 26 тыс., 1936 – 30 тыс., 1937 – 35 тыс. посещений. Планировалось расширение работы библиотеки «на периферии»: 5 библиотек-передвижек с «охватом» 1250 посещений в 1934 году, 6 и 1800 – в 1935, 8 и 2100 – в 1936, 10 и 3500 – в 1937 [ЦГАЛИ СПб. Ф. 258. Оп. 8. Д. 3. Л. 3–4; Д. 17. Л. 32].

 

Кроме индивидуальной работы с читателями, библиотеки национальных домов просвещения вели массовую работу. Она включала разнообразные формы, а именно: подписку на периодическую печать на родном языке (так, польская библиотека подписала на центральную советскую польскую газету «Трыбуна радзецка» на 1936 г. 610 чел.); конференции читателей по новой литературе; чтение лекций и докладов на литературные темы; книжные выставки. Библиотека польского дома просвещения организовывала экскурсии в музеи города (за первый квартал 1936 г. – две экскурсии с участием 70 человек) и литературные вечера (5 вечеров за тот же период, присутствовало 250 чел.). Особой формой работы было выявление среди читателей библиотеки стахановцев и предоставление им различных льгот – они могли брать книги на более длительный срок и «вообще пользуются всеми привилегиями» [ЦГАИПД СПб. Ф. 25. Оп. 8. Д. 48. Л. 25, 33, 49, 83–84, 90, 96, 102].

 

Летом 1936 г. деятельность национальных домов просвещения Ленинграда была подвергнута тотальной проверке, которая повторилась затем в апреле – мае 1937 г. По вопросам библиотечной работы наиболее информативны данные 1936 г. В целом в 11-ти национальных ДПР насчитывалось 79 703 экз. книг, в том числе в Польском – по-прежнему больше всех, 12 100 (15 % от общего количества), к этому приближался только книжный фонд немецкого домпросвета (12 тыс. экз.) [ЦГАИПД СПб. Ф. 25. Оп. 8. Д. 48; Д. 76. Л. 3, 89]. И книг на родном языке в Польском ДПР также было намного больше, чем в других библиотеках – 9800, или 81 %, из них художественной литературы – 3880 экз. (39,6 %), а политической – более чем в два раза меньше: 1800 экз. (18 %). В целом по книжному фонду на русском и польском языках политическая литература также составляла всего 19 % – чуть меньше, чем в среднем по всем домпросветам (20 %). Читателей в польской библиотеке насчитывалось 950 человек [ЦГАИПД СПб. Ф. 25. Оп. 8. Д. 48. Л. 83].

 

Показательны также сведения о книговыдаче и посещаемости. С января по май 1936 г. всего посетило библиотеку польского ДПР 5520 чел., а книг было выдано 7329 экз., так что в среднем каждый посетитель брал по 1,3 книги. За тот же период в читальном зале было выдано 230 книг и 105 номеров газет. Средняя посещаемость библиотеки в день составила 45 чел., а читального зала – 10 чел. [Там же].

 

Многие книги ветшали и требовали ремонта. В пояснительной записке к контрольным цифрам Польского ДПР на 1936 год указано, что «на переплет книг в прошлом году не было ассигновано ни копейки денег, а между тем новых изданий польской классической литературы не имеется, а со старого фонда около двух тысяч экземпляров не может быть выдано из-за изношенности переплета» [ЦГАЛИ СПб. Ф. 258. Оп. 8. Д. 26. Л. 2 об.].

 

«Уплотнение» национальных домов просвещения, шедшее с 1935 г., привело к ухудшению условий работы их библиотек из-за крайней скученности и недостатка помещений. Польский ДПР оказался сначала на ул. Некрасова, 10, где вместо двух домпросветов, располагавшихся там ранее, стали тесниться сразу пять, а в 1937 г. – на Красной (бывшей Галерной) ул., 33, где вместо одного поместили четыре домпросвета.

 

Сравним основные параметры величины книжного фонда и состава читателей библиотеки Польского дома просвещения за десятилетие – с 1927 по 1936 гг. (таблица 2).

 

Таблица 2 – Книжный фонд и состав читателей библиотеки Польского ДПР (1927 и 1930-е гг.)

Год

Книжный фонд

Состав читателей

Всего (экз.)

В т. ч.

Всего читат.

(чел.)

 Из них
на родном языке Из них худ. лит. Рабочих (чел. / %) Учащихся (чел. / %) Чл. ВКП(б) (чел. / %) Чл. ВЛКСМ (чел. / %)
1927 Ок. 9500 9355 (99%) 500 100 (20%) 147 (29,5%) 151 (30%)
1932 12000, затем – 8000 6000 (75%) 6 000 595 86 (16%) 40 (7,5%) 70 (13%) 54 (10%)
1934 14842 9800 (81%) 3880 (39%) 769 12%
1936 12100 950

 

За 10 лет – с 1927 по 1936 гг. – общий книжный фонд библиотеки Польского Дома просвещения, при неоднократных чистках фонда, вырос на 29 % (с 9415 до 12 100 экз.), а литературы на родном языке – всего на 5 % (с 9355 до 9800 экз.)[24]. Почти в два раза вырос контингент читателей.

