УДК 316.6; 612.821
Глава 1. Об органических потребностях[1]
Г. В. Плеханов, рисуя картину становления взглядов на психофизиологическую проблему, приводит характерное высказывание Томаса Гексли: «В наши дни никто из стоящих на высоте современной науки и знающих факты не усомнится в том, что основы психологии надо искать в физиологии нервной системы» [11, с. 25]. Одни и те же процессы субъективно воспринимаются как психические переживания, а объективно изучаются как процессы физиологические. Отсюда – всякий психический процесс есть, в сущности, процесс психофизиологический. Материальная сторона психофизиологических процессов включена в общую цепь физиологических процессов, протекающих по законам причинности, а потому и психические процессы, неразрывно связанные с материальными процессами, являются не случайными субъективными реакциями, а объективно обусловленными и потому закономерно протекающими реакциями. Чтобы выяснить основу закономерности психического процесса, надо знать не только субъективную его сторону, но и ход физиологического процесса, с которым он связан.
В классовом обществе сознание человека определяется конкретно историческим бытием того класса, к которому он принадлежит. Изменения в экономической структуре общества меняют сознание и поведение людей.
Как происходит передача социальных влияний на психику? Если представлять психические явления свойством определенных материальных процессов, то возникает вопрос: на какие материальные структуры и как оказывают влияние факторы социальные?
Ф. Энгельс в письме Ф. Мерингу писал следующее: «…упущен еще только один момент, который, правда, и в работах Маркса, и моих, как правило, недостаточно подчеркивался.… А именно – главный упор мы делали, и должны были делать, сначала на выведении политических, правовых и прочих идеологических представлений и обусловленных ими действий из экономических фактов, лежащих в их основе. При этом из-за содержания мы тогда пренебрегали вопросом о форме: какими путями идет образование этих представлений и т. д.» [19, с. 82].
Ф. Энгельс здесь ставит два вопроса: 1) о связи содержания идеологии с факторами социально-экономическими – какие идеологические представления возникают в связи с определенными социальными условиями, и 2) каким образом возникают представления под влиянием основных экономических факторов, другими словами – как происходит передача влияний экономики на психику. Субъективно человек не сознает связи своих переживаний с объективными материальными процессами, протекающими в организме. Свои действия он выводит из своего мышления, своих желаний, планов. Объективная обусловленность этих действий остается вне его сознания. Действия кажутся произвольными, а не детерминированными объективными, закономерно протекающими процессами.
Человек вырубает и насаждает леса, осушает болота и орошает поля и таким образом изменяет климат. Если бы все его действия были произвольными, то оказалось бы, что в мир явлений материальных, протекающих закономерно, включаются явления произвольные, и, следовательно, тем самым нарушалась бы цепь причинности в явлениях природы. С другой стороны, статистика показывает постоянство человеческих действий. Количество браков, самоубийств, преступлений и т. д. повторяется из года в год, а их колебания могут быть поставлены в связь с определенными изменениями в социальной жизни. Можно с большой точностью предсказать, подобно тому, как предсказывают явления природы, сколько в следующем году будет выпито водки, пива или выкурено табаку. Статистика заставляет признавать психические процессы закономерными. Отсюда вытекает заключение о закономерности человеческих действий вопреки их субъективной произвольности. Ф. Энгельс по этому поводу писал: «Люди привыкли объяснять свои действия из своего мышления вместо того, чтобы объяснять их из своих потребностей (которые, при этом, конечно, отражаются в голове, осознаются), и этим путем с течением времени возникло то идеалистическое мировоззрение, которое овладело умами в особенности со времени гибели античного мира» [17, с. 493]. Этими словами Энгельс говорит о том, что ключом к пониманию человеческих действий являются потребности, а не мышление. Человека побуждают к действиям в первую очередь его биологические потребности, то есть потребности организма, без удовлетворения которых нельзя жить. К ним относятся: голод, жажда, потребность в одежде и жилище и проч.
Психология до сих пор слишком мало уделяла внимание роли биологических потребностей, которую они играют в психике человека. В учебниках психологии этому вопросу не уделяется почти никакого внимания. К настоящему времени в физиологии накопился значительный материал, который позволяет уяснить психофизиологию органических потребностей (органических влечений).[2]
Почти все органические влечения связаны с сохранением постоянства физико-химического состояния тела. Лишь функция полового влечения -сохранение рода.
Кровь человека сохраняет в известных пределах постоянный химический состав (изохемия) – определенное постоянство количества белков, жиров, глюкозы, учение холестерина и др. Изохемия обеспечивается возникновением чувства голода при уменьшении количества питательных веществ, и в первую очередь – глюкозы. Изоиония – постоянное соотношение концентраций катионов и анионов поддерживается дыханием; изотония – постоянное осмотическое давление, о нарушении которого сигнализирует жажда, сохраняется благодаря восполнению дефицита жидкости в организме; изотермия (постоянство температуры тела) сохраняется у человека не только благодаря физиологической терморегуляции, но и благодаря искусственному поддержанию благоприятной внешней температуры тела при помощи одежды и жилища.
Сохранение физико-химического постоянства организма (гомеостаз по У.Кеннону) – необходимое условие его существования. Таким образом, биологическими потребностями (органическими влечениями) называются психофизиологические реакции, служащие для поддержания физико-химического постоянства тела индивида и сохранения рода. В целом физиологические реакции, лежащие в основе влечений, чрезвычайно сходны как по своей анатомической структуре, так и в психофизиологическом функционировании. В качестве типичного примера приведу вкратце учение о голоде.
Кровь, обедневшая питательными веществами («голодная кровь»), вызывает возбуждение в клетках серого бугра[3], представляющих один из отделов «пищевого центра»[4].
Отсюда возбуждение передается на клетки висцерального ядра блуждающего нерва. Из этого ядра по блуждающему нерву идут импульсы к мышечным волокнам стенки желудка и вызывают их сокращение. При сокращении мышцы сжимают окончания чувствительных нервов, находящихся в стенке желудка; возникшее при этом возбуждение распространяется в центральную нервную систему (ЦНС.). При этом возникает чувство голода. Болезненное ощущение голода вызывается подобно тому, как при судороге мышц, например, икроножных. При этом сократившиеся мышечные волокна производят давление на окончания чувствительных нервов в мышцах, вследствие чего возникает боль.
В основе такого понимания чувства голода лежат следующие экспериментально установленные факты. В. Н. Болдырев [1] установил, что при отсутствии пищеварения возникает периодическая деятельность желудка. Через каждые полтора-два часа возникают ритмические сокращения желудка, продолжающиеся 20 – 30 мин. При голодании свыше 2 – 3 дней периодическая деятельность желудка прекращается, и через тот же срок исчезает субъективное ощущение голода. У. Кеннон [21] приводит такие данные. Один его сотрудник приучил себя вводить в желудок зонд и удерживать его в течение 2 – 3 часов. Затем к концу зонда стали прикреплять тонкостенный резиновый баллон. После введения зонда баллон раздували до определенного объема и соединяли конец зонда с водяным манометром. При сокращении желудка вследствие повышения давления воздуха в баллоне вода в манометре поднималась, и подъем ее записывался на барабане кимографа. Перед опытом сотрудник воздерживался от завтрака. После введения зонда он должен был при появлении голода нажимать на телеграфный ключ и тем включать электромагнитный отметчик. Оказалось, что всякий раз, как испытуемый чувствовал голод, на кимографе отмечался подъем кривой, указывавший на сокращения желудка. При этом оказалось, что субъективные ощущения соответствовали объективно установленным сокращениям желудка. Также было установлено, что во время голодных сокращений желудка происходило отделение желчи и сока поджелудочной железы. Таким образом, сокращениями желудка вызывается чувство голода и тем дается побуждение к принятию пищи. В то же время секреторный и моторный аппараты желудочно-кишечного тракта приводятся в состояние готовности к принятию и перевариванию пищи.