 

При этом рост фонда литературы Польского ДПР оказался самым незначительным среди библиотек других национальных домпросветов, в которых счет шел «на разы»: от двух раз в латышском и до 13-ти – в татарском и даже до 19-ти – в немецком. Такая же тенденция характерна и для прироста фонда на родном языке: по сравнению с пятипроцентным польским – количество литературы на латышском выросло в 1,5 раза, а на эстонском – в 4,5 раза. Таким образом, книжный фонд польской библиотеки, особенно на родном языке, менее всего обновился в рассматриваемый период, следовательно, его основу по-прежнему составляла дореволюционная литература, главным образом, художественная, что считалось неприемлемым [по матер.: ЦГАИПД СПб. Ф. 25. Оп. 8. Д. 48].

 

Но появился и новый довод против национальных библиотек – владение русским языком представителями национальных меньшинств. В докладной записке руководителя Массового отдела Ленсовета секретарю Областного и Городского комитетов ВКП(б) А. А. Жданову от 3 августа 1936 г. подчеркивалось, что «в ряде ДПР (польский, еврейский, белорусский) работа преимущественно на русском языке, т. к. основной состав посещающих не знает национального языка или владеет им хуже, чем русским». В библиотеках большинство читателей, владеющих русским языком, «берут книг на русском языке больше, чем на национальном» [ЦГАИПД СПб. Ф. 24. Оп. 2-в. Д. 1611. Л. 7], и книжные их фонды все больше формируются на русском языке. Действительно, живущие в русскоязычном городе и работающие в русскоязычных коллективах «националы» знали русский язык и активно им пользовались. Кроме того, это был язык руководящей силы советского общества – коммунистической партии, он был «первичен» для законодательной деятельности и всей политической пропаганды и агитации. Еще в 1926 г. польский язык назвали своим родным языком менее 43 % всех поляков СССР, русский же язык в качестве родного назвали 20 % поляков [5, с. 36], и процесс языковой ассимиляции продолжался. Посетители Польского домпросвета на родном языке занимались художественной самодеятельностью и стремились читать художественную литературу, но, как отмечалось в документах Горкома ВКП(б) 1936 года, «в библиотеке [Польского домпросвета] за исключением текущей политической литературы брошюрочного характера вся новая художественная, естественно-научная и техническая литература комплектуется на русском языке [курсив мой. – Т. С.]. Некоторые попытки работы ДПР вести всю массовую работу на родном языке не достигают своей цели. Рабочий посетитель предпочитает русский язык польскому. Созванное в декабре [1935 г.] совещание рабочих-стахановцев поляков пришлось вести на русском языке, ибо большинство присутствующих не знало родного (польского) языка». Эти обстоятельства вызывали «серьезное сомнение в целесообразности дальнейшего существования Польского Дома просвещения» [ЦГАИПД СПб. Ф. 25. Оп. 8. Д. 48. Л. 14–15].

 

Приказом Массового отдела Ленсовета от 11 июня 1937 г. библиотеки национальных домов просвещения были закрыты «для переучета книжных фондов и переинвентаризации их» [ЦГАЛИ СПб. Ф. 258. Оп. 3. Д. 33. Л. 5]. Но для проверки книг на разных языках требовалось знание этих языков, причем абсолютно надежными в идеологическом плане людьми, а с тем и другим были сложности, в особенности в условиях идущих репрессий, и на практике проверки затягивались. В Массовом отделе сетовали, что в польской библиотеке якобы «просмотра книг в плане пригодности этого чтива к сегодняшнему дню не было ряда лет», между тем проверка затягивалась из-за того, что «Горлит[25] медлит с присылкой товарища, знающего польский язык», и библиотека бездействовала более месяца [ЦГАИПД СПб. Ф. 25. Оп. 8. Д. 76. Л. 114]. В реальности она уже не открылась.

 

Национальные библиотеки Ленинграда работали в составе домов просвещения национальных меньшинств, что обеспечивало им материальную базу, финансирование, привлечение актива соответствующей национальности и пр. Однако во второй половине 1930-х гг. изменился вектор советской национальной политики – от коренизации (учета национальных и языковых особенностей) к унификации национальных культур на великорусской основе. В этих условиях национальные дома просвещения в качестве отдельного и особого подразделения политико- и культурно-просветительной работы среди национальных меньшинств оказались ненужными, а в атмосфере общего «обострения классовой борьбы» они считались опасными и враждебными, в связи с чем подлежали ликвидации. Таким образом, закрытие домов просвещения означала также прекращение деятельности национальных библиотек – и как отдельных книжных собраний, и как общедоступных книжных фондов на родных для национальных меньшинств языках.

 

29 августа 1937 г. было сделано распоряжение заведующего Массовым отделом Ленсовета «о необходимости освобождения помещения Домпросветов по Красной улице, 33, для особых госнужд», в связи с чем «прекращается деятельность домов просвещения: немецкого, эстонского, латышского и польского с 1 сентября с. г.». Все заведующие библиотеками обязывались подготовить книжный фонд к сдаче Центральной (городской) библиотеке к 4 сентября [ЦГАЛИ СПб. Ф. 258. Оп. 14. Д. 14. Л. 36].

 

Политическое решение о ликвидации всех ленинградских национальных домов просвещения было принято 4 октября 1937 г. на заседании бюро Ленинградского горкома ВКП(б), на котором стоял вопрос «О политической и культурно-просветительной работе среди трудящихся нацменьшинств». Докладчики отмечали, что эта работа «крайне запущена», а деятельность самих ДПР приводила к «искусственному обособлению нацменьшинств от всей массы трудящихся». Бюро горкома ВКП(б) постановило существующие к тому времени в Ленинграде национальные домпросветы – финский, еврейский, эстонский, польский, немецкий, татарский, латышский, народов Востока – ликвидировать. Работу с национальными меньшинствами следовало проводить в общих домах культуры, клубах и красных уголках, «всячески помогая трудящимся нацменам в овладении русским языком и вовлекая их в общую работу» [ЦГАИПД СПб. Ф. 25. Оп. 2. Д. 878. Л. 3].

 

При ликвидации ленинградских домов просвещения национальных меньшинств их библиотеки были переданы в несколько районных, а большинство – в Ленинградскую центральную библиотеку, «для организации соответствующих отделов по обслуживанию трудящихся нацменов». В справке горкома от первого ноября 1937 г. о состоянии сети культурных учреждений, обслуживающих национальные меньшинства Ленинграда, констатируется: «Других национальных библиотек в городе не имеется» [ЦГАИПД СПб. Ф. 25. Оп. 2-а. Д. 35. Л. 3]. Однако литература на языках национальных меньшинств оказалась в спецхране и была недоступна для массового читателя.

 

В конце декабря 1937 г. уже Ленинградский обком ВКП/б/ принял решение о ликвидации всей системы культурной жизни национальных меньшинств Ленинграда и области, в том числе школ. В результате книжные фонды школьных библиотек также были «очищены» от учебников и литературы на родных языках.

 

* * *

Как и другие организованные формы культурной жизни национальных меньшинств, национальные библиотеки играли важную роль в сохранении их национальной самоидентификации и культуры в условиях русскоязычного мегаполиса. Ликвидация этих библиотек как самостоятельных книжных собраний привела к полному отлучению национальных меньшинств от книги на родных языках. Полиэтнической культуре нашего региона был нанесен огромный ущерб.

 

Богатые культурные традиции петербургской, да и почти двадцатилетней ленинградской Полонии были прерваны на основании политических установок правящей партии, а не по объективным обстоятельствам. История показала, что прямолинейное администрирование национальных отношений, независимо от намерений, не способствует автоматическому утверждению межнационального согласия.

 

Список литературы

1. Смирнова Т. М. Национальные библиотеки в Ленинграде (1918–1930-е гг.) // Клио. – 1998. – №3. – С. 234–243.

2. Асватуров А. С. Этнокультурная деятельность Российской национальной библиотеки: на примере отдела национальных литератур. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата педагогических наук. – СПб., 2009. – 16 с.

3. Юхнёва Н. В. Многонациональная столица империи // Многонациональный Петербург: История. Религия. Народы. – СПб.: Искусство-СПб., 2002. – С. 9–72.

4. Национальные меньшинства Ленинградской области: сборник материалов / Сост. П. М. Янсон. – Л.: Орготдел Ленинградского Облисполкома, 1929. – 103 с.

5. Национальная политика ВКП(б) в цифрах. – М.: Изд-во Коммунистической академии, 1930. – 328 с.

6. Материалы по организации библиотечного дела г. Петрограда и Петроградской губернии / Центральный библиотечный подотдел Петроградского губернского отдела народного образования. Вып. 2. – Пг.: Государственная типография, 1921. – 20 с.

 

Архивные источники

Центральный государственный архив Санкт-Петербурга (ЦГА СПб.).

Ф. 143. Канцелярия Центрального Исполнительного Комитета (ЦИК) и Совета комиссаров Союза коммун Северной области (СКСО). Петроград. 1918–1919.

Оп. 4. Д. 8. Отчет о деятельности комиссариата по делам национальностей СКСО с мая по октябрь 1918 года. – 70 л.

Ф. 2552. Отдел народного образования Ленинградского губернского Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов. Ленинград. 1918–1927. Оп. 1.

Д. 2114. Дело по руководству и контролю за деятельностью 3-го Польского клуба (протоколы, переписка, анкеты педагогов). Документы на польском и русском языках. 24.01.1925. – 29 л.

Д. 2556. Дело по руководству и контролю за деятельностью Польского домпросвета им. Мархлевского (отчет о работе, протоколы и др.). Документы на польском и русском языках. 20.10.1926–27.05.1928. – 66 л.

Д. 2568. Дело по руководству и контролю за деятельностью польского клуба Мархлевского (планы, отчеты, протоколы). Документы на польском и русском языках. 06.02–29.12.1926. – 58 л.

 

Центральный государственный архив историко-политических документов Санкт-Петербурга (ЦГАИПД СПб.).

Ф. 16. Ленинградский губернский комитет ВКП(б). 1917–1927. Ленинград. Оп. 1–11.

Д. 10755. Отчеты о деятельности подотдела нацменьшинств Губкома РКП(б) с 01.10.1921 года по июль 1922 года. – 19 л.