Наблюдения над собаками без коры головного мозга показали, что центральные нервные механизмы, приводимые в действие «голодной кровью», продолжают работать и после удаления коры, и, следовательно, центры, управляющие ими, находятся под корой. По описанию Ф. Гольца [22], собака без больших полушарий, когда проходил определенный срок после приема пищи, начинала ходить беспокойнее, иногда ставила передние лапы на барьер, делала жевательные, лакательные и глотательные движения и, наконец, издавала звуки, которые Ф. Гольц назвал звуками нетерпения. Через полтора месяца после операции декортикации затруднения в процессе еды у собаки прошли: она очень хорошо жевала и глотала пищу. Длинную полоску мяса, свисавшую изо рта, она не откусывала, а втягивала в рот. Хлеб жевала достаточно долго. Куриную кость разгрызала коренными зубами. Сначала ела жадно, затем, по мере наполнения желудка, жевательные движения становились более неторопливыми. Затем она переставала есть, а при вкладывании мяса в рот роняла его неразжеванным. На разные сорта пищи она реагировала неодинаково, охотнее жевала вкусный кусок. Так, кусок мяса, обмазанный маслом, она формировала в комок, годный для глотания, скорее, чем, если бы мясо было обмакнуто в молоке, и ни разу не проглотила куска с дурным вкусом (смазанного раствором хинина, колоквинты или 0,5% соляной кислоты). Таким образом, у собаки без коры головного мозга потребность в пище вызывает двигательные проявления общего характера и специальные автоматизмы, относящиеся к акту еды (жевание, глотание). При этом акт еды протекает как у нормальной собаки, и с наполнением желудка падает возбуждение пищевого центра. Такая собака на разные сорта пищи реагирует различным образом. Все эти реакции представляют собой варианты возбуждения пищевого центра. Анализ качества принимаемой пищи зависит от его отдела, находящегося в гипоталамусе. В нем обнаружены группы клеток, отличающиеся различной химической возбудимостью и «заведующие» обменом белков, жиров, углеводов, воды, солей и проч. Как известно, при так называемом частичном голодании: при отсутствии в пище жиров или белков или углеводов проявляется влечение к тем веществам, в которых нуждается организм, и они получают особо приятный вкус. Лабораторные опыты А. А. Савича [12] показали, что при поедании собакой исключительно одного съедобного вещества (например, сахара) в течение продолжительного времени в избыточном количестве условные рефлексы на него падают до нуля. Животное отказывается его есть, а при искусственном его введении возникает не густая «пищевая» слюна, а жидкая, как при реакции на отвергаемые вещества. При переходе на нормальную смешанную пищу, условные рефлексы на нее, несмотря на большое количество съедаемой пищи, держатся высокими и слабо подвергаются торможению. Повышенная потребность животного в пище, которой оно раньше не получало, может быть прослежена по величине условных рефлексов и продолжается у разных животных в течение различного времени. Таким образом, отделы пищевого центра, заведующие приемом определенных веществ, необходимых для организма, самостоятельны в своей функции и могут раздельно подвергаться возбуждению или торможению. Очевидно, состояние этих центров оказывает влияние на чувственную оценку принимаемой пищи. Чувственные реакции, как установлено Г. Гедом и Г. Холмсом [23], зависят от состояния зрительного бугра.
У человека при питании исключительно мясом и полном исключении углеводов вкус мяса вызывает отвращение, а богатая углеводами пища – овощи, фрукты и др. кажется необычайно вкусной. Следовательно, надо полагать, что из центров, участвующих в регуляции белкового и углеводного обменов, в зрительный бугор идут импульсы, которые меняют реакцию определенного его отдела на вкусовые раздражения. Таким образом, у собаки без коры головного мозга совершается ряд сложнейших безусловных рефлексов, регулирующих прием пищи. Как уже упоминалось, центральные механизмы, приводимые в движение «голодной кровью», работают и после удаления коры головного мозга и, следовательно, центры, ими управляющие, находятся под корой. Однако такое животное (собака) может жить лишь в лабораторных условиях: не узнает хозяина, не реагирует на кошку и на замахивание на себя палкой и не может найти пищу, если последняя лежит даже у нее под носом или на ней самой. «Безкорковая» собака не различает сигналов, приходящих из внешнего мира: не в состоянии различать предметы и ориентироваться во внешнем мире. Собака с неповрежденной корой головного мозга способна на основании сформировавшихся в коре следов к образованию временных связей и узнаванию предметов с их свойствами. Вид предмета становится сигналом других его свойств. При этом вид, запах мяса или хлеба сочетается с вкусовыми их свойствами. Для здоровой собаки мир полон сигналов, позволяющих различать и отыскивать необходимые ей предметы. Как показывают опыты с «мнимым кормлением»[5], у здоровой собаки вид и запах пищи вызывают в организме ряд реакций: выделяется слюна и наступает отделение желудочного сока. При этом желудочный сок выделяется не вследствие непосредственного действия пищи на слизистую желудка, а под влиянием условно-рефлекторного действия вида и запаха пищи («психический желудочный сок»). Это имеет для организма то значение, что действие соляной кислоты на слизистую оболочку выходной части желудка вызывает дальнейшее непрерывное его отделение, а действие кислого содержимого желудка на слизистую оболочку двенадцатиперстной кишки вызывает отделение панкреатического сока и желчи. Таким образом, «психический желудочный сок» дает толчок всему дальнейшему ходу пищеварения, поэтому И. П. Павлов назвал его «запальным». Кроме того, доказано, что условно-рефлекторным путем усиливается моторная деятельность желудка. Таким образом, благодаря образованию временных связей для животного делается возможной ориентировка во внешнем мире, отыскивание пищи, а благодаря условно-рефлекторным реакциям пищеварительный аппарат приводится в состояние готовности к принятию пищи[6]. Но сигналы еды (вид, запах пищи, обстановка еды и др.) действуют на пищевой центр, вызывая слюноотделение и другие реакции подготовки к принятию пищи лишь при наличии пищевого возбуждения. У сытой собаки сигналы еды не вызывают никакой реакции. Лишь голод побуждает ее искать пищу и делает восприимчивой к пищевым сигналам.
И. П. Павлов так формулировал роль коры головного мозга и подкорки и их взаимоотношения: «…подкорковые узлы являются… центрами важнейших безусловных рефлексов или инстинктов: пищевого, оборонительного, полового и т. п., представляя, таким образом, основные стремления, главнейшие тенденции животного организма…. На фоне общей грубой деятельности, осуществляемой подкорковыми центрами, кора как бы вышивает узор более тонких движений, обеспечивающих наиболее полное соответствие с жизненной обстановкой животного. В свою очередь подкорка оказывает положительное влияние на кору больших полушарий, выступая в качестве источника их силы» [10, с. 402].
У человека в связи с удовлетворением органических потребностей при помощи труда на базе последнего развилась психическая деятельность несравненно более сложная, чем элементарная условно-рефлекторная деятельность животных. Удовлетворение органических потребностей у человека ставится в связь со всем богатством его психики, но психические процессы и на новом этапе эволюции протекают так же неразрывно с физиологическими процессами.
Ряд психических реакций человека при голоде указывает на закономерные взаимоотношения подкорковых центров и коры. Когда возникает потребность организма в приеме пищи, голод напоминает нам о еде; напряженной физической или умственной работой можно задержать проявление чувства голода, но лишь на время; раньше или позже голод заявит о себе. Возникают конкретные представления о еде и способах получения пищи. Даже во сне у ленинградцев, голодавших во время блокады, голод вызывал соответственные образы – «голодные сны». Возникновение представлений о еде под влиянием голода указывает, что из пищевого центра при возбуждении последнего «голодной кровью» идут импульсы к коре головного мозга. Функция коры при этом протекает под влиянием подкорки.
Однако наблюдается и обратное: влияние корковых процессов на подкорковый отдел пищевого центра. Вид, запах пищи и целый ряд раздражений, ассоциировавшихся с едой (например, вид накрытого стола и т.п.), усиливают голод, пищевое возбуждение, вызывают слюноотделение, отделение желудочного сока, подобно тому, как это было установлено у людей с желудочной фистулой.
От коры головного мозга могут идти к пищевому центру не только возбуждающие импульсы, но может возникать и тормозящее влияние. Вид объектов и представления, вызывающие отвращение, подавляют голод. Таракан в супе может сильно охладить аппетит, если голод не очень силен. Первое посещение анатомического зала может испортить аппетит, особенно к мясу, на целый день и даже больше.
Таким образом, из коры головного мозга могут идти к подкорковому отделу пищевого центра импульсы как усиливающие возбуждение последнего, так и тормозящие его. Подкорковые отделы пищевого центра и кора мозга находятся в таком взаимодействии, что первые могут действовать на корковые процессы и обратно – импульсы, исходящие из коры, могут действовать на пищевой центр возбуждающе или тормозящее.
Если голод достигает доминирующей роли, то он может всецело охватить психику, подавить брезгливость. Голодный набрасывается на всякую пищу, голод заставляет съедать неудобоваримую, испорченную, отвратительную пищу, в определенных условиях доводя до трупоедения. Голодом у психически неустойчивых субъектов срываются прочно выработанные социальные торможения и под его влиянием могут совершаться самоубийства и всякого рода преступления: кражи, убийства. Здесь следует напомнить слова Л. Фейербаха: «Если у тебя от голода и по бедности нет питательных веществ в теле, то в голове твоей, в твоих чувствах и твоем сердце нет материала для нравственности». У голодного все обычные интересы отступают на второй план, кажутся мелкими. Он для них становится недоступен. Для голодного самая увлекательная книга теряет интерес, и он не способен наслаждаться прогулкой. Все напоминает голодному о еде, воздействуя сильнейшим образом на характер поведения.