Д. 11008. Сведения о сети социально-воспитательных, политико-просветительных и профессионально-образовательных учреждений города Ленинграда и Ленинградской губернии и о их прикреплении по линии шефства над деревней. 27.02–20.12.1926. – 10 л.

Д. 11101. Доклад Губполитпросвета и статистические сведения о работе клубов нацменьшинств. 17.02.1927. – 6 л.

Д. 11157. Отчеты о работе польской секции п/отдела нацменьшинств Губкома ВКП(б) с октября 1926 по июль 1927 г. 01.05–20.08.1927. – 6 л.

Д. 11594. Протоколы совещаний активных партийных работников-поляков. Отдел нацменьшинств. Польская секция. 09.01–30.10.1927. – 15 л.

Ф. 24. Ленинградский областной комитет КПСС. 1927–1991.

Оп. 10. Д. 16. Докладные записки бригад Обкома ВКП(б) по обследованию политпросветработы и художественной работы среди нацменьшинств области. 13.09.1932–20.03.1933. – 148 л.

Ф. 25. Ленинградский городской комитет КПСС. 1931–1991.

Оп. 2-1. Д. 878. Протокол № 5 заседания бюро Горкома ВКП(б). 04.10.1937. – 12 л.

Оп. 2-1. Д. 880. Материалы к протоколу бюро Горкома ВКП(б) от 04. 10. 1937 года (повестка заседания, списки присутствующих, стенограмма выступлений и п.п. 1–5 – вопросы, решенные на заседании). 13.11.1936–31.10.1937. – 131 л.

Оп. 2–а. Д. 35. Материалы к протоколу бюро Горкома ВКП(б) №10 от 11.11.1937 г. (п. 9 – вопрос, решенный опросом). 01.11–02.11.1937. – 6 л.

Оп. 8. Д. 48. Материал по нацменработе в домах просвещения (отчет, докладные записки, списки актива и другие материалы). 1936 г. – 109 л.

Оп. 8. Д. 76. Материал по нацменработе в Домах просвещения и на предприятиях (докладные записки, сведения, акты и др. материалы). 1937 г. – 148 л.

 

Центральный государственный архив литературы и искусства Санкт-Петербурга (ЦГАЛИ СПб.).

Ф. 258. Национальные Дома просвещения Отдела массовой политико-культурно-просветительной работы Ленсовета. Ленинград. 1918–1937.

Оп. 3. Д. 33. Приказы Массового отдела Ленсовета. 17 апреля – 29 июля 1937. – 6 л.

Оп. 6. Д. 4. Отчеты о работе домпросветов с 1 сентября 1933 г. по 30 ноября 1934 г. – 16 л.

Оп. 6. Д. 29. Переписка с учреждениями и организациями Ленинграда о выделении средств на культпросветработу, покупке книг, оказании материальной помощи и устройстве на работу нацменов, создание цыганской школы и др. вопросам. 01.01–31.08.1935. – 202 л.

Оп. 8. Д. 3. Пятилетний план работы Польского домпросвета на 1933–1937 гг. – 8 л.

Оп. 8. Д. 7. Акты финансовых ревизий Польского домпросвета и комиссии по обследованию работы домпросвета. 30.10.1933–25.10.1934. – 37 л.

Оп. 8. Д. 14. Приказы Отдела массовой политкультпросветработы; протокол совещания национальной группы отдела, план работы домпросветов на 1935 год. 01.01–31.12.1935. – 33 л.

Оп. 8. Д. 17. Сметы, штатные расписания и промфинпланы Польского домпросвета и Театральной мастерской на 1935 год. – 35 л.

Оп. 8. Д. 26. Контрольные цифры Польского домпросвета на 1936 год и объяснительная записка к ним. – 8 л.

Оп. 11. Д. 6. Приказы и распоряжения; акты и выводы комиссий по обследованию работы нацдомпросветов; отчеты о работе домпросветов; протоколы совещаний заведующих нацдомпросветами. 01.01.1933–31.12.1934. – 147 л.

Оп. 11. Д. 18. Протоколы совещаний заведующих нацдомпросветами. 25.12–29.12.1934. – 9 л.

Оп. 14. Д. 14. Хозяйственное управление нацмен домов просвещения. Канцелярия. Приказы. Июнь – октябрь 1937. – 44 л.

 

References

1. Smirnova T. M. National Libraries in Leningrad (1918–1930s) [Natsionalnye biblioteki v Leningrade (1918–1930-e gg.)]. Klio (Ckio), 1998, no. 3, pp. 234–243.

2. Asvaturov A. S. Ethno-Cultural Activity of the Russian National Library: The Example of the National Literature Department. Abstract of the Ph. D. Degree Thesis in Pedagogy [Etnokulturnaya deyatelnost Rossiyskoy natsionalnoy biblioteki: na primere otdela natsionalnykh literatur. Avtoreferat dissertatsii na soiskanie uchenoy stepeni kandidata pedagogicheskikh nauk]. Saint Petersburg, 2009, 16 p.

3. Yukhneva N. V. Mnogonatsionalnaya stolitsa imperii [The Multinational Capital of the Empire]. Mnogonatsionalnyy Peterburg: Istoriya. Religiya. Narody (Multinational Petersburg: History. Religion. Peoples). Saint Petersburg: Iskusstvo-SPb., 2002, pp. 9–72.

4. Yanson P. M. (Comp.) National Minorities of the Leningrad Region: Collected Materials [Natsionalnye menshinstva Leningradskoy oblasti: sbornik materialov]. Leningrad: Orgotdel Leningradskogo Oblispolkoma, 1929, 103 p.

5. National Policy of the All-Union Communist Party of Bolsheviks in Figures [Natsionalnaya politika VKP(b) v tsifrakh]. Moscow: Izdatelstvo Kommunisticheskoy akademii, 1930, 328 p.

6. Materials on the Organization of Librarianship in Petrograd and Petrograd Province, Is. 2 [Materialy po organizatsii bibliotechnogo dela g. Petrograda i Petrogradskoy gubernii. Vyp. 2]. Petrograd: Gosudarstvennaya tipografiya, 1921, 20 p.

 

Archive Materials

Central State Archives of St. Petersburg [Tsentralnyy gosudarstvennyy arkhiv Sankt-Peterburga].

Fond 143. Office of the Central Executive Committee (CEC) and the Council of Commissars of the Union of Communes of the Northern Region. Petrograd. 1918–1919 [Kantselyariya Tsentralnogo Ispolnitelnogo Komiteta (TsIK) i Soveta komissarov Soyuza kommun Severnoy oblasti (SKSO). Petrograd. 1918–1919].

Opis 4. Delo 8. Report on the Activities of the Commissariat for Nationalities of the Union of Communes of the Northern Region from May to October 1918 [Otchet o deyatelnosti komissariata po delam natsionalnostey SKSO s maya po oktyabr 1918 goda], 70 l.

Fond 2552. Public Education Department of the Leningrad Provincial Council of Workers’, Peasants’ and Red Army Deputies. Leningrad. 1918–1927. Opis 1 [Otdel narodnogo obrazovaniya Leningradskogo gubernskogo Soveta rabochikh, krestyanskikh i krasnoarmeyskikh deputatov. Leningrad. 1918–1927. Op. 1].

Delo 2114. File on the Management and Control of the 3rd Polish Club (Minutes, Correspondence, Questionnaires of Teachers). Documents in Polish and Russian. 24.01.1925 [Delo po rukovodstvu i kontrolyu za deyatelnostyu 3-go Polskogo kluba (protokoly, perepiska, ankety pedagogov). Dokumenty na polskom i russkom yazykakh. 24.01.1925], 29 l.

Delo 2556. File on the Management and Control of the Activities of the Polish House of Education Named after Markhlewski (Work Report, Minutes, etc.). Documents in Polish and Russian. 20.10.1926–27.05.1928 [Delo po rukovodstvu i kontrolyu za deyatelnostyu Polskogo domprosveta im. Markhlevskogo (otchet o rabote, protokoly i dr.). Dokumenty na polskom i russkom yazykakh. 20.10.1926–27.05.1928], 66 l.

Delo 2568. Case on the Management and Control of the Activities of the Polish Club of Marchlewski (Plans, Reports, Minutes). Documents in Polish and Russian. 06.02–29.12.1926 [Delo po rukovodstvu i kontrolyu za deyatelnostyu polskogo kluba Markhlevskogo (plany, otchety, protokoly). Dokumenty na polskom i russkom yazykakh. 06.02–29.12.1926], 58 l.

 

Central State Archives of Historical and Political Documents of St. Petersburg [Tsentralnyy gosudarstvennyy arkhiv istoriko-politicheskikh dokumentov Sankt-Peterburga].

Fond 16. Leningrad Provincial Committee of the All-Union Communist Party of Bolsheviks. 1917–1927. Leningrad. Opis 1–11 [Leningradskiy gubernskiy komitet VKP(b). 1917–1927. Leningrad. Op. 1–11].

Delo 10755. Reports on the Activities of the Sub-Department of National Minorities of the RCP(b) Gubernational Committee from 01.10.1921 to July 1922 [Otchety o deyatelnosti podotdela natsmenshinstv Gubkoma RKP(b) s 01.10.1921 goda po iyul 1922 goda], 19 l.

Delo 11008. Information on the Network of Social-Educational, Political-Educational and Vocational-Educational Institutions in Leningrad City and Leningrad Province and Their Attachment to the Village Patronage. 27.02–20.12.1926 [Svedeniya o seti sotsialno-vospitatelnykh, politiko-prosvetitelnykh i professionalno-obrazovatelnykh uchrezhdeniy goroda Leningrada i Leningradskoy gubernii i o ikh prikreplenii po linii shefstva nad derevney. 27.02–20.12.1926], 10 l.

Delo 11101. Report of the Gubpolitprosvet and Statistical Data on the Work of Clubs of National Minorities. 17.02.1927 [Doklad Gubpolitprosveta i statisticheskie svedeniya o rabote klubov natsmenshinstv. 17.02.1927], 6 l.

Delo 11157. Reports on the Work of the Polish Section of the National Minorities Department of the All-Union Communist Party of Bolsheviks from October 1926 to July 1927. 01.05–20.08.1927 [Otchety o rabote polskoy sektsii p/otdela natsmenshinstv Gubkoma VKP(b) s oktyabrya 1926 po iyul 1927 g. 01.05–20.08.1927], 6 l.