Пока человек голоден, запах пищи кажется ему чрезвычайно вкусным, но вот он поел, и запах пищи превращается для него в «кухонный чад», а если он объелся, то вид пищи может ему показаться неприятным. В опытах на животных экспериментально доказано, что при насыщении от переполненного желудка идут импульсы к пищевому центру. В лаборатории И. П. Павлова было установлено, что величина слюноотделения на условные раздражения у собак после ряда подкармливаний к концу опыта падает, следовательно, пищевое возбуждение уменьшается. Опыты на собаках с фистулой пищевода, у которых съеденная пища вываливается наружу, не достигая желудка, показали, что падения условного возбуждения у них не происходит. Отсюда можно заключить, что при попадании пищи в желудок рефлекторно развивается тормозящее действие на пищевой центр, понижающее его возбудимость. Значение этой реакции понятно само собой. Если бы голод прекращался лишь после всасывания пищи, то организму пришлось бы страдать от переполнения желудка, связанного с избыточным потреблением пищи под влиянием неудовлетворенного чувства голода. Падение аппетита в зависимости от степени наполнения желудка предохраняет от переедания и связанных с ним последствий. Этим актом еще раз демонстрируется неразрывная связь реакций психических с физиологическими процессами.
Влияние голода на психику вкратце можно резюмировать так.
1. Голод влияет на течение ассоциаций. Он оказывает включающее действие на представления, связанные с едой, и тормозит возникновение других ассоциаций. При сильном голоде психика всецело захватывается представлениями о еде, теряется способность оторваться от узкого круга представлений, вызванных влечением.
2. Восприятие и внимание становятся односторонними. Сытый проходит мимо вкусных пищевых продуктов, выставленных в окне магазина, не замечая их; голодный, наоборот, не останавливает внимания ни на чем, кроме еды. Из внешних раздражений он реагирует на те, которые касаются его влечения и способов его удовлетворения. Голод может нарушать объективность суждений о людях.
3. Голод побуждает мышление изыскивать способы своего удовлетворения. Мышление приковывается к поставленной цели и работает до тех пор, пока задача не будет решена.
4. По мере голодания психическая и физическая активность животных и человека растет, проявляясь в действиях, направленных на добывание или получение пищи. При этом проявляется максимум энергии, если сильное голодание не вызвало упадок сил и апатию[7].
Человек с его богатством психики далеко ушел от животных, живущих исключительно жизнью влечений. У человека они подвергаются различным торможениям и регулированию. Не у всякого голод срывает моральные задержки и не всякий доходит до трупоедения. Иной при голоде самоубийство предпочтет убийству. Голод не заставил ленинградцев в блокаду сложить оружие. Этими фактами не опровергается могущественное влияние влечений на психику человека, а указывается лишь на то, что детерминирование реакций у человека значительно сложнее, чем у животного. И для человека, стоящего на высшей ступени психического развития, удовлетворение органических потребностей остается вопросом жизни. Они освобождают человека от своего давления, лишь когда удовлетворены, когда организм получает то, что необходимо для его жизни.
Другие, кроме голода, органические влечения в своей психофизиологической структуре построены по той же схеме, как и голод.
При отклонениях физико-химического состава крови, необходимого для функционирования здорового организма, или под влиянием гормонов половых желез раздражаются нервные центры, чувствительные к определенным химическим веществам, функционирующие в качестве контрольных и регулирующих аппаратов. Эти аппараты, контролирующие физико-химическое состояние крови, принадлежат к вегетативной нервной системе и находятся в ее центрах, расположенных в стволе мозга. Раздражение этих центров вызывает сокращение гладкой мускулатуры определенных органов тела. При этом вследствие сдавливания окончаний чувствительных нервов вызываются тягостные ощущения: голод, жажда, ощущения при затруднении дыхания, чувство напряжения в половых органах и др. Отрицательный чувственный тон ощущений побуждает к их устранению, а удовлетворение влечений сопровождается чувством удовольствия. Интенсивность тягостных ощущений голода, жажды и др. и удовольствие от удовлетворения влечений растут вместе с силой возбуждения, производимого в нервных центрах измененным составом крови. Физиологические центры, участвующие в осуществлении влечений, локализуются в подкорковых образованиях и находятся в тех же функциональных отношениях с корой, как и пищевой центр.
Со стороны психической имеет место аналогичное влияние влечений на интеллект: 1) так же вызываются представления, связанные с влечением, и выключаются другие представления; 2) все влечения аналогичным образом влияют на восприятие и фиксируют внимание, 3) побуждают мышление искать пути к их удовлетворению, 4) вызывают и направляют активность на их удовлетворение.
Итак, органические влечения представляют субъективные явления, которые объективным исследованием ставятся в неразрывную связь с возбуждением определенных мозговых центров, вызываемым физико-химическими изменениями в организме.
На вопрос о том, как устанавливается соотношение между различными влечениями, как ставится на очередь удовлетворение то одного, то другого из них, дает ответ учение о доминанте А. А. Ухтомского, которое вкратце сводится к следующему.
Если организм получает раздражение при отсутствии какого-либо значительного очага возбуждения в ЦНС, то вызывается тот или иной рефлекс: коленный, ахиллова сухожилия и т. д. Иначе протекает реакция, если в ЦНС имеется налицо сильный очаг возбуждения. У кошки электростимуляция определенных фокусов в сигмовидной извилине коры головного мозга вызывает движения в задних конечностях, но если вливанием воды в рот у нее подготовить глотательные движения, то стимуляция тех же мест в коре головного мозга уже не вызывает движений в задних конечностях, а усиливает глотательные движения. Если отравить стрихнином у обезглавленной лягушки ту часть спинного мозга, где находятся центры передних конечностей, то возбудимость этих центров резко повышается. При этом условии рефлекс передних конечностей начинает вызываться раздражением различных мест кожи, откуда они обычно не вызываются. Если, например, раздражать места кожи, с которых обычно вызывается рефлекс задних конечностей, то при наличии очага возбуждения в центрах передних конечностей рефлекс задних конечностей уже не возникает, а совершается рефлекс передних конечностей.
Имеющиеся в ЦНС очаги возбуждения привлекают к себе вновь возникающие волны возбуждения, при этом тормозят работу других центров и могут тем самым изменять работу нервной системы.
Господствующий очаг возбуждения, предопределяющий в значительной степени характер текущих реакций центров в данный момент, А. А. Ухтомский [15] предложил назвать «доминантой». В его лаборатории изучались не только искусственно вызываемые доминанты, но исследовалась и физиологически возникающая естественная доминанта [14]. Весной, в период полового влечения у лягушек появляется так называемый обнимательный рефлекс. Самец охватывает передними конечностями самку, сжимая ей грудь. При этом даже сильнейшее раздражение, например, обрезывание частей задних конечностей или сжигание их на пламени свечи, прерывает рефлекс не сразу, а лишь по истечении некоторого времени. Самку заменили баллоном; самец сжимал его так же, как самку, а при посредстве воздушной передачи точно регистрировалась на ленте кимографа сила обнимателъного рефлекса. Оказалось, что если самцу при этом наносить раздражения, которые обычно вызывают местный рефлекс или общее передвижение лягушки, то при наличии обнимательного рефлекса такие раздражения в первую очередь усиливают именно этот рефлекс, вызывая в то же время и местный рефлекс. Следовательно, в период обнимательного рефлекса возбуждение, приходящее в спинной мозг, легко передается и воспринимается центрами сгибателей передних конечностей, которые в это время находятся в состоянии возбуждения. Этот очаг возбуждения возникает в половой период под влиянием внутренней секреции семенников. В данном случае он усиливает обнимательный рефлекс. У кастрированного самца обнимательный рефлекс не появляется, но, если впрыснуть эмульсию яичек, рефлекс возникает вновь. Это – гормональная доминанта, возникающая под влиянием внутренней секреции. И здесь мы видим, что доминанта усиливается различными притекающими к ней возбуждениями и всякое возбуждение трансформирует в направлении содействия тому акту, на который устремлены в данный момент силы организма.
Доминанта, накапливая в себе возбуждение от отдаленных раздражений и тормозя работу других центров, оказывает часто решающее влияние на совокупную работу центров. «Совокупная работа центров определяется подвижно тем, куда в данный момент переносится господствующий очаг возбуждения» [15, с. 198].
Для доминанты характерны два момента: 1) привлечение к ней возбуждения из самых различных центров; 2) наряду с возбуждением центров в пределах доминанты – наличие явлений торможения в других центрах. Вновь возникающее в нервной системе возбуждение лишь при том условии отклоняется в сторону доминанты и усиливает обусловленные ею реакции, если раздражение не превышает определенной силы. Лишь субдоминантные возбуждения отклоняются в сторону доминанты. При сильном новом возбуждении может возникнуть новая доминанта, но возникновение второй доминанты несовместимо с первой и ведет к исчезновению первой. Преобладание той или иной доминанты решается относительной силой возбуждения центров. Господствующий очаг возбуждения определяет реакцию лишь на субдоминантные посторонние раздражения.
Конец доминанты может быть: 1) экзогенный — вследствие возникновения новой доминанты под влиянием сильных внешних раздражений и 2) эндогенный. Так, глотание представляет цепной рефлекс, направленный на совершение определенного акта; когда этот акт совершился, глотание произошло, наступает конец доминанты. Сюда же относятся колебания в интенсивности и конец половой доминанты у лягушки в связи с сезонными изменениями в деятельности эндокринного аппарата.
По мере затухания доминанты все более суживается рецепторное поле, с которого вызывается доминирующий рефлекс, и ограничивается круг раздражений, подкрепляющих доминанту. И в то же время «все менее тормозятся прочие реакции, постепенно выходя из сферы влияния доминанты» [15, с. 199].
Под естественной доминантой надо понимать возбуждение не одного какого-нибудь нервного центра, а совокупности нервных центров, участвующих в осуществлении определенной функции. Например, половая доминанта включает возбуждение центров в коре головного мозга, подкорковых образованиях, продолговатом мозге, поясничном отделе спинного мозга и в секреторной и сосудистой системах.
Учение о доминанте дает понимание динамики течения очагов возбуждения, возникающих в связи с потребностями организма, и взаимоотношения различных органических влечений между собой. Очаг возбуждения, вызванный органической потребностью, протекает по типу доминанты.
Влечение, достигнув значительной силы, может получить господство над психикой и поведением человека: вызывает соответственные представления, фиксирует внимание на желаемых объектах, давит на мышление, приковывает его к нахождению способов удовлетворения влечения и побуждает интеллект до тех пор работать в нужном направлении, пока не будет найден удачный исход. Влечение, ставшее доминирующим, определяет в силу объективного хода процесса все поведение. Все другие влечения тормозятся. Все посторонние представления и мотивы теряют силу и значение. Обычные мотивы поведения пасуют перед влечением, получившим силу доминанты. Психика охватывается господствующим желанием, пока оно не удовлетворено; но как только влечение удовлетворено, так значение объекта влечения падает, власть над психикой и удовольствие, им доставляемое, исчезают. Муки голода могут всецело захватить человека, могут подавить даже столь сильное чувство, как чувство самосохранения. Но вот человек насытился; доминанта исчезла, и человек равнодушно смотрит на вкусную пищу, а объевшемуся даже неприятно смотреть на нее. Намерзнувшемуся человеку кажется счастьем попасть в теплую комнату, а, находясь долгое время в тепле, человек перестает получать удовольствие и просто не замечает температуры воздуха.
Изнывающему от жары приятно войти в сырой прохладный подвал. Он мечтает о прохладном ветерке. Человеку, истомленному жаждой, глоток холодной воды кажется блаженством, а для человека, плывущего по реке в холодный дождливый день, вода — неприятная «сырость», и вы не упросите его выпить стакан воды. Повышенное выделение половых гормонов может привести к эротизации психики, а после ранней кастрации или при неразвитии половых желез мы имеем дело с асексуальным субъектом, у которого половые вопросы столь же мало привлекают внимание, как мысль о питье воды у человека, не чувствующего жажды.
В сфере влечений на каждом шагу приходится наблюдать, что реакции удовольствия на одинаковые раздражения крайне изменчивы и определяются состоянием организма в данный момент. То одна, то другая потребность получают значение доминанты. Наиболее сильная потребность получает доминирующее значение, но коль скоро одна потребность удовлетворена – на первый план выступает другая, завладевая вниманием. Гаснет одна доминанта, и из субдоминантного возбуждения возникает новая доминанта. Неудовлетворенное слабое влечение заявляет о себе сильнее, чем удовлетворенное сильное. Так ставится на очередь удовлетворение то одной, то другой потребности организма, и активность его направляется на удовлетворение потребностей в зависимости от их значения для организма в данный момент.
Субъективно человек свободен и переживает смену личных желаний; по собственному желанию он действует для удовлетворения своих потребностей. Он не знает о действующих на его психику физиологических механизмах. В частности, он не знает о том, что находится под влиянием физиологических реакций, вызванных «голодной кровью», а чувствует лишь неприятные ощущения голода и что есть – приятно; ест, потому что таково его желание.
Одно желание в области органических влечений сменяется другим. Если органические влечения удовлетворены и не дают о себе знать, то выступают другие влечения и желания, и действия по их удовлетворению получают другое направление. А из индивидуальных желаний и действий, протекающих, как кажется, в условиях своеобразной, неповторимой жизненной ситуации, слагаются объективные результаты. Они постоянством статистических цифр браков, рождений, самоубийств, преступлений и т.д. говорят о том, что психическая жизнь человека и его поведение протекают под влиянием закономерных процессов, которые делают психические реакции и все проявления жизни человека столь же закономерными и объективно обусловленными, как и другие проявления материальной жизни.
У животных есть лишь органические потребности и элементарные способы их удовлетворения. У человека благодаря труду и условиям социального существования, психика поднялась на несравненно более высокий уровень; удовлетворение потребностей чрезвычайно усложнилось; человек добывает железную руду или уголь, чтобы получить хлеб; учится 10 – 15 лет, чтобы в будущем обеспечить удовлетворение своих материальных и духовных потребностей. Появилось много других потребностей, но физиологическая база органических потребностей осталась, и они оказывают могущественное влияние на психику.
Ф. Энгельс в надгробной речи у могилы К. Маркса сказал: «Подобно тому как Дарвин открыл закон развития органического мира, Маркс открыл закон развития человеческой истории: тот, до последнего времени скрытый под идеологическими наслоениями, простой факт, что люди в первую очередь должны есть, пить, иметь жилище и одеваться, прежде чем быть в состоянии заниматься политикой, наукой, искусством, религией и т. д….» [16, с. 350].
Чтобы жить, человек должен в первую очередь удовлетворять свои органические потребности. Пищу, жилище, топливо и т.п. человек добывает благодаря труду. Человечество не может перестать работать, т. к. производство всего необходимого для удовлетворения органических потребностей составляет основу жизни людей. Люди так же не могут перестать трудиться, как не могут прекратить дышать. «Процесс труда… есть целесообразная деятельность для созидания потребительских стоимостей, присвоение данного природой для человеческих потребностей, всеобщее условие обмена веществ между человеком и природой, вечное естественное условие человеческой жизни, и потому он независим от какой бы то ни было формы этой жизни, а, напротив, одинаково общ всем ее общественным формам» [6, с. 195]. Органические потребности и производство для их удовлетворения выступают как вечное и естественное условие жизнилюдей.
Чтобы жить человек должен трудиться или присваивать результаты чужого труда. В капиталистическом обществе меньшинство владеет орудиями производства и, эксплуатируя чужой труд, получает возможность удовлетворять не только органические, но и многие другие потребности, желания, прихоти. Многомиллионные же массы трудящихся, не имеющие собственных орудий производства, попадая помимо их желания в независящие от их воли производственные отношения, терпят эксплуатацию, потому что понуждаются к тому в первую очередь органическими потребностями, создающими для трудящихся в обществе, основанном на эксплуатации одного класса другим, «царство необходимости». При этом заработная плата рабочего такова, что она с грехом пополам покрывает лишь удовлетворение органических потребностей рабочего. Его расходы сводятся к покрытию скудного питания, тесного жилища, дешевой одежды. Содержание семьи для него – тяжелое бремя. Расходы на культурные надобности и другие «прихоти» составляют в его бюджете лишь ничтожно малую часть. Если рабочий перестает продавать свой труд, то «царь голод», потребность в одежде и жилище, необходимость содержать семью ставят его в безвыходное положение; неудовлетворенные потребности превращают жизнь в беспрерывное страдание и угро-жаютсамомусуществованиюрабочего.
1.1. Эмоции
Организм находится в необходимых отношениях к внешнему миру: он должен получать из него все необходимое для существования, а, вступая с ним во взаимодействие, должен отвечать на исходящие из него раздражения адекватным образом, что является необходимым условием сохранения жизни. На раздражения полезные организм, как правило (здесь мы не будем говорить об исключениях), отвечает чувством удовольствия, на вредные – чувством неудовольствия. К первым он стремится, от вторых уклоняется. В зависимости от значения для человека воздействий социальной среды он отвечает на них рядом положительных или отрицательных эмоциональных реакций. К первым относятся радость, любовь, симпатия, сострадание, дружба и др. На неблагоприятные воздействия человек отвечает или эмоциями, носящими активно оборонительный характер: гнев, ненависть, раздражение, презрение и др., или эмоциями, представляющими реакции пассивно-оборонительные:страх, печаль, чувствопокорности, смирения.