Delo 11594. Minutes of Meetings of Active Party Workers-Poles. Department of National Minorities. Polish Section. 09.01–30.10.1927 [Protokoly soveschaniy aktivnykh partiynykh rabotnikov-polyakov. Otdel natsmenshinstv. Polskaya sektsiya. 09.01–30.10.1927], 15 l.

Fond 24. Leningrad City Committee of the CPSU 1927–1991 [Leningradskiy oblastnoy komitet KPSS. 1927–1991].

Opis 10, Delo 16. Report Notes of the Brigades of the All-Union Communist Party of Bolsheviks (All-Union Communist Party of Bolsheviks) on the Survey of Political Education and Art Work Among the Ethnic Minorities of the Region. 13.09.1932–20.03.1933 [Dokladnye zapiski brigad Obkoma VKP(b) po obsledovaniyu politprosvetraboty i khudozhestvennoy raboty sredi natsmenshinstv oblasti. 13.09.1932–20.03.1933], 148 l.

Fond 25. Leningrad City Committee of the CPSU. 1931–1991 [Leningradskiy gorodskoy komitet KPSS. 1931–1991].

Opis 2-1. Delo 878. Minutes no. 5 of the Meeting of the Bureau of the City Committee of the All-Union Communist Party of Bolsheviks. 04.10.1937 [Protokol no. 5 zasedaniya byuro Gorkoma VKP(b). 04.10.1937], 12 l.

Opis 2-1. Delo 880. Materials to the Minutes of the Bureau of the City Committee of the All-Union Communist Party of Bolsheviks of 04.10.1937 (Agenda of the Meeting, Lists of Those Present, Transcript of Speeches and pp. 1-5 – Issues Decided at the Meeting). 13.11.1936–31.10.1937 [Materialy k protokolu byuro Gorkoma VKP(b) ot 04.10.1937 goda (povestka zasedaniya, spiski prisutstvuyuschikh, stenogramma vystupleniy i p.p. 1–5 – voprosy, reshennye na zasedanii). 13.11.1936–31.10.1937], 131 l.

Opis 2-a. Delo 35. Materials to the Minutes of the Bureau of the City Committee of the All-Union Communist Party of Bolsheviks no. 10 of 11.11.1937 (item 9 – Question Solved by a Poll). 01.11–02.11.1937 [Materialy k protokolu byuro Gorkoma VKP(b) №10 ot 11.11.1937 g. (p. 9 – vopros, reshennyy oprosom). 01.11–02.11.1937], 6 l.

Opis 8. Delo 48. Material on Work with National Minorities in the Houses of Education (Report, Memoranda, Lists of Activists and Other Materials) [Material po natsmenrabote v domakh prosvescheniya (otchet, dokladnye zapiski, spiski aktiva i drugie materialy)], 1936, 109 l.

Opis 8. Delo 76. Material on Work with National Minorities in Educational Centers and Enterprises (Reports, Information, Acts and Other Materials) [Material po natsmenrabote v Domakh prosvescheniya i na predpriyatiyakh (dokladnye zapiski, svedeniya, akty i dr. materialy)], 1937, 148 l.

 

Central State Archive of Literature and Art of St. Petersburg [Tsentralnyy gosudarstvennyy arkhiv literatury i iskusstva Sankt-Peterburga].

Fond 258. National Houses of Enlightenment of the Lensovet Mass Political, Cultural and Educational Work Department. Leningrad. 1918–1937 [Natsionalnye Doma prosvescheniya Otdela massovoy politiko-kulturno-prosvetitelnoy raboty Lensoveta. Leningrad. 1918–1937].

Opis 3. Delo 33. Orders of the Mass Department of the Lensovet. 17 April – 29 July 1937 [Prikazy Massovogo otdela Lensoveta. 17 aprelya – 29 iyulya 1937], 6 l.

Opis 6. Delo 4. Reports on the Work of Domprosvets from 1 September 1933 to 30 November 1934 [Otchety o rabote domprosvetov s 1 sentyabrya 1933 g. po 30 noyabrya 1934 g.], 16 l.

Opis 6. Delo 29. Correspondence with Institutions and Organisations in Leningrad Regarding the Allocation of Funds for Cultural and Educational Work, the Purchase of Books, Material Assistance and Employment of Ethnic People, the Creation of a Roma School, and Other Issues. 01.01–31.08.1935 [Perepiska s uchrezhdeniyami i organizatsiyami Leningrada o vydelenii sredstv na kultprosvetrabotu, pokupke knig, okazanii materialnoy pomoschi i ustroystve na rabotu natsmenov, sozdanie tsyganskoy shkoly i dr. voprosam. 01.01–31.08.1935], 202 l.

Opis 8. Delo 3. Five-Year Work Plan of the Polish Domprosvet for 1933–1937 [Pyatiletniy plan raboty Polskogo domprosveta na 1933–1937 gg.], 8 l.