Исследования в области физиологии эмоций [3; 20 и др.] показали, что такие реакции, как страх, гнев представляют собой закономерные психофизиологические реакции, в которых значительную роль играют эндокринно-вегетативные процессы.
Можно проследить развитие эмоций от элементарных эмоциональных реакций, протекающих по типу безусловного рефлекса, к реакциям, совершающимся по типу временной связи, и, наконец, наблюдать их возвышение до реакций, связанных с высшими интеллектуальными процессами. Для цели изложения важно отметить тот факт, что влияние эмоций на интеллектуальные процессы очень сходно с влиянием на них влечений.
1. Эмоции обладают по отношению к ассоциациям включающей и выключающей силой. При страхе или гневе возникают представления, связанные с данной эмоцией, а посторонние представления не приходят в голову.
2. Восприятие и внимание под влиянием эмоций делаются односторонними и направляются сообразно господствующей эмоции («у страха глаза велики» – каждый пустяк воспринимается как нечто устрашающее).
3. Эмоции влияют на объективность суждений: сильные аффекты «ослепляют разум».
4. Эмоции, как и влечения, являются одним из важнейших источников психической активности. Они дают импульсы к действиям, имеющим целью освободиться от раздражений, вызывающих эмоции с отрицательным чувственным тоном (активные или пассивные оборонительные рефлексы), или порождают стремление к вызыванию или продлению эмоций с положительным чувственным тоном.
Эмоции или разряжаются в действиях по типу короткого замыкания, или вызывают ряд действий, совершающихся в течение более или менее длительного промежутка времени, причем они побуждают интеллект к изысканию способов действий и конкретизации целей. Надо сказать, что некоторые даже сравнительно слабые эмоции тормозят активность – например, застенчивость, робость. Достигнув очень большой силы, эмоции тормозят или расстраивают моторные реакции (сильная тоска, страх, гнев).
Человек может ставить разнообразнейшие цели своей деятельности. Он может стремиться к власти, к славе, к богатству, может отдаваться творческой или бескорыстной общественной работе или биться из-за хлеба насущного. При этом он всегда в своей деятельности встречается или с противодействием людей своим целям и желаниям, или с положительно настроенными к нему лицами. На эти воздействия окружающей среды человек отвечает эмоциями отрицательного или положительного характера.
В капиталистических странах миллионы людей вынуждены заниматься тяжелым беспросветным трудом для удовлетворения элементарных потребностей. При этом можно констатировать такую связь психических реакций. Потребность в пище, одежде и жилище для себя и семьи побуждает к труду, какого бы то ни было рода. На своем жизненном пути, в своей трудовой деятельности рабочий вступает в силу производственных условий в определенные отношения с рядом лиц: с хозяином, директором фабрики, мастером, товарищами по работе. В общении с ними он испытывает ряд неблагоприятных или благоприятных для него воздействий, на которые отвечает чувством удовольствия или неудовольствия и рядом отрицательных или положительных эмоций. Потребности и эмоции в данном случае находятся в закономерном между собой отношении. Характер эмоций зависит от того, насколько воздействия, на которые эмоционально реагируют, содействуют или препятствуют удовлетворению жизненных потребностей. При этом и органические потребности и эмоции стимулируют деятельность интеллекта в соответствующем направлении.
Глава 2. Классовая психология
Если эволюция животных происходила под влиянием взаимоотношений организма и окружающей среды, то человек и его психика развились во взаимодействии с социальной средой. Причем влияние природы с развитием производственных отношений все более отходило на второй план. Человеческое общество отличается от животного мира тем, что в нем появляется труд как социально-экономическая категория; благодаря труду человек вместо среды натуральной создал среду искусственную.
Специфическое для человека мышление, воля, внимание развились под влиянием труда. Влияние его на развитие психических особенностей человека было так велико, что, говоря словами Ф.Энгельса, «труд создал самого человека» [17, с. 486]. Классовое общество представляется единым целым, но идеология отдельных классов – различная. Идеология каждого класса, отношение к другим классам общества определяются его местом в производственных отношениях. Биологическая природа человека направляет его влечения, желания и стремления в направлении, определяемом пользой индивида и вида. Общественное бытие человека определяет его сознание.
Находясь в конкретной общественной ситуации, человек, стремящийся к реализации своих интересов, своим социальным положением побуждается действовать так, а не иначе. Круг представлений, желания, цели, симпатии и антипатии, привычки, мысли, нравственные понятия, формы брака и семейной жизни, социальные и религиозные установки и учреждения общества складываются под влиянием тех условий, в которых человек добывает средства к существованию. Таким образом, содержание психики есть функция экономической структуры общества.
Вспомним описание влияния труда на жизнь крестьянина, данное Г. И. Успенским в очерке «Власть земли». Г. И. Успенский пишет о том, что «…власть земли и труда, к которому она обязывает, наполняет все его (крестьянина – В. Д.) существование содержанием не выдуманным, без его усилий, без его желаний, наполняет своею властью без его участия и воли…Вот сейчас из моего окна вижу: плохо прикрытая снегом земля, тоненькая с вершок зеленая травка, от этой тоненькой травинки в полной зависимости человек, огромный мужик с бородой, с могучими руками и быстрыми ногами. Травинка может вырасти, может и пропасть.…Будет так, как захочет земля; и как она будет в состоянии сделать.… И вот человек в полной власти у этой тоненькой травинки…Для этой травинки, для того, чтоб она могла питать, нужна масса приспособлений, масса труда, масса внимательности во взаимных человеческих отношениях. Нужна работящая жена, которая могла бы участвовать в этой массе труда, нужна скотина, уход за скотиной, нужны орудия и т. д., и все это для этой травинки…». Отдых, развлечения, одежда – все приспособлено к условиям труда. Жена крестьянина, которая в крестьянстве неоцененна, при отсутствии крестьянского земледельческого труда теряет вдруг все свои достоинства; она оказывается просто дурой, дубиной, деревом, которое будет мешать везде, куда только ни сунется… Крестьянин делает так, «как велит его хозяйка-земля, он ни за что не отвечает: он убил человека, который увел у него лошадь, – и невиновен потому, что без лошади нельзя приступить к земле; у него перемерли все дети, – он опять не виноват: не родила земля, нечем кормить было…». [13, с. 27 – 29] и т. д., и т. д.
А. М. Горький в рассказе «Челкаш» сопоставляет психологию жадного в интересах хозяйства крестьянина с психологией вора Челкаша, воспоминания о крестьянской жизни которого «отделялись от настоящего целой стеной из одиннадцати лет босяцкой жизни» [2, с. 360]. Одиннадцать лет иной жизни, иного быта стерли «власть земли» и совершенно по-иному переформировали психику.
Психология киргиза, живущего примитивным скотоводством, охотника эвенка, крестьянина бедняка, кулака, рабочего большой фабрики, выросшего в пролетарской среде, их мировоззрение, круг представлений, желаний и идеалы, понятия о добре и зле резко различны по своему содержанию. Экономическая структура, условия труда и быта определяют их психику. Каждая профессия накладывает свою печать. Каждая социальная группа, живущая в одинаковых условиях труда, вырабатывает свое групповое сознание; вырабатываются свои симпатии и антипатии, вкусы, свой круг представлений и мысли, своя жизненная установка, связанная со специфическими условиями труда. Кустарь, живущий мещанскими интересами в маленьком доме на окраине города с маленьким хозяйством, типографский рабочий, бухгалтер банка, человек, «промышляющий» торговлей на барахолке, и т. д. – все имеют индивидуальные черты, наложенные условиями труда и жизненной обстановки. Но над всеми этими групповыми сознаниями под давлением общих условий, в которых происходит добывание средств к существованию, вырабатывается классовое сознание.
В буржуазном обществе люди делятся на две большие основные группы, отличающиеся друг от друга по положению в производстве: класс, владеющий, управляющий, эксплуатирующий – буржуазия, и класс, лишенных собственных орудий производства, класс управляемых, эксплуатируемых. Различная роль этих классов в производстве создает у каждого свои особенные интересы, противоположные интересам другого класса. Интересы буржуазии требуют увеличения прибавочной стоимости, интересы рабочего – уничтожения капиталистического способа производства. Как следствие неразрешимого противоречия интересов идет непрекращающаяся борьба классов.
Чувства удовольствия и неудовольствия, сопровождающие переживания, являются показателями пользы или вреда того раздражения, которое испытывает организм. Знание того, что хорошее яблоко приятно, а испорченное – неприятно, дается не размышлением, а непосредственным ощущением. Возникновение эмоций сходно с возникновением чувств: мы любим тех, от кого исходит для нас радость и добро, и ненавидим тех, кто несет нам боль или ущерб. Страх и гнев – реакции, имеющие целью избежать этого ущерба или устранить его. Если острая вспышка гнева тормозится или не может перейти в действие, гнев переходит в длительное чувство ненависти. Утончение и дифференцирование чувств не нарушает этого основного принципа, обусловливающего характер аффективных реакций. Если то, что идет на пользу капиталистам, представляет ущерб для пролетариата, то неизбежно у лиц, принадлежащим к различным классам, будут возникать по поводу одного и того же факта различные аффективные реакции. Увеличение прибавочной стоимости, доставляющее удовлетворение капиталисту, является для рабочего увеличением степени эксплуатации и вызывает гнев в виде острой реакции и ненависть, как результат постоянного отношения классов в процессе производства. Там, где сильно задета аффективность, разум идет в том направлении, куда толкает его чувство. Аффективность ведет к рационализации переживаний. Каждый класс с полным убеждением и искренностью доказывает объективную справедливость своих притязаний, своего права на эксплуатацию или своего права на освобождение от нее. И правый и нарушающий чужие права одинаково считают себя правыми.
Для возникновения классового чувства нет необходимости в отчетливом интеллектуальном осознании основного факта противоречия интересов двух классов. Однако установка лиц одного класса по отношению к лицам другого класса возникает из чувства ущерба для своих интересов и своей личности, возникающего и суммирующегося под влиянием мелких фактов повседневной жизни.
Конечно, какого-либо особого элементарного классового чувства нет. То, что получило название классового чувства, есть сложное психическое переживание, основанное на суммации чувств. При суммации приятных или неприятных чувств возникает повышенная чувствительность. Кого несколько раз обкрадывали, тот боится кражи; кто систематически подвергался эксплуатации со стороны работодателей, тот ждет от них ущерба своим интересам. На основании жизненного опыта образуется, выражаясь метафорически, центр суммации чувств, связанный с представлениями об антагонистическом классе. С другой стороны, происходит суммация чувств по отношению к товарищам по классу, по отношению ко всем, помогающим отстаивать интересы данного класса.
Преимущества, которыми пользуются имущие в капиталистическом обществе, дают себя знать на каждом шагу. Магазины выставляют вещи, которые должны пленить взоры буржуазии, а у рабочего возникает чувство, что это не для него. Приказчики в магазине степень приветливости своего обращения определяют внешним видом покупателя. Удовольствия и развлечения, курорты и путешествия и т. д. – все это в капиталистическом обществе для имущих, а у неимущего возникает чувство, что он обойден на пиру жизни.
Ранится чувство самолюбия, и на каждом шагу возникает чувство неравенства и несправедливости. Человек, испытывая ущерб, дает естественную, чаще бессознательную реакцию самозащиты. Рабочий, поступая в одну мастерскую, на фабрику или завод, испытывает со стороны хозяина стремление больше из него выжать и меньше дать; переходит на другое место и там чувствует давление того же пресса; переходит к третьему хозяину и видит ту же тенденцию. Вывод: всякий хозяин – эксплуататор, «все они таковы» – с необходимостью вытекает из личного опыта.
От проявления чувств, вызываемых жизнью в форме неорганизованной: от бессознательных проявлений симпатий и антипатий, от отдельных суждений и т. п. ведет естественный путь к осознанию своего классового положения, к выработке систематизированной идеологии, соответствующей интересам рабочего и его положению в производстве.
Идеология имущих вытекает из чувств и эмоций, связанных с их экономическим положением. Капиталист со своей точки зрения – не эксплуататор, а «организатор производства», который «кормит» рабочих. Натыкаясь на сопротивление рабочих эксплуатации, капиталист чувствует себя задетым за живое. По адресу рабочих бросаются обвинения в стремлении к лености, в недобросовестности и т. п. Буржуазными идеологами провозглашаются лозунги: «Капиталистический строй единственно возможен» и « Частная собственность священна и неприкосновенна».
Как положение пролетария вызывает чувство ущерба, социальной приниженности, так положение класса имущих и управляющих пробуждает чувство превосходства, повышенной самооценки. Это приводит к возведению себя в «белую кость» и к взгляду на неимущих как на стоящих ниже не только экономически, но и в отношении качественной высоты личности. Так оправдывается и личное привилегированное положение и передача его по наследству. Каждая группировка создает свои оценки добра и зла, свои идеалы и своих героев и каждая среда влияет на своих членов. Оценка личности в группе зависит от того, насколько ее действия соответствуют интересам группы. В рабочей среде высокую оценку находит тот, кто отстаивает ее интересы, герой тот, кто жертвует собой за интересы рабочего класса. Класс капиталистов возводит в герои тех, кто помогает ему в борьбе с пролетариатом; усмиритель восстания рабов всегда рабовладельцами возводился в герои; в глазах буржуазии герой тот, кто открывает новые перспективы в развитии капитализма.
С детства человек воспитывается одобрением или порицанием со стороны окружающей среды. Личность в социальной среде стремится возвысить себя в глазах окружающих, заслужить одобрение. Она сначала принимает оценки должного и недолжного от окружающей социальной среды. Затем эти понятия делаются самоценными в глазах личности и независимыми от мнения среды. Например, красть – нехорошо и стыдно не только потому, что так думают другие, но также и потому, что это представляет урон в своих собственных глазах, ущерб своему достоинству.
Человек, меняя среду, подвергает критике одни оценки, сравнивая их с оценками другой среды. Постепенно у него вырабатываются твердые нормы поведения, которые могут идти в разрез взглядам современного ему непосредственного социального окружения. Эти нормы получают для него самостоятельную значимость, он борется за свои воззрения, создавшиеся на почве классовых интересов. Причем для личности может даже иметь большее значение оценка себя в собственных глазах, чем в глазах других. Измена своим взглядам воспринимается как симптом слабости своей личности, как ущерб чувству собственного достоинства. Так под действием экономической структуры общества создается классовая психология с различной степенью сознательности, начиная от бессознательных аффективных реакций и неоформленной диффузной защитной реакции до ясного классового сознания, когда классовые конфликты люди начинают воспринимать в форме определенной идеологии, во имя которой они борются.
Одному классу полезно, даже необходимо перестроить известным образом общественные отношения. Другому полезно и даже необходимо противиться такому переустройству. Одним оно сулит счастье и свободу, другим грозит утратой их привилегированного положения, грозит прямо уничтожить их как представителей господствующего класса. А какой же класс не борется за свое существование, не имеет чувства самосохранения? Выгодный данному классу общественный строй кажется не только справедливым, но даже единственно возможным. По его мнению, пытаться изменить этот строй – значит разрушить основы всякого человеческого общежития. Он считает себя призванным сохранять эти основы, хотя бы даже силою оружия. Отсюда, по выражению Г. В. Плеханова, «реки крови», отсюда «борьба и насилия». В процессе борьбы еще острее становится классовое самосознание. «Ибо само это участие (в руководимой социал-демократией борьбе пролетариата – В. Д.) одним уже фактом своего проявления поднимает и сознательность, и организационные инстинкты» [4, с. 260]. Идеологии двух антагонистических классов развивают диаметрально противоположные взгляды на одни и те же явления.
Если логически тверда и ясна аргументация на право освобождения от эксплуатации, то является ли защита права на эксплуатацию других результатом логического заблуждения или сознательным обманом? В идеологии суждениями руководит не холодная абстрактная логика, а они определяются у идеологов их жизнью. О сознании идеологов Ф. Энгельс высказывался так. «Идеология – это процесс, который совершает так называемый мыслитель, хотя и с сознанием, но с сознанием ложным. Истинные движущие силы, которые побуждают его к деятельности, остаются ему неизвестными…» [19, с. 83]; «…материальные условия жизни людей, в головах которых совершается этот мыслительный процесс, в конечном счете определяют собой его ход, остается неизбежно у этих людей неосознанными, ибо иначе пришел бы конец всякой идеологии» [18, с. 313].
Конечно, не у одних только идеологов сознание бывает ложным. Человеку свойственно заблуждаться в суждениях о себе самом, своем поведении, о явлениях, с которыми связаны его интересы. К. Маркс указывал: «…об отдельном человеке нельзя судить на основании того, что сам он о себе думает…» [5, с. 7].
Иллюзорные и мнимые мотивы действий, идущие явно в разрез логике, возникают часто не как сознательный обман и не как неумение логически мыслить. «Во дворцах мыслят иначе, чем в хижинах», потому что таков результат неосознаваемого влияния чувств, вызванных материальными условиями жизни.