Opis 8. Delo 7. Acts of Financial Audits of the Polish Domprosvet and the Commission for the Survey of the Work of the Domprosvet. 30.10.1933–25.10.1934 [Akty finansovykh reviziy Polskogo domprosveta i komissii po obsledovaniyu raboty domprosveta. 30.10.1933–25.10.1934], 37 l.

Opus 8. Delo 14. Orders of the Department of Mass Political and Cultural Enlightenment Work; Minutes of the Meeting of the National Group of the Department, Plan of Work of the Domprosvets for 1935. 01.01–31.12.1935 [Prikazy Otdela massovoy politkultprosvetraboty; protokol soveschaniya natsionalnoy gruppy otdela, plan raboty domprosvetov na 1935 god. 01.01–31.12.1935], 33 l.

Opis 8. Delo 17. Estimates, Staff Schedules and Industrial Plans of the Polish Domprosvet and the Theatre Workshop for 1935 [Smety, shtatnye raspisaniya i promfinplany Polskogo domprosveta i Teatralnoy masterskoy na 1935 god], 35 l.

Opis 8. Delo 26. Control Figures of the Polish Domprosvet for 1936 and Explanatory Note to Them [Kontrolnye tsifry Polskogo domprosveta na 1936 god i obyasnitelnaya zapiska k nim], 8 l.

Opis 11. Delo 6. Orders and Decrees; Acts and Conclusions of Commissions to Survey the Work of National Education Centers; Reports on the Work of National Education Centers; Minutes of Meetings of Heads of National Education Centers. 01.01.1933–31.12.1934 [Prikazy i rasporyazheniya; akty i vyvody komissiy po obsledovaniyu raboty natsdomprosvetov; otchety o rabote domprosvetov; protokoly soveschaniy zaveduyuschikh natsdomprosvetami. 01.01.1933–31.12.1934]. 147 l.

Opis 11. Delo 18. Minutes of the Meetings of the Heads of the National Enlightenment Centers. 25.12–29.12.1934 [Protokoly soveschaniy zaveduyuschikh natsdomprosvetami. 25.12–29.12.1934], 9 l.

Opis 14. Delo 14. Economic Department of the National Education Centre. Chancellery. Orders. June – October 1937 [Khozyaystvennoe upravlenie natsmen domov prosvescheniya. Kantselyariya. Prikazy. Iyun – oktyabr 1937], 44 l.

 


[1] Юлиан Юзефович Мархлевский (1866–1925) – польский революционер, коммунист, советский политик. С 1922 г. Ректор Коммунистического университета национальных меньшинств Запада (КУНМЗ) в Москве, председатель ЦК Международной организации помощи борцам революции (МОПР), созданной по его инициативе.

[2] С. И. Солнцев (1872–1936) – русский и советский экономист, академик Всеукраинской Академии наук и Академии наук СССР.

[3] Л. Х. Сегаль – советский экономист, автор (вместе с Б. М. Талем) книги «Экономическая политика советской власти. Учебное пособие для совпартшкол и рабфаков» (М., 1930)

[4] Элиза Ожешко (1841–1910) — польскоязычная писательница и общественный деятель (Польша и Белоруссия). Вершина творчества писательницы – роман «Над Неманом». В 1905 выдвигалась на Нобелевскую премию по литературе (одновременно с Л. Н. Толстым), но ее получил Генрик Сенкевич. Произведения Э. Ожешко неоднократно переводились на русский язык.

[5] Юзеф (Осип Викентьевич) Коженёвский (1797–1863) — польский прозаик, драматург, поэт. Ведущий создатель польской романтической драмы, предшественник социального реализма и психологического романа. Самые известные произведения – романтическая пьеса «Карпатские горцы» и комедия «Mастер и челядник» («Мастер и подмастерье»).

[6] Юзеф Игнацы (Иосиф Игнатий) Крашевский (1812–1887) – польский писатель, публицист, издатель, автор книг по истории и этнографии, член Академии знаний в Кракове. Его литературное наследие составляет около 600 томов романов и повестей, поэтических и драматических произведений, а также работ по истории, этнографии, фольклористике, путевых очерков, публицистических и литературно-критических статей. Отмечен в «Книге рекордов Гиннеса» как «чемпион эпохи гусиного пера».

[7] Стефан Жеромский (1864–1925) – польский писатель, драматург, публицист. Автор исторического романа «Пепел» о национально-освободительной борьбе польского народа в XIX в. В 1924 выдвигался кандидатом на Нобелевскую премию по литературе (ее получил другой польский писатель Владислав Реймонт). В 1925 получил государственную литературную премию за роман «Ветер с моря». В 1924–1928 в СССР изданы 24 книги Жеромского, роман «Предвесенье» («Канун весны») о социальных процессах в независимой Польше начала ХХ в. вышел в пяти переводах.

[8] Иогансон Оскар Эрландович (1892–1938) – советский финноязычный писатель, поэт и драматург, переводчик, один из организаторов Карельской ассоциации пролетарских писателей (1926).

[9] Эрлих Арон Исаевич (1896–1963) — советский журналист, писатель и сценарист. Сотрудник газет «Гудок» и «Правда», работал вместе с И. Ильфом, Е. Петровым, Ю. Олешей, В. Катаевым, Л. Славиным, М. Кольцовым, К. Фединым, оказывал поддержку начинающему писателю М. Булгакову.

[10] Перельман Яков Исидорович (1882–1942) – российский и советский математик, физик, журналист и педагог, популяризатор физики, математики и астрономии, точных наук, автор понятия «научно-фантастическое», основоположник занимательной науки. Автор книг «Занимательная астрономия», «Живая математика», «Занимательная механика» и др.

[11] Слонимский Михаил Леонидович (1897–1972) – русский и советский писатель и мемуарист, один из основателей литературной группы «Серапионовы братья». Член правления Всероссийского союза писателей (1925), председатель Ленинградского отделения Союза писателей (1929–1932), член правления Союза писателей СССР (1934–1954).

[12] Быстрянский Вадим Александрович (настоящая фамилия Ватин; 1886–1940) – российский революционер, советский историк и публицист. Доктор исторических наук, профессор; член Комиссии по истории Октябрьской революции и Коммунистической партии (Истпарта). Автор работ по теории марксизма-ленинизма, истории революционного движения и Коммунистической партии.

[13] Станислав Феликс Пшибышевский (1868–1927) – немецко-польский писатель, поэт, драматург, эссеист, имевший европейскую известность. Один из создателей модернизма в литературе, автор символистских драм, пропагандировал крайний эстетизм («искусство для искусства»), эротизм и экспрессионизм. Многочисленные переводы на русский язык, пик популярности в России в начале ХХ в.

[14] Винцентий Рапацкий (1840–1924) — польский актер, драматург и беллетрист. Автор исторических повестей, драмы «Вит Ствош», «Николай Коперник» и др.

[15] Станислав Матеуш Игнаци Выспяньский (1869–1907) – польский поэт, драматург, живописец, сценограф, теоретик театра, один из наиболее выдающихся и разносторонних художников Европы своего времени, удачно сочетал идеи модерна с фольклорными и историческими мотивами. Заслужил неофициальное прозвище «четвёртого польского пророка» (наряду с польской «троицей» поэтов-пророков – Мицкевичем, Словацким, Красиньским). Самая известная пьеса С. Выспяньского – «Свадьба».

[16] Мариан Гавалевич (1852–1910) – польский драматург, писатель, театральный деятель.

[17] Генрик Сенкевич (1846–1916) – знаменитый польский писатель, автор исторических романов, лауреат Нобелевской премии по литературе 1905 «За выдающиеся заслуги в области эпоса». Историческая трилогия о Польше XVII века («Огнём и мечом», «Потоп», «Пан Володыёвский»), роман «Quo vadis» («Камо грядеши») о ранних христианах и роман «Крестоносцы» о Грюнвальдской битве. Творчество Г. Сенкевича высоко ценили Л. Н. Толстой, Н. С. Лесков, А. П. Чехов, А. И. Куприн, А. М. Горький и др. русские писатели.

[18] Игнацы (Игнатий) Домбровский (1869–1932) – польский новеллист, «певец смерти и одиночества», автор психологических, проникнутых глубоким лиризмом этюдах.

[19] Болеслав Прус (настоящее имя и фамилия Александр Гловацкий; 1847–1912) – польский писатель с мировой известностью, создал новый тип социально-психологического романа. Роман «Кукла» – панорама жизни Варшавы в 1870-е гг. и история трёх поколений польских идеалистов (переведен на 28 языков); исторический роман «Фараон» – исследование механизма политической власти (переведен на 23 языка).

[20] Вацлав Леопольдович Серошевский (1858–1945) – польский и российский этнограф, исследователь Сибири (впервые описал быт и нравы якутов), писатель, публицист, участник польского освободительного движения. 1933–1939 – президент Польской Академии литературы. Многие произведения переведены на русский язык, в том числе в 1920-е гг.

[21] Радзишевский Тимофей Ян (1812–1893) – польский писатель, автор произведений для детского чтения, пользовавшихся популярностью, сказочник.

[22] Бенедикт Иоахим Хмелёвский (1700–1763) – польский католический писатель, ксёндз.

[23] Фредро Александр, граф (1793–1876) – польский комедиограф, поэт и мемуарист, баснописец. Автор социально-бытовых комедий из жизни шляхты, которые сыграли значительную роль в развитии польского реалистического театра, составляют золотой фонд польской литературы. Пьесы Фредро ставятся во многих театрах мира, самая известная – «Дамы и гусары».

[24] Имеются серьезные разночтения по величине книжного фонда: по сведениям Нацменуправления Домпросветов о национальных библиотеках (1937) всего книг в Польском ДПР насчитывалось 21 000 экз., но подсчет основывался на … размерах книжных хранилищ: 16 двухсторонних стеллажей длиной 2–3 м., высотой 2–2,5 м, а также 4 больших шкафа [ЦГАЛИ СПб. Ф. 258. Оп. 13. Д. 26. Л. 67]. Таким образом, следует принимать во внимание данные перерегистрации книжного фонда.

[25] Главное управление по делам литературы и издательств (аббревиатура Горлит) – орган государственного управления СССР, осуществлявший цензуру печатных произведений и защиту государственных секретов в СМИ в период с 1922 по 1991 гг. Здесь: Ленгорлит.

 

© Т. М. Смирнова, 2024

Яндекс.Метрика