Если классовые чувства ведут к искажению хода логических суждений, то, естественно, корень ошибок в суждениях социальных и политических следует искать в бессознательных классовых влияниях. Конечно, и сознательное морочение голов используется в классовой борьбе, но идеологию целого класса нельзя объяснить только обманом или неумением логически рассуждать.
Так, в общем, слагается классовая психология. Но что верно для класса в целом, то не всегда можно наблюдать в отношении каждой отдельной личности. Кроме класса капиталистов и класса пролетариев в капиталистическом обществе есть промежуточные группы населения: среднее и малоимущее крестьянство, кустари и многоликая мелкая буржуазия. В экономически отсталых слоях населения хранится традиционно отсталое мировоззрение. Промежуточное экономическое положение не побуждает к выработке отчетливого мировоззрения.
Неодинакова установка рабочего крупного индустриального предприятия, выросшего в рабочей среде, и рабочих в мелких полукустарных производствах в провинции, куда рабочий часто приходит из деревни на время, чтобы, поработав, снова вернуться в деревню. Психика такого рабочего отражает те условия, в которых она сложилась и развилась; его сознание отражает «власть земли» и собственнические устремления, а не классовое положение пролетариата. Буржуазия свою идеологию, как единственно спасительную, стремится навязать всем, принимает все меры к тому, чтобы держать в плену психику рабочего. Для этого служат школы, книги, журналы, газеты, армия и проч., и проч. Эта идеология находит опору в традиционном религиозном мировоззрении, которое используется господствующим классом в своих целях.
К. Маркс и Ф. Энгельс писали об этом так: «…класс, который представляет собой господствующую материальную силу общества, есть в то же время и его господствующая духовная сила. Класс, имеющий в своем распоряжении средства материального производства, располагает вместе с тем и средствами духовного производства, и в силу этого мысли тех, у кого нет средств для духовного производства, оказываются, в общем подчиненными господствующему классу. Господствующие мысли суть не что иное, как идеальное выражение господствующих материальных отношений, как выраженные в виде мыслей господствующие материальные отношения» [7, с. 45 – 46].
Гнев и борьба являются реакциями стеническими, проявляются у лиц сильных. Там, где борьба равносильна гибели, на сцену выступают страх и реакция покорности, прототипом которой является собачья покорность и преданность хозяину. Маленькая собака, встретив сильную собаку, в знак отказа от борьбы и в качестве проявления покорности бросается на землю животом кверху; в избытке преданности хозяину она извивается, ползает на животе, уши прижимает и оттягивает назад. У человека чувство своего бессилия может вызвать чувство покорности, результатом которого является добровольное подчинение и заискивание перед силой, слепое доверие авторитетам. Чувство покорности может корениться в отсталости отдельных слоев пролетариата и в астеничности отдельных личностей. Слепая покорность и вера в могущество командующего класса противодействуют влиянию факторов, вызывающих классовое чувство. Отдельные лица и профессиональные группы менее испытывают эксплуатацию, и для них меньше поводов к возникновению чувства ущерба. Прислуга в богатом доме, питающаяся крохами, падающими со стола господ, иногда видит в покушении на привилегированное положение господ покушение на свое сытое и сравнительно легкое существование.
Сравнительная слабость классового сознания рабочего класса Великобритании объяснялось относительно высоким уровнем жизни, который мог быть обеспечен капиталистами за счет нещадного грабежа колоний. Чем менее принижена личность и чем более удовлетворены ее потребности, тем меньше места для развития классового сознания и воспитания классовой вражды и, наоборот, всякого рода преследования и материальные лишения и страдания вызывают чувства ущерба и содействуют кристаллизации классового сознания.
С другой стороны, мы знаем, что и из слоев мелкой буржуазии отдельные лица усваивали пролетарскую идеологию и в борьбе классов становились на сторону пролетариата. Причину этого следует искать в условиях развития отдельных личностей, приведших к возникновению у них идеологии такого рода. Но все эти исключения не нарушают незыблемости основного факта: влияния производственных отношений на аффективность личности и выработку на ее основе собственной идеологии (курсив автора – В. Д.). Условия производства поставили друг против друга два класса в позу борьбы за свои интересы. Чем сильнее развитие капитализма, тем проще и яснее отношения двух классов, тем яснее классовое сознание с обеих сторон. Ход развития производственных отношений теснит промежуточные группы в ряды одного или другого класса и ведет к созданию определенной психологической установки.
К. Маркс в знаменитом Предисловии к «Критике политической экономии» писал: «В общественном производстве своей жизни люди вступают в определенные, необходимые, от их воли не зависящие отношения – производственные отношения… Способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще. Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание» [5, с. 6 – 7].
В буржуазном обществе различия в общественном бытии капиталистического и рабочего классов определяют различия в сознании представителей этих классов. Из антагонизма интересов, вытекающего из их положения в производственных отношениях, возникают различия в их классовом сознании.
Итак, схема возникновения и развития социальной психологии такова. Производственные отношения действуют на психику человека, вызывая в первую очередь развитие классовых чувств как закономерных субъективных реакций на объективные воздействия, связанные с местом данного лица в производственных отношениях. На основе этих чувств строится соответствующая идеология. При этом истинная сила, движущая человека к выработке определенной идеологии или ее усвоению, остается вне сознания лица, воспринимающего ту или иную идеологию. Эта движущая сила, определяющая направление мышления, кроется в потребностях и связанных с ними эмоциональных реакциях, которые неизбежно возникают в связи с производственными отношениями. Условия материального существования пускают в ход аффективность, которая является мотором, двигающим развитие классовой психологии и идеологии людей, принадлежащих к разным социальным группам. Взаимосвязь и обусловленность психических процессов, ведущих к образо-ванию социальной психологии, можно схематически сформулировать так.
Таким образом, аффективность является тем промежуточным звеном, через которое осуществляется воздействие «социального бытия» на мышление и поведение людей. Выяснение роли этого звена многое объясняет в развитии классовой психологии и идеологии.
Список литературы
1. Болдырев В. Н. Периодическая работа пищеварительного аппарата при пустом желудке. – Дисс. — СПб., 1904. — 42 с.
2. Горький А.М. – Челкаш. – Полн. собр. соч. Т. – М., 1949.
3. Кеннон В. Физиология эмоций. — М.–Л., 1927. — 173 с.
4. Ленин В.И. Шаг вперед, два шага назад. Полн. собр. соч., Т.8. – М.: Издательство политической литературы, 1967. – 667 с.
5. Маркс К. К критике политической экономии. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 13. – М.: Издательство политической литературы, 1959. – С. 1–167.
6. Маркс К. Капитал. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. – М.: Издательство политической литературы, 1960. – С. 1–784.
7. Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология. — Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 3. – М.: Издательство политической литературы, 1955. – С. 7 – 544.
8. Павлов И. П. Лекции о работе главных пищеварительных желез. Лекция 4. Общая схема деятельности полного иннервационного прибора. Работа иннервационного прибора слюнных желез. Аппетит как первый и сильнейший раздражитель нервов желудочных желез. – Полн. собр. соч. — Т. II. Кн. 2. – М.–Л., 1951. – С. 89 – 105.
9. Павлов И. П. О пищевом центре. – Двадцатилетний опыт объективного изучения высшей нервной деятельности (поведения) животных — Полн. собр. соч. — Т. III. Кн. 1. — М.—Л., 1951. – С. 147 – 158.
10. Павлов И. П. Физиология и патология высшей нервной деятельности. — Двадцатилетний опыт объективного изучения высшей нервной деятельности (поведения) животных — Полн. собр. соч. — Т. III. Кн. 2. — М.—Л.: Изд-во АН СССР, 1951. — С. 383 – 408.
11. Плеханов Г. В. Основные вопросы марксизма. М., 1959. – 104 с.
12. Савич А. А. Дальнейшие материалы к вопросу о влиянии пищевых рефлексов друг на друга. – Дис. СПб., 1913. – 214 с.
13. Успенский Г. И. Власть земли. – Полн. собр. соч. Т. 8. – М.: Изд-во АН СССР, 1949. – 646 с.
14. Уфлянд Ю. М. Естественная доминанта у самца лягушки в период обнимательного рефлекса. – В кн.: Новое в рефлексологии и физиологии нервной системы. – Л. – М., 1925. – С. 81 – 94.
15. Ухтомский А. А. Принцип доминанты. – Собр. соч. Т. 1. – Л.: Изд-во ЛГУ, 1950. – С. 197 – 201.
16. Энгельс Ф. Похороны Карла Маркса. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., изд. 2-е. Т. 19. – М., 1961. – С. 350 – 354.
17. Энгельс Ф. Диалектика природы. – Маркс К., Энгельс Ф. – Соч. Т. 20. – С. 343 – 626.
18. Энгельс Ф. Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 21, – С. 269 – 317.
19. Энгельс Ф. Письмо Ф. Мерингу. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 39. С. 82 – 83.
20. Bard P. On Emotional Expression After Decortications With Some Remarks on Certain Theoretical Views. Psychological Review, 1934, Vol. 41, p. 309. DOI: 10.1037/h0070765.
21. Cannon W. B. Digestion and Health. New York, 1936, 160 p.
22. Goltz F. The Dog Without a Cerebrum: Seventh Treatise on the Functions of the Cerebrum [Der Hund ohne Grosshirn. Siebente Abhandlung über die Verrichtungen des Grosshirns]. Archiv für die gesamte Physiologie (Archives of All Physiology). 1892, Bd. 51, № 11 – 12, pp. 570 – 614.
23. Head H., Holmes G. Sensory Disturbances from Cerebral Lesions. Brain, 1911 – 1912, vol. 34, p. 102.
References
1. Boldyrev V. N. Periodic Work of Digestive Organs by Empty Stomach [Periodicheskaya rabota pischevaritelnogo apparata pri pustom zheludke]. Dissertatsiya (Dissertation). Saint Petersburg, 1904, 42 p.
2. Gorkiy A. M. Chelkash [Chelkash]. Polnoe sobranie sochineniy. (Complete Works). Moscow, 1949.
3. Cannon W. Physiology of Emotions [Fiziologiya emotsiy]. Moscow – Leningrad, 1927, 173 p.
4. Lenin V. I. One Step Forward, Two Steps Back [Shag vpered, dva shaga nazad]. Polnoe sobranie sochineniy, t. 8. (Complete Works, vol. 8). Moscow, Izdatelstvo politicheskoy literatury, 1967, 667 p.
5. Marx K. A Contribution to the Critique of Political Economy [K kritike politicheskoy ekonomii]. Sochineniya, T. 13 (Works, Vol. 13). Moscow, Izdatelstvo politicheskoy literatury, 1960, pp. 1 – 784.
6. Marx K. Capital [Kapital], Sochineniya, T. 23 (Works, Vol. 23). Moscow, Izdatelstvo politicheskoy literatury, 1960, pp. 1 – 784.
7. Marx K., Engels F. German Ideology [Nemetskaya ideologiya]. Sochineniya, T. 3 (Works, Vol. 3). Moscow, Izdatelstvo politicheskoy literatury, 1955, pp. 7 – 544.
8. Pavlov I. P. Lectures on the main digestive glands. Lecture 4. The General Scheme of Innervation Apparatus Activity. Work of Innervation Apparatus of Salivary Glands. Appetite as the First and the Main Nerve Irritant of Stomach Glanfs. [Lektsii o rabote glavnykh pischevaritelnykh zhelez. Lektsiya 4. Obschaya skhema deyatelnosti polnogo iinnervatsionnogo pribora. Rabota innervatsionnogo pribora slyunnykh zhelez. Appetit kak pervyy i silneyshiy razdrazhitel nervov zheludochnykh zhelez]. Polnoe sobranie sochineniy, T. II. Kn. 2 (Complete Works, vol. II, book 2). Moscow – Leningrad, 1951, pp. 89 – 105.
9. Pavlov I. P. About a FoodCenter. Twenty-Year Experience of Objective Studying of Higher Nervous Activity of Animals [O pischevom tsentre. Dvadtsatiletniy opyt obektivnogo izucheniya vysshey nervnoy deyatelnosti (povedeniya) zhivotnykh]. Polnoe sobranie sochineniy, T. III. Kn. 1 (Complete Works, vol. III, book 1). Moscow – Leningrad, 1951, pp. 147 – 158.
10. Pavlov I. P. Physiology and pathology of Higher Nervous Activity. Twenty-Year Experience of Objective Studying of Higher Nervous Activity of Animals [Fiziologiya i patologiya vysshey nervnoy deyatelnosti. Dvadtsatiletniy opyt obektivnogo izucheniya vysshey nervnoy deyatelnosti (povedeniya) zhivotnykh]. Polnoe sobranie sochineniy, T. III. Kn. 2 (Complete Works, vol. III, book 2). Moscow – Leningrad, Izdatelstvo AN SSSR, 1951, pp. 383 – 408.
11. Plekhanov G. V. The Basic Principles of Marxism [Osnovnye voprosy marksizma]. Moscow, 1959, p 104.
12. Savich A. A. Further Materials to the Problem of Influence of Food Reflexes Against Each Other [Dalneyshie materialy k voprosu o vliyanii pischevykh refleksov drug na druga]. Dissertatsiya (Dissertation). Saint Petersburg, 1913, 214 p.
13. Uspenskiy G. I. The Power of the Land [Vlast zemli]. Polnoe sobranie sochineniy, T. 8 (Complete Works, vol. 8). Moscow, Izdatelstvo AN SSSR, 1949, 646 p.
14. Uflyand Y. M. The Male frog’s Natural Dominant During the Embracing Reflex [Estestvennaya dominanta u samtsa lyagushki v period obnimatelnogo refleksa]. New Facts in Reflexology and Physiology of Nervous System (Novoe v refleksologii i fiziologii nervnoy sistemy). Leningrad – Moscow, 1925, pp. 81 – 94.
15. Ukhtomskiy A. A. Principle of a Dominant [Printsip dominanty]. Sobranie sochineniy, T. 1 (Collected Works, vol. 1). Leningrad, Izdatelstvo LGU, 1950, pp. 197 – 201.
16. Engels F., Marx K. Karl Marx’s Funeral. [Pokhorony Karla Marksa]. Sochineniya, izd. 2-e. T. 19 (Collected Works, Vol. 19). Moscow, 1961, pp. 350 – 354.
17. Engels F. Dialectics of Nature [Dialektika prirody]. Sochineniya, t. 20 (Works, vol. 20). pp. 343 – 626.
18. Engels F. Ludwig Feuerbach and the End of Classical German Philosophy [Lyudvig Feyerbakh i konets klassicheskoy nemetskoy filosofii]. Sochineniya, t. 21 (Works, vol. 21). pp. 269 – 317.
19. Engels F. Letter to F. Mehring [Pismo F. Meringu]. Sochineniya, t. 39 (Works, vol. 39). pp. 82 – 83.
20. Bard P. On Emotional Expression After Decortications With Some Remarks on Certain Theoretical Views. Psychological Review, 1934, Vol. 41, p. 309. DOI: 10.1037/h0070765.
21. Cannon W. B. Digestion and Health. New York, 1936, 160 p.
22. Goltz F. The Dog Without a Cerebrum: Seventh Treatise on the Functions of the Cerebrum [Der Hund ohne Grosshirn. Siebente Abhandlung über die Verrichtungen des Grosshirns]. Archiv für die gesamte Physiologie (Archives of All Physiology). 1892, Bd. 51, № 11 – 12, pp. 570 – 614.
23. Head H., Holmes G. Sensory Disturbances from Cerebral Lesions. Brain, 1911 – 1912, vol. 34, p. 102.
[1] В настоящее время термины «органические потребности» и «органические влечения» заменены на «биологические потребности» и «биологические мотивации». [Примечание О. Н. Забродина].
[2] Слова «органические потребности» и «органические влечения» отноcятся к одному и тому же кругу явлений. Слово влечение подчеркивает внутреннюю движущую к объекту силу [Здесь и далее – примечания В. С. Дерябина].
[3] Серый бугор находится на основании мозга под зрительным бугром – в гипоталамической области.
[4] И.П.Павлов (1951, т.III, кн.1, с.157) подразумевал под этим словом совокупность отделов ц.н.с., регулирующих прием пищевых веществ.
[5] В лаборатории И.П.Павлова у собаки перерезался пищевод, а концы его взращивались в рану, после заживления которой в образовавшееся отверстие вставлялась желудочная фистула. В результате съеденная пища вываливалась наружу. Собака подхватывала выпавшую пищу и тут же ее съедала. С неослабевающей жадностью собака продолжала есть в течение 1-2 часов одну и ту же жвачку, а из желудка через ранее вживленную в него фистулу выделялся не смешанный с пищей чистый желудочный сок (Павлов И.П., 1951).
[6] Выше говорилось, что аналогичное влияние оказывает реакция голода, действуя по типу условного рефлекса.
[7] При полном голодании аппетит исчезает через 3-4 дня.
Ссылка на статью:
Дерябин В. С. «О потребностях и классовой психологии» (Публикация О. Н. Забродина) // Философия и гуманитарные науки в информационном обществе. – 2013. – № 1. – С. 109–136. URL: http://fikio.ru/?p=313.
© О. Н. Забродин, 2